Уже к ночи волнения утихли. Верховные, получив весть о смерти лжезаступника и его сподвижницы, вздохнули спокойнее. Несмотря на поздний час, на улицах начинались импровизированные гулянья — совсем как в день низложения лжезаступника, только теперь победа была признана окончательной.

Кайра, от обвинений в адрес которой Сильвер отказался сразу, как только вернулся в столицу, задержалась с Верховными в храме Светлой, а Мартериар, прихватив с собой Лира и Патрицию, вернулся в почти восстановленный храм Безликого. С ними остался и Сильвер. Еще были вопросы, которые следовало бы обговорить, а пока все четверо остались стоять недалеко от ворот, поглядывая иногда на статую Безликого и потухший алтарь перед ней. Снаружи спустившаяся с гор буря бесновалась над городом, но за стенами были слышны только ее самые громкие отголоски.

— Ты все-таки другая, — шепнул Лир Патриции. — И, знаешь? Это здорово! Я к чему: Заступники. Не хочешь верить — не верь. А то мало ли, начнешь еще, в свете всего этого…

— Ты, — Патриция помедлила. — Ты говоришь так, словно… прощаешься. С чего бы?

— Я скоро уйду. Я скиталец, помнишь? Скажи как-нибудь потом Мартериару, что про Ховарда и Черли я все знаю. Пусть себе идут с миром, если так.

— Ты уходишь? Но ты вернешься?

Молчание было чуть более долгим, чем стоило бы, но оруженосец не торопилась отказываться от вопроса или переводить тему.

— Я скиталец, Патриция. Я живу в дороге.

— Вернешься? — с нажимом переспросила она, оглядываясь на Мартериара и Сильвера, занятых разговором и не слышащих шепота.

— Может быть, — ответил он, и одними губами добавил: — Ты уже не узнаешь меня.

— Хорошо. Признаю. Погорячился, — отчеканил Сильвер, исподлобья глядя на Мартериара. — Хорошо. Слухи. Не мое дело. Не вмешиваюсь. Хорошо, забирай вас демон.

Патриция обернулась к спорящим. Храм Безликого был не самым удачным местом для обсуждения былых обид и ошибок, но, как видно, Мартериар решил незамедлительно заручиться обещанием Сильвера не свидетельствовать более против Кайры. Лир отступил назад.

— Надеюсь вы впредь постараетесь оценить и обдумать ситуацию, прежде чем клеймить кого-то предателем.

— Хорошо. А вы потрудитесь объяснять свои действия.

Ничем хорошим этот разговор обернуться не мог. Патриция встревоженно взлохматила волосы. Как Лир сказал? Темное колдовство особенно приживается там, где раздор? Девушка оглянулась, на всякий случай удостоверившись, что подозрительных личностей поблизости нет. Кроме них еще только несколько горожан находилось в зале.

— Сильвер! Мартериар! — двери распахнулись, в залу вбежала Кайра. — Я только что говорила с Верховными. Вас восстановят в прежнем звании, Сильвер. Мартериар. Тебя… определили в приграничный город. Несмотря ни на что, Верховные всерьез заняты тем, чтоб отправить тебя подальше, хоть я и пыталась… Ох. Смотрите!

Жрица в изумлении и ужасе прикрыла рот ладонью, другой рукой указывая за спины собеседников, на алтарь перед статуей Безликого. Билось, взвиваясь вверх алыми язычками, ясное пламя. Оно занялось само: не было ни лучины, ни фитиля, от которого можно было зажечь огонь, оно просто возникло из ниоткуда, тотчас же прикрепившись к каменной поверхности, оставшейся нетронутой даже во время пожара. Миг спустя сами собой стали зажигаться свечи вокруг алтаря.

— Безликий, — прошептала в благоговейном трепете жрица. — Безликий… простил нас?

— Эге, Лир, ты только глянь. Ничего так огонек, да? — Патриция, не отрывая глаз от алтаря, толкнула локтем стоящего рядом эльфа. Локоть ее нашел только пустоту. — Лир? Эй, Лир!

Она завертела головой по сторонам, но в пляшущем свете огня и свечей не могла найти глазами странника. Ни рыжих с проседью волос, ни потрепанной наемничьей куртки, ни парных мечей — ничего этого взгляд различить не смог.

Оруженосец вдруг замерла, почти болезненно напрягая зрение, чтобы точно быть уверенной, что не ошиблась. В пламени, в его пляшущих язычках, лежал, невредим, медальон странника. Странный символ, вытравленный на его поверхности, словно разгорался изнутри. Первой исчезла, медленно погаснув, та его часть, которая точь-в-точь повторяла знак Заступницы. Потом вспыхнул, особенно ярко даже среди огня, символ Дарнарта Верного, и остался на камне лишь узор, повторяющий узор на алтаре — знак Безликого. Миг спустя и медальон, и символ на нем бесследно исчезли.

— Во имя Заступницы, — произнес в наступившей тишине Сильвер. — Неужели… Элиремал?

— Одно из его земных воплощений, — поправила шепотом Кайра. — О, Заступники! Верховные мне не поверят.

— Не поняла! — воскликнула Патриция. — Если как по-вашему, так он чего, сам Заступник, выходит? А нормально-то тогда чего не явился? Ну, под знаменем там хотя бы… С армией… Чтобы видно было. И молчал всю дорогу. Ха! Я ему сказала, что его нет, а он чего? Или… — девушка схватилась за голову, — вот я попала.

— Да не молчал он, — подал голос Мартериар. — Он назвался Черли. Вот она от него и бегала. Поверили бы мы ему, если бы он назвался нам?

— Огонь потух не от проклятия, — Сильвер все еще не отрывал глаз от пламени. — Мои солдаты видели… Лира вечером того же дня на улицах города. Сказали, сектант. Я сейчас только вспомнил.

— Безликий скрывает от нас не только свое лицо, но и наши мысли, — добавила Кайра.

— Ха! Да вы себя послушайте! Безликий то, Безликий это! Поверили? Нет Безликого! — упрямо замотала головой Патриция. — Лир есть. Он мне так и сказал. Он это, ушел просто. Амулетик свой вот забыл. Незадача. Я эээ… пойду, поищу его, что ли. Может, на площади еще… Расскажу ему, что у нас тут как раз огонек зажегся, пусть вернется посмотреть, если интересно.

И девушка бросилась прочь из храма в дождливую тьму ненастной полночи, расталкивая немногочисленных собравшихся у ворот прихожан и служителей, вырвалась на крыльцо, подставляя лицо под остервенело хлещущие дождевые капли, и до рези в глазах вгляделась сквозь падающие потоки воды в пустую площадь, по центру которой возвышались три статуи Заступников. Лиранэль Светлая, простершая руку к небу и пустыми глазами глядящая в низкие тучи. Дарнарт Верный, смотрящий на восход и положивший руки на гарду меча. Элиремал Безликий, замерший одинокой тенью за спинами соратников. Оруженосец обняла себя за плечи и вся сжалась, в бессилии закрывая глаза и едва не падая на колени от внезапного осознания — Безликий. Как она ни старалась, не могла вспомнить ни черт лица Лира, ни даже цвета его глаз, в которые она совершенно точно смотрела в могильниках.