Мир Гарри Поттера перевернулся ровно в тот момент, когда он оказался на той поляне. Когда пришел, чтобы умереть. Он правда этого жаждал, он был готов к этому, он смирился. Но вопреки всем ожиданиям Волдеморт не убил его — более того, даже не посмотрел в его сторону, тихо отдав приказ «увести его». Гарри не понимал, что происходит, почему вместо ожидаемой и столь желанной смерти Волдеморт выбрал Поттера в качестве пленника. Гарри, идя на казнь, совершенно точно был уверен, что умрет. Благо друзья были проинформированы, они знали, что нужно делать. Нужно было всего-то добраться до Нагини, тогда Волдеморт ослабнет. Но помешала тайна, что открылась Гарри буквально за пять минут до этого похода на эшафот; он узнал, что является крестражем и теперь было нужно, чтобы убил его не кто-то — а сам Волдеморт. Тогда, умер бы, вероятно, не сам Гарри, а крестраж в нем. Пусть Гарри и был иногда непроходимым тупицей, многое просто не замечал, был не таким наблюдательным и умным, как Гермиона, но план Дамблдора стал понятным. Снейп, вероятно, не знал, что Гарри является носителем такой пакости, как крестраж, или просто не придавал значению словам Дамблдора. Чтобы уничтожить крестраж, не убив при этом вместилище, созданный крестраж должен был убить сам создатель этой дряни. Навряд ли Том Риддл знал, что Гарри, по столь нелепой случайности, был носителем частички души Темного Лорда. Иначе давно бы уже…

«Не может быть… Не мог же он узнать?.. Не мог же…»

Паника охватила Гарри. Он попытался вырваться из крепкого захвата двух Пожирателей, с яростью посмотрев на своего давнего врага.

— Чего ты медлишь, трус? Убей меня! Ведь именно этого ты ждал так долго. Ты хотел войны, и ты получил ее. Хотел стать тем, кто убьет меня — я пришел к тебе. Чего тебе еще надо?!

Голос был сломленным, горестным, полным отчаяния. Все должно было пойти иначе. Должно было пойти по другому сценарию. Чего же он тогда ждет?!

— Не все так просто, Гарри Поттер, — осклабился Темный Лорд, и из-под глубокого капюшона показалась морда лича: обезображенная струпьями, бороздами, гноем. Неимоверно отвратительное и жалкое зрелище. — Ты не умрешь. По крайней мере, не сейчас, — добавил он снисходительно. — Ну? Чего встали? Уведите пленника!

Гарри хотел было вновь попытаться вывести Риддла из себя, чтобы тот одумался и все же выполнил свое предназначение, как того требовало пророчество. Но тот уже отвернулся к своей свите, вполголоса о чём-то говоря. Поттер не успел расслышать, его аппарировали в какое-то темное и невзрачное место. Тут было тихо, мрачно, холодно. Это все, что отрешенно успел отметить Гарри прежде, чем в голове появился туман и он провалился в темноту, что, казалось, вросла ему куда-то в грудь.

***

Гарри, конечно, знал, что Том Риддл, известный больше как Волдеморт, не отличался милосердием, да и здравым рассудком тоже. Его волоком втащили в какое-то помещение, приставили к горлу палочку и… просто ждали. Вероятно, приказа. Поттер хотел взбрыкнуть, попытаться сбежать, ну что ему каких-то два мага?.. Смешно, если вспомнить, как он сражался до этого с егерями, а потом ещё в Малфой-меноре. Но его пыл остудили, притом буквально, приморозив к стене. Ничего не оставалось, кроме как рассматривать место его пленения.

Сам дом, возле которого его едва вырубили, он толком не рассмотрел из-за сумерек, но это совершенно точно был не Малфой-мэнор.

Ему казалось интересным, что дом, в котором находился Гарри, выглядел весьма уютным. Словно Волдеморт разжился имуществом. Эта мысль, вернее, сама ее абсурдность, позабавила Гарри, отчего он невольно улыбнулся, озадачив стражников.

— Чему ты лыбишься, придурок? — спросил грубым басом самый высокий из них. — Если нам сказали, чтобы тебе сохранили твою никчемную жизнь, это не значит, что мы не можем причинять тебе боль.

Гарри фыркнул на это заявление, отвернув голову в сторону. Ему очень хотелось верить — настолько сильно и в то же время яро — он убеждал себя, что победа будет за светлыми. Армии Темного Лорда осталось не так много, как светлых, так что было бы весьма очевидно, что они победят. Не могут не победить. Ведь с ними Макгонагалл, а она сильная волшебница. Невероятно сильная — не только магически, но и как личность. Гарри не хватало вот такой воли, внутреннего стержня, бесстрашия и отваги.

Истинная гриффиндорка.

Там была Гермиона. Уж кто-кто, но эта юная мисс «я все знаю» точно — абсолютно точно — найдет решение. Только бы они все выжили. Поттер опустил голову, углубляясь в свои тяжкие думы.

Он раздумывал над тем, что было бы, если убил бы всё таки Волдеморта. Гарри, прикусив губу, задумался над ответом на свой же вопрос. Очевидно, что остаток душонки этой пакости вселится в единственный живой сосуд, в котором хранится душа — в него. А уж как Том Риддл использует это себе во благо… Страшно было даже представить. Он так и видел, как все газеты кричат пестрыми заголовками: «Новый Темный Лорд — Гарри Поттер!»

Гарри точно не знал, сколько времени они тут просидели. Визитеры уходить не собирались и стояли, на радость для Гарри, в тишине. Поттер почему-то ожидал от подлых Пожирателей, какой-нибудь пакости, что те начнут всячески измываться над пленником — особенно над предводителем светлых сил. Такое искушение. Такой соблазн. То ли Волдеморту и правда Гарри нужен был живым, и тот приставил к нему самых адекватных из своей своры, то ли не все Пожирателей были такими, как Сивый или та же Беллатриса. При мысли о них Поттер поморщился, немного вытянув ноги. Сидеть в таком положении долго было тяжелым испытанием.

Гарри успел уже попрощаться со всеми, кого знал, мысленно попросить прощения у тех, кто умер. Даже у желчного Снейпа. Где-то за стенкой что-то громыхнуло, послышались гомон голосов и топот множества ног. Гарри вздрогнул и собрал себя в кучу, и был уже готов позвать на помощь, как вовремя понял, что эти голоса принадлежали отнюдь не его друзьям, а Пожирателям Смерти. Стало неуютно, горько и печально. В душе ведь все еще теплилась надежда на положительный исход, на победу добра над злом. Ведь именно так бывает во всех сказках.

Дверь небольшой комнаты, как окрестил ее сам Гарри, каморки — уж в этом-то он разбирался — распахнулась, являя взору поистине ужасающую картину. У входа, привалившись к косяку, стояла женщина, подол ее юбки был изорван, а корсет весь в бурых пятнах. В руках эта темная леди держала палочку и лениво, грациозно крутила ее между пальцев. Лицо у этой «милой» леди было искажено злобной улыбкой, глаза горели ядовитым и обжигающим холодом. Не знай он, кто перед ним, восхитился бы этой страшной красотой.

Позади нее стоял какой-то щуплый парнишка в окровавленной рубашке, поддерживаемый за руки Пожирателями; Гарри едва признал в нем Невилла Лонгботтома. Сорваться и броситься на помощь он не мог, так как руки и все его тело были все еще приморожены к стене, да и что бы он сделал, один против такой армии и без палочки? Оставалось лишь надеяться на благоразумность самого Невилла, чтобы тот не начал взбрыкивать и показывать свое геройство. Тут оно было неуместно и бесполезно. Этого не оценит никто. Хотя, похоже, Невилл был едва ли в сознании.

— Ну что, Поттер, — протянула миссис Лестрейндж, гадко ухмыльнувшись. — Развлечемся? Как жаль, что умирать не тебе. Не в мою, как говорится, смену, — она подняла за подбородок голову Лонгботтома, всматриваясь в его остекленелые глаза. — На праздничный ужин, в честь победы, подадут блюдо из храброго и поистине бесстрашного гриффиндорца под сладким соусом.

Голос ее был настолько пропитан предвкушением и воодушевленностью, что невольно Поттер вздрогнул и поморщился.

«Неужели они и правда едят…» — Гарри едва не вывернуло наизнанку от подобных мыслей, и он с ужасом посмотрел на улыбающуюся довольно Лестрейндж.

— Заприте пока этих двоих вместе, — приказала она двум старожилам. — Да приглядывайте, а то станется с них. Повелитель пока занят.

Поттера связали прочными тугими веревками и повели в подземелья в камеру, куда на пол швырнули и Лонгботтома. Щелчок закрывающейся двери отдался эхом по небольшому помещению, они остались одни. Гарри, освободившись кое-как от пут, подошел к другу и присел около него, переворачивая того на спину. Невольно он ахнул; лицо его сокурсника было обезображено до неузнаваемости: ссадины, мелкие кровоточащие порезы и глубокие раны украшали лицо бравого гриффиндорца. Глаза были налиты кровью, понятное дело, что перед конвоированием Невилла изрядно избили. Не до смерти, конечно, но это было совсем близко к этому.

— Эй, Нев, ты слышишь? — тихо спросил Гарри, наклонившись к другу. — Невилл?..

Тот простонал и закашлялся, изо рта его шла кровь — бурыми пятнами окрашивая бетонный настил. Сердце Избранного зашлось в ритме, его одолел страх. Страх за жизнь друга и осознания, что он не может ничем помочь.

— Г-гарри?.. — протянул слабо Невилл и тяжело задышал, будто воздух в легких заканчивался. — Т-т-ты тут, — выдал он облегченно.

Поттер нахмурился, беря в руки голову товарища и кладя ее себе на колени; он горько усмехнулся, стараясь не разреветься.

— Я, Нев. А кто же еще? — тихо прошелестел Гарри. — Скоро все закончится. А ты молчи, береги силы, друг. Я подвел тебя, подвел всех. Не смог, не справился…

— Ты… герой, Гар-ри… — прошептал невнятно Невилл и улыбнулся окровавленными губами; с надрывом и хрипом, он продолжил: — Я не знал никого храбрее тебя…

Эти слова Невиллу дались очень тяжело, выкачивая из него остатки всех сил. Он продолжал сжимать руку Поттера, голос его становился все тише, едва слышимым, едва шевелились губы.

— Я рад, что умру вот так… в твоих руках, друг, — прошептал напоследок Лонгботтом, и тело в руках Поттера обмякло. Невилл больше не дышал, не издавал хрипов, он умер. Умер по его вине.

Поттер отчаянно боролся, чтобы не зареветь. Отчаянно старался сдерживать слезы. В горле встал противный ком, перекрывая доступ к кислороду, заставляя жадно хватать ртом воздух. В глазах стояли слезы. Он прижал к себе тело товарища и позволил себе расплакаться. Он позволил себе поскорбить.

— Я виноват. Это я во всем виноват, — проскулил Гарри, заходясь в горестных рыданиях. — Я подвел всех вас. Оставил там одних… бросил, не уберег, не смог. Нет и не будет мне прощения, — шептал он безумно.

Он был сейчас благодарен, что его оставили тут одного с Невиллом. Будто проявили к ним милосердие и позволили попрощаться с другом. С храбрым сердцем другом. На душе было так погано, так тоскливо и больно, что Гарри невольно подумал, что будет единственным выходом убить себя. Он не видел другого решения. Да, вот так слабо и позорно уйти из жизни и оставить выживших — если они, конечно, остались — на растерзание этим гиенам. Подло и меркантильно, но он уже ничего не решал.

***

Он не помнил, как уснул, зато помнил тело. Тело его друга, повисшее тряпичной куклой в руках, он еще помнил тот запах крови, запах самой смерти, что горчила на кончике языка и отдавала электрическим импульсом на кончиках пальцев. Ему уже не казалась бредовой мысль кинуться на Пожирателей с кулаками и пусть будет что будет. Убьют — хорошо. Изобьют до невменяемости — тоже неплохо, хотя бы видеть эти рожи он уже не будет, потому что невменяемый пленник точно не в почете.

Его разбудили громкие возгласы и шум. В камере по-прежнему было холодно и темно, вот только не было Невилла.

«На праздничный ужин, в честь победы, подадут блюдо из храброго и, поистине бесстрашного гриффиндорца под сладким соусом», — вспомнил он недавние слова Лестрейндж и зажал рот рукой, потому что его начало тошнить; вместе с тем, от недосыпа и недоедания, от постоянного стресса Гарри просто валился с ног. Почему-то ему верилось, что Пожиратели — не людоеды. Ну, это совсем было уже за гранью всех мыслимых и немыслимых вещей, что они могли сотворить. На грани здравого рассудка он понимал, что эти могли сделать все, что угодно. Даже убить невинного младенца, чего им с этого?.. Но съесть человека?

— Вставай, Поттер, — ухмыльнулся гадко какой-то обросший мужик в тюбетейке. — Давай, поднимай свою задницу. Это тебе не номер люкс.

Кряхтя и пошатываясь, кое-как удержавшись за стену, Поттер поднялся; злобно, со всей ненавистью, он посмотрел на Пожирателя. Тот, конечно, не впечатлился этим «грозным» взглядом и схватил слабо сопротивляющегося пленника, вытолкнув в коридор. Поттер понимал, что силы неравны и сопротивляться бессмысленно. Но так хотелось проявить свою твердолобость и упертость, показать характер… На его сожаление и разочарование, его инстинкты храброго бессовестно спали. Ему бы бороться, попытаться сбежать, чтобы попробовать найти выживших, кто уцелел и в бегах, и нанести удар по Волдеморту. Но его чаяния разбились о берег реальности. Армия у Риддла была отнюдь не маленькой, и наверняка всех тех, кто оказывал сопротивление до последнего, убили или пленили. Что хуже из этого, Гарри не знал.

Его привели в какой-то большой и просторный зал, где из всей мебели был лишь стол — длинный, широкий, дубовый стол. Поттер скривился в отвращении и злобе, когда увидел Тома Риддла, спокойно евшего свой ужин, и пожелал мысленно тому подавиться. Но то ли сила внушения у него подкачала, то ли Том не внял его мольбам, но он продолжал пировать.

— Гарри Поттер, — скривил губы в подобии улыбки Волдеморт. — Отужинай со мной, сделай милость.

Слова, брошенные небрежно и как-то будто бы саркастично, стали последней каплей терпения. Гарри, все еще придерживаемый слугами Волдеморта, попытал удачу вырваться из захвата, чтобы съездить тому по морде. Единственное, что Гарри мог себе сейчас позволить. Том на это лишь ухмыльнулся, пока двое Пожирателей насильно усаживали Поттера на стул.

Напротив него появилась тарелка с едой — это была отбивная с тушеным картофелем; рядом появился кубок с каким-то напитком, но Гарри не притронулся ни к тому, ни к другому. А вот желудок неприятно заныл, скручивая буквально в узел, ведь за время этого крепостного похода по лесу Дин, как прозвал это Рон, он ел не часто и мало.

— Что же ты, — усмехнулся Том, красными глазами посмотрев на гостя. — Неужто сыт?

— Я не голоден, — выпалил дерзко Гарри, за что получил невербальным Круциатусом. Но это его не страшит, напротив, ему отчего-то верилось сейчас на фоне всей безвыходности, что чем сильнее он разозлит Волдеморта, тем быстрее умрет. Всего-то нужно было, чтобы Риддл пустил Аваду. А там уж…

— Не голоден? — изумился Волдеморт и противно осклабился. — А жаль. Очень даже съедобно, — отметил он, и Гарри даже не понимал, серьезно тот или шутит. — В твоей голове, мальчик, сплошной бардак, ты и сам до конца не уверен, что из придуманного тобой правда, а что ложь. Тебя запутали, убедили — что зло — есть зло, которое нужно истребить… И, в качестве наглядного, так сказать пособия, показали меня. О, как бы не так, Гарри. Зло есть во всех нас, даже в непогрешимом Альбусе Дамблдоре его хватало на двух Темных Лордов. Его спасло только то, что его опередил друг, став темным магом вместо него. Поверь мне, тьма — это не слабость и не прихоть. Это искусство, познать которое дано не всем. А ты познаешь, хочешь ты того или нет. Потому что свет в тебе угасает, он гаснет, и его не разжечь.

Столь пафосные слова немного обескураживали Поттера, и он не находил, что ответить. Ему хотелось возразить, что он светлый волшебник, что он — Избранный, он — надежда магического мира. И он просто обязан оправдать надежды. Но слова остаются не озвученными, а вся спесь и та уверенность в своих словах растаяла, покрываясь легкой и небрежной дымкой. Он понимал, что — не такой уж он и светлый, если вспомнить, как наложил на гоблина Империус, как до этого пытался запытать Беллатрикс Круциатусом, как все же смог пыточным приложить самоуверенного когтевранца… Как чуть не убил Малфоя. Все это, конечно, можно было списать на единичные случаи, и лишь чудо, что никто не умер. Хотя с Драко, слава Мерлину, подоспел вовремя Снейп. Если бы не он… Гарри вспыхнул злостью, заскрежетав зубами.

— Тебе меня не получить, Риддл! Давай! Давай исполним пророчество?.. Ты же хотел, ну, вот он я. Не бегу и не прячусь за спинами других, — выпалил он, сжав кулаки.

— Пророчество исполнится, мой юный друг, никуда не деться, — отвечал ему лениво Волдеморт. — Но немного иначе. Понимаешь ли, Гар-р-ри, — это растянутое будто нараспев «Гар-р-ри», заставляло содрогнуться в омерзении. — У тебя есть, как оказалось, то, что мне важно. Но и пророчество нам не обойти. Оно будто дамоклов меч висит над нами. Обойти его не получится, механизм приведен в движение. Но ты, мальчик, не спеши так яро умирать. Есть кое-что куда интереснее пресловутой смерти.

Поттер подавился воздухом от этих небрежных слов, будто от оскорбления. Риддл так рассуждал, да что он понимает?..

— И ты убедишься, — продолжал Волдеморт.

Лицо этого мага было страшным — чуть зеленоватое, мертвое, покрытое струпьями и рубцами. Глаза змеиные, желтые с вытянутым зрачком — хищник в своем обличье, поистине ужасен и опасен. Гарри всего трясло и лихорадило от мысли, что Том придумал что-то ужасное, гораздо ужаснее, чем смерть. Тот палочкой сделал взмах, рисуя в воздухе странную руну, и вскоре воздух в помещении стал плотным, холодным; он сжимал со всех сторон, будто в тиски. Поттер начал едва не задыхаться от этой давящей тяжести, как все вернулось на круги своя.

У входа стоял некто в черном бесформенном балахоне и капюшоне, Волдеморт на его появление лишь кивнул, с улыбкой посмотрев на Поттера.

Мужчина снял капюшон и подошел ближе к Гарри. Тот ощущал нутром исходящую от неизвестного опасность; глаза того были темны, как темна сама ночь, кожа мраморно-белесая, неживая, от нее веяло холодом. Гарри попытался отодвинуться, сбежать, но чужая ладонь больно вцепилась в плечо, и мужчина наконец улыбнулся бескровными губами.

— Малыш, не стоит так бояться. Больно не будет, — проговорил успокаивающе мужчина, и какая-то неведомая сила заставила Поттера успокоиться, расслабиться, внимать каждому слову мага. Он зажмурился, стараясь отстраниться.

Вскоре он ощутил боль — сначала было ощущение, будто ему в область шеи воткнули два кинжала — боль была невыносимой и обжигающей. Вскоре ей на смену пришла странная лихорадка. По телу Гарри будто растекалась лава, обжигая все нутро, расплавляя внутренние органы, перекрывая путь к кислороду. В глазах потемнело, во рту пересохло, а горло будто полыхало огнем. Видимо, слетели какие-то барьеры, что стояли внутри разума Поттера, потому что вернулся страх. Неописуемый ужас, неконтролируемая паника. Он ощущал, как нечто сжигает его изнутри, оно будто живое и пускает свои корни по венам, распространяя пожар. Вместо крика изо рта вышел лишь сдавленный хрип, глаза перестали видеть. Тело перестало ощущать. Голоса пропали. «Меня нет. Больше нет».

***

Очнулся Гарри там же, в голове было пусто, будто все мысли выкачали, а яркий свет слепил. Ему так хотелось верить, что он умер. Но смерть была не на его стороне, это явно. Потому что когда глаза все же перестали слезиться, он убедился, что Волдеморт все еще тут и с интересом его разглядывал, также тут был и тот неизвестный. Что он сделал с Гарри, не было понятно, но ощущения неприятные: будто что-то новое внутри врастало, что-то менялось, и было, откровенно говоря, паршиво.

— Сутки — не более, милорд, — спокойно проговорил мужчина все тем же бархатным голосом. — На становление уйдет много времени, конечно. Но… В течение суток он должен получить кровь. Всю!

«Кровь?..» — Гарри попытался пошевелиться, но тело отозвалось слабостью и свинцом.

— Хорошо. Благодарю за содействие. Ты можешь быть свободным, дальше я сам справлюсь, — ровным голосом ответил Волдеморт.

Гарри категорически не понимал, что происходит, о какой такой крови они говорили и от чего именно надо ему восстанавливаться?.. Задать этот вопрос он не мог, потому что по прежнему изо рта вырвался лишь полустон-полухрип. Том Риддл был чему-то очень доволен, так как отвратительные губы растянулись в не менее отвратительный оскал, отчего Гарри поморщился и поспешно отвернул голову. Раз не получалось говорить, то выражать свои мысли он собирался жестами. А уж если Том его не понимал, то не его, как говорится, проблема.

— Поттер, вставай! — велел он юноше на полу, скривив губы в презрении.

Гарри вновь открыл глаза и только сейчас понял, что он не дышит. То есть, такое, конечно, случалось, когда нервничаешь и забываешь, как дышать — от волнения. Но он вообще не дышал и дискомфорта от этого не чувствовал. Положив рефлекторно руку на грудь, Поттер прислушался к ощущениям, попытался сделать судорожный вздох, но закашлялся и едва смог сесть. Сердцебиения не было, а вздохнуть оказалось проблемой. Гарри бросило в жар; он не мог до конца понять, что с ним сделали, и требовательным взглядом посмотрел на возвышающегося над ним Волдеморта. Впрочем, тот не спешил с объяснениями, задумчиво рассматривая нескладную фигуру Гарри и, чему-то кивнув, вновь скривился.

— Ты, вероятно, гадаешь, что с тобой не так. Рад, что ты заметил эти изменения, иначе твои истерики попортили бы все планы.

— Что ты со мной сделал?! — в панике спросил Поттер.

Ощущения стали острее, как и чувства — паника захлестнула, накрывая с головой. Сколько Гарри ни пытался успокоиться, сколько не старался понять, осмыслить происходящее, ничего не выходило. В голове царил сумбур, настоящий хаос — мысли, будто рой пчел, остервенело метались, но так и не приходя ни к чему конкретному. Казалось, что ответ совсем близко, он на поверхности и вот-вот Гарри нащупает его, но снова провал, снова боль. В голову ударил адреналин.

— Я?.. — изумился так натурально Волдеморт, а затем его губы скривились в усмешке. — Это был не я, Поттер. Вампир.

В коньячно-багровых глазах полыхнула насмешка; губы сомкнулись в тонкую линию, а для Поттера наступил анабиоз.

О вампирах Гарри лишь слышал, да и то из учебников; кто-то шептал в темном пролете коридора, кто-то слагал легенды. Все же в живую вампира было не сыскать, все так и думали, что это сказки, небылицы и легенды. Поттер мало что о них слышал, в этом и был прокол. Он совершенно не осознал весь масштаб катастрофы. А надо бы.

— В-вампир? — севшим голосом переспросил Гарри и поднялся на ноги. Все же смотреть на Темного Лорда снизу вверх было неудобно. Глаза щипало от яркого света, а в теле разливалась слабость. Он не мог сейчас трезво мыслить. Не мог даже понять до конца, чем это грозит ему — и какую из этого пользу может вынести его враг. — Их не бывает! — заявил он уверенно, запальчиво, будто пытался доказать ему — больше даже себе — что все это ложь. Что выдумка. Вампиров не существует…

Не существует же, да?

Волдемортово лицо — то, что со шрамами, страшными фурункулами, уродливая личина, вызывающая лишь приступ тошноты — озарилось в улыбке-оскале. Чудовище перед ним смеялось над потугами мальца обмануть — да и кого? Его ли? Том запрокинул голову и рассмеялся. Обычно у людей смех был заразительным, таким живым, что хотелось невольно улыбнуться, рассмеяться. Но смех Темного Властелина вызывал… отвращение, иррациональный страх и ужас — хриплый, жуткий и наполненный холодом. Гарри хотелось зажать уши руками, упрямо замотать головой. Только бы не слышать эту мерзость.

— Они существуют, Поттер. Как ты, как я, как все живое в этом мире… Только они неживые. Вернее — не совсем.

Голос Риддла был жестким, холодным, отвратительным на слух, но тот привычно не сердился. Не кичился своим всевластием, своей силой, своим умом. Риддл смотрел на Поттера как на что-то… такое родное, что-то близкое к нему. Как на равного. Он больше не стремился убить, нанести вред, покалечить; более того — он даровал ему бессмертие. Хотя, как знал Гарри все из тех же книжек, вампиры не были неуязвимыми. Их тоже можно было убить. Только вот в отличие от обычных людей и магов вампиры могли жить достаточно долго — веками. Этот народ не старел, не знал болезней, мог спокойно себе существовать. Вот только… Вампир — это уже не человек. Он был мертв физически, но, как бы странно ни звучало, и жив. А чтобы продлить свое существование, вампир пил кровь — неважно, какую: будь то человеческая, любого животного, существа — все, что наполнено живительной жидкой энергией. На этом знания об этих древнейших существах обрывались. Их было катастрофически мало. Да и зачем Поттеру были знания о вампирах, вот о крестражах — да, другое дело. Они были настоящие, ощутимые, реальные.

Как же не хватало Гермионы…

— Зачем… Зачем я тебе в качестве вампира? Хочешь, чтобы я стал твоим оружием? — выдохнул пораженно Гарри и усердно, превозмогая боль, помотал головой в знак протеста. — Этому не бывать!

— О, ты удивишься — еще ни раз твое новое естество наперекор тебе и твоим скудным принципам покажет себя. Оно, в отличие от тебя, не привязано к каким-то рамкам — это зверь, звериное начало. Идеальная машина для убийств, Поттер. Твоими руками я уничтожу весь ваш Орден, а ты, как их паладин, как знамение… станешь их погибелью. Крахом, если хочешь. Тут не помогут твоя гриффиндорская отвага, твоя борьба и твоя вера в хорошее… Смирись, Поттер. Ты стал темной тварью — моей тварью.

Слова монстра били под дых, вырывая хрип, отравляя его мозг, заставляя с новой силой цепляться за остатки своей человечности. Что бы ни говорил Волдеморт, Гарри не ощущал себя животным. Он был все тем же парнем, просто Гарри. Никаких садистких наклонностнй, жажды убивать, подчиняться, пить… кровь.

— Не быть этому! — вздернул подбородок Гарри и упрямо посмотрел на Волдеморта. — Никогда этому не бывать!

Вновь этот смех, вызывающий отвращение, заставляющий в жилах стынуть кровь. Поттера это разозлило еще больше, и он хотел было напасть; ударить, наброситься, впиться когтями и зубами. Просто убить. Но… сделав шаг, он потерял равновесие и упал на колени перед своим врагом. Сил в теле оставалось все меньше, все тяжелее давались элементарные вещи. Гарри понял, что раздавлен, подавлен, как низко он пал. Куда, спрашивается, делось его упрямство, эта жажда жизни, эта вспыльчивость? На смену им пришли усталость, равнодушие, простое сожаление и сострадание — но не к людям, не к тем, кто вынужден будет добровольно сдаться — ему было жаль себя. Обидно, что некому вступиться, что все сбежали как трусы, что никто еще не вломился и не выдернул его из лап чудовища.

— Как ты думаешь, Поттер. А вот… те же орденцы, когда увидят тебя в этом новом обличье, как думаешь, они тебя пощадят? Примут ли обратно? — спросил между делом монстр, и полы мантии перед лицом колыхнулись, Гарри заметил босые ступни под кромкой подола. — Отвечай, Поттер, — прошипел Волдеморт и поддел кончиком палочки его подбородок.

— Я… — тот сглотнул, поморщился от ломоты в мышцах и выдал версию того, как поступил бы он сам. — Думаю, что да. Я ведь… Я ведь все тот же, — с толикой неуверенности заявил Гарри.

Действительно, а как бы поступил он сам, если бы, к примеру, появился внезапно Рон… В качестве вампира. Существа, о котором почти ничего не знаешь, которое гораздо сильнее, хитрее, которое ведомо инстинктами. И питается кровью. Да, можно, конечно, питаться хотя бы теми же животными, существами, был банк крови в больницах. Но что-то подсказывало Поттеру, что это было не то, не тем, что нужно. В голове вдруг встал образ Гермионы, ее шеи, как с губ ее течет алая струйка крови — это будоражило, лава внутри забурлила, она искала выход этим метаниям. Нет… Рона бы Гарри не принял. Как бы там не было, это был бы уже не тот Рон; в любой момент могущий напасть, разорвать, а потом мучиться угрызениям совести. Ведь и не поспоришь, не обвинишь, потому что животные живут ведомым им инстинктом выживания, декларируемым самой природой. Как тут сопротивляться, когда тебя манит, когда тянет, когда ты не в силах противостоять?..

— А теперь правду, Поттер, — прогрохотал голос.

— Думаю, что нет. Не приняли бы, — сдался Поттер, опуская взгляд. — Зачем я тебе на самом деле?

Том не спешил с ответом, будто раздумывая, стоит ли вообще отвечать. Но все же спустя какое-то время, когда Гарри уже и не рассчитывал услышать, Волдеморт проговорил:

— В тебе есть частица меня, — Гарри поднял взгляд и в неверии уставился на врага. — Думал, я не почувствую его? Ты настолько глуп, Гарри Поттер, — скривился Темный Лорд и отошел на полшага назад. — Вставай, пора напоить тебя кровью. Ты какую предпочитаешь, Гарри — чистокровную или с примесью… магглов? — миролюбиво поинтересовался Волдеморт, отходя к столу; светские беседы как ни в чем не бывало из уст врага казались насмешкой. Надругательством над сломленным врагом.

Поттер протестовал. Упрямился, как мог. Он сжал зубы, зажмурился и остался на месте. Лучше уж умереть от голода, чем поддаться на уловку и стать животным. У него еще оставался шанс. Глуп тот, кто считает, что выхода нет. А он был. Вот и сейчас Гарри из всех сил сопротивлялся.

Волдеморт не стал церемониться и магией притянул к себе Гарри, будто тот был на поводке. Когда же Поттер открыл глаза, он заметил, что и правда… был на поводке. Пепельно-грязная цепь тянулась от шеи, где был надет обруч-ошейник, а от него тянулся поводок. Гарри не успел даже возмутится, как цепь натянулась, и он повиновался, волоча ноги за «хозяином». Да, он мог бы попытаться вырваться, упасть на пол и не делать никаких движений. Но это лишь усугубило бы ситуацию. Это могло повредить ему…

«Да какая разница — повредит ли это мне. Повредить можно потом друзьям. Невилл уже умер из-за меня».

А из-за него ли?..

Мысли лезли в голову странные, не его — Гарри, а чужие. Будто сидела в нем некая вторая сущность и выражала свои мысли — да все они были эгоистичными, сплошь неправильными, сплошь неверными. Этот кто-то думал лишь о себе, чтобы только его не коснулось это. А на остальных было плевать.

«Они же живые люди. Друзья, в конце концов!» — пылал гневом Гарри, обращаясь к своей странной второй сущности — или к себе самому?

«Нет друзей. Есть лишь я! И только я. Остальное меня не трогает. Плевать, в каком мире жить», — возразило бесстрастным голосом второе Я, и Поттер будто ощутил эту ухмылку.

Ему отчаянно хотелось сбежать — куда угодно, да хоть на край света, хоть на тот свет. Вторая сущность внутри него была реальна — и правда — как он, как Волдеморт, как все живое вокруг. Вот только это ничуть не помогало, не утешало и не давало никаких шансов. Он сам себе враг, только вот с собой бороться было сложнее, ведь он знал все свои секреты, слабости, на что надавить. Личный дементор на цепи… Личная тварь Темного Лорда. Игрушка, о которой тот заботился. Ведь любое домашнее животное надо кормить только самым лучшим, чтобы оно не болело и не умерло раньше времени. Это больно било по самолюбию, по личным принципам сути, по всему организму.

Вот на подходе к подвалу Гарри ощутил запах крови, но вместо привычного отвращения, ужаса и желания зажать нос он принюхался, и внутри будто прорвалось что-то новое, что-то незнакомое ему доселе. Жажда. Было стойкое ощущение, что эта кровь Пахла не так, как обычно, она имела разный запах, Гарри даже мог с легкостью отделить один запах крови от другой, что одна кровь принадлежала кому-то очень старому, другая — кому-то молодому и жаждущему выжить. У третьего же кровь была кислой, отталкивающей, она будто гнила в своем хозяине, пуская по венам сплошной яд. Гарри даже знать не хотел, кому та принадлежала, некоторые моменты не стоили внимания. А вот поразило его то, что Волдеморт не излучал совершенно никаких запахов. Будто не было в нем крови… Вернее, она была, но… Она не имела запаха, Гарри ее просто ощущал, как нечто материальное, как какой-то сгусток энергии, но далеко не спасительной — скорее, губительной. Проверять бы он не решился.

Волдеморт остановился у одной из дверей, на его противных губах заиграла ухмылка, он посмотрел на Гарри: белый, с грязными разводами на одежде, с этой бледностью, что будет преследовать теперь его. Ничего не сказав, Волдеморт магией распахнул дверь — металл скрипнул, послышалась возня в темной камере. Магией Темный Лорд притянул Поттера и буквально впихнул силой в помещение.

Сырость и запах чего-то тухлого сильно ударили в ноздри. Гарри огляделся; у вампиров были свои плюсы, например, хорошее зрение в темноте. В углу сидел человек, поджав под себя ноги, он с ужасом смотрел на вошедших. Гарри с трудом узнал в нем Рона Уизли, и его сердце, если бы только могло, едва не ухнуло в желудок от этой картины. Уизли выглядел ужасно; растрепанный, в рваной одежде, с кровоподтеками, руки были наспех перебинтованы грязной повязкой.

— Гарри?.. — спросил он, пытаясь встать на ноги.

— Рон…

Поттер хотел было ринуться к другу, но зашипел, остановившись. Цепь не позволяла отойти от своего господина далеко. Он зашипел снова, потерев место ошейника, и с недовольством воззрился на волшебника позади себя.

— Ну-ну, Гарри. Не так скоро, — покачал головой Волдеморт, притворно ухмыльнувшись. — Сегодня твой день, Уизли, — он произнес это с таким высокомерным пафосом, будто оказывал милость к пленнику. — Ты послужишь пищей для нашего общего друга.

Рон перевел свой полный недоумения взгляд на Гарри и покачнулся, цепляясь тонкими пальцами за бетонную стену.

— О… о чем это он, Гарри?

Гарри опустил взгляд и замотал головой, сжав ладони в кулаки.

«Нет, только не Рон. Только не он. Нет», — билось набатом в голове, и в груди что-то вспыхнуло подобно пожару.

Он хотел бы успокоить друга, хотел бы сейчас развернуться и кинуться на Волдеморта, а потом героически спасти всех из плена… Вот только это было невозможно. Несмотря на то, что Гарри ощущал внутри прилив новых и пугающих его сил, он понимал, что проиграет и тем самым сделает только хуже. Внутри теплилась надежда, что он сможет взять вверх над своим внезапно обретенным звериным началом. Вредить другу он точно не хотел — лучше умрет, чем убьет близкого ему человека. Но все это, кажется, никак не беспокоило Волдеморта.

Гарри уловил новым слухом, что обострился сейчас, как босые ноги монстра шагнули ближе, как чужая ладонь легла на плечо, дыхание коснулось его волос. Он вздрогнул и поежился, но отступить не смог, Волдеморт крепко держал его за плечо.

— Давай посмотрим, Гарри, как быстро ты сдашься? — прошептал он почти ласково.

Поттер отрицательно замотал головой, сжал ладони в кулаки; он понимал, что это всего лишь провокация, вызов, брошенный ему. Темный Лорд никак не отреагировал, приняв молчание за согласие, и направил на беззащитного пленника палочку.

Гарри не слышал, какие слова сорвались с этих мерзких губ, его взгляд был прикован к Рону.

На теле его друга проступили порезы; огромные кровоточащие раны; лицо Рона исказилось от боли, рот приоткрылся, и он едва не закричал. Гарри хотел было дернуться, но вид крови… запах. Внутри что-то натянулось, в горле запершило, а во рту он ощутил резь. Скорее поняв, чем почувствовав, он понял, что вылезли клыки. Этого он боялся больше всего. Как он ни старался сдержать свою сущность, она становилась сильнее из-за влияния крови. Он практически слышал, как она течет по венам; она была горячая, стекала тонкими струйками по бледной коже, призывающе капала на бетон. Внутри что-то изменилось, что-то в голове Гарри лопнуло, и он сделал маленький, крошечный шаг в сторону Рона. Но все же остановился и попытался отстраниться от этого, он пытался бороться.

«Человеческая суть ничто против вампира. Им невозможно сопротивляться, невозможно побороть. Либо сдаться, либо сгореть».

Он не желал сдаваться, он предпочел бы сгореть, окаменеть, сбежать. Но не поддаться своему зверю. Вот только его попытки были ничтожными; он понял, что теряет власть над разумом и телом; что-то темное внутри стало давить на него, забирая контроль. Гарри беспомощно вырывался из этих оков, беспомощно звал, кричал, рычал. Но тот, кто занял его место, был не он. Это был кто-то другой; темный, равнодушный, холодный, безучастный к происходящему. Гарри ощущал это равнодушие и некое удовлетворение от вида беспомощного и сломленного Уизли. Внутри все горело, и судороги сжали желудок. Зверь в обличье Гарри Поттера дернулся вперед, обнажая клыки.

— Гарри, что ты?.. — услышал он на краю сознания, но ничего не мог поделать. Он просто наблюдал, как он сам хватает слабого Рона за плечи, как склоняется над ним — его рот кривится в усмешке, и он клыками раздирает плоть.

Как он ни пытался отстраниться, у него не выходило, и ему оставалось только смотреть, ощущать привкус крови, видеть, как глаза друга гаснут с каждым глотком. Ему было приятно, он ощущал прилив сил, он ощутил, как чужая магия вместе с кровью проникает в каждую клетку. Рон уже не дышал. Не двигался. Он так и застыл с широко распахнутыми глазами и искривленными бескровными губами. Гарри ощутил удовлетворение; оно растекалось по телу и пульсировало на кончиках пальцев, оно было подобно сладостной эйфории. Сегодня он стал убийцей. Сегодня он убил друга. Сегодня он умер сам.

И воскрес.

***

Осознание происходящего нахлынуло спустя какое-то время; Гарри сидел в какой-то комнате с темно-коричневыми обоями, сидел на полу, поджав ноги. Его трясло, лихорадило, тошнило. Было естественным, что его вырвало тут же на ковер. Белый и мягкий ворс окрасился в красный; бурые пятна украсили чистый ковер. Гарри едва не распластался на нем же, ему было плохо. Тошнота не отступала, как и головная боль. Он ощущал дискомфорт, он попытался понять. Что им двигало? Это был он — он поддался все же искушению, поддался зову, он убил друга. Почти брата. Того, кто был дорог… Волна раскаяния и отвращения к себе нахлынуло острой бурей. Стало тошно от происходящего.

Виноват Волдеморт.

Гарри хотел во всем винить его. Отчасти, ведь именно тот и был виноват в происходящем.

Слабость, пульсация и спутанные мысли стали, видно, наказанием. Проклятием. Совесть мучила, память подкидывала образ бледного Рона с распахнутыми голубыми глазами, которые уже не были наполнены этой синевой. Они стали черными, губы кривились в отвращении, и Гарри слышал, как тот шепчет: «Чудовище!»

И Гарри был с ним полностью согласен. Он тоже ощущал себя мерзким, грязным, диким и мечтал, чтобы кто-то из Ордена Феникса нашел его и убил. Убил до того, как он убьет их. Поттер уткнулся лбом в стену, стиснув зубы. Волдеморт его не получит. Он не станет его оружием.

Но все убеждения потонули в тот миг, когда он пожелал абстрагироваться от происходящего, когда на смену скорби, боли и волны отвращения пришло равнодушие. Будто переключатель щелкнул в его голове, и все погасло. Краски утратили свою яркость, цвета перестали вызывать тошноту, ковер перестал казаться столь слепяще-белым. Все стало как-то неважным. Он бы обязательно насторожился такой смене настроения, но и это казалось незначительным. Бледное лицо друга больше не вызывало скорби, словно все чувства исчезли, оставив после себя лед.

Он поднялся на ноги и прикрыл глаза; мышцы болели, и легкое зудящее чувство в груди вызывало легкий дискомфорт. Сейчас ему было хорошо и спокойно как никогда. Его не душили тревоги, постоянные противоречивые метания, не было страха. Внутри будто все покрылось льдом, стало неважным, ненужным. Его не тяготили волнения, переживания, не было ощущения нервозности. Скорее по привычке он дернулся к двери, в мыслях возник образ сломленной Гермионы Грейнджер, но тут же этот образ рассеялся, и его накрыло безразличие.

«Сами виноваты, раз попались, — твердо проговорил Гарри, нахмурившись. Будто пытался убедить себя. — Они бы убили тебя, узнав, кто ты такой. Узнав, кем ты стал».

Эти мысли подействовали отрезвляюще, и он распахнул дверь. Это был коридор, украшенный обычными картинами: натюрмортами, портретами каких-то людей. Пол был выложен черным мрамором, и на нем, будто прожилки вен, были видны красные узоры. Гарри не спешил спускаться на первый этаж, где его ждал Волдеморт. Он наслаждался тишиной, легким скрипом лестниц, завыванием ветра на балкончике. Руки скользили по плетеной резьбе перил. Поттер остановился у самой лестницы, завороженно глядя на женщину в черном развевающемся плаще; в ее позе прослеживались грация, тонкость, порочный и надменный взгляд, адресованный какому-то бедолаге, стоящем на коленях у ее ног. Гарри хмыкнул, скрестив руки на груди, он оперся плечом о стену, с ленивой заинтересованностью из-под опущенных ресниц следя за происходящем.

Мужчина у ног женщины пискнул, протянул к ней мерзкие руки; его голос дрожал, губы кривились в страхе, глаза лихорадочно блестели. Гарри склонил голову набок, ему вдруг стало противно от мысли, что этот человек может коснуться этой статной леди. Он ее не заслуживал, даже взглядом не имел права касаться. Потому что рядом с ним ее красота становилась блеклой; она терялась рядом с этой никчемной падалью.

— Поттер, — ухмыльнулась довольно Беллатриса, сверкнув черными глазами в его сторону. — Не хочешь присоединиться?

Что-то определенно оставалось от него прежнего, потому что он вдруг яро запротестовал; мужчина на полу показался жалким и уставшим, Беллатриса страшной и пугающей, лестница ненадежной, а коридор давил своими стенами. Внутри него шла борьба за власть. Тот смелый гриффиндорец отказывался сдаваться, он сопротивлялся, упирался, взывал к чувству совести и милосердия. Но то холодное равнодушие и раздражение затолкали бунтующего, сломленного и опустошённого героя куда-то на задворки сознания. Гарри не хотел вновь ощущать эту боль, эту слабость перед обстоятельствами. Было разумно принять все, как есть. Принять наконец, что его никто за дверями не ждет. А здесь он был нужен.

Бывшая Блэк смотрела на него с чувством легкой нервозности и насмешки; Гарри не спеша сделал шаг вперед. Лениво, будто делая одолжение, он двинулся в их сторону. Ему даже не нужна была палочка, чтобы в случае чего защищаться. Он осклабился, обнажив ровные зубы, но пока не показывал клыков. Его взгляд стал холодным, тяжелым, магия вокруг него клубилась темной субстанцией. Она на ощупь была колючей, резкой и стремилась поглотить все вокруг. Отныне ему не было нужды сдерживаться и пытаться скрыть ее. Он, напротив, наслаждался этим растерянным, а потом и благоговейным взглядом ведьмы. Она, конечно, не спешила падать перед ним ниц, но, вероятно, была предупреждена о его новой роли. Как жаль, что он сам пока не ведал, какая же роль ему уготована. Но подчиняться приказам противилась его суть. Он готов был идти рядом, бок о бок, но быть собачкой Лорда — точно не предел его жажды. Сейчас, когда все его чувства были заперты, он трезво оценил все вокруг. Светлые проиграли, и их остались крупицы. Даже если бы он пришел к ним, даже если бы с ним их шансы возросли, они бы не приняли его сущность, а избавиться от нее он уже не стремился. Волдеморт подарил ему бессмертие, оказал высшую услугу, которой не удостаивались даже самые преданные. И пусть это было только из-за крестража внутри него. Ведь теперь между ними было что-то общее, что-то родственное, понятное лишь им двоим.

Гарри подошел ближе, ухмыльнулся, скосив свой взгляд на щуплого мужичка. Не без отвращения он узнал в нем Флетчера. Вместо ожидаемой агрессии или злости Гарри ощутил лишь презрение.

— Я все скажу! — пылко заявил Наземникус, неуверенно взглянув на Поттера. Что-то настораживало его от громких заявлений в адрес юноши — Гарри видел в его глазах страх. — Трое из них спрятались в лачуге в зачарованном диком лесу. Я там не был… лишь слышал, как один из школьников говорил об этом кому-то. Я не знаю, где именно.

Поттер ощутил укол вины, но лишь на секунду в его сердце ворвались образы старых друзей, но потом вновь воздвиглась стена между ним и его прошлым.

— Врешь, — яростно прошипела Беллатриса, направив на трясущегося вора свою кривую палочку. — Круцио!

Гарри отстраненно наблюдал за извивающимися на полу Флетчером. Ни сочувствия, ни, тем более, желания облегчить его участь, у него не было. Возможно, будь тут кто-то из Уизли или Минерва, он бы по старой привычке попытался вмешаться. Но былого рвения спасать уже не было. Пока Белла наслаждалась чужой болью, Поттер незаметно вломился в разум ослабшего Наземникуса.

Тут Гарри порадовался своему скудному обучению легилименции, которую тренировал весь шестой курс. Еще Дамблдор говорил, что этот навык ему пригодится в сопротивлении с Темным Лордом. Мол, если тот может проникать в его разум, значит, эта связь двухсторонняя и Гарри было необходимо не только в кратчайшие сроки освоить хотя бы азы окклюменции, но еще и легилименции, чтобы этот фактор стал неожиданностью для врага. Гарри, конечно, и сейчас не считал Волдеморта союзником, несмотря на внутреннее безразличие и полную апатию от происходящего, он все помнил. Родителей, друзей, его вынужденное обращение в вампира. Будь у него сейчас эмоции, несомненно, он бы кинулся на расслабленную Лестрейндж и нанес бы первый удар по врагу. Только сейчас это все не имело смысла. Все обрушилось в тот момент, когда он вошел в камеру Рона. Больше не было того Гарри. Потому что он перешагнул эту грань, он убил друга. Больше не было пути назад.

В голове воришки не было ничего важного, все какое-то посредственное и серое. Какие-то вещи, люди, черный камень в золотой окантовке на чьей-то шее, тихие шепотки двух школьников, их смех и яркая красная вспышка. Гарри поморщился, вышел из сознания и посмотрел на Беллатрису, сжимающую свою палочку и все еще скалящуюся.

— Он говорит правду, — безэмоционально поведал Гарри.

— И ты думаешь, я тебе поверю? — прошипела Пожирательница, шагнув в его сторону.

— Да мне-то, по сути, плевать. Можешь сама глянуть, там все равно… столько мерзости, что вытошнить хочется, — скривился Гарри, холодно обведя взглядом дрожащего Флетчера и разъяренную Беллатрису.

— Что, маленький Гарри содрогается от темных делишек? — проворковала та, обнажив ряд желтых зубов.

— Напротив, миссис, там нет ничего темного. Скорее… — Гарри призадумался и хмыкнул. — Сопливого, развратного и глупых улыбок каких-то шлюх. Мне это не интересно. Наслаждайся его обществом, — пожал он плечами и развернулся, двинувшись в сторону большого зала, где должен был находиться Волдеморт.

— Как ты смеешь, мальчишка! — взвизгнула она, направив на него палочку. — Если ты стал вампиром, это не значит, что я не найду заклинания, чтобы приструнить тебя! Думай, с кем и кому ты говоришь!

Ее лицо пошло пятнами, глаза сверкнули безумством, а рот скривился в ярости. Гарри лениво обернулся всем корпусом, с насмешкой глядя на нее.

— Осторожно, миссис Лестрейндж. Я быстрее и сильнее; пока ты махаешь своей палкой, я разорву тебе глотку. Я не цепной пес твоего хозяина. Я тут лишь из-за своей заинтересованности. Но как только пойму, что мне стало скучно, — он склонил голову набок, изучающе скользнув по тонкой фигуре. — Я уйду. Никто не имеет власти над вампиром. Мы сами по себе, и если мы находимся рядом с кем-то, то не из-за привязанности или по принуждению. Потому, что так хотим мы. Так что замолкни, пока твой семейный гобелен не лишился твоей рожи.

Не глядя больше на нее, он отправился дальше. Возможно, она вняла его доводам и не решилась кидать ему в спину проклятия, а, возможно, ее останавливал гнев повелителя. Тот, вероятно, должен был дать понять, насколько Гарри сейчас стоит выше всех их.

Зал был все тем же, а вот мужчина за столом — другим. Гарри остановился, замер и прищурился, цепким взглядом окидывая фигуру за столом.

Это был Том Риддл, которого Гарри видел когда-то в Тайной комнате, только чуть старше. Он выглядел молодо, его фигура казалась хрупкой, каштанового цвета волосы вились легкими волнами по его шее, в руках тот держал газету и будто вовсе не заметил чужого присутствия.

Хотелось спросить, как тот вернул себе свое тело, ведь Гарри помнил его личем с противным телом, от которого остро несло гнильцой и плесенью. Но слова остались не озвученными, и он, закрыв за собой дверь, медленно, крадучись, направился к столу.

Расслабленность Волдеморта была показушной обманкой; он вскинул подбородок и посмотрел холодно на опасного хищника. Поттер двигался медленно, грациозно обходя стулья, его взгляд был прикован к этому волшебнику. Том Риддл не высказывал сопротивления, не останавливал; прищурившись, Темный Лорд откинул в сторону недочитанную газету. В его взгляде были заинтересованность, угроза и легкая насмешка. Но Поттер не дошел и двух шагов до Лорда, остановившись. Все так же не разрывая зрительного контакта, Гарри магией отодвинул тяжелый стул и сел рядом с Темным Лордом. Он бесстрашно и с вызовом смотрел на него, привычной злости и ненависти не было, лишь интерес и легкий порыв чего-то, что раньше он не позволял себе даже к Джинни. Порочность и желание завладеть этим телом. Гарри и сам не понял, откуда взялось это, и пытался прийти к рациональным доводам, пытаясь внушить себе, напомнить, кто перед ним и что этот человек сделал в его жизни. И на какое-то время в его душе вновь проявились забытые отголоски эмоций; страх, ненависть и обречённость. Но он успел отогнать их от себя, ему было не до терзаний какого-то мальчика из чулана. В конце концов, он заслужил пожить — хоть в вампирской ипостаси — для себя и потакать своим желаниям. Он всегда раньше ограничивал себя, одергивал, запрещал. Внутри него постоянно жила эта убогая мысль, что раз он умрет, значит, ничего ему не светит. Не стоит даже пытаться. Сейчас он был даже рад, что смог отключить эти бесполезные человеческие чувства, которые только портили все.

— Гарри, — ухмыльнулся Том, обратив внимание на тяжелый взгляд бывшего гриффиндорца. — Видишь, я говорил тебе, что я умею быть благодарным тем, кто оказывает мне услуги. Кто становится со мной по одну сторону. Я одариваю каждого тем, что он заслуживает. Ты особенный, Гарри Поттер, — прошелестел приятным голосом Риддл, склонившись ниже и едва не касаясь своим носом его. — О чем ты думаешь, вампир?

«О том, как накинуться на тебя, прямо тут и…»

— О том, как отблагодарить тебя за этот щедрый подарок, — бросил небрежно Гарри, глаза его вспыхнули азартом. — Чего ты хочешь, Том? Ты ведь думал о том, что вампиры не привыкли подчиняться? Им это чуждо и противоречит самой природе. Но… — он ухмыльнулся, бесстрашно глядя в глаза напротив. — Ты можешь меня заинтересовать.

— Отомстить за все те года, что тобой играли, — заявил Волдеморт. — И место рядом со мной.

— Не боишься, что предам? Я могу накинуться на тебя, — сощурился Гарри, следя за каждым движением темного мага. — Тебе мне тоже есть за что мстить!

— Я всегда был честен с тобой, Гарри, — пожал плечами Волдеморт. — В отличие от твоего наставника — Дамблдора и его прихлебателей, которые за твоей спиной разворачивали деятельность, а тебя лишь ставили перед фактом. Самому было приятно быть марионеткой в чужих руках?

— С ними со всеми я разберусь, — кивнул Гарри. — А что насчет тебя? Ты стал причиной этого всего.

— Разве я уже не заинтересовал тебя? — притворно удивился Риддл, лениво откинувшись на спинку стула. Его взгляд показался насмешливым и вызывающим.

Гарри вновь скользнул по расслабленному телу мага и хмыкнул его доводам.

— Твоих родных это не вернет, как и твоего спокойного и беззаботного детства тебе не даст. Это не я тебя обманывал и водил за нос, недоговаривал чего-то, не пользовался твоим доверием. Я всегда был честен. Разве это не в приоритете? — ухмыльнулся Темный Лорд.

— Ты… — Гарри еще раз скользнул взглядом по лицу Лорда. — Стал другим. Зелье?

— В том числе, — нехотя протянул Том. — Зелье и анимагия плюс крестражи… Я могу менять внешность. Об этом облике знают всего пятеро, и ты теперь среди них. Так что, будешь со мной сотрудничать? Или… Я знаю, тебе это не понравится, но я могу запереть тебя в темной башне, пока ты не высохнешь. Крестраж будет в безопасности, но и ты не будешь мешать.

— Так все дело в этом куске души? — разочарованно протянул Гарри, фыркнув. — Я уж подумал, из-за моей индивидуальности и красоты.

— Не обольщайся, Поттер, — поморщился Риддл. — Твое тело похоже на скелет, обтянутый кожей. Думаешь, ты кого-то заинтересуешь?

— Главное не тело, а душа, — глубокомысленно изрек Поттер, и в уголках его глаз появились морщинки. — Когда выдвигаемся? — враз посерьезнев, перевел он разговор.

— Не спеши. Сначала клятву, — осклабился Том; рядом с ним заскользила большая змея. Ее тяжелое вытянутое туловище скользило по полу, она шипела, разрезая раздвоенным языком воздух, и настороженно уставилась на Поттера.

— О, серьёзно?.. — фыркнул Гарри, прищурившись. — Ладно!

***

После удачной вылазки к тому самому лесу Гарри едва не потерял контроль над своими эмоциями. Они прорывались, скреблись в выстроенную им стену отчужденности и холодного безразличия, метались внутри, ища выход. На миг он вдруг останавливался, и его накрывала паника, сочувствие, желание защитить своих друзей. Но новая вспышка от них в его сторону отрезвляла. Он уверял сам себя, что все правильно делает, что его не приняли, его теперь считают врагом. Он видел, как скривила губы в отвращении Гермиона, как осуждающе и с ужасом смотрел Джордж. Как с твердой решимостью на него направила палочку Минерва Макгонагалл. Ничего уже больше не будет прежним.

Кого-то убили, кого-то взяли в плен. Риддлу было необходимо выведать, куда спрятались остальные. И он начал с Гермионы Грейнджер. Насмехаясь и проезжая по ее ранам, он давил на них. С садистким наслаждением он рассказывал, описывая в красках, как ее благородный и добрый Гарри убил ее парня. Она его осуждала, конечно, она ненавидела его наравне с Волдемортом. Она плюнула это небрежное с отвращением: «Чудовище».

И Гарри сорвался.

Лед внутри пошел трещиной, и массивная глыба рассыпалась, обнажая нервы, чувства, его эмоции. Он, не ведая, что делает, вцепился в хрупкую девушку. Его глаза горели безумством. Он ненавидел ее точно так же, как и других. Том был прав. Ему врали, им играли, руководили, подводили к краю, чтобы однажды скинуть и с насмешкой смотреть ему в спину. Он ненавидел ее за эту ложь.

Последнее, что помнил Гарри, это глаза подруги, ее хриплое дыхание и кровь на пальцах. Все вспыхнуло ярким светом, звон в ушах, и он провалился в темноту.