Сначала Мартериар решил, что ему померещилось. Сквозь туман боли перекинувшись парой слов с хозяином трактира, он отошел чуть в сторону и постарался убедить себя, что это просто бредовые видения. Он замер в дверном проеме, ведущем с лестницы в общий зал, и пристально вгляделся в фигуру у противоположной стены. Она все еще была здесь. Не померещилось. На всякий случай эльф закрыл глаза и потряс головой, но получил от этого только пульсирующую боль в висках, а потом еще и пришлось ждать, пока она успокоится.

— Прочь с дороги!

Кто-то грубо толкнул плечом замершего в дверях эльфа и, даже не оглянувшись, стал подниматься наверх, стуча сапогами по деревянным ступеням. Будь здесь Сильвер, он бы до глубины души оскорбился на такое обращение, но Мартериару было не до того, чтобы окликать грубияна.

— Здравствуй, — он подошел не намерено тихо, отчего собеседница вздрогнула и отодвинулась к окну, испуганно поднимая голову.

— Мартериар, — выдохнула Кайра. — Не подкрадывайся больше. Что ты здесь делаешь?

Она смотрела на него как-то странно беззаботно. Казалось, девушка в этот простой вопрос вложила всю свою заинтересованность и теперь ждала ответа так, словно рыцарь мог оказаться здесь только великим чудом.

— У меня к тебе встречный вопрос, — эльф сел напротив, но так и не смог в пляшущих тенях различить выражение на ее лице, от котого его теперь отделяло полтора фута полумрака. — Кайра, Лир говорил, что был бунт, в ходе которого разрушили храм. Почему Сильвер не вступился за тебя?

— Ему было не с руки, — невесело откликнулась девушка. — Сложно было, должно быть, одновременно и меня защищать, и толпу за собой вести.

Мартериар ничего не ответил. Лир в очередной раз оказался прав. Кто бы не информировал его теперь и прежде, он имел глаза и уши, кажется, везде, где их стоило бы иметь.

— Кайра, — начал было рыцарь, но прервался. В тот миг он ни о чем не жалел так сильно, как о том, что не бросил Лира самого разбираться с Ховардом. Вернись он в Нэртельвей вместе с Сильвером, все могло бы сложиться совершенно по-иному, но говорить об этом теперь смысла не имело. — Что сделал Сильвер? Там везде солдаты Верховных. Въезды в город перекрыты. И на улицах…

— Веет, как из склепа, — закончила за него жрица. — Верховные прислали солдат, когда загорелся храм. Вскоре после по городу пошел этот странный ветер, и тогда перекрыли ворота — надеются поймать колдуна. А Сильвер… Что о нем? Поторопился, как, впрочем, и всегда. Горячая голова, что поделаешь — пусть Заступники будут милостивы к нему…

— Будут милостивы? — насторожился Мартериар. — Ты и теперь его прощаешь?

— Светлая учила нас состраданию. Верный — милосердию. Безликий — смирению. Сэр Сильвер взял на свою душу страшный грех, а я, — ее голос заметно дрогнул, — предала его анафеме вместо того, чтобы помочь. Я была вне себя, он такое сказал, такое сказал…

Мартериар затаил дыхание, ожидая продолжения ее слов. Кайра возвела глаза к потолку.

— После всего… После всего, что сказал Сильвер на площади о нас с тобой… После этого анафеме предадут меня. Я не нахожу в себе сил показаться на глаза Верховным.

Он наконец разглядел ее лицо — бледное, с мокрыми дорожками слез на щеках. Глаза покраснели, и взгляд их был растерян; дрожащие губы сжались в тонкую полоску.

— Мы можем… — Мартериар осекся. «Мы можем уехать из Нэртельвея, бросить все это и забыть, как дурной сон», — вот что вертелось на языке, но рыцарь этого не сказал. Вспомнилась поднятая темной магией нежить на озере. Стало не по себе.

— Можем что?

— Мы можем, — пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос звучал ровно, — оправдать тебя перед Верховными.

Девушка покачала головой.

— Нет. Обвинения были озвучены. Меня низложат. Вопрос времени.

— Они не посмеют низложить жрицу, которая послала поймавший лжезаступника отряд! — горячо откликнулся Мартериар, кажется, слишком громко. Завсегдатаи таверны косо на них посмотрели.

Кайра подняла на него округлившиеся от удивления глаза и даже привстала со своего места.

— Вы поймали…

— Нет, — он неловко потупился.

Кайра села обратно на скамью и отвернулась к окну, зарывшись пальцами в растрепавшиеся волосы.

— Тогда дело решенное. Сильвер вернулся, а с ним и все остальные. И ни Ховарда, ни даже Черли с ними не было. Они запросто низложат жрицу, которая отправила упустивший союзницу лжезаступника отряд.

Это был не укор. Даже не жалоба. Мартериар слишком давно знал Кайру, чтобы в этом обмануться, но все равно возникло чувство, что он страшно подвел ее. Еще бы. Она отправила их на эти поиски, не спросясь Верховных и даже не уведомив тех перед отбытием отряда — потому, что он сам добился от Черли обещаний указать дорогу к логову преступника.

— Не все. Есть еще мы, — Мартериар тоже оглянулся на ночь за окном, которую так пристально разглядывала Кайра. Она прикрыла глаза и склонила голову, показывая, что не слушает его. — Лир и Патриция прямо сейчас пытаются узнать, куда сбежал Ховард. Мы его видели. Лир считает, он совсем недавно был в городе. У него есть друзья, которые должны знать об этом. Мы найдем лжезаступника. Тебя восстановят в должности, и тогда…

«И тогда ты, наверное, вышлешь меня из столицы совсем — а если нет, то запретишь приходить к тебе, писать письма и даже просто упоминать твое имя. Тогда я уеду сам — оставаться окажется невыносимо. И если, во имя Безликого, твое счастье именно в этом, я действительно приму такой расклад.»

— Даже если это только попытка утешить меня — спасибо.

Мартериар накрыл рукой лежащую на столе ладонь Кайры, смотрел в глаза, пока она не отвела взгляда, но продолжал молчать. Это, конечно, была попытка утешить, но очень хотелось верить, что он и правда сможет выполнить обещанное. За окнами сгущалась непроницаемая, черная тьма, выл ветер и бежала поземка, выметая из всех углов новые горсти снега; что-то скребло по стене с той стороны всего в нескольких пядях от ромбовидных оконных стекол, освещаемых льющимся из залы слабым светом. Мартериар не стал тревожить Кайру, но на всякий случай как бы невзначай положил свободную руку на рукоять кинжала — он был почти уверен, что это были за звуки. Так же скребли когтями встреченные в курганах мертвецы. Рыцарь не сомневался, что на свет они не полезут, но начинал тревожиться, как там Лир и Патриция. Странник, этого нельзя было отрицать, имел определенные способности отгонять нечисть, но с ним еще и Патриция — да и что они станут делать, если тварей окажется слишком много?

***

— Не прижимайся к обочине, — распорядился Лир, оглядываясь на отставшую девушку. Та тронула поводья и нехотя вывела коня на середину улицы, покинув густую тень построек. — И держись ближе ко мне.

Он указал на крыши зданий, мимо которых они проезжали. Патриция вздрогнула, прикрыла рот ладонью и подхлестнула коня, спеша поровняться со странником. Над домами виднелись тени. Неуклюжие, рвано двигающиеся на фоне лунной ночи силуэты продвигались вперед медленно, как в забытьи, сопровождая свои движения характерным скрипом костей друг о друга или скрежетом когтей по стальным и каменным деталям фасадов.

— Поехали, — оруженосец вцепилась страннику в горячую ладонь. — Поехали скорее. Ну, вперед, давай от страшилищ этих оторвемся.

— Нет, — странник пресек ее попытку подхлестнуть лошадей. — Они не видят нас, пока мы идем медленно. Не спеши. Они еще не вошли в полную силу, у нас есть возможность избежать боя с ними. Их едва ли меньше сотни сбежится — так что хорошенько подумай, прежде чем…

— Поняла, — нервно перебила Патриция. — Долго там еще… Дался же тебе этот храм!

Еще несколько улиц миновали в тишине, если не считать стука конских подков, шороха крадущихся по теням мертвых и шепота оруженосца. Лир не был до конца уверен, но, кажется, девушка начала молиться — в своей неповторимой манере читать несуществующую молитву какому-то из людских богов, разбавляя все это дело ругательствами и комментариями вроде «вот же твари, да?». Странник только покачал головой, но не дал понять, что слышит.

— Чего-чего? — громким шепотом воскликнула она в ответ на совет спешиться и идти пешком, оставив лошадей на перекрестке. — Ты мне на своих двоих предлагаешь мимо этих тварей, да? От них же так даже не удрать будет если что!

Лир спрыгнул на землю, потрепал Пепла по холке, что-то ему шепнул, и конь остался стоять на месте, помахивая хвостом из стороны в сторону. Странник поймал возмущенный взгляд Патриции и выразительно кивнул на открытые ворота впереди, которые все же охранялись солдатами Верховных — мол, смотри, дальше нас верхом не пустят.

— Но в город-то пустили! — возмутилась девушка. — Сделай так еще раз!

— Не могу, — не стал вдаваться в подробности Лир. — Дальше надо идти пешком.

Оруженосец картинно вздохнула и не без опасений спешилась. Оставить лошадей без присмотра было наименее волнующей задачей — как-никак, Пепел отличался умом, кротким нравом и способностью влиять на других животных, — а вот мысль о том, что придется брести по темноте, из которой может броситься нежить, к ненавистным храмам, заставила сердце в испуге застучать быстрее.

— Я точно тебе нужна? Может, я пойду? — попыталась отступить она. Лир не ответил.

Стоявшие у ворот солдаты не повернули головы на странника и оруженосца, но Патриция почувствовала на себе их цепкие внимательные взгляды. На площади было пустынно, но на столбах у ворот храмов ярко горели факелы, разбавляя своим светом недобрую зимнюю ночь, а около этих столбов замерли такими же неподвижными изваяниями стражники в белой броне. Рядом с ними стояли еще один рыцарь, не принадлежащий, очевидно, к легиону Верховных, и жрица, набросившая поверх церковной робы теплую меховую накидку. Эти двое вели тихий разговор, время от времени обращаясь к молчаливым стражам. Те тогда кивали и добавляли пару слов, но даже не поворачивали головы.

— Иди к ним. Отвлеки, — подтолкнул Лир Патрицию. — Будет лучше, если меня не увидят.

— Да тебя и так, кажется, не видят, если ты не хочешь, — проворчала оруженосец, раздраженная необходимостью находиться так близко к храмам, да еще и в тени изваяний трех Заступников, из которых Безликий смотрелся попросту жутко ввиду отстутствующих черт лица. — Мне бы твои способности, я бы, знаешь ли, столько лет в подворотнях не жила и столько от стражников не бегала, а то когда они на краже ловили, от них потом вообще было не отвязаться. Давай я просто к Мару пойду, идет? А ты тут сам как-нибудь разбере…

Не ожидавшая такого поворота девушка прервалась на полуслове. «Я не могу один обмануть легион, » — сухо сообщил Лир и, развернув ее за плечи, с силой вытолкнул в полосу света, падающую от факелов и из-за приоткрытых ворот храма Заступницы. Рыцарь, жрица и стражники замерли, переведя на нее внимательные взгляды. Она неловко переступила с ноги на ногу, нерешительно оглянулась на странника.

— Если мы не узнаем о Ховарде сегодня ночью, потом может оказаться поздно, — прошептал Лир, и девушка была более чем уверена, что кроме нее его никто не слышал.

— Чего тебе, дитя? — ласково обратилась к ней жрица Светлой. — Ты заплутал, мальчик мой?

Оруженосец презрительно фыркнула, сдерживая вертящееся на языке ругательство. Дитя! Мальчик мой! Патриция не питала иллюзий по поводу собственной внешности — знала, что и ростом не выдалась, будучи похожей на нескладного отрока, и слишком худая, чтобы щеголять красивыми формами, и волосы остригла коротко, отчего и впрямь со своим угловатым лицом напоминает мальчишку, но гордость все равно была задета снисхождением жрицы. Она уж точно не неопытное «дитя», неспособное постоять за себя!

— Я девочка, — скупо поправила ее Патриция, хотя очень хотелось добавить, что даже если бы она тут заплутала, то не стала бы спрашивать дорогу у такой — всем довольной, сытой, хорошо одетой, живущей в тепле и достатке. При взгляде на многих церковников брала злость — ничего не умеют, ничем не рискуют, а как живут! В то время как она, Патриция, долгое время перебивалась с хлеба на воду, носила лохмотья, не имела крыши над головой, рисковала в уличных драках жизнью и здоровьем, пытаясь как умела прокормить семью. Исключение покуда составляла только Кайра, да и то лишь потому что Мартериар ее едва не боготворил, а его мнение для Патриции много значило.

— Не бойся. Подойди сюда, — позвала ее жрица, и та сделала несколько неуверенных шагов вперед. Взгляды все еще были скрещены на ней, а потому ни служительница, ни рыцарь, ни солдаты легиона не могли видеть Лира, проскользнувшего в храм между приоткрытыми створами ворот. Тот еще как нарочно споткнулся о порог, заставив девушку шумно вдохнуть и на одном дыхании выпалить:

— Расскажите мне о Заступниках.

— Пойдем с нами, дитя, — жрица с видом мудрой наседки склонила голову и указала на ворота храма. Оруженосец испуганно замотала головой:

— Нет.

Свет за приоткрытыми дверями плясал неровно — огоньки свечей и факелов колебались на сквозняке, — но Патриция была почти уверена, что видит на дальней стене тень Лира. Через несколько секунд слева выскользнул другой силуэт; странник почтительно кивнул в знак приветствия. Неужели он и впрямь был так близко знаком с кем-то из жречества, что те вот так запросто делятся с ним новостями?

— Я, ммм… — замялась Патриция. Отступить сейчас было нельзя, но язык словно прилип к небу, и ни одного путного вопроса оруженосец так и не смогла подобрать. Руки сами метнулись к неровно остриженным коротким прядям, взлохмачивая и без того неопрятные вихры.

— Что такое? — забеспокоилась жрица, спускаясь с крыльца вниз. Рыцарь последовал за ней, держась на некотором расстоянии. — Тебе тревожно?

— Ммм… да, — смиренно согласилась эльфийка, до острой боли впиваясь ногтями в ладони. Ее действительно много что тревожило, но будь она проклята, если всерьез пойдет со своими сомнениями к церковникам. — Все это… понимаете…

Для большей убедительности она развела руками, но и сама не могла бы сказать, что имеет в виду. На лице жрицы, однако, изобразилось непритворное сочувствие.

— Понимаю, дитя мое, — кивнула служительница. — Ложный Безликий. Ошибка нашей сестры по вере из храма Элиремала. Сэр Сильвер, смутьян, которого будут судить…

— Будут судить? — всполошилась Патриция. Не то чтобы она особенно к нему привязалась — она вообще научилась ни к кому сверх необходимого не привязываться, — но она во многом разделяла его мнение в том, что касалось Черли, и прекрасно понимала, что все его тиранства над колдуньей были ничем иным, как попытками защитить остальных. — Да что он такого сделал-то?

Разговор вдруг перестал напоминать бездарную комедию. Лир о случившемся только намекнул, а в подробностях, наверняка, не знал и сам — но жрица-то знать была обязана.

— Обвинил смотрительницу храма Безликого в преступлениях против веры и пособничестве еретикам, — по тону, которым она это сказала, стало очевидно — тема более чем животрепещущая. — Она предала его анафеме, а он велел толпе напасть на защитников храма. Я еще ни слова не слышала от смотрительницы Кайры и не могу знать, действительно ли она прокляла его — но все зашло слишком далеко. За ней уже давно замечают неподобающие поступки, да и Сильвер этот репутацией не блистает, но теперь в их свару оказались втянуты прихожане — есть убитые и раненые. Выслать обоих по монастырям до конца дней!

Жрица явно сказала что-то еще, но Патриция вновь засмотрелась на тени на стене. Лир по-прежнему говорил с кем-то, и эльфийка нутром почуяла ссору между собеседниками. Странник склонил голову и скрестил на груди руки, внимательно слушая вторую тень, продолжавшую объяснять что-то, оживленно жестикулируя. Лир сдержанно ответил, вызвав еще больше возражений. В конце концов, еще через несколько минут их неслышного Патриции спора, во время которого она что-то невпопад отвечала жрице Светлой, странник коротко поклонился собеседнику и, решительно отвернувшись под еще звучащие возражения, зашагал к выходу. Выскользнул из ворот храма и пропал где-то в опасной тени.

— Я… я пойду, — пролепетала Патриция. — Ммм… спасибо.

И, не дослушав, попятилась назад и шмыгнула за статуи Заступников, оставив церковников вглядываться в темноту ей вслед. Лир перехватил ее у выхода с площади, но вновь они заговорили, лишь отъехав на порядочное расстояние.

— Что ты узнал? — девушка в очередной раз подергала станника за руку, но ответ получила такой же невразумительный, как и раньше. Ладони его были вновь холодны, как речной лед, и оруженосец, заметившая некоторую закономерность, еще боязливее стала оглядываться на мертвецов в тенях. — Лир! Ты узнал хоть то-то?

Тот утвердительно кивнул и, словно пробудившись от кошмара, огляделся по сторонам.

— Слышал о Сильвере, — сообщил он тоном непринужденной светской беседы, так неподходящим к встревоженному виду. — Интересно, что ты об этом думаешь.

— Откуда ты… Или нет, нет, не отвечай, — замотала головой девушка. — Знать не хочу, кто тебе обо всем доносит. Скажешь еще, что с Заступниками говоришь, или еще чего подобное — так вот, я знать этого не хочу. А Сильвер… С ним пусть Мар разбирается. У них там свои свары. Похуже собак порой сцепляются, чесслово. Только не дадут ему разобраться-то. Суд если.

— У их суда приговор один, — по голосу можно было понять, что Лир улыбается, — разжалуют и сошлют подальше. Может, еще сложится все так, что он вместе с нами за Ховардом…

— Так ты знаешь, где он? — перебила оруженосец. От ее возгласа мертвые в тенях зашевелились, громче заскрежетали когтями. Девушка вздрогнула и втянула голову в плечи.

— Они уйдут с рассветом, — успокоил ее Лир. — Сейчас они еще плохо понимают, что вокруг происходит. Завтра после заката выйдут на улицы и станут нападать, а на следующую ночь жители обратятся в им подобных.

Он говорил спокойно, словно рассказывал о планах на последние пару дней до запланированного отъезда, а у Патриции от одних только мыслей о подобном волосы вставали дыбом.

— Что делать? Я боюсь!

— Не бойся мертвых, — веселость и безмятежность в голосе внезапно сменились апатией и усталостью. — Бойся живых и не забывай, что причина — Ховард. Это его последняя попытка восстановить контроль над столицей, после которой все или ничего. И все же он знает, что и эти чары падут со смертью его дара.

— Смерть дара, — передразнила Патриция. — Не умничай. Так и скажи, если его придется, того… убить.

— Я и сказал. Придется убить дар — не обязательно вместе с его носителем. Но церковь, как мне кажется, не видит разницы. Дар и так пропадет через какое-то время, если Ховард ничего не предпримет — все-таки он взял на себя слишком много, пытаясь выдать себя за Безликого.

Патриция ничего не ответила. В конце улицы замаячила потрепанная вывеска трактира «Двойное дно». В небе над серыми крышами разливался рыжий рассвет.