Утренняя прохлада липкими пальцами забиралась за шиворот, под легкую ткань рукавов, опутывала паутиной голые ноги. Открывать глаза не хотелось, но отсыревшая за ночь земля отнюдь не соответствовала представлениям Варлеаса об удобной кровати. Морща чуть занемевший нос, он сел и потянулся. С трудом разлепил тяжелые еще ото сна веки, огляделся по сторонам: никого. Сумка Эйна’аля одиноко лежала, прислонившись потертым боком к бревну. Варлеас широко зевнул и, решив, что лучше к возвращению древнего собрать хвороста, чем отсиживаться, поднялся на ноги, потягиваясь. Оголенный живот незамедлительно был атакован прохладным ветром, и Варлеас, быстро одернув рубашку, начал ходить по поляне. Хворост находился не так охотно, как вчера вечером. То ли дело было в том, что они с Эйна’алем изрядно истончили запасы сухих веточек и жухлой травы, то ли в том, что Варлеас еще не до конца проснулся и не мог сфокусировать внимание. Так или иначе, но хворост нашелся. Варлеас, уже было обрадовавшийся, теперь тщетно пытался развести хоть небольшой костерок. За этим занятием его и застал вышедший из кустов Эйна’аль.      

— Доброе утро, — пропыхтел Варлеас, в очередной раз ругающий ветки.      

— Доброе, — хмыкнул древний в ответ, подсаживаясь рядом на корточки. — Помочь?      

— О, нет, не стоит, — пробормотал Варлеас, в следующую секунду наблюдая, как Эйна’аль проводит ладонью над шалашиком хвороста и бормочет очередную белиберду себе под нос.      

— Не за что, — усмехнулся тот, смотря на разгорающийся огонь.      

— Я уже почти развел костер! — недовольно прошипел Варлеас. — И с чего это вдруг ты такой добрый сегодня?      

— Просто я хочу чай, а нам скоро идти. Ты бы еще час возился с отсыревшим хворостом. Получше найти не мог? — парировал Эйна’аль, ставя котелок на огонь.      

— Какой смог, такой и нашел, — фыркнул Варлеас. — Сам бы поискал.      

— Зачем? — тот удивленно посмотрел на него. — Это же делал ты.      

— А откуда ты знал, что это буду делать я? — возмутился Варлеас. — И вообще, где ты был?      

— Ведешь себя, как ревнивая девка, — зевнул Эйна’аль.      

— Да как ты… Это ты здесь как баба выглядишь!      

— Возможно. Но я, в отличие от тебя, не веду себя как баба, — пожал плечами тот, подкидывая что-то в котелок.      

Варлеас не нашелся, что ответить, поэтому только обиженно засопел, скрещивая руки на груди и откидываясь спиной на бревно. Сегодня чай пах иначе. Варлеас плохо разбирался в травах, но в воздухе раздался аромат чего-то мятного. А еще лимонного, но этот запах перебивался каким-то другим, более резким, словно проникающим прямо в голову. Варлеас на минутку прикрыл глаза. Побоялся бы заснуть, но еще не выпитый чай словно уже бодрил, не давая погрузиться в забытье.      

— Так что ты решил? — подал голос Эйна’аль.      

— Насчет чего? — лениво отозвался Варлеас.      

— Насчет пойти со мной.      Судя по бульканью, чай скоро будет готов.      

— Я не знаю, — честно признался Варлеас, Эйна’аль промолчал.      

Снова подул легкий ветер. Он постепенно нагревался от восходящего солнца и уже не казался таким противным и навязчивым. Открывший глаза Варлеас невзначай наблюдал за древним, невозмутимо разливающим чай. За кустами шуршал какой-то зверек, птицы перекрикивались звонкими трелями, словно обозначая начало нового дня. Лес потихоньку просыпался, возобновлялась природная суета. Как и предсказывал Варлеас, чай бодрил, как будто кто-то широкой ладонью смахнул со стола крошки усталости. Чувствовался прилив энергии, сил, желания что-то делать. В голове промелькнула мысль о предстоящем сражении с ворунаком, мигом испортив настроение. Варлеас словно физически чувствовал, как на него беспорядочным комом наваливаются страхи, заставляя тело напрягаться.      — Пей чай, — отхлебывая, проговорил Эйна’аль.      

— Я пью. — Варлеас посмотрел на него, не до конца понимая, к чему это было сказано.      

— Там треколит. Пей.      — Тре… что?      

— Просто выпей до конца, — после пары секунд молчания отозвался Эйна’аль.      

Варлеас с опаской покосился на свою кружку. Что такое этот треколит он не знал, а ко всему новому какие-то его природные инстинкты относились с опаской. С другой стороны, Эйна’аль пока не пытался его убить, хотя и грозился пару раз. Решив, что, если тому была нужна его смерть, то логичнее было бы убить его, пока он спал, Варлеас, скрепя сердце, одним глотком осушил кружку. Все тело словно окатило сначала волной огня, а затем — резким порывом ледяного воздуха.      

— Что за… — пробормотал Варлеас, чувствуя, как постепенно расслабляются мышцы, но вместе с тем — становится ясным ум. Словно все тяжелое, гнетущее выдыхалось из легких вместе с воздухом, растворялось в пространстве и превращалось в ничто. Варлеас внимательно посмотрел на Эйна’аля. — Я пойду с тобой.      

Тот снова не ответил, но на его лице будто промелькнула едва заметная улыбка. Он провел рукой над дотлевающим костром, прошептав очередную чепуху, забрал у Варлеаса кружку и убрал ее вместе со своей в сумку. Жестом показал направление и двинулся в путь.      

Лес уютно шуршал жизнью. Мелкие грызуны то и дело перебегали дорогу, так и норовя прыгнуть под ноги, качались на ветру тяжелые гроздья неизвестных Варлеасу растений. Он хотел спросить у Эйна’аля, что это и пригодно ли оно к употреблению, но тот постоянно шел впереди, даже не оборачиваясь. Варлеас притормозил на минуту — убедиться, помнят ли вообще о его существовании. Эйна’аль тоже остановился, значит — помнил, но на разговоры настроен явно не был. Варлеасу ничего не оставалось, кроме как в растрепанных чувствах плестись следом. Действие чая постепенно выветривалось, а во внезапном согласии идти в Город Древних несомненно был виноват именно он, а вместе с тем — возвращались уже ставшие привычными тревоги и множество вопросов, не дающих расслабиться. Неужели его родители ему и не родители вовсе? Ведь именно на это намекал Эйна’аль? Конечно, это бы объяснило их отношение к нему, да и вообще поставило бы на свои места многие вещи, но вместе с тем и родило бы на свет еще больше вопросов. Откуда он? Как попал в эту деревню? Кто он вообще?      

«А ты еще не понял?» — раздался насмешливый голос где-то в подкорке сознания.      

«Что? Снова призрак? — Варлеас не на шутку перепугался, но древний все еще шел в паре шагов от него, да в лесу было довольно светло. — Ты еще кто?»      

«А ты сам не догадываешься, болван? Я тот, кто помог тебе выбрать правильную дорогу».      

«Какую еще дорогу? Меня ведет Эйна’аль!»      

«Нет, ты точно кретин…»      

«Перестань меня костерить и скажи мне, кто ты и о какой дороге, бесы бы ее побрали, ты говоришь вообще?!» — Варлеас начинал закипать. Он не понимал, что или кто с ним говорит, да еще и в таком пренебрежительном тоне, и что этому кому-то от него вообще может понадобиться.      

«Кто помог тебе вытянуть жребий?» — вкрадчиво поинтересовался Голос в ответ.      

«Что?! Это ты меня заставил?!»      

«Я никого не заставлял. Лишь подтолкнул. Ты бы еще полвека сидел в своем сарае и писал на земле свои заунывные стишки. Весьма посредственно, кстати… Я не оценил».      

«Да я думал, в меня бесы какие-то вселились! Я там такого напредставлял, чуть сам с ума не сошел!»      

«Это ты зря. Если бы ты перебил их к демоновым прабабкам, жизнь бы стала намного проще у всех. Я просто показал варианты развития событий, не более того. Ты выбрал не самый плохой, конечно, но, как по мне, проще бы было всем им кишки выпотрошить, да и делов-то».      

«Что ты несешь вообще?! Да даже если бы я решился на такое, чего бы я, разумеется, не сделал, ты видел, сколько их там было?»      

«Видел. И, поверь, для тебя это так… Что тому ворунаку твоей палкой в зубах поковыряться. И, кстати, ты и правда думал, что той железкой сможешь его одолеть?» — послышался смешок.      

«Да что ты вообще знаешь?!»      

«Я все про тебя знаю, Варлеас. Я с тобой намного дольше, чем ты вообще можешь себе представить».      

«Кто ты?!»      

«Мы, кажется, начали с этого вопроса…»      

— Варлеас! Да что ты… Ты меня вообще слышишь?! — Он встрепенулся, возвращаясь к реальности, которая, судя по сдвинутым бровям Эйна’аля, не предвещала ничего хорошего. — Я с кем, по-твоему, говорю?      

— Что было в твоем бесовом чае?! — сразу перешел в наступление Варлеас.      

— Чего? Причем тут чай? — Эйна’аль выглядел озадаченным.      

— Притом! Я после него с ума схожу!      

— Так, а ну. Что случилось? — уже намного мягче спросил древний.      

— Я не знаю… Со мной… Кто-то говорил, — затихающим голосом ответил Варлеас — ему начало казаться, что Эйна’аль может действительно посчитать его сумасшедшим.      

— Здесь никого нет, Леас. — Древний положил ему на плечо руку, заглядывая в глаза. — Кто с тобой говорил?      

— Говорю же: не знаю. Он так и не сказал. Сказал, что он со мной всю жизнь, даже больше… Я подумал, что у меня галлюцинации после твоего чая… — Варлеас чувствовал себя совсем раздавленным.      

— Вот как… Понятно, — хмыкнул Эйна’аль. — Ладно, я говорил, что…      

— Что тебе понятно?! Понятно ему! Мне вот ни мехира не понятно!      

Эйна’аль приложил три пальца к его лбу. Они были довольно прохладными, и эта прохлада словно разливалась по голове, снова приводя в порядок мысли. Она успокаивала, убаюкивала, расслабляла, как когда-то… Когда-то… В голове снова вырисовалась картинка того злосчастного дня, когда Варлеас решил впервые признаться в любви. После очередного удара ремнем что-то в нем щелкнуло. Ярость, до того клокотавшая внутри, словно вырвалась наружу. Девчонки снова завизжали, а он… Он отчетливо вспомнил, как силой вырвался из захвата Пилиновых дружков, выхватил у него ремень и безбожно отхлестал им обладателя. Тот попытался бежать, но Варлеас был быстрее и сильнее. Он схватил Пилина за руку, выворачивая ее назад, до хруста, до крика урода, смеявшегося над ним пару минут назад. Повалил на землю. Удар. Удар. Удар. Удар. Он плакал, его лицо превратилось в кровавое месиво. Умолял остановиться. Клялся, что больше никогда его не тронет. «Достаточно», — произнес чей-то незнакомый голос и холодная ладонь легла на лоб Варлеаса. Дальше — снова темнота. Словно вынырнувший из омута, Варлеас хватал ртом воздух, отшатнувшись от Эйна’аля. Тот внимательно смотрел на него.      

— Что-то вспомнилось?      

— Это… Это был ты? Восемь лет назад? — Варлеас напрягал память, стараясь выудить еще хоть какие-то воспоминания, в которых бы четко виделось лицо того человека. Или не человека… Кем бы он ни был.      

— Не понимаю, о чем ты. — Уголки его губ чуть приподнялись. — Пойдем?      

— Это был ты! — С каждой секундой уверенность в этом все больше укоренялась в голове Варлеаса.      

Эйна’аль, ничего не отвечая, продолжил путь.      

— Ты не сможешь вечно убегать от разговоров со мной!      

— Лет триста-четыреста у меня в запасе определенно есть.      

— Да чтоб тебя! Ну скажи, это был ты?!      

— Я был, есть и буду «я».      

— Я тебя уже ненавижу… — зашипел Варлеас.      

— Как жаль, что мне все равно, — невозмутимо ответил Эйна’аль.      

Продолжая перепалку, Варлеас не заметил, как они подошли к реке.      

— Ничего себе!.. — выдохнул он, глядя перед собой.      

— Ты что, реки никогда не видел? — насмешливо посмотрел на него Эйна’аль.      

Варлеас, будучи взрослым адекватным человеком, решил, что врага надо бить его же оружием и проигнорировал эту глупую детскую реплику, продолжая восхищенно смотреть на представшую перед ним красоту. В чем-то Эйна’аль был прав: таких рек Варлеас еще не видел. Ее русло было настолько широким, что деревья на том берегу казались крошечными, как игрушечными. Стремительное течение двигалось с севера, скорее всего, с гор, молниеносно унося за собой куски древесины и прочую мелкую рухлядь. Вода была настолько прозрачной, что даже возле берега виднелись стайки любопытных рыбешек, пытавшихся найти что-нибудь вкусное.      

— Эйн… — позвал Варлеас.      

— Не помню, чтобы я разрешал сокращать мое имя, — нахмурился тот.      

— Прости, можно тебя так называть? — спохватился он.      

— Уже назвал. Чего?      

— Нет, если тебе это неприятно, я могу называть тебя по-другому, просто твое имя довольно длинное, и я боюсь ошибиться в правильном произношении, и…      

— Боги милостивые, чего ты хочешь? — Эйна’аль медленно вдохнул и выдохнул.      

— Это… Я хотел спросить, как мы переберемся на ту сторону?      

— Вплавь, как еще, — пожал плечами Эйн, начиная расстегивать рубашку.      

— П-п-подожди! — Варлеас внезапно заинтересовался удивительной красоты камнем, лежащим у него под ногами. — Есть одна маленькая такая проблемка. Она, как бы, совсем крохотная, но…      

— Ты не умеешь плавать? — обреченным голосом спросил древний.      

— Ну, в общем, да… — Варлеас поднял глаза и застыл. Рубашка Эйна’аля уже была расстегнута больше, чем наполовину, а под ней… Длинный, теряющий свои концы под тканью, багровый шрам. Казалось, не будь его, и древний бы сложился пополам, как надпиленное дерево. Варлеас впервые видел подобное. Шрамы встречались ему и раньше, у охотников, в основном, но, смотря на этот, было страшно даже предположить, после чего он мог остаться.      

— Мне казалось, мы выяснили, что я не девица. Нечего глазеть, — сурово зыркнул древний.      

— Да я не…      

— Плавать тебя учить у нас времени пока нет, — он подошел к Варлеасу и, не обращая внимания на короткий возмущенный писк, взял его на руки. — Обхвати мою шею и держись крепче.      

Варлеасу не оставалось ничего, кроме как вцепиться в древнего и уткнуться лицом в его шею. «Мятой пахнет… Нет, мелиссой… И молоком…» — растерянно подумал Варлеас прежде, чем ощутил, как тот начал двигаться. Эйна’аль легко прыгал по воде, а когда его ноги наконец коснулись мягкой травы, он не сильно ласково сгрузил вцепившуюся в него тушку на землю. Варлеас охнул, недовольно косясь на древнего. Голова слегка кружилась от скорости, с которой они преодолели реку.      

— Итак! Вот мы и здесь, да. По ту сторону реки. Удивительно! — преувеличенно жизнерадостным голосом возвестил Леас. — Кстати, а как ты так смог? Это потому что ты очень быстрый?      

— Да… Поэтому, — уклончиво ответил древний. — Нора, в которой сидит ворунак, за деревьями. Там есть что-то наподобие поляны, а чуть поодаль — его убежище. Мы должны успеть разделаться с ним до ночи, или у него повысится регенерация, и значительно. Так, мы вместо раненного ворунака можем наткнуться на полностью здорового, бодрого и полного сил ворунака, что нам совсем неинтересно. Сейчас немного передохнем, обсудим план и выдвинемся. Вопросы есть?      

— Да, один, — замялся Варлеас.      

— Слушаю, — ответил Эйн, усаживаясь на траву и открывая сумку.      

— Что такое «регенерация»?      

— Боги… Как ты вообще дожил до своих лет? — Древний достал что-то похожее на кусок дерева и протянул Леасу.      

— Что это? — игнорируя предыдущую реплику, подозрительно поинтересовался он.      

— Это высушенные ягоды с медом и орехами. Не бойся, не отравлено. — Достав вторую такую штуку, Эйн показательно откусил кусок. — Хороший перекус, восстанавливает силы.      

Варлеас, подозрительно относящийся к еде, тщательно обнюхивал ее со всех сторон и пару раз даже лизнул, но укусить все еще не решался. Желудок противно урчал, напоминая о том, что его безответственный владелец ел по меньшей мере сутки назад. Наконец, убедившись в безопасности пищи, а больше — прислушавшись к требованиям организма, Варлеас начал есть.      

— А ты всегда такой придирчивый к еде? Или это особый случай? — лениво протянул Эйн’аль.      

— Я обычно ем только то, с чем уже не раз сталкивался, — фыркнул Леас с полным ртом еды. — А вот в детстве — да, здорово перепадало за такие вещи, когда мама готовила что-то новое. Она думала, что я просто капризничаю, когда не ем сразу, а я не капризничал… Как я могу съесть что-то, чего я не знаю? Это же неправильно, — пожал он плечами. Эйн молча кивнул, скорее больше своим мыслям, нежели собеседнику.      

— Так вот. План прост. Ты его вытаскиваешь из норы, я его убиваю. Пошли? — древний поднялся, собирая сумку.      

— Пхпфхч… — Варлеас подавился остатками еды в праведном негодовании. — В смысле «я его вытаскиваю»?! Я приманка, что ли?      — Ну да. У тебя есть идеи получше? — скептически поднял бровь Эйна’аль.      

— Ну, в общем… — он замялся. — Эм… Надо просто подумать, и…      

— Вот, и отлично. Принято единогласно. Пошли. — Древний, снова не дожидаясь, двинулся вглубь леса.      

— Скотина, — пробурчал Леас, поднимаясь и следуя на ним.      

Искомая поляна нашлась довольно быстро, нора — тоже. В целом, этот лес отличался большим количеством света, несмотря на то, что солнце клонилось к закату, неторопливо растягивая тени деревьев. Варлеас и Эйна’аль сидели за кустом, внимательно глядя на кажущуюся довольно глубокой нору. Скорее даже не нору, а пещеру, вырытую в небольшом холме. Эйн’аль выглядел поразительно спокойным. Оно и немудрено: его опыт позволял не впадать в пучину эмоционального безумия, чего нельзя было сказать про Варлеаса. Его буквально колотило, по лицу и спине липкими дорожками струился пот. Не нужно было обладать чутким слухом, чтобы услышать частоту, с которой билось сердце.      

— Так, слушай меня, — прошептал древний. — Ты сейчас выходишь к норе и делаешь то, что умеешь лучше всего — шумишь. Неважно, будешь ты танцевать на ветках или кидаться камнями прямо в нору. Твоя задача — привлечь его внимание и заставить вылезти оттуда. Ты выходишь, как только я махну рукой. Я буду сидеть сверху и, как только он оттуда вылезет и пойдет на тебя, прыгну и добью его. Только не паникуй и, богами умоляю, не беги, пока я не буду на нем. Ты меня понял?      

Варлеас кивнул, сглотнув слюну. Древний бесшумно и быстро оказался на ближайшем дереве и оттуда по веткам добрался до земляной насыпи над норой. Пару минут он постоял там, словно вкопанный, затем присел на корточки и махнул рукой. «Мой выход», — поежился Варлеас. На негнущихся ногах он вывалился из кустов, заставив их обиженно шуршать ему вслед. Поежился было от шума, но быстро успокоился, вспомнив, что это сейчас ему на руку.      

— Э-э-э-эй! Чу-че-ло! Вы-хо-ди! — что есть мочи проорал Варлеас. Ничего. Тогда он начал сгребать камни, стараясь как можно громче топать.      

— Что? Страшно выходить, да? Фу-у-у-у-у! — первый камень полетел в нору, отскакивая от стен и создавая небольшое эхо.      

— Я не боюсь тебя! Ха! На! — второй и третий полетели следом. И снова никаких признаков ворунака. По крайней мере, так казалось Варлеасу. Он бросил быстрый взгляд на Эйн’аля, напряженного, как пружина, готовая сорваться в любой момент.      

— Что, сдох уже, поди, от страха, а? — насмехался Варлеас, продолжая кидать камни.      

Чувство паники постепенно сходило на нет, он даже в какой-то момент подумал, что Эйна’аль ошибся, и нора вообще пуста. Откуда ему было знать, что зверь сидит практически у самого выхода оттуда, как обычно, прячась в тени, и просто ждет подходящего момента, когда… Бам! Один из камней угодил ему прямо в незакрытый глаз. Этого ворунак простить уже не мог. Издав инстинктивный пронизывающий вопль, он рывком вылетел из норы прямо навстречу Варлеасу, который от испуга и неожиданности выронил все оставшиеся камни и, как и просил Эйн, застыл в ужасе. Древний времени зря не терял. Он прыгнул практически в тот самый момент, как зверь выскочил из норы.      

— Леас, беги! Беги, идиот! — проорал Эйна’аль, одной рукой держась за выступ на шкуре животного, а другой — доставая кинжал. Но Варлеас бежать не мог. Его тело словно окаменело. Он даже не слышал, что кричит ему древний. Все, о чем он думал сейчас — это огромная туша, со стекавшей по морде багровой кровью, которая в ярости мчалась на него. Варлеас зажмурился, готовясь к смерти. В голове калейдоскопом мелькали картинки его недолгой скучной жизни. Родители, которые заставляли его стоять голыми коленями на гречневой крупе. Соседские гуси, которых мальчишка его возраста на него натравливал, заставляя больно щипать за любые доступные места. Девочка, при которой прилюдно прочитали его любовное послание, толпа пацанов, избивших после до полусмерти. Сосед, подсунувший отравленное молоко. Лицо Эйна’аля, вытирающего ему слезы в Грибном лесу. «Хоть один раз в жизни. Буду смелым», — подумал он и широко распахнул глаза, из которых полыхнул яркий, чистый как весенняя роса свет. Варлеас бы удивился, но время поджимало; инстинктивно выставив вперед правую руку, он, будто не своим голосом, прокричал:      

— Замри!      

И ворунак… Замер. Сел на задние лапы. Недоуменно уставился на человека, стоявшего перед ним. А в следующее мгновение Эйн’аль воткнул ему изогнутый кинжал в основание шеи. Зверь издал истошный крик и замертво упал на землю. Варлеас пошатнулся, закрыл глаза, из которых уже не лился свет, схватился за голову. Эйн’аль подскочил к нему.      

— Ты в порядке?      

— Я… Что?.. Что это было? — Варлеас мямлил, язык не слушался.      

— Это… — чуть улыбнулся Эйна’аль. — Это была твоя сила. Добро пожаловать в семью, палиса’иль.

***

      Широко распахнутые глаза Леаса постепенно закрывались. Эйна’аль подхватил его, не давая кулем рухнуть на землю. Слишком много переживаний для. Слишком много энергии было выплеснуто. Эйна’аль вздохнул, пальцами убирая волосы с его уха, обнажая криво заживший хрящ. Зубы скрипнули.      

— Твари. Если бы я не струсил...      

Убедившись, что Варлеас спит, а он именно спал, Эйна’аль поднялся, оглядываясь на остывающую тушу ворунака. Дел было невпроворот. Отделить когти и зубы, вырезать органы, слить кровь, снять шкуру… А потом потратить кучу сил на телепортацию всего этого добра в родной город. Работенка предстояла не из легких, зато и вознаграждение обещало быть неплохим. Знахари и алхимики всегда щедро платили за поставку ингредиентов, особенно таких редких, как эти. Ворунаки встречались нечасто, и каждая из их частей для чего-то годилась. Эликсиры, мази, яды — далеко не весь перечень. Эйна’аль краем уха слышал, что некоторые из органов зверя используются даже для работы особых заклинаний, впрочем, каких именно, он не знал.      По правде сказать, даже не очень хотел знать. Для жизни ему хватало и того, что умел он сам, хотя, еще когда был помладше и только обучался работать со стихиями и энергией природы, наставники пророчили большой успех в магическом ремесле. Эйна’аль горько усмехнулся, вспоминая то время. Как будто совсем другая жизнь. Стоит ли говорить, как был раздосадован отец — в свое время лучший маг на весь город — когда его сын вместо мантии предпочел кожаные доспехи и изогнутый кинжал. И прямой кинжал. И короткий. И длинный. Да вообще любой кинжал, а магию использовал постольку поскольку. Нет, при желании или отсутствии холодного оружия, Эйна’аль, так же играючи, мог расправиться с противником с помощью заклятий, но если был выбор — кинжал всегда перевешивал.      

Магию своенравный палиса’иль предпочитал использовать для защиты, транспортировки ингредиентов, как сейчас, чтобы развести костер — словом, для облегчения жизни, но не для борьбы. Ему это казалось нечестным. Сражаться с противником, не имеющим подобных сил, магией, значило заведомо проявить свою слабость. Значило, что он был не годен ни на что другое, кроме как пафосно сидеть на дереве и выкручивать пальцы в правильных жестах. Нет, это было не для него. Настоящая схватка, полная эмоций, когда от скорости кружится голова, когда одно неверное движение, и ты покойник, когда слышны удары стали о сталь, камня о камень — она символизировала саму жизнь, где от каждого твоего шага зависело дальнейшее развитие событий.      

Отец никогда не мог понять, зачем нужно подставляться, когда можно обезопасить себя, находясь на расстоянии от противника. Именно поэтому он не уделял должного внимания холодному оружию и рукопашному бою. Он считал, что с магией — всесилен. Что она — гарант его безопасности. Маленький флакон блокирующего силы зелья. Всего один флакон. И Эйна’аль остался один с братом. Маленьким непослушным паршивцем. Пожалуй, одним из немногих, кто мог действительно вывести его из себя, и крайне радовался этому каждый раз. Надоедливый поганец. Эйна’аль улыбнулся: лицо брата вырисовалось перед глазами, показывая язык.      

— Паразит… — беззлобно усмехнулся он. — Ничего, скоро я буду дома, и вот тогда…      

— Тогда… Что? — расплылось лицо в улыбке.      

— Погоди… Ты что, и правда здесь? В смысле? Как? — Эйна’аль махнул рукой, рассеивая изображение, но оно собралось воедино опять.      

— Так чары же, братец! — хихикнул тот. — Мы как раз сегодня учили заклятие связи, вот, тренируюсь, пока тебя нет. Правда, пока только голова выходит… С остальным телом проблемы. И вообще, с кем еще мне связываться, как не с родным братом?      

— Аната’алиль, ты же знаешь, что нельзя…      

— …использовать магию в моем возрасте без присмотра старших, — заученно отчеканил братец. — Но я уже взрослый!      

— Тебе всего пятнадцать, ты только вступил в переходный период, твоя магия пока нестабильна, и даже боги не ведают, что может произойти! Ты можешь колдовать одно заклинание, а получить совсем другое. Я тебя прошу, мы скоро будем дома, до этого момента…      

— Погоди, — глаза фантома подозрительно прищурились. — «Мы»? Какие еще «мы»? Ты уходил один.      

Эйна’аль недовольно цокнул языком, понимая, что прокололся раньше времени. От взбалмошного братца стоило ожидать чего угодно, и так глупо попасться было не самым лучшим решением.      

— Послушай, Нат, я кое-кого встретил, и…      

— Я так и знал! Я знал, что тебя нельзя отпускать одного! Ты нашел себе невесту, да? И она теперь придет, и будет наводить здесь порядки, еще меня воспитывать начнет, я не хочу! Оставь ее, где нашел, иди домой, или я… Или я…      

— Да помолчи ж ты! — прикрикнул Эйна’аль: за эти пару недель отсутствия он успел позабыть, каким громким бывал Нат. — Нет, я встретил парня…      

— Да какая разница, какого пола твоя невеста?! — вскипел тот.      

— Боги, ты дашь мне договорить или нет?! Не нашел я никакую невесту. И где бы я мог ее найти в королевстве аварна’иль, скажи на милость? — Эйна’аль сделал глубокий вдох, пытаясь вернуть себе душевное равновесие. — Я встретил парня, думал, человек, оказалось — нет. Он из наших, палиса’иль, правда я еще не до конца понял, к кому он именно относится, хотя есть подозрение… В общем, через пару дней мы будем дома. И, раз уж ты сумел со мной связаться, передай, пожалуйста, знахарям, чтоб были готовы принять ворунака.      

— Ты одолел ворунака? — присвистнул Нат. — Круто… Я тоже так хочу!      

— Не я. Мы с Леасом. Говорю же — из наших. Ладно, это все потом. Жди нас. — Он слегка улыбнулся. — Темлья алинас, Аната’алиль.      

— Темлья алинас вери, Эйна’аль, — перед тем, как исчезнуть, братец подмигнул.      

— Мелкий засранец… — пробормотал он, улыбаясь. — Как же я соскучился…      

— Ты не говорил, что у тебя есть брат.      

Эйна’аль обернулся: Варлеас сидел на земле, держась за голову.      

— Кажется, я впервые слышал, чтоб ты кричал.      

— Нат — довольно сложный детеныш, — качнул головой он. — Вы еще познакомитесь. Как ты себя чувствуешь?      

— Паршиво, если честно… — Варлеас поморщился. — Может ты мне наконец расскажешь, что происходит? Ты же не думаешь, что я настолько слепой и тупой? Я вижу, как ты косишься на меня, что бы я ни делал. Я видел, как ты еще в Лесу Призраков что-то сделал, и ни один призрак нас больше не тронул. Ты же мог это сделать и раньше, так? И ворунака ты мог убить и без меня. Ты меня проверяешь. На что и зачем?      

— Ого… А ты, оказывается, можешь быть рассудительным, — искренне удивился Эйна’аль. Вдруг в голове как щелкнуло. — Погоди-ка… Сколько тебе лет, ты говоришь?      

— Двадцать три, но какой это имеет отношение к…      

— Ну конечно… Все сходится... Какой я идиот, — Эйна’аль сел напротив. — Хорошо. Ты заслужил знать то, что я понял за эти пару дней.      

— Вот уж спасибо, — фыркнул Леас в ответ.      

— Во-первых, держи вот. Намажь лоб, станет легче, — он извлек из сумки очередную баночку.      

— Спасибо. Так и?.. — Леас принялся втирать ее содержимое в кожу.      

— А теперь слушай и не перебивай. Ты один из нас, Леас. Такой же палиса’иль, как и я. Понятия не имею, как ты оказался в той деревне, в той семье, и кто твои настоящие родители. А в том, что вон те две деревенщины ими не являются, я уверен — могу дать голову на отсечение. Как я увидел из твоих воспоминаний… Да, я видел твои воспоминания. — Жестом Эйна’аль предотвратил поток возмущений или чего бы там ни было со стороны Варлеаса. — Говорю же, не перебивай. Эти люди зачем-то выкрали тебя из твоей семьи. Хороший вопрос: почему тебя до сих пор никто не нашел и даже не хватился — такие вещи не прощаются ни у одной расы. Но с этим еще будем разбираться. Палиса’иль рождаются внешне такими же, как аварна’иль. Уши формируются к 6 годам, после первой магической вспышки в пять лет. И вот именно до этого момента, подозреваю, что твои приемные родители даже не подозревали, кто ты есть. Вторая магическая вспышка — в десять лет и затем, в пятнадцать, палиса’иль вступает в переходный период, когда учится владеть магией. До этого момента она ему неподвластна. Ладно, давай постепенно. Что ты хочешь спросить?      

— У меня не было ничего такого в десять лет, только в пять, и…      

— И именно об этом я и хотел сказать. Детеныши палиса’иль только внешне, и то — поначалу, ничем не отличаются от аварна’иль. На самом деле, они куда более ранимы, уязвимы. Магия, огонек которой теплится в маленьком тельце, еще не выросла, не окрепла. Именно поэтому, чтобы не ранить детеныша, его нужно окружать заботой, лаской и любовью. Магия палиса’иль рождается из светлых эмоций и чистой любви его матери. Поэтому, кстати, у нас неприемлемы союзы по расчету — лишить еще не родившегося детеныша магии сродни убийству.      

— Я и не думал, что вы такие добрые… — пораженно прошептал Варлеас.      

— «Мы», — поправил Эйна’аль. — И нет, мы не добрые. Мы способны на убийства, и я не шутил, когда говорил тебе, что прикончу. Но мы чтим наши корни, и ради защиты тех, кто нам дорог, мы способны на многое. Другое дело, что мы не воюем ради власти, или просто потому что это весело. Конечно… Случалось всякое. Были и те, кто по каким-то причинам пошел против наших принципов и убеждений. Предателей, способных творить все те ужасные вещи, которые происходили, мы не прощаем. Но это уже совсем другой разговор. Так вот, возвращаясь к тебе. Подозреваю, на самом деле — почти уверен, что второй магической вспышки у тебя не было из-за твоих родителей и людей в деревне. Ты как бы приостановился в своем магическом развитии, затормозил. И она случилась тогда, когда ты должен был вступить в переходный возраст.      

— В пятнадцать лет… — прошептал Варлеас.      

— Именно, — кивнул он. — Тогда… Тогда я был в вашей деревне, по своим делам. И да, это я тебя остановил. Если бы я этого не сделал, ты бы перебил их всех. И… М… Я ошибся. Прости меня, Леас.      

Тот непонимающе смотрел на Эйна’аля.      

— Я должен был тебя забрать еще тогда… Мне не хватило на это мозгов. Я только потерял отца, должен был следить за братом. Я… Я испугался еще одного ребенка, который бы свалился мне на плечи. Я был самонадеян и наивен. Я наложил заклинание на всех, кто там был — они не помнят, что ты сделал. Включая тебя самого. Я понадеялся, что ты будешь жить, не зная, кто ты есть, а, возможно, и умрешь, учитывая полученные тобой тогда раны… И мне бы не пришлось…      

— Ты бросил меня умирать! — подскочил Варлеас и тут же пошатнулся — тело еще не пришло в норму.      

— Да. Поэтому сейчас я верю, что наша встреча не случайна: это сама судьба дает мне пинок, подбрасывая возможность исправить то, что я наделал. Когда я только заподозрил, что ты тот детеныш, которого я бросил, я решил исправить все, что натворил по глупости и трусости… Все, что сейчас с тобой происходит, вина не только твоих родителей, но и моя. По совести, я даже не знаю сам, кто поступил хуже. Они — кражей тебя из твоей семьи, или я — своим бездействием. Прошу. Дай мне все исправить. Дай мне тебе помочь. — Слова давались с неимоверным трудом. Эйна’аль посмотрел Леасу в глаза. Тот был явно не в восторге от происходящего: его колотила мелкая дрожь.      

— Ладно, — после продолжительного молчания выдавил Леас. — Это не значит, что я тебя простил. Просто… Просто я действительно идиот, наверное.      

— Спасибо, — чуть улыбнулся Эйна’аль. — И вот теперь… Получается такая вещь. Ты физически уже не детеныш, но твоя магия только-только начала становиться на ноги. По сути, система дала сбой, и ты вступил в переходный период на восемь лет позже положенного. Отсюда твоя эмоциональная нестабильность, желание обнимать деревья, и прочее.      

— А тот голос? Это тоже переходный период?      

— Нет… Это не из-за него, — покачал головой Эйна’аль. — И что это — я не знаю. Ни у меня, ни у Ната такого не было. У тебя есть еще вопросы?      

— Да, и целое море, но… Сейчас мне нужно все это утрясти в голове… Не каждый день узнаешь такие подробности о своей жизни…      

— Я понимаю, — кивнул Эйна’аль. — Поэтому пока отдохни, я займусь ворунаком. Надо его разделать и отправить в город. Это займет пару часов, можешь поспать: здесь неплохое место, чтоб расслабиться и подумать.      

— А потом? — спросил Варлеас, присаживаясь неподалеку, возле дерева.      

— А потом… Потом мы наконец вернем тебя домой, Леас.