Мать Варлеаса, Ирмина, сидела на кухне, пытаясь закончить вышивку. Но то нитка в иглу не попадала, то шорох какой-то за окном отвлекал. Время ползло как сытая змея — медленно, почти незаметно. Ее муж, Геннар, сидел за тем же столом и опрокидывал уже третью кружку браги, изредка бранясь под нос. Тишина в воздухе была почти осязаема. Наконец, Ирмина не выдержала и отложила вышивку, подняв глаза на мужа.       

— Ты думаешь, они специально это подстроили? С Варлеасом?       

— Кто «они»? — прогудел Геннар. — Староста, чтоль? Не… ежели староста что и подстраивал, не думаю, что именно с ним. Вообще, в целом, мог. Он — тот еще…       

— Помрет же, — пробормотала Ирмина.       

— Помрет, — кивнул Геннар и посмотрел на жену. — Ой, только не говори, что ты жалеешь это бесово отродье! Зря мы вообще его тогда схватили… Денег дадут, в замок вернут, ага… Даже папаше этот недоносок не нужен оказался, во как! Сдохнет, и сдохнет, — харкнул на пол Геннар.       

— А если… — замялась женщина, сжимая в руках подол платья. — Если у нас потому и своих нет, Геннар? Согрешили мы перед богами…       

— Тьфу, тупая баба! — стукнул по столу кулаком Геннар. — Своих у нас нет, своих у нас нет. А где ж им взяться, если ты пустая аки моя кружка?!       

— Как… — вздохнула Ирмина.       

— А?       

— Не «аки», а «как»… Не забывай, откуда мы, Геннар, — тихо проговорила Ирмина, украдкой вытирая глаза. Это был далеко не первый раз, когда она слышала подобные упреки от мужа. — Я о том и говорю… Может, потому и…       

— Все, хватит! — Геннар резким движением скинул кружку со стола. Глина не выдержала удара о пол и разлетелась вдребезги. — Убралась бы лучше.       

Он поднялся, слегка качающейся походкой пошел в сторону спальни. Остановился на секунду в дверях, оглянулся на жену.       

— Если тебе так дорог этот бесов ублюдок, что ж ты старосту не остановила, а? — прорычал Геннар, сверля Ирмину взглядом. Не получив ответа, он тяжело развернулся и вышел из кухни.       

Ирмина, до того державшаяся твердо, бессильно упала всем телом на стол. Каскадом проносились воспоминания двадцатитрехлетней давности. Новый король, новые правила. О, если бы только они не нашли те бесовы бумаги! Если бы только их не застукали там… Она вспоминала маленького Леаса, игравшего в саду, когда они его забрали. Ведь не хотели же вот так, хотели просто хорошо жить, как и всегда. Но годы шли, за ним никто не приходил, никто не искал. Ирмина даже начала привязываться к этому малышу, так забавно выводящему свои первые буквы. Криво, косо, но он так старался! Где-то глубоко в душе, там, куда не проникал ни один любопытный нос, она надеялась, что за ним никто не придет. Что все так и останется. Леас вырастет, найдет себе невесту, внуки, правнуки, счастливая семейная жизнь. Ирмина читала ему сказки про принцев и принцесс, про отважных рыцарей и мудрых магов. Грела ему молоко и варила вкусную кашу в печи. Целовала на ночь в лоб. Даже Геннар вроде потеплел к ребенку. А потом… надо было убить его сразу. Как только его волосы начали светиться. Как только он в пять лет голыми руками разломал пополам чугунную кастрюлю. Да еще и на празднике! На глазах у всех! Но разве она могла убить? Нет. Ненависть, жалость, надежды на светлое будущее сливались воедино, разрывая Ирмину изнутри. Выпрямившись, она посмотрела в окно на сарай, в котором сейчас спал Варлеас.       

— Я не могу пойти против всей деревни, но надеюсь, что тебе хватит ума просто сбежать. И найти хоть кого-то из своих, — она шмыгнула носом и, встав из-за стола, взялась за метлу: Геннар не любил, когда в доме не убрано.

***

      Варлеас не спал. Дневные события не выходили из памяти, мешая расслабиться. Он не понимал, зачем был нужен этот цирк с жеребьевкой. Всем, включая него самого, было понятно, что он не выживет. Если только староста не подговорил остальных, чтобы сделать засаду: пока ворунак будет пожирать его труп, охотники выскочат и прикончат зверя. Звучало вроде логично, вот только… Варлеас же сам выбрал короткую палочку. Да и сам староста выглядел больше удивленным нежели удовлетворенным. Что-то не сходилось. Получается, ему было все равно, кто станет приманкой? Да нет, он не мог так поступить. Или?.. Варлеас перевернулся на бок и уперся взглядом в стену сарая. Мелкая солома просачивалась сквозь мягкую ткань, покалывая кожу. Неприятно, но уже привычно. Скоро, совсем скоро не будет и этого. Ему нужен был план, чтобы хоть как-то повысить шансы на выживание. Раздумывая над ним, Варлеас погрузился в сон.

***

Через два дня

— Какая ночь… — тихо пробормотал Эйна’аль, глядя на огромную луну.       

С наступлением темноты стало хорошо видно незаметное днем свечение от огромных грибов шеранаки, растущих повсюду. Частички нежно-розовой пыли кружились в воздухе и медленно оседали на камнях, траве и листьях растений. Гридонги — огромные птицы, покрытые панцирями, похожими на шляпки шеранаки, неспешно переминались с ноги на ногу, вытаптывая траву массивными копытами. Эйна’аль слышал их возмущенный клёкот, когда из-под тяжелых клювов убегал еще один червяк. Их совершенно не тревожил незваный гость, стоящий неподалеку с гарпуном. Да и незачем гридонгам бояться человека, который последнее время приходил сюда и приносил угощения для них. Эйна’аль вдохнул свежий ночной воздух, щекотавший ноздри разнообразием запахов. Пора охотиться.       

Ворунак был не только опасным зверем, но и весьма хитрым. Он никогда не нападал на птиц в одном и том же месте: их разорванные тела находили повсюду, в десятках метров друг от друга. За деревьями, в ветвях которых прятался Эйна’аль, располагалась поляна, полная глубоких кратеров, происхождение которых оставалось загадкой по сей день. Кто-то говорил, что это — последствия магических войн, кто-то рассуждал о жестокости природы. Эйна’аль заметил, что некоторые из кратеров были замаскированы: присыпаны ветками и соломой. Он фыркнул. Расчет глупого человека, сделавшего это, был очевиден: ранить зверя, чтобы тот побежал за ним и попал в одну из этих ловушек. А уже оттуда ворунака будет гораздо легче добить чем бы там у него ни было. Эйна’аль покачал головой. Слишком глупо. Шкура ворунака, покрытая крупной чешуей, выдерживает удар самой лучшей стали, которую вряд ли можно достать в той богами забытой деревушке. Эйна’аль, щурясь, изучал окрестности, пытаясь предугадать, откуда появится зверь. Его взгляд остановился на человеке, стоящем посередине поляны. Очень продуманное расположение. Даже с расстояния можно было заметить, как сильно у него трясутся руки. «О чем только думал их староста, отправляя его сюда? Он даже как приманка вряд ли доживет, пока я вступлю в игру», — подумал Эйна’аль.       

Вдруг гридонги напряглись, а их клёкот из недовольного превратился в настороженный. Эйна’аль проследил за взглядом одной из птиц. Несомненно. Ворунак уже был здесь. Практически невидимый для человека в темноте, он бесшумно подбирался к птицам, прячась за ножками грибов и сливаясь с землей. Эйна’аль не был человеком. Чуткий слух улавливал размеренное дыхание твари, которое было слышно и гридонгам. Она скользила по поверхности, и редкие шорохи, издаваемые ею, были похожи на звук шуршащей листвы. Конечно, опытный охотник сразу бы понял, что зверь рядом, но глупый человек, стоящий на открытой местности, им не был. Гридонги оказались явно умнее. Хоть они и не могли понять, откуда исходит опасность, им хватило самого ее факта. Они начали ненавязчиво расходиться в разные стороны под видом поиска новых червячков. Ворунак прикрыл чешуйчатые веки и втянул ноздрями воздух, пытаясь по запаху определить самую испуганную жертву. Зверю хватило пары секунд, чтобы остановить свой выбор на нужной особи. Эйна’аль посмотрел на человека, озирающегося по сторонам. Он… светился?

***

 — Сначала он нападет на кого-то из гридонгов, потом я кину в него камень, он разозлится… я побегу… А может, стоило приманить их поближе к первой яме… — бормотал себе под нос Варлеас, хмуря брови.       

— Ложись!       

Варлеас не успел среагировать, как кто-то повалил его на землю. Подбородок больно врезался в твердую поверхность, благо, зубы не пострадали. Над ним пролетел в прыжке ворунак, негодующе рыча. Он был явно зол на того, другого жалкого человечишку, помешавшего его ужину, и теперь разъяренно бил длинным шипастым хвостом по земле, поднимая в воздух пыль и мелкую земляную крошку.        

— Какого…       

Чья-то рука почти ласково легла на рот Варлеаса, прекращая всяческие его возмущения. Его плотно прижимали его к земле. Пальцы впивались в щеку, сводя скулы. «Такие тонкие… Девушка?» — мелькнула неуместная мысль.       

Ворунак не отличался терпением. В его воспаленном животной яростью мозгу существовало только одно желание: убить. Убить. Разорвать на части. Сожрать, пока мясо не остыло. Змеевидное тело зверя напряглось, лапы вдавили землю, оставляя на ней следы. Секунда. Прыжок. Незнакомка ловко увернулась от когтистой лапы. Как только она поднялась с Варлеаса, тот перевернулся на спину и сел, не в силах оторвать взгляда. Зверь был быстр для своих размеров, но ему было не сравниться с хрупкой фигурой, молниеносно скользящей в воздухе. Длинные волосы, завязанные в высокий хвост, развевались на ветру, изящные руки крепко держали кинжал с длинным изогнутым лезвием. «Как эта принцесса смогла меня сбить?» — Варлеас как завороженный следил за ее движениями.       Казалось, что девушка не сражается, а танцует, так ловко и гибко она двигалась. Каждый жест был отточенным — видно, что в боях она не новичок. Ноги едва касались земли, мягко пружиня о поверхность и поднимая ее тело вверх, вбок — Варлеас едва успевал следить за ней, он не мог понять, где она окажется через минуту, секунду. Изогнутый каменный кинжал, явно ручной работы, мелькал то там, то здесь, но ни разу не задел ворунака. Зверь рычал, пытаясь выбить ее из равновесия своим хвостом, но он не мог тягаться с ней в скорости и, казалось, понимал это, отчего ярость в его груди клокотала потоками лавы. «Что же я делаю?! Надо ей помочь!» — полный решимости Варлеас подскочил и, перехватив поудобнее гарпун, ринулся в атаку.       

— Уйди! — быстро среагировала девушка, в очередной раз увернувшись от удара когтистой лапы.       

Проигнорировав ее, Варлеас, набрав в грудь побольше воздуха, ринулся в бой с гарпуном наперевес и боевым кличем, который должен был усилить его уверенность в собственных силах. Схватка на секунду прекратилась. Девушка и ворунак, оба — с удивлением — смотрели на Варлеаса, который, почти зажмурившись, бежал в бой. Расстояние сокращалось.       

— Ну что за идиот! — воскликнула девушка и, опомнившись, занесла кинжал для удара, но в этот раз зверь среагировал быстрее и ринулся навстречу своей первоначальной жертве.       

Варлеас, распахнув глаза, с удивлением обнаружил, что ворунак уже куда ближе, чем он предполагал. Парень занес гарпун над головой, тварь — лапу, удар, крик… Темнота.

***

Солнце ласково грело руки и плечи лежавшего на траве Эйна’аля. Он смотрел на кучерявые облака, лениво плетущиеся по небу, и думал о том, как бы ему сейчас хотелось оказаться где-нибудь в другом месте, времени, обстоятельствах. Он поднял руку, растопырив пальцы на ладони в разные стороны, позволяя летним лучам просочиться между ними. Пролетавшей мимо бабочке чем-то понравился его мизинец. Эйна’аль боялся пошевелить рукой и спугнуть ее. Тело, лежавшее неподалеку, заворочалось. Летняя красавица обеспокоенно вспорхнула крылышками и удалилась восвояси. Эйна’аль раздраженно цокнул языком и резким движением поднялся на ноги. Тело начинало просыпаться и, скорее всего, скоро потребует объяснений, которые совершенно не хотелось давать. Поправив один из множества кинжалов, спрятанных в одежде в самых неожиданных местах, Эйна’аль подошел ближе к парню и опустился на корточки. Угловатое лицо покрывала испарина, темно-каштановая челка торчала нелепым «ежиком», открывая длинный косой шрам на лбу, еще свежий. Противоядие и заживляющая мазь сделали свое дело: не дали ему умереть от удушья или потери крови, но вот шрам останется. Его тоже можно было свести специальным кремом, но Эйна’аль решил этого не делать. Будет напоминанием о тупости владельцу.       

Парень медленно разлеплял глаза, явно пытаясь сфокусироваться на лице Эйна'аля. Через некоторое время у него это получилось.      

— Ты — небесный дух, пришедший за моей душой? — блаженно пролепетал он, еле шевеля губами.       

Эйна’аль удивленно приподнял брови, несколько озадаченно смотря на туловище, лежащее перед ним. Кем его только не называли. Одержимым, демоном, просто убийцей, но небесным духом — впервые.       

— Нет, — его голосом можно было резать заоблачную руду — самый редкий и прочный металл из существующих.       

— Тогда… Подожди… — парень с трудом поднялся на локтях и прищурил глаза, чтобы внимательнее рассмотреть лицо Эйна’аля. — Это ты! Ты спасла меня от ворунака.       

— Я… мгх… — он замялся. — Вроде того…       

— Нет, не вроде! Это была ты! Ты повалила меня на землю, закрыв собой от твари! — парень сглотнул: было видно, как он разнервничался.       

— Послушай. У меня нет времени. Если коротко, то ворунак поцарапал твой лоб и… чш! — он выставил ладонь, пресекая попытки заговорить. — Благо, у меня с собой было противоядие и заживляющая мазь. Жить ты будешь, но шрам останется. Мне нужно идти. Твоя деревня в паре часов ходьбы отсюда, доберешься сам, тебе это по силам. Удачи.       

Он поднялся, отряхнул штаны от налипшей пыли и, перекинув через плечо сумку со своими вещами, быстро, прыжками отправился вглубь Грибного Леса. «Нет, ну, надо же… Я его спас... ла…» — Эйна’аль усмехнулся.       

Это был удивительный лес. Корни вековых деревьев странным образом переплетались с грибницами, образуя непроходимые дебри. Нужно быть безумно ловким существом, чтобы пройти здесь. Эйна’аль был. «Интересно, это его так приложило сильно, или он в самом деле принял меня за девушку?» — Мелькали ветки, он ловко уворачивался, прогибаясь и легко танцуя между ними. Мысли лезли в голову, мешая сконцентрироваться. Он выбрал очередную ветку для того, чтобы от нее оттолкнуться, но не заметил, насколько она была трухлявой. Как только нога Эйна’аля приземлилась на нее, древесина издала грустный хруст и обломилась, а он сам полетел вниз. «Демоны бы побрали этого идиота!» — Эйна’аль успел сгруппироваться прежде, чем покрытая мхом грибница ласково приняла его в свои объятия.       

— Зараза, что ж так больно! — он сел и, морщась, стал осторожно ощупывать голень. Саднило, болело, но признаков перелома или вывиха не обнаружилось — просто сильный ушиб. — Да, далеко я так не пропрыгаю… Демонов кретин. Почему я вообще о нем думаю?!       

Эйна’аль достал из сумки небольшую баночку с мазью, подкатил штанину и медленными массирующими движениями втер лекарство в кожу. Оно постепенно впитывалось, приятно охлаждая ноющую ногу. Еще раз критически осмотрев голень, Эйна’аль с досадой осознал, что прямо сейчас продолжить движение он не сможет. Значит, надо сделать привал. На дворе стояло лето, и день только-только перевалил за половину — костер не нужен. Раздраженно вздохнув, Эйна’аль лег на мох, подложив под голову сумку.

***

Ошарашенный Варлеас несколько раз потряс головой, не в силах осознать происходящее. Он снова остался один. Нет. Не в этот раз. Покачиваясь, он поднялся на ноги.        

— Боги… какой же я кретин… Она спасла мне жизнь, а я даже не узнал ее имени… Я должен догнать ее!       

Варлеас никогда не заходил в Грибной Лес дальше опушки. В деревне ходили слухи, будто здесь живут призраки, кто-то даже клялся, что лично вечером видел одного из них. Мол, звал с собой, но старый вояка не поддался искушению отведать мясо редкого белого оленя и, обсыпавшись солью, бежал оттуда со всех ног. Кто-то ему верил, кто-то считал, что это все байки, чтоб детей пугать, но факт оставался фактом — поодиночке сюда никто не ходил. Иногда находились смелые, в основном — женщины. Просто только здесь росла одна травка, которой в округе было не достать: риспеон. Ее жены мужьям в еду добавляли, чтоб не забывали про супружеский долг. Росла она в самом начале, на опушке, а дальше ходить было совсем незачем.       

Варлеас был здесь несколько раз — мать посылала — быстро срывал пару пучков и шел обратно в деревню. Он никогда не мог понять, почему лес назывался именно «грибным». Никаких признаков грибов на опушке не обнаруживалось, сколько он ни выглядывал, пока собирал риспеон. Но, чем дальше в лес, тем больше он понимал причины такого названия. Варлеас старался двигаться как можно быстрее, но то и дело останавливался, не в силах оторвать глаз от того, что видел. Огромные грибы уступали в размером разве что вековым деревьям, за чьими кронами скрывалось небо. Солнечные лучи проникали сюда через призму изумрудных листьев, отражались от пурпурных, фиолетовых, лиловых шляпок, окрашивая пространство в удивительные цвета. Липкие паутинки и невесомая пыль неторопливо плавали в воздухе, еле колышимые слабыми потоками ветра. Царила атмосфера полнейшей гармонии и покоя. «Неужели здесь и правда могут водиться призраки?» — удивленно думал Варлеас, осторожно касаясь пальцами ножки огромного гриба, уходящего ввысь. Однако чем дальше он шел, тем сложнее ему приходилось. Корни деревьев все сильнее проступали из-под земли, которая была не в силах удержать их в своих недрах. Следом за ними в невообразимых формах вставали грибницы, переплетаясь с соседями-великанами. Под ноги попадались обломанные ветки и встопорщенные куски земли, паутина так и норовила внезапно облепить лицо, а пение птиц становилось все более рваным и тревожным. Изменился и свет, становясь глубже, таинственнее и холоднее. Возле одного из деревьев Варлеас увидел тело прекрасной незнакомки. Кровь вскипела в жилах. «Как?! Как я мог допустить это?! Нельзя было отпускать ее одну!» — подумал он, с невиданной для себя скоростью подбегая к месту, где она лежала. Ее прекрасные белоснежные волосы разметались по сумке, подложенной под голову. Аккуратные маленькие руки были сложены на животе. Варлеас опустился на колени, лицо его покрылось испариной, в голове безумным хороводом крутились сотни мыслей. Он осторожно коснулся ее руки. «Холодная!» — пот прошиб парня, он сам не заметил, как сильнее сжал пальцы.       

—  Я тебя совсем не знаю, но ты спасла мою жизнь… лучше б я сам умер… — гримаса боли исказила и без того не особо красивое, испещренное мелкими шрамами и следами от юношеских прыщей лицо.       

Дышать было трудно. Казалось, он только нашел человека, которому была небезразлична его судьба. И вот, он лежит перед ним. Лежит и не дышит. Варлеас снова почувствовал себя одиноким. И разозлился. Перед ним лежал мертвый человек, а все, о чем он думал сейчас — о собственном душевном равновесии!       

— Если ты не отпустишь мою руку, я исполню твою просьбу, — ледяной голос с легкой хрипотцой привел Варлеаса в чувство лучше, чем пощечина. Он поднял недоуменные глаза на девушку, и их взгляды встретились. — Какого беса ты творишь? — она рывком села, выхватывая руку.       

— Я… я думал, ты мертва, и… — лепетал Варлеас.       

— Нет, ты не понял. Я спрашиваю, какого беса ты вообще здесь делаешь? Тебе ясно было сказано — иди домой, — подобрав ноги в позу лотоса, девушка старалась держать негодование внутри себя и говорить как можно тише и спокойнее, что наводило на бедного Варлеаса еще больший ужас.       

— Я… я понял, что не знаю… не знаю, как тебя зовут. Меня — Варлеас. Рад знакомству! — выпалил он.       

Злость на лице девушки постепенно сменялась любопытством. Она наклонила голову набок, щурясь и внимательно изучая его.       

— Эйна’аль.       

Глаза Варлеаса расширились от удивления. «Она из древних?.. Не может быть…» Древние по праву считались самой загадочной расой. Никто, кроме, пожалуй, них самих, не мог толком сказать, откуда они брали свое начало. Будучи в хороших отношениях с природой, они славились своим лекарским мастерством, а также умением пользоваться различными видами кинжалов. На продаже того и другого, в общем-то, и держались. Конечно, самое ценное оружие и редкие эликсиры никогда не продавались официально, но и их можно было найти, если знаешь, где искать. Еще одним общеизвестным фактом была их потрясающая ловкость. Ходили слухи, что они могли взобраться на гору, не используя никаких подручных инструментов. Но то, наверное, были всего лишь слухи.       

— Можно… задать вопрос? — сглотнул Варлеас.       

— Попробуй, — осклабилась собеседница.       

— Ты… древняя?       

Девушка уже поменяла позу: теперь она сидела, согнув одну ногу в колене и положив на нее расслабленную руку.       

— Гм… Допустим, — она прищурилась, вторая рука как бы ненароком легла на набедренный карман.       

Варлеаса захлестнуло новое непривычное для него чувство. Что-то теплое и мягкое, как парное молоко разливалось по его телу, начиная свой путь от живота. Дальше — в грудь, ноги, руки. Легкое покалывание в кончиках пальцев, слабый ветер, шевелящий волосы. Он заметил, как глаза Эйна’аль удивленно расширились, она уже совсем по-другому смотрела на своего собеседника, с недоумением и куда большей серьезностью, чем раньше.       

— Это… это просто потрясающе… Невероятно! Ты — древняя… — он торжественно опустился на колени в уважительном поклоне.       

На пару секунд в лесу воцарилась тишина, прерываемая только стуком дятла. Но вскоре к этому звуку добавился еще один. Тихое прихрюкивание, которое явно пытались подавить. Варлеас поднял голову и обнаружил Эйна’аль схватившейся за живот и еле сдерживающейся, чтоб не расхохотаться в голос.       

— Ты… чего? — недоуменно пробормотал он.       

— Еще ни разу ни один аварна’иль не склонялся перед палиса’иль, — вытерев выступившие на глаза слезы, ответила девушка. — Хотя, аварна’иль ли ты?.. — древняя задумчиво посмотрела на него.       

— Ава… что? — недоуменно нахмурился Варлеас, пытаясь воспроизвести в голове незнакомое слово.       

— Забудь, — вздохнула собеседница. — Ну? Теперь ты знаешь мое имя. Доволен?       

— Да… пожалуй, да, — все еще не понимая, что происходит, ответил Варлеас.       

— Тогда можешь смело идти домой, — она поднялась, отряхивая одежду.       

— Ну… вообще-то, не могу… — Варлеас виновато улыбнулся.       

Закатив глаза, девушка сделала глубокий вдох. Было видно, что она хочет поскорее отделаться от Варлеаса и пойти дальше, по своим делам.       

— Почему?       

— Ну… видишь ли… этот ворунак был большой опасностью для нашей деревни. Он подобрался слишком близко, то тут, то там мы находили тела гридонгов, мы жили в страхе за наши жизни, и… — Варлеас трепал рукав рубашки, заметно нервничая.       

— Короче.       

— Да-да, вот… дети боятся выходить на улицу, взрослые — тоже. Они стараются держатся перед детьми, но я-то вижу…       

Эйна’аль закатила глаза.       

— Я сказал: короче! — в ее голосе послышались стальные нотки.       

— Да, я стараюсь… — виновато пробормотал Варлеас, не замечая сказанного. — Вот, и была эта глупая жеребьевка, меня выбрали тем, кто пойдет убить зверя. И… Я не знаю, что со мной было, я вообще стараюсь обычно не влезать ни во что, но… Я столько всего наговорил при всех! Я пообещал всей деревне, что я убью тварь, пока она не добралась до нас. Я готовился несколько дней! Ставил ловушки!       

— Ловушки? Ты называешь ловушками те засыпанные хламом ямки, из которых любой ворунак даже помельче сможет вылезти с помощью одного хвоста? — насмешливый голос здорово задел Варлеаса.       

— Ну, знаешь! Как мог, так и ставил! — взвился он.       

— А потом пришла ты, и… подожди… — Варлеас резко замолчал, перебирая в голове их диалог. Он поднял вмиг расширившиеся глаза на свою прекрасную собеседницу. — Ты… сказала «я сказал»?.. — почти шепотом выдавил из себя Варлеас.       

— Да. Ты начал скатываться в нытье, и я попросил тебя изъясняться немного короче. Ближе к сути, — кивнула Эйна’аль.       

— Нет-нет-нет-нет-нет! Стоп! Ты — парень?! — подскочил Варлеас. — Не может быть! Ты соврала... соврал мне!       

Опять. Опять над ним подшутили. Его снова не восприняли всерьез. Злость и желание отомстить сразу за все подначки, которые он получал до этого, клокотали в его груди. Только теперь он не в деревне. И обидчик у него — один. Варлеас кинулся к «девушке» с кулаками, намереваясь отомстить за внезапно разрушенную иллюзию. Однако он не учел, что перед ним стоял не человек. Пусть и всего один. И если бы Варлеас смог проконтролировать свои эмоции и в этот раз, то, возможно, в следующую секунду не оказался на земле с вывернутой за спину рукой.       

— Пусти, скотина! — брыкался он в бессмысленных попытках высвободить руку. Эйна’аль сидел сверху, не давая подняться.       

— Что? Уже скотина? Пару минут назад ты падал на колени, рассказывая мне, какой я замечательный, — протянул древний.       

— Ты соврал мн… — Эйна’аль резко опустился грудью на спину Варлеаса, зажав свободной ладонью ему рот.       

— Во-первых, я не врал. Ты ни разу не спросил, какого я пола.       

Варлеас негодующе завозился, пытаясь выбраться.       

— Я предпочитаю не вмешиваться в мысли окружающих. Угодно тебе считать меня девицей? Пожалуйста. Монстром? Да ради богов. Пусть хоть деревом считают, меня это не касается. Лишь бы никто не трогал и не мешал заниматься своими делами, — с ледяной сталью в голосе говорил Эйна’аль ему на ухо. Тихо. Размеренно. Предельно спокойно. — Во-вторых, ты либо глуп, либо безумен, либо излишне самоуверен, раз посчитал, что сможешь одолеть ворунака в одиночку с этой ржавой палкой, с которой ты стоял вчера. Но это уже не мое дело. Сейчас я отпущу тебя. И ты не будешь орать о том, какая я скотина, а спокойно пойдешь домой. Тварь я убью, она больше не побеспокоит ни тебя, ни твою деревню. Нет, мне будет все равно, даже если она сожрет вас всех. У меня к ней свой интерес, тем более, пока она ранена и убить ее проще. Ты меня понял? Кивни, если понял.       

Варлеас нехотя кивнул. Ладонь закрывала не только рот, но и ноздри, мешая нормально дышать.       

— Отлично, на том и порешим. Раз, два, три, — Эйна’аль поднялся с него.       

Дышать стало заметно проще. Жадно глотая ртом воздух, Варлеас перевернулся на спину и сел, потирая руку и буравя взглядом древнего. Чувство стыда заливало его по самые уши. «Это ж надо было — парня от девушки не отличить! Какой кошмар… — Варлеас вздохнул. — С другой стороны, он слишком красив для парня. А еще он ловкий, и так легко уворачивался от когтей ворунака, и его волосы такие длинные… — пытался утешить он себя. — Демоны… не сломал же он мне руку?»       

— Слушай… — Варлеас поднялся на ноги, все еще потирая ноющую конечность. Эйна’аль удивленно посмотрел на него, приподняв брови. — У тебя нет какой-нибудь мази?      

— А ты неплох. Сначала ты на меня с кулаками бросаешься, а теперь, получив в ответ, еще и помощи просишь, — фыркнул древний.

— Так есть или нет? — нахмурился Варлеас, пожалевший, что вообще спросил.       

— Есть. Но тебе я ее не дам. Сам виноват, — пожал плечами Эйна’аль.       

— Ну, ты и…       

— Скотина? Да, я — скотина. А теперь иди уже домой и не мешай мне заниматься моими скотиньими делами, — древний поднял голову к небу, делая глубокий вдох.       

Варлеас пристально смотрел на него. Эйна’аль выглядел отрешенным. Не шевелясь, простоял несколько минут, пока, наконец, его голова не дернулась в определенную сторону. Он распахнул глаза, словно фиксируя ими направление, подхватил сумку и отправился в путь. Варлеас, снова оставшись один, скрипнул зубами и поторопился следом за новоиспеченным знакомым. Ему идти было явно тяжелее. Постоянно спотыкаясь и распугивая ни в чем не повинных букашек и мелких птиц, он упорно шел за древним, чья спина маячила вдали. Через какое-то время Эйна’аль остановился, позволив себя догнать. Развернулся, хмурясь.       

— Что тебе еще от меня надо? Я не девушка, даже не человек, мне плевать, что будет с твоей деревней и с тобой заодно. Уйди. Или никто не узнает, что ты вообще когда-то был, — ловким движением руки он извлек тот самый каменный кинжал, который использовал в битве с ворунаком.       

Отдышавшись, Варлеас выпрямился и твердо посмотрел в глаза Эйна’аля.       

— Давай. Убей меня. Перережь мне горло, там, или вспори живот — давай. Я не буду сопротивляться. Знаешь, я тебе соврал. Обвинял во лжи тебя, а сам-то… — он грустно рассмеялся.       

— Ты девушка, что ли? — вскинул одну бровь Эйна’аль.       

— Что?.. боги, нет. Да, людям было страшно и прочее. Но не поэтому я не отказался убить зверя. Просто… Эй! Погоди! — он с удивлением обнаружил, что его собеседник уже продолжил идти дальше. — Подожди!       

— Да с какой стати мне вообще тебя слушать? Мне казалось, я ясно выразился: мне плевать, — древний рубанул кинжалом по ветке, мешавшей пройти дальше.       

Старые обиды вновь взяли над ним верх. Разозлившийся Варлеас сам не понял, как он смог за пару секунд нагнать Эйна’аля, развернуть его к себе лицом и, схватив за грудки, прижать к дереву.       

— Нет, ты меня дослушаешь! — Опешивший парень даже не стал сопротивляться, с удивлением смотря на Варлеаса. — Ты не представляешь, что это такое! Жить в месте, где каждая собака считает своим святым долгом нагадить тебе на порог! Где всем на тебя наплевать, с самого детства! Где родные родители обрезали тебе уши, связав по рукам, потому что они были не такие, как у всех! На, смотри! — он отпустил Эйна’аля, чтобы поднять волосы, открывая красные от злости уши неестественной сверху квадратной формы. — Мне было шесть! Да что ты вообще можешь знать… — голос Варлеаса становился тише. —  Даже если я сдохну… Никто не заметит. Всем будет плевать, понимаешь. Я не собирался убивать ворунака… Нет, я бы попробовал, я поставил ловушки, но… Я знал, что не убью его, понимаешь. Я поэтому и шел. Лучше погибнуть в бою, чем просто в какой-то канаве, заплеванным людьми, которые только посмеются, как же глупо я умер… — он стоял, глядя в землю, чувствуя, как по щекам ручьями струятся слезы.       

Варлеас понимал, насколько жалко и глупо он выглядел в глазах этого древнего, который уже не раз сказал, что ему на него плевать. Понимал, и все-таки… Эта боль, которая копилась в нем все двадцать три года его жизни, ни разу никуда и никому не выплеснутая, взяла над ним верх, и он чувствовал, он знал, что, пусть на недолгое время, но стало легче. Он впервые говорил с кем-то о подобном, пусть и рвано, и не рассказывая всего, что хотелось бы еще рассказать, но хоть так. Хоть как-нибудь. Внезапно он почувствовал холодные пальцы на лбу. Он поднял глаза на Эйна’аля, который смотрел на него.       

— Не реви. Ты и так выглядишь не очень. А когда плачешь, и того хуже, — он убрал руку от его лица.       

— Чего? И это все, что ты можешь мне сказать?! — горесть от нахлынувших воспоминаний резко сменилась накатывающей злостью. Он ему тут душу изливает, а этот паразит его еще и страшным называет?! — И с чего такая перемена?       

— Да, это все, — проигнорировал последний вопрос Эйна’аль. — Пошли. Тварь в норе за рекой, если поторопимся, успеем до полуночи с ней разобраться. И так кучу времени потратили на твои сопли.       

Не дожидаясь ответа, Эйна’аль возобновил движение. Озадаченный Варлеас семенил следом. Он не понимал, почему древний так резко перестал прогонять его. Он вытер слезы, еще не высохшие на щеках, и снова стало стыдно. Постаравшись выкинуть из головы это чувство, он прибавил скорость.       

— Так ты действительно меня не убьешь? — Варлеас поравнялся с древним.       

— Если бы я действительно хотел тебя убить, уже убил бы, — фыркнул Эйна’аль в ответ. — Поторапливайся, я тебя ждать не намерен!       

Идти было тяжело. Идти быстрее — тяжело вдвойне. То и дело Варлеас спотыкался о камни или наступал на ветки, чересчур громко хрустевшие под его ступнями.       

— Слушай, мы так туда или через год дойдем, или нас по пути сожрет что-то похуже, чем ворунак, — древний критически осмотрел его, замедляясь. — Ступай мягче, больше упор делай на носок, а не на пятку, и смотри под ноги. Ты создаешь слишком много шума, и, если мы не успеем перебраться на ту сторону реки, где заканчивается Грибной лес и начинается обычный, до темноты, ты поймешь, почему обычные люди сюда не ходят. Тебе ясно?       

— Ясно-ясно… я не маленький, вообще-то, — пробурчал Варлеас.       

— Ну, и сколько же тебе лет? — снисходительно поинтересовался Эйна’аль на ходу, сбавляя громкость голоса.       

— Двадцать три, — стараясь не показывать, насколько сильно он запыхался, Варлеас попытался даже приосаниться.       

— Ну, я же говорю — детеныш, — хмыкнул древний.       

— Ничего я не детеныш! — возмутился Варлеас.       

— Кому сказано, говори тише. Ты еще ножкой топни и расплачься.       

— Да чтоб ты знал, у нас в деревне в этом возрасте уже у людей дети есть!       

— Кошмар. У детей — дети, — продолжал усмехаться Эйна’аль. — И еще раз говорю — тише.       

— Сколько же тебе лет, в таком случае?! — злобно прошипел Варлеас.       

— Не скажу.       

— Но я же тебе сказал! — негодующе засопел он.       

— Сам захотел, сам сказал, — пожал плечами собеседник.       

Варлеас хотел было возмутиться снова, как Эйна’аль внезапно остановился.       

— Если до этого я говорил, что нужно быть тише, сейчас я говорю, что нужно быть тихим, как труп. Или ты им станешь. Еще шаг, и мы зайдем в Лес Призраков, — тихо проговорил Эйна’аль.       

— Я думал, мы в Грибном… — пробормотал Варлеас.       

— Лес Призраков находится внутри Грибного. Мало кто из него выходит, поэтому мало кто знает об этом. Готов? — Эйна’аль посмотрел на Варлеаса, как ему показалось, обеспокоенно.       

Варлеас молча кивнул. Он чувствовал, как его трясёт. В животе сворачивался тугой ком — было страшно. Но отступить сейчас, когда кто-то позвал его с собой? Никогда.