Донёль проклинает тот день, когда родился. Ненавидит весь мир, Корею и адскую жару. Но самые бурные эмоции в нём вызывает друг, что сейчас сидит напротив и с удовольствием уплетает мороженое. Вот только Сяо искренне не понимает, отчего то тает. Действительно ли от зашкаливающей температуры воздуха, или все-таки из-за того, как именно Усок его ест.

Ушин будто издевается над младшим. Наслаждаясь десертом, он томно прикрывает глаза и сладко причмокивает, поглощая нежный пломбир. Проводит языком по припухшим от холода губам, убирая белесые разводы. Ловит губами убегающие капли, что так и норовят стечь на пальцы. Некоторым это удается, поэтому Усок, не задумываясь, тянет палец в рот, вызывая жалобный скулеж напротив. Взгляд поднимает, не вынимая пальца, смотрит внимательно своими прелестными косящими глазами. Донёль воет от безысходности, падая лицом в стол.

Сяо уже запутался, страдает он от того, что сам хочет мороженое или же от того, что представляет в руках друга иной, более горячий предмет. Судя по смеху со стороны мучителя, причина очевидна.

Чуть позже, когда Усок поедает хотдог, аккуратно помещая его в рот, Донёль не выдерживает. Воет в очередной раз за день и чуть не плача спрашивает, за что с ним так.

— Ты говорил, что я сладкий. Значит, я запрещен твоей диетой. А сейчас я просто тебе показываю, что от меня очень сложно отказаться, — абсолютно спокойно отвечает старший.

Донёль проклинает день своего рождения, диету, назначенную агентством, и Ким Усока, который диетой не запрещен, но до дома добираться ещё слишком долго.