Их полет проходил в молчании. Гейрт хмурился и чертыхался вполголоса в ответ на какие-то свои мысли, а Кинни терялась в догадках и сходила с ума от любопытства. Вопросы сыпались на нее как из рога изобилия, но ответов она не получала и в отчаянии кусала губы. Так хотелось расспросить Гейрта обо всем, но она долго не решалась, страшась навлечь на себя его гнев в очередной раз. 
    — Можно задать тебе вопрос? — не выдержала Кинни и робко, если не сказать опасливо, подошла к Гейрту, который задумчиво вертел в руках небольшой плоский предмет, сидя за круглым столом в кают-компании. Реджет был выведен на автопилот, и они летели по заданному маршруту. Гейрт поднял на Кинни хмурый взгляд. 
    — Что тебе? 
    — Расскажи мне о себе. Ты обо мне знаешь, а я о тебе нет. 
    — Нечего рассказывать. Главное, ты знаешь, мое основное занятие — это добыча онгхуса, который выделяют люди в момент смерти… 
    — Но ведь ты говорил, что есть и другие способы… 
    Гейрт низко опустил голову и постарался взять себя в руки. Эта девочка… Она маленькая совсем. Он испытывал к ней что-то неясное, неоформившееся, ему хотелось одновременно оттолкнуть ее, не видеть, забыть, как нечто непонятное, оттого мешающее, и в то же время защитить, уберечь от ужасов этого мира, ведь она такая… хрупкая. Как она вообще выжила там, среди этих людей, она, ненавидящая жестокость даже в самой незначительной форме? Гейрту это все было в тягость. Он привык быть и действовать один. Все, что у него было в жизни — это его работа, но теперь… все как-то изменилось. Теперь появилась она и нарушила то хрупкое равновесие, которое делало жизнь правильной в его понимании. С ее появлением все стало по-другому. 
    — Да, другие способы есть, — кивнул он. — Только никто не даст мне их применять. Потому все бесполезно. 
    — Но почему? Я не понимаю! Если можно получить то, что ты хочешь, и не надо будет при этом… лишней жестокости, разве это плохо? 
    — Есть такое понятие, как бизнес. Я умом понимаю, что тебе это ни о чем не говорит, просто поверь мне. 
    — Я правда хочу разобраться… 
    — Никто не хочет изучать ничего нового, потому что и так все хорошо работает. Коллекторам проще собирать онгхус старым способом, налаженным, которым они всегда это делали и хорошо знают. Тут работают только консервативные законы, потому что на старых дрожжах держится очень много присосок. Мне даже рта не дадут раскрыть, просто отрежут голову. 
    — Но почему, Гейрт? Почему так? 
    — Потому что они хотят жить по-старому. Собирать продукт, вымораживая целые деревни, потому что самое ценное, что могут произвести люди — это онгхус. И никто не хочет понять, что самый ценный продукт, который может создать человек — это другой человек. 
    — Почему именно у людей и почему именно… с Земли? 
    — В этом вся фишка, — Гейрт с интересом взглянул на Кинни. «А она смышленая, несмотря на то что кажется совсем ребенком». — Пытались делать это: искусственно — целые поля людей, выращенных в пробирке, которые спят и видят сны, а потом их убивают и… ничего. Этот эксперимент провалился. Человек обязательно должен жить в естественных для себя условиях, правильно питаться, бороться с энтропией, переживать неудачи, радоваться победам… И только тогда он будет выделять то, что надо. В искусственном мире ничего не получается. 
    — А ты? — задала ожидаемый вопрос Кинни. — Гейрт, а ты… человек? 
    — Я — искусственно выращенный и не могу выделять онгхус просто потому, со мной эта фишка не работает, — хмыкнул Гейрт. — Искусственные люди получаются искусственными во всем. Потому нас и берут на эту работу — нам все равно. 
    — Но ведь тебе не все равно! Гейрт, ты меня спасал! Ты играл со мной в снежки! Ты кто угодно, но только не искусственный! 
    — Это иллюзия, Кинни. Может быть, я и искусственно рожденный, но я материален, а значит, могу воспринимать чужое влияние. На Земле есть кое-что, и оно пробуждает внутренние ресурсы организма. Я не очень это понимаю и не могу это доходчиво объяснить, знаю только то, что долго на Земле работать никто не может. Я продержался дольше всех. Все, кто был там, оставляют эту работу, уходят в другие виды деятельности, потому что… становится слишком тяжело. 
    — И значит, ты совсем не можешь чувствовать? — на лице Кинни отобразилось такое отчаяние, что Гейрту стало смешно, и он опять ухмыльнулся. 
    — А тебе-то что? Как только мы окажемся на Ситуке, я определю тебя к своим друзьям, и мы вряд ли увидимся еще. 
    — Нет, я тебе не верю. Я видела, что в тебе есть что-то! Ты волновался за меня, ты защищал меня, ты меня не убил, а возился со мной… Это чувства, Гейрт, ты ошибаешься! 
    — В чем ты меня пытаешься убедить? — он сверкнул на нее недовольным взглядом. — Да, я раскис, на Земле часто случается это с коллекторами, но теперь все в порядке. И перестань голосить, иначе запру тебя в отсек для контрабанды! 
    — Ладно, а что это — онгхус? Для чего он так всем нужен? 
    — Как я уже сказал, люди, рожденные искусственно, лишены эмоций, поэтому им приходится получать их извне. Визуальные эффекты и прочее воздействия не помогают. Онгхус — это вещество-инструмент, которое может быть использовано во всех сферах жизни и применяется для расширения сознания. Его поглощают, вдыхая, как запах, и он воздействует на всю нервную систему. Можно сказать, это такой наркотик для искусственных людей других видов, которых, поверь мне, гораздо больше во вселенной. 
    — А почему именно на Земле его выделяется больше всего? 
    — Я не знаю. Возможно, потому, что на Земле сложились почти идеальные условия для жизни людей. Есть очень мало планет с такими же характеристиками, но все они находятся еще дальше Земли и лететь до них невыгодно. 
    — А как… 
    — Слушай, Кинни. Тебе вообще не нужно во все это влезать, ясно? — не в силах больше выносить пристальный взгляд голубых глаз, смотрящих на него с надеждой, он крутанулся в кресле и принялся деловито щелкать приборами. — О тебе никто не должен знать, потому что ты… слишком лакомый кусочек для всех коллекторов. У тебя повышенный уровень выработки продукта и… тебе надо держаться от всего этого подальше, поняла? Когда мы будем на месте, изо всех сил делай вид, что тебе все равно! Не вздумай вскрикивать, громко говорить, плакать и тому подобное. Смеяться тоже нельзя. Нельзя бояться. Как только проявишь эмоции, все, тебя засекут сразу. И убьют. Поэтому я прошу, будь осторожна! 
    — Гейрт, а почему мне нельзя остаться под твоей защитой? Ну пожалуйста! Мне только с тобой совершенно спокойно, правда! Я как увижу, что кого-то убили, я не смогу не испугаться или не заплакать… 
    — У меня есть одно дело. Я не могу тебя взять с собой. Там очень опасно, там будут молодые коллекторы, которые по запаху чуют онгхус, даже в малых дозах. Тебе будет со мной во много раз опаснее. 
    Кинни грустно посмотрела в пол и быстро-быстро закивала. Конечно, ей будет с ним опаснее, а без него вообще смертельно. Но как же тут все знакомо! И вид… совершенно потрясающий вид из маленького круглого окошка на звезды просто завораживал. Если бы только она могла, вот так всегда лететь сквозь звезды вместе с Гейртом и ничего не бояться. Почему ей казалось, что она тут все знает? И это ее совсем не пугало, будто так и надо. 
    Кинни подошла к панели управления и уставилась на кнопки. Странное дело, она не знала, для чего они, но они тоже казались ей знакомыми… Вся жизнь, там в деревне, сейчас виделась ей какой-то придуманной, не ее. А ее — это вот тут, с ним… 
    Обернувшись, она поймала Гейрта за тем, что он пристально ее разглядывал. Почему-то вдруг страшное смущение охватило их обоих. Гейрт развернулся и спешно покинул помещение, не в силах понять, что же с ним происходит. Ему должно быть все равно, они уже далеко от Земли, и списывать свое состояние на приобщенность к землянам уже не получалось. Неужели можно как-то… заразиться этим, способностью выделять онгхус? Испытывать эмоции самому, не прибегая к наркотикам? Но этого же просто не может быть… 
    Кинни занимала все его мысли на протяжении последних трех дней. Отрешиться и абстрагироваться совершенно не выходило. Она попадалась ему на глаза все время, а когда ее не было рядом, он ловил себя на мысли, что очень хотел опять увидеть ее. Глаза Кинни были совершенно необычные, мягкие, а ресницы — пушистые, светлые казались ему трогательными и… милыми. Ни о ком и никогда он не думал такими характеристиками — «милые», но про нее он не мог думать по-другому. Это раздражало и нравилось одновременно. Очень хотелось взять ее за руку и снова ощутить ее маленькую нежную ладошку, которая полностью и безотчетно-доверчиво тонула в его руке. «Ты очень хороший», — и от этой фразы по телу разливалась теплая волна, погребала под собой всю его холодность и суровость. Он точно знал, что не был хорошим, но когда она это говорила… Он уже ничего не понимал. 
    — Вот что, — бросил Гейрт, снова заглядывая в комнату отдыха, — раз уж так вышло, что ты здесь, я хочу, чтобы ты кое-что сделала. Пойдем со мной. 
    Кинни пошла за ним, сгорая от любопытства. Что он там еще задумал… В небольшом отсеке, со множеством горящих лампочек и переливающихся экранов, стояло кресло, над которым нависала полусфера. Гейрт налаживал обучающую программу, а Кинни подошла ближе и встала у него за спиной. 
    — Что это? — удивленно спросила она. 
    — Нам лететь еще несколько часов, а это поможет тебе лучше ориентироваться здесь, — объяснил ей Гейрт. — Я подключу тебя к этой штуке, и ты научишься азам нашего мира — читать, считать, писать, элементарным навыкам почти всего. Нескольких часов должно хватить. А потом я скажу тебе, что делать дальше. Но сейчас тебе нужно расслабиться и довериться мне, договорились? 
    — А мне не будет больно? 
    — Нет. Ну, может, голова будет чугунная после этого, но в целом… тебе будет проще понимать, что происходит. Тут все элементарные основы нашего бытия. Такое волшебство. 
    — Не надо со мной как с маленькой. Я уже поняла, что это не волшебство, а просто жизнь другая. Что нужно делать? 
    — Ничего. Просто сядь вот сюда и закрой глаза. Будешь спать и учиться во сне. 
    — Зачем ты все это делаешь для меня? Гейрт? 
    — Какое это имеет значение, зачем да почему? 
    — Имеет, и очень большое. Ты хороший, вот только… почему-то боишься признаться в этом, — и тут Кинни сделала такое, что Гейрт от нее никак не ожидал. Честно говоря, она и сама не ожидала, просто поддалась порыву, поднялась на носочки и поцеловала его в щеку. 
    Гейрт замер, не в силах понять, что же такое с ним происходит и почему он так реагирует на довольно безобидные действия этой девушки. У него, конечно, были женщины для удовлетворения физиологических потребностей, он искусственник, а не робот. Но никогда он не испытывал ничего подобного, и что самое удивительное, эта простая и незамысловатая ласка юной, если не сказать маленькой, девчушки повергла его в ступор. Оттого, что он был не в силах разобраться во всем этом, Гейрт разозлился, и когда он поднял на нее глаза, Кинни отшатнулась, увидев в них неодобрение. 
    — Не делай так. Это лишнее! — отчеканил Гейрт и кивнул ей на сидение. 
    Кинни сама не понимала, зачем она это сделала. Ей показалось ужасно несправедливым, что Гейрт такой… хороший, заботливый и сильный, но при этом упорно не желал понимать, что он все делает правильно! А злился оттого, что заблуждался насчет себя. Он чувствовал, но зачем-то отрицал это, как мог. Почему, чего он так боялся? 
    Кинни уселась в кресло, сверху на нее опустился округлый прибор, полностью накрывший голову. Очень сильно захотелось спать, и она закрыла глаза. Гейрт, наладив систему, решил, что на сегодня с него точно хватит. Надо было все как следует взвесить, понять, как быть дальше и наметить план действий. О поцелуе, который все еще горел на его щеке, он старался не думать.