— До заката еще есть пара часов. За них мы должны пройти через Лес Призраков. На самом деле, он не такой большой, нам должно хватить времени, если только… — Эйна’аль замялся, как-то оценивающе оглядев Варлеаса. — Если только ты не поддашься.       

— Не поддамся чему? — недоумевающе спросил он в ответ.       

Эйна’аль, хмурясь, отошел назад и примостился на край коряги, жестом приглашая Варлеаса сесть рядом. Он в тайне обрадовался тому, что они еще какое-то время не будут заходить в Лес Призраков. Вообще, Варлеасу не давали покоя многие вопросы. Одним из основных был: как именно Эйна’аль понял, что один лес закончился и начался другой? Или откуда он знал про него, в принципе? Он бывал здесь раньше? Если да, то зачем? И почему именно здесь обитали призраки, а не где-то еще? Возможно, на первое место стоило поставить вопрос о том, что с ними может там произойти, но у Варлеаса всегда было плохо с правильной расстановкой приоритетов. Особенно сейчас: чем дальше он находился от деревни, тем сильнее в нем засыпало чувство самосохранения, и просыпалось природное любопытство. А еще в желудке продолжал затягиваться узел страха, поэтому Варлеас старался как можно меньше думать о том, что их реально может ждать, предпочитая представлять, как быстро и безболезненно они минуют опасное место.       

— Ты вообще здесь, как там тебя… Леон? — злобно зашипел Эйна’аль, вытаскивая Варлеаса из омута мыслей.       

— Меня зовут Леас, вообще-то, — нахохлился он. — Варлеас — полное имя, можно Леас, или Вар, или Ас…       

— Не интересует, — отчеканил Эйна’аль. — Хочешь живым выйти из Леса Призраков?       

Варлеас кивнул, засовывая обиду поглубже в подсознание и надеясь больше на нее не натыкаться. В самом деле: сейчас были вещи поважнее, чем сокращение его имени.       

— Тогда слушай. Снова повторять не буду, — Эйна’аль говорил тихо, но размеренно, голосом акцентируя внимание на самом важном. — Призраки бесплотны. Бей их, не бей — им все равно. У них нет тела, нет костей, только эмоции. У каждого — своя. Зависит от того, что испытывал человек в момент своей смерти. Если это воин, павший в бою, скорее всего его призрак будет с алыми всполохами — ярость. Если это — девушка, горевавшая от утраты, ее призрак будет с фиолетовым отливом — тоска. Зависть — зеленый, печаль — синий, ненависть — черный, обида — коричневый, страх — серый. Иногда цвета мешаются, но не сливаются в новый — их просто становится несколько.       

Много информации. Как же много информации. Начинала болеть голова, было сложно сосредоточиться на словах Эйна’аля: в ушах зашумело. Однако его монотонный голос словно проникал прямо в мозг, вдалбливая новые знания. Варлеас настолько четко представлял призраков, будто он когда-то действительно их видел, что, разумеется, не могло быть правдой.       

— Опасны призраки тем, — продолжал Эйна’аль, — что они могут завладеть тобой, если ты испытываешь ту же эмоцию, что и они. Например, ты встречаешь красного призрака, и сам — полон злости. Тогда он может войти в твой разум, и все будет зависеть от того, кто из вас двоих сильнее духом. Ты — сейчас, или он — на момент гибели. Если ты сможешь перебороть свою злость, то призрак уйдет ни с чем. Если нет… значит, мне придется с тобой покончить. Не надо так на меня смотреть. Поверь мне, если ты будешь одержим призраком, ты и сам будешь желать смерти. Но я надеюсь, что до этого не дойдет. Просто постарайся быть максимально спокойным, даже внутри себя. Кивни, если понял.       

Варлеас почти физически чувствовал, как по мере рассказа его лицо становится все бледнее и бледнее. По ощущениям он словно падал с огромной высоты, зная, что внизу — острые скалы, и шанса на спасение нет. Немного помедлив, он все же кивнул.       

— Я вижу, что ты боишься, — проговорил Эйна’аль. — Если хочешь жить, перестань. У нас нет времени приводить тебя в чувство.       

— Тебе легко говорить! — воскликнул Варлеас, но под тяжелым взглядом Эйна’аля быстро сбавил громкость. — Тебе легко говорить. Ты как камень — все тебе плевать. Я ж помру, как только зайду туда и встречу призрака!       

— Тогда, может, сразу? — приподнял бровь Эйна’аль, доставая кинжал. — По лицу вижу, что нет. Тогда пошли.       

Он поднялся с бревна и уверенным шагом направился вглубь леса, не дав Варлеасу задать хотя бы один из волновавших его вопросов. Нечестно! Он-то его слушал! Варлеасу не оставалось ничего, кроме как последовать за ним. Он боялся спрашивать, зашли ли они уже в Лес Призраков или все еще находятся в Грибном: помнил, что нужно быть настолько тихим, насколько это возможно. В голове прокручивались эмоции и их соответствия с цветами. Варлеас старался глубоко дышать и убеждать себя в том, что ему не страшно.       

Было тихо. Действительно тихо. Ни тебе ветра, шуршащего листьями, ни щебета птиц, только легкий хруст под ногами, который, казалось, можно услышать на другом конце леса. Здесь не росли грибы. Только деревья, кроны которых закрывали небо, не пропуская ни малейшего света, да какие-то кустарники — Варлеас таких раньше не видел. Полуголые, с редкими хитро изогнутыми листками, они кучковались возле стволов. Если напрячь зрение, можно было разглядеть на них мелкие ягодки: насыщенные фиолетовые, глубокие, почти черные, синие, некоторых из них словно подсвечивались изнутри, позволяя хоть как-то разглядеть пространство, но этого все равно было недостаточно. Пришлось бы идти почти наугад, если бы не Эйна’аль, невозмутимо шествующий впереди.       

Странным казалось то, что не промелькнуло ни одного животного: даже насекомых, и тех не было. Вообще никого не было. Только Варлеас и Эйна’аль, идущий впереди. Странный он все-таки тип… То пошел вон, то пошли со мной. Варлеас интуитивно понимал, что невольно сделал что-то такое, заставившее Эйна’аля передумать. Определить бы теперь, о чем речь… Вряд ли он проникся грустным рассказом Варлеаса и решил помочь по доброте душевной. Нет. Эйна’аль явно был не из таких. Хотя, а из каких вообще? Да толком и неизвестно ничего. Он — древний. Все. Это значило, что он ловкий, разбирается в растениях, хорошо дерется — неплохие качества, но они совершенно ничего не давали относительно его характера. Варлеас вздохнул. Внезапная мысль словно молния пронзила голову. А если его снова используют? Как изначально было с ворунаком? То, конечно, был староста… Но вдруг и Эйна’аль такой же? А если его снова считали только разменным мясом, не пригодным ни для чего другого? Руки Варлеаса непроизвольно сжались в кулаки. Ну конечно! Эйна’алю просто нужен был второй человек, чтобы легче было победить зверя. У него нет и не могло быть никаких чувств к Варлеасу — только голая выгода, которая приведет его к цели. Ну какая же сволочь! Еще одна. Как будто мало их было в жизни, так держи, Варлеас, новую. Эмоции, и без того нестабильные, бурлили внутри, подобно древнему чудовищу, расправляли свои щупальца, извивались, сворачивались в клубок и заполоняли собой пустоту внутри. Подозревая древнего, Варлеас забыл о самом главном: сохранять спокойствие.       

— Ты совершенно прав, — произнес тихий мелодичный Голос. — Тебя просто хотят использовать, унизить, растоптать… И ты ничего не можешь с этим сделать…       

Варлеас вздрогнул и начал смотреть по сторонам. Никого. Вообще никого. Паника яркой вспышкой пронзила руки и ноги. Темнота вокруг не разбавлялась даже редкими ягодами, только смутно улавливались очертания веток и камней.       

— Эйна’аль? — негромко позвал он.       

— Твой друг ушел… Как делают все твои друзья… Ах… — словно мурлыкнул Голос. — У тебя же нет друзей…       

— Замолчи! Кто ты?! — биение сердца эхом отзывалось в ушах.       

— Так мне замолчать? Или рассказать, кто я? — словно весенний ручей зажурчал смех.       

— Эйна’аль! — снова позвал Варлеас, игнорируя Голос. — Эйна’аль, где ты?       

— Эйна’аль! Эйна’аль! — скопировал Голос Варлеаса. — Ты думаешь, ты ему нужен? Ма-а-аленький, глу-у-упенький Варлеас… Кому ты можешь быть нужен? Ты — всего лишь недоразумение своих родителей. Всего лишь рабочая сила, которую легко заменить кем-то более полезным…       

— Заткнись! Это неправда! Родители любят меня! — Варлеас чувствовал, что теряет контроль, ему было все сложнее держать себя в руках.       

— Да-а-а? Так любят, что даже не вступились за тебя два дня назад? Особенно отец, который однажды так избил тебя, что…       

— Закрой пасть! — сорвался Варлеас на крик, вызвав приступ звонкого хохота.       

— Я чувствую, как глубока в тебе обида… И злость… Эти жалкие ничтожества никогда не воспринимали тебя всерьез, я ведь права?      

Варлеас тяжело дышал.       

— Ни так называемые родители, ни одногодки, ни девушка, которую ты любил, ни даже этот древний… Ты думаешь, ему есть до тебя дело? — Голос издал звук, похожий на фырканье. — Хочешь, я помогу тебе? Помогу отомстить им всем? — ласково шептал Голос.       

— О чем ты говоришь? — промямлил Варлеас в ответ.       

— Я говорю о том, что я могу дать тебе силу… Силу, которая способна уничтожить, уничтожить их всех, разорвать, растоптать все, что им дорого, — Варлеас почувствовал ласковое прикосновение к плечу, словно кто-то положил на него руку. — Соглашайся, и мы отомстим, вместе… Ты больше никогда не будешь одинок…

***

Эйна’аль держал кинжал наготове. Уже несколько минут он наблюдал за тем, как призрак медленно обволакивает тело Варлеаса. Эйна’аль не мог позволить себе злиться, но очень хотелось. Он был не в состоянии помочь этому идиоту, которого ясно предупреждал: засунуть свои эмоции поглубже, если хочешь жить. Первая проверка не пройдена. Сейчас оставалось только наблюдать, как Варлеас общается с призраком, распаляясь все больше и больше. Эйна’аль не мог слышать, что говорит умерший, а вот речь Варлеаса была довольно четкой. Еще пара минут, и Эйна’алю не останется ничего, кроме как убить его, что было бы несколько печально. Призраки бесплотны. Пока он не поместит себя полностью в чью-то физическую оболочку, его нельзя убить обычным оружием. Единственный способ избавиться от призрака: впустить его в себя и перебороть. Однако Варлеас, видимо, был недостаточно силен духом, чтобы справиться. Эйна’аль недовольно вздохнул. Еще, разумеется, можно стать одержимым и милостиво подставиться под нож товарища. В этом случае есть крохотный шанс на спасение, если вовремя провести обряд, но Эйна’аль так не умел. А до его города еще идти и идти. Иными словами, случись такое, и Варлеас — гарантированно труп. Нет, в общем и целом, Эйна’алю была безразлична жизнь Варлеаса, просто тогда не предоставится возможность удостовериться в своих догадках на его счет. А вот это уже расстраивало. Эйна’аль был весьма любопытен от природы, хоть и редко кто мог про него так сказать: слишком хорошо он контролировал себя.       

— Но я не хочу никого убивать! — закричал Варлеас, хватаясь за голову. — Я никому не желаю зла!        

«А зря, — подумал Эйна’аль, наблюдая за представлением. — Это бы решило множество твоих проблем». Постепенно волосы Варлеаса начали подниматься вверх. Так же медленно в лесу начинало светлеть, будто солнечный луч проникал сквозь листья. Эйна’аль удивленно поднял голову вверх, пытаясь понять, где именно образовалась брешь, но таковой не обнаружилось. Тем не менее становилось все светлее и светлее. Наконец, Эйна’аль осознал, что причиной внезапной видимости был Варлеас, который к тому моменту уже полностью покрылся светом. Даже различать призрака стало сложнее. «Значит, тогда не показалось», — отметил Эйна’аль, вспоминая их первую встречу в поле. К тому моменту что-то поменялось в Варлеасе. С лица ушло паническое выражение. Губы перестали дрожать. Он даже казался выше, чем был минуту назад.       

— Я никогда не обижу того, кто мне дорог! — Варлеас выпрямился и протянул руку с растопыренными пальцами вперед. — Уйди!       

Лес наполнился действительно нечеловеческим криком, который был слышен даже Эйна’алю. Он дернулся, сжав рукоять кинжала: был готов к худшему. Однако далее последовало то, что ожидалось меньше всего: сущность, обволакивающая Варлеаса, начала отсоединяться от него, будто сдуваемая сильным ветром. Она цеплялась, словно щупальцами, за тело, пыталась выжить, не дать себя уничтожить, но все было тщетно. Наконец, она растворилась в пространстве, оставив после себя легкую пыль, медленно оседающую на землю. Похоже, вторая проверка была пройдена. Варлеас, обессиленный, упал на четвереньки, тяжело дыша. По его лицу струился пот, пальцы сжимались будто сами по себе, в судорогах. Свечение потихоньку спадало. Эйна’аль подскочил к нему, опустился рядом.       

— Как ощущения? — осведомился он, внимательно осматривая Варлеаса.       

— Как будто меня пропустили через жернова, — просипел тот.       

— Держи, попей, — Эйна’аль протянул ему флягу с водой.       

Варлеас сел на землю. У Эйна’аля не вызывало затруднений прочитать эмоции на его лице: слишком живым оно было. Удивительно, как Варлеас дожил вообще до своих лет, учитывая отношение к нему в деревне, с такой выразительной мимикой. Хотя, говорить о каких-то знатоках человеческой природы в том селе, пожалуй, было глупо. Варлеас жадно глотал воду из принятой фляги: явно приходил в себя после пережитого. И вот тут Эйна’аль несколько озадачился — если взглянуть правде в глаза: нормальные люди не светятся. Они истошно орут, сходят с ума, в самом лучшем случае как-то избавляются от призрака, потом еще несколько дней лежат без сознания… «Как же ты, демон бы тебя побрал, оказался в той деревне?» — думал Эйна’аль, хмурясь.       

— Мне показалось, ты ушел, — подал голос Варлеас. — Я вдруг перестал тебя видеть и решил, что ты бросил меня умирать здесь.       

— А? — не сразу уловил мысль Эйна’аль, выныривая из своих мыслей. — А… Да, призраки любят так делать. Если человек идет не один, первое, к чему они «прилипают», если можно так выразиться, это глаза, чтоб отрезать его от других.       

— Так ты все время был здесь? — удивился Варлеас, переводя на него взгляд.       

— Конечно, — фыркнул Эйна’аль. — Я же тебе сказал, что, если тебя полностью поглотит призрак, мне придется тебя убить. Я не могу допустить, чтобы он потом творил бесчинства в мире людей.       

— Ого… не знал, что ты такой благородный, — улыбнулся Варлеас.       

— Дело не в благородстве: плевать я хотел на людей. Даже если бы пара человек и умерли, я бы даже не пошевелился, — Эйна’аль пожал плечами. — Просто призраки должны оставаться призраками. Люди — людьми, древние, как вы нас называете, — древними, ду́хи — ду́хами, и так далее. Это — баланс, который не должен нарушаться. Или будет плохо.       

Варлеас не ответил. Он явно о чем-то думал, судя по сдвинутым бровям и губе, которую он кусал. Несколько раз он пытался заговорить, но словно не решался. Наконец, тряхнув головой, Варлеас поднялся с земли и осмотрелся.       

— Слушай, а куда нам вообще дальше?       

— Пойдем, тут недолго уже, — кивнул Эйна’аль. — Выйдем отсюда в обычный лес, сделаем привал. Тебе надо отдохнуть, мне — поговорить.       

— Со мной? — удивился Варлеас, но Эйна’аль оставил этот глупый вопрос без ответа.       

Он шел впереди, поэтому увидеть, что он делает, было невозможно. Эйна’аль соединил вместе пальцы так, чтобы они образовали подобие пирамиды, и прошептал себе под нос: «Абальери фалтаме» — заклинание защиты от призраков. Оно работало наподобие невидимого барьера, не пропускающего их внутрь. «Теперь можно и расслабиться, — подумал Эйна’аль. — Я догадывался, что он сильнее, чем кажется, но чтобы настолько…»

***

Лес призраков кончился, уступив место обычному, даже не Грибному. Варлеас облегченно выдохнул, после чего набрал свежего воздуха полной грудью. Казалось, что здесь дышалось физически легче. Воздух был свежим, наполненным легкой прохладой наступающего вечера. Варлеас был настолько счастлив, что кинулся обнимать большое дерево, растущее неподалеку. Его ствол был таким огромным, что не получалось сцепить руки с той стороны: по правде сказать, они вряд ли доходили даже до половины.       

— Как же я рад тебя видеть! — Варлеас погладился щекой о шершавую кору, неприятно царапнувшую кожу. Но даже это мимолетное неудобство не могло помешать его радости выплеснуться наружу.       

— Эй, ты, — окликнул Эйна’аль. — У тебя там все хорошо?       

— У меня все просто прекрасно, — повернулся Варлеас на его голос. — Кроме того, что меня зовут не «эй, ты», а Леас.       

— Ладно-ладно… Леас так Леас, — покладисто согласился Эйна’аль. — А позволь поинтересоваться, Леас, какого демона ты творишь

— А, ну это… — засмущался он. — Наверное, это странно для парня… Может, и нет, конечно… Я просто очень люблю растения. Растения, животных. Дома я постоянно возился со скотиной и на огороде тоже. Наверное, только они меня и любили, — как-то грустно засмеялся он. — Я имею в виду растения и животных. Они словно ждали каждый раз моего прихода, хорошо росли. Вот… Я несу ерунду, да?       

— Нет, абсолютно. Но я спрашивал не о том. Я спрашивал, зачем ты обнимался с деревом?       

— А… Дык я рад тому, что выжил, — он широко улыбнулся.       

— М-м, вот как… — многозначительно изрек Эйна’аль, кивая. — Ладно, давай двигаться дальше. Там чуть поодаль есть поляна, на ней и устроим привал.        

«Интересно, как он понял, что она именно там?» — озадачился Варлеас, глядя по сторонам. Деревья сменялись одно за другим, птицы радостно порхали с ветки на ветку. Лес полнился жизнью, готовился ко сну: солнце медленно заползало за горизонт. Что-то подсказывало Варлеасу, что в Лесу Призраков они провели слишком много времени. Раз Эйна’аль говорил о привале, значит, до ворунака они доберутся только завтра. Варлеас не был охотником, но предполагал, что зверь не должен покидать своего убежища еще какое-то время: слишком слаб. Значит, Варлеас сглотнул, бой с ним откладывался. Чем дольше, тем сильнее будет зверь: восстановится же. Ночью идти — себе дороже. Если Эйна’алю, может, это бы ничего и не стоило, то Варлеасу такое передвижение виделось несколько проблематичным. Если он так шумел днем, то при свете Луны ситуация будет только хуже. Варлеас услышал, как Эйна’аль, шедший впереди, вздохнул. Довольно раздраженно. Наверное, его порядком злил тот факт, что все идет несколько не так, как он мог запланировать. Варлеас подумал о том, что, если бы не он, почти наверняка ворунак был бы уже мертв. Опять он мешает… И это снова и снова приводило к мыслям о том, почему он вообще здесь? Почему Эйна’аль не убил его сразу? Почему взял его с собой?       

— Вот здесь заночуем, — Варлеас так увлекся своими мыслями, что чуть не врезался Эйна’алю в спину.       

Поляна была похожа на сказочную. Деревья образовывали круг, полный разных цветов и трав. Яркие краски пестрили, мешая сосредоточиться и понять, где заканчивается одно растение и начинается другое. Пара словно специально поваленных деревьев, хотя кто его знает: может, действительно специально — лежала чуть поодаль от центра, возле вытоптанного кусочка земли. Прямо к ним и направился Эйна’аль. Скинул сумку на землю, размялся и принялся ходить по поляне, выискивая ветки и сухую траву для костра. Варлеас последовал его примеру, а через некоторое время они уже сидели возле огня. Эйна’аль вытащил из сумки небольшой котелок, поставил пару веток потолще к костру, а одну — на них, чтоб можно было вскипятить воду из фляги. Набросал туда каких-то трав, найденных поблизости, засушенных ягод из сумки. Через несколько минут воздух наполнился терпким ароматом чая. Он смешивался с запахом горящих веток, наступающей ночи, свежих цветов, и был до того хорош и сладок, что у Варлеаса начала кружиться голова. Он оперся спиной о бревно и запрокинул голову вверх. Небо, еще не до конца темное, уже полнилось мигающими звездами, ветер шуршал листвой. Варлеас сделал глубокий вдох, стараясь вобрать в себя все-все запахи, которые мог почувствовать. Казалось, если у него получится, то эта ночь навсегда останется в его памяти, и в любой момент он сможет окунуться в нее снова.       

— Я смотрю, тебя совсем расслабило, — усмехнулся Эйна’аль.       

— Есть такое, — улыбнулся Варлеас в ответ, переводя на него взгляд. — Ты знаешь, я никогда еще так не сидел. — Эйна’аль вопросительно поднял брови. — Я имею в виду, с кем-то. В деревне я очень часто сидел вечерами на крыше дома или во дворе, смотрел на звезды и представлял, как в один день я уйду оттуда и буду жить полной жизнью, у меня будут друзья, любимый человек. И мы будем вот так сидеть с ними, ночью, возле костра и говорить о чем-то так долго, что запершит в горле. Будем слушать, как поют ночные птицы и угадывать их названия. Я, правда, их не особо знаю, но всегда хотелось. А еще мы бы пели и танцевали вокруг костра. Песен, правда, я тоже не знаю… так, несколько, и те — частушки, мне они никогда не нравились. Но когда-нибудь… — Варлеас замолчал, мечтательно улыбаясь.       

— А что тебе мешало уйти? — поинтересовался Эйна’аль.       

— Так я ж не знаю даже, куда, — Варлеас пожал плечами. — Даже где ближайший крупный город. Да вообще хоть какой-нибудь город.       

— Но можно же было просто уйти. Куда-нибудь да пришел бы, — Эйна’аль аккуратно разлил чай по двум небольшим металлическим кружкам.       

— Это ж как, не зная дороги, куда-то идти? — удивился Варлеас, принимая чай. — Спасибо.       

— Если тебе где-то плохо, значит, надо уходить, — Эйна’аль подул в кружку.       

— Ну… я не мог уйти, — неуверенно проговорил Варлеас, наблюдая за тем, как всплывают ягодки в чае.       

— Почему? — Эйна’аль крутил в руке кружку.       

— Ну… потому что… — Варлеас озадаченно посмотрел на него. — А я не знаю… Я как-то даже не думал, что можно куда-то просто так уйти.       

— Если ты не уходишь оттуда, где тебе плохо, значит, тебе там не так уж и плохо, — пожал плечами Эйна’аль и отхлебнул чая.       

— Да что ты знаешь вообще?! — вскипел Варлеас, подскочив и чуть не выронив кружку. Изрядная доля чая оказалась на земле — Мне там было так плохо, что…       

— И ты ушел, — перебил Эйна’аль.       

— А? — не понял Варлеас, которому не дали закончить тираду.       

— Тебе было плохо. И ты ушел. Ты же сейчас не в деревне, верно? — Варлеас кивнул, медленно садясь обратно. Спокойствие Эйна’аля, его невозмутимый вид охлаждали эмоции, словно компресс, который кладут на лоб при лихорадке. Говорил он многим реже и меньше, чем сам Варлеас, возможно, поэтому его хотелось слушать. — Вот об этом я и говорю. Рано или поздно, но все уходят оттуда, где им плохо.       

— А почему ты решил, что я ушел из деревни? — Варлеас грустно посмотрел на то, что осталось от чая и сделал глоток. — Ух ты! Потрясающе вкусно! Что ты сюда добавил?       

— Пару ягод, которые не растут здесь, — Эйна’аль наполнил кружку Варлеаса. — Так ты думаешь вернуться туда после того, как мы убьем ворунака?       

— А разве у меня есть выбор? — улыбка вышла какой-то грустной. — Спасибо, еще раз.       

— Всегда есть, — Эйна’аль отставил пустую кружку и поворошил тлеющие угли палкой. Варлеас выжидающе смотрел на него, но древний словно и не собирался продолжать. Через несколько минут Варлеас не выдержал:       

— Так и… какой у меня выбор?       

— Ты можешь вернуться в деревню и продолжить жить, как жил. Возможно, к тебе даже будут чуть лучше относиться, ведь ты убил тварь. Но скорее всего об этом забудут через месяц-другой, и ты снова будешь мальчиком для битья, — Эйна’аль чертил на земле обугленной веткой какие-то символы. — Абальери дольмери. Или ты можешь пойти со мной.       

Варлеас не знал, чему удивляться в первую очередь: впитавшимся в землю после непонятных слов Эйна’аля рисункам или его словам. Его приглашают уйти? Вместе? Зачем? Что полезного он сделал для этого? Откуда такая благосклонность?       

— Куда? — только и смог выдавить из себя Варлеас.       

— В Терраль Ансиль, где живут такие, как я — палиса’иль. — Эйна’аль посмотрел на него. — Древние.       

Схожее чувство было, когда Варлеасу дали под дых. То есть как это «к древним»? Варлеас даже примерно не представлял, где это может находиться. Это что, шутка какая-то? И что он там будет делать? В деревне рассказывали, что люди там бывали только в качестве рабов. С другой стороны, откуда бы сельским знать о том, что происходило у древних, если там никто никогда не бывал? Варлеас словно кожей чувствовал нарастающее в воздухе напряжение. Эйна’аль хоть и выглядел, как всегда, непоколебимо спокойным, явно ждал ответа, и это давило только сильнее.       

— Я… Я должен подумать, — пробормотал Варлеас. — Зачем я там? Что может понадобиться древним от простого человека типа меня?       

— Органы.       

— Чего?!       

— Органы. Мы заманиваем людей в наш город, чтобы разобрать их на органы для исследований и зелий, — невозмутимо продолжил Эйна’аль. — Так же ты себе это представляешь?       

— Да ну тебя, — обиделся Варлеас, кинув в него пучком попавшейся под руку травы. Она попала прямо тому на голову, причудливо расползаясь и теряясь в волосах. Вкупе с прежним невозмутимым лицом Эйна’аля это выглядело настолько смешно, что Варлеас не выдержал и расхохотался.       

— Ты думаешь, это весело? — грозно спросил древний, поднимаясь. Варлеас мигом перестал смеяться, решив, что чем-то задел Эйна’аля. Тот выпрямил руки и сделал ими какой-то жест. — Плайи нуалаль.       

В тот же миг над головой Варлеаса образовалось маленькое облако, из которого полилась вода. Ругаясь и крича, что это нечестно, он подскочил и попытался убежать, но не тут-то было. Облако преследовало его по всей поляне ровно до тех пор, пока хохочущий Эйна’аль не убрал руки.       

— Вот это — весело! — продолжал он смеяться.       

Мокрый до нитки и злой, как собака, Варлеас схватил первую попавшуюся корягу, занес ее над головой наподобие дубины и с полным решимости лицом двинулся в сторону древнего. Тот притворно испугался и начал пятиться назад, пока не уперся спиной в дерево. Варлеас к тому моменту подошел к нему почти вплотную.       

— И что, ударишь? — улыбался Эйна’аль чуть ли не впервые с момента их знакомства. Было видно, что ему действительно весело, и Варлеас, по-детски хихикнув, поставил корягу на землю, облокотившись на нее.       

— Нет, конечно.       

— А теперь обернись, — кивнул Эйна’аль куда-то ему за спину. Варлеас недоуменно посмотрел назад и, ничего нового там не обнаружив, перевел вопросительный взгляд обратно на древнего. — Чего не хватает? — продолжал улыбаться тот.       

Хмурясь, Варлеас повернулся. Деревья, кусты, цветы, травы, костер с котелком, две кружки, ствол дерева. Ствол?       

— А где… — начал было он, пока не перевел взгляд на корягу, схваченную на эмоциях. Его рука лежала на толстом стволе дерева, до того мирно лежавшего на земле. Варлеас удивленно смотрел то на нее, то на Эйна’аля, чья улыбка превратилась в ухмылку. — Как это?..       

— Ты думаешь, любой человек так может? Я так могу только со специальным заклинанием.       

— Не понимаю… — Варлеас озадаченно моргнул.       

— Пойдем обратно, — хлопнул его по плечу Эйна’аль. — И бревно тащи.     

Водрузив корягу на место, Варлеас снова взял в руки кружку с уже холодным чаем. Даже остывший, он все еще непередаваемо пах, наполняя не только ароматом, но и каким-то чувством уюта и умиротворения. Варлеас посмотрел на Эйна’аля, заново распаляющего потухший костер. Наступившая ночь забиралась под влажную рубаху прохладным ветерком, щекотала кожу легкими прикосновениями. Огонь горел, новая порция чая неторопливо булькала. Эйна’аль повернулся к Варлеасу с тем же ничего не выражающим лицом. Как будто не он пару минут назад радостно улыбался, колдуя какую-то ерунду. Быстро пришедшее спокойствие также стремительно улетучилось, уступив место любопытству.       

— Так что… — начал Варлеас, но Эйна’аль выставил вперед ладонь, призывая замолчать.       

— Всему свое время, — ответил он. — Пока рано о чем-то говорить, но я бы хотел, чтобы ты пошел со мной.       

— Я? — глупо переспросил Варлеас, машинально вцепившись пальцами в траву под рукой.       

— А ты видишь здесь кого-то еще? — приподнял Эйна’аль одну бровь.       

Варлеас не ответил, рассеянно наблюдая за тем, как древний наливает себе чай. Он протянул руку, кивнув на вторую кружку. Горячий металл обжигал губы, чай — нёбо и язык. Они сидели в тишине, и каждый, наверное, думал о своем. Варлеас закрыл глаза и вспоминал события прошедшего дня, и ему казалось, что это все происходит не с ним. Что это просто одна из историй, которые мама читала в детстве. Мама… на ум приходили ее карие глаза, мягкие руки, ласково гладившие лицо, теплый живот, на который Варлеас любил класть голову, когда был маленьким. Мысли улетали куда-то далеко, в то время, которое помнилось смутно, обрывками, какими-то картинками, случайными фразами. «Он — монстр!» — кричал кто-то. «Боги всемилостивые, он всего лишь ребенок, отойдите от него!» — Мать. «А все нормальные дети, по-твоему, разламывают чугунные кастрюли?!» «От него нужно избавиться! Он нас всех перебьет!» «Не пущу! Это мой ребенок!» «Это не твой ребенок!» Варлеас распахнул глаза. Он готов был поклясться, что никогда прежде не вспоминал эту фразу, хотя в голове смутно угадывалось даже лицо старосты, перекошенное злостью и страхом.       

— Леас, а какого цвета глаза у твоего отца? — голос Эйна’аля прервал пелену мыслей.       

— Что?.. — мотнул головой Варлеас, переводя на него взгляд. — Карие, а что?       

— А у матери? — Эйна’аль внимательно смотрел на него.       

— Тоже карие… ты к чему? — хмурился Варлеас.       

— А у тебя? — Эйна’аль чуть наклонил голову набок.       

— Зеленые… Ты о чем вообще? Зачем ты спрашиваешь? — Варлеас кусал губу. Постепенно он начинал понимать, к чему клонит Эйна’аль, но так хотелось ошибаться.       

— А ты у кого-то еще видел зеленые глаза, кроме меня?       

— Да не знаю я. Нет, не видел, — буркнул Варлеас, глотком допивая чай и отворачиваясь. — Я спать. Доброй ночи.       

— Доброй ночи, — тихо отвечал Эйна’аль, подкладывая под голову сумку.