— Стойте! — крикнула Роуз, пытаясь унять тремор. — Остановите операцию!
— Я не могу, — спокойно ответил ей меддроид, продолжая ковыряться в ране, — это противоречит моей программе спасения жизни. Я не могу принести пациенту вред и не могу позволить принести ему вред кому-либо ещё.
— Это не тот… То есть… Этот человек не мог быть тем…
Мысли Роуз путались и никак не могли обрести ясность. Генерал Хакс никак не мог быть в этой капсуле. Он никак не мог быть осведомителем, спасителем или героем. Генерал Хакс был тем человеком, который убивал, пытал людей, командовал Первым Орденом, был одним из тех, кто уничтожил систему Хосиан… Это какая-то ошибка!
— Это какая-то ошибка! — крикнула Роуз и дернулась, чтобы отключить питание от капсулы, но робот ей не позволил.
— Простите. Я должен спасти жизнь пациента. Я не позволю вам ему навредить.
— Но он… Преступник!
— Сейчас он мой пациент. И он умирает. Я должен его спасти. Остальное меня не касается.
— Я не буду ассистировать. Это… чудовищно!
— Мне не нужна помощь. Я просил вас остаться, потому что наблюдения за пациентами показали — люди лучше переносят операции, если рядом есть кто-то живой. Но сейчас вы стали испытывать негатив в отношении моего пациента. Поэтому вам лучше уйти.
Роуз сдернула с себя перчатки и халат, отшвырнула в сторону и выскочила из грузового отсека. Она остановилась только в кокпите, но ненадолго. Постояв несколько секунд в ступоре, Роуз принялась бегать взад-вперёд по небольшому помещению, стараясь собраться с мыслями.
«Нет, этого не может быть! Тут что-то не так! Не мог генерал быть нашим осведомителем, никак не мог! Он схватил нас с Финном, приказал казнить! Издевался! Был предан Ордену и верил в их победу! Говорил — сколько бы мы старались, победа все равно будет за ними».
Роуз вспомнила тот момент так четко, словно это произошло несколько минут назад. Они проникли на Превосходство, чтобы отключить трекер, но попались. Их поставили на колени перед генералом Хаксом. «Он тогда привязался к подвеске… — Роуз невольно потянулась к висящему на шее кулону и сжала подвеску в форме полумесяца. — Сразу понял, что это из системы Оттомак. Сказал, что наше сопротивление вызывает уважение, но для них мы не больше чем досадная помеха… Этот человек просто не мог, не мог быть шпионом!»
Мысли Роуз путались, теснились в голове как мыльные пузыри, лопались с характерными хлопками и не желали приходить хоть в какой-нибудь порядок. «Как это могло случиться? Как? Как вышло, что генерала хотели убить вот так, вдруг… Тот человек, что вывез его, помогал. Ну, тут все сходится, если генерал был информатором, то у него явно были преданные ему люди. Но… Этот генерал не мог быть информатором! Просто не мог!»
Но факт. Там, в грузовом отсеке, меддроид пытался спасти от смерти не кого иного, как ненавистного генерала Хакса, жестокого ублюдка, убийцу. Который передавал такие сведения Сопротивлению, которые помогали избегать стычек с первым Орденом и успешно прятаться, восполняя силы. Только благодаря этому человеку Сопротивление не уничтожено и ещё может сражаться.
«Медик прав. Пусть придет в себя. Тогда и допросим его. Выясним, как так вышло, что он оказался здесь».
Несмотря на то, что думать Роуз было невероятно трудно, она понимала, что прежде, чем везти генерала на Базу, его нужно как следует допросить. Что если это такая диверсия, что если все подстроено? Сначала нужно выяснить самой, как он здесь оказался, а ещё лучше связаться с кем-нибудь из командования, для подтверждения статуса генерала. «И если только выяснится, что всё это подстроено, я лично всажу в него все заряды, что есть в моем бластере. На этот раз в голову, чтоб наверняка!»
Роуз глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Идти помогать вытаскивать Хакса из лап смерти ей претило до невозможности. Он ни на секунду не пожалел, когда отдавал приказ казнить их с Финном. Не колебался, отдавая приказы уничтожать целые системы. Ему место в яме Сарлака, где он будет медленно перевариваться тысячу лет, за все его преступления.
Но если он правда помогал Сопротивлению все это время, то находится здесь именно поэтому. Его раскрыли и не колеблясь застрелили. «Получается, что он пострадал за Сопротивление, и значит, помочь ему — это мой долг. В конце концов не мне его судить, на это есть трибунал. Выкарабкается и предстанет перед судом Сопротивления, пусть Лея решает достоин он жить или нет».
Роуз зажмурилась, сжала руки в кулаки и снова глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в коленях. «Нужно абстрагироваться. Как тогда, когда мы наняли вора в Канто-Байте — это было неправильно, но выбора не было. Это осведомитель, очень похожий на генерала, и сейчас он нуждается в помощи. Не думай, кто он на самом деле. Он сейчас пациент, а я тот, кто может ему помочь». Ещё Роуз подумала, что несмотря на свой первый порыв, она не может навредить беспомощному человеку. И смотреть, как он умирает у нее на глазах. И выкинуть его, умирающего, в космос. Генерал Хакс точно не был «тем, что дорого», но Роуз чувствовала, что спасти его будет правильно. Где-то в глубине души она знала, что не может поступить иначе. Наверное, интуиция.
Она решительно направилась в грузовой отсек, молча взяла новый стерильный комплект и, вымыв руки, натянула перчатки. Проверила показания жизнедеятельности на мониторе и взяла в руки губку, чтобы протереть лицо пациента.
— С вами все в порядке? — спросил дроид, хотя Роуз точно знала, что он уже просканировал ее показатели и знал все о ее состоянии.
— Я в норме. Готова помочь. Только скажите, что делать.
— Вы поможете, если будете рядом. Возможно, если поговорите с ним.
Роуз сжала губы. Меньше всего ей хотелось говорить с генералом, да, собственно, ее голос вряд ли вытянет его с того света. Вместо этого она подавила очередной вздох — от волнения ей все время не хватало воздуха, — и подошла к изголовью капсулы.
Лицо генерала было мертвенно бледным, черты заострились, серые губы запеклись белым налетом. Генерал Хакс выглядел безнадежно мертвым, и у Роуз промелькнула вдруг мысль, что есть во всем этом что-то неправильное, неестественное. Несмотря на безжизненность, Хакс выглядел более человечным, чем там, на Превосходстве, прилизанный и облаченный в темный плащ. Тогда он вызывал только презрение и ненависть, тогда Роуз легко могла бы убить его или покалечить. Даже укусила, когда появилась возможность. Сейчас у нее была возможность его убить, но… Она не могла.
Роуз осторожно провела мокрой губкой по иссиня бледной коже генерала. Тогда на Превосходстве она запомнила его гордым, напыщенным, с такой прямой спиной, словно он глотал колья на завтрак, обед и ужин. Помнила его презрительно изогнутую линию рта, надменный, щедро разбавленный злобой, взгляд. И помнила ненависть, которую испытывала к нему и которую пыталась сейчас в себе разжечь. Ничего не выходило. Как это ни противно было сознавать, этот человек вызывал у Роуз острые приступы жалости и недоумения. Она осторожно убрала темно-рыжие мокрые волосы, провела губкой по лбу. Аккуратно протёрла закрытые веки, щеки. Смочив губку, приложила ее к запекшимся губам.
Этот человек с застывшей маской смерти вместо лица совсем не походил на того генерала, которого помнила Роуз. Лоб не прорезают складки, когда он смотрит сверху вниз, словно удивляясь, как вообще такая грязь образовалась под его ногами. Без сознания, погрузившийся в спасительный сон, он казался даже моложе, чем когда его светло-голубой взгляд обдавал арктическим холодом. Или презрительной ненавистью. Роуз обтирала и обтирала это ненавистное когда-то лицо и не могла поверить, что делает это. Что не может испытывать ненависти к человеку, который ее заслуживает. Она так задумалась, что жутко испугалась, когда ледяная рука генерала вдруг сомкнулась вокруг ее запястья. Из его рта вырвался неопределенный хрип, и Роуз, сквозь звон в ушах от взбесившегося сердцебиения, разобрала:
— Больно…
— Доктор, пациент… — начала было Роуз, но увидела, что дроид уже вводит генералу дополнительную дозу обезболивающего.
— Вижу, я уже закончил. Сейчас закрою рану и можно будет перевозить.
Она хотела ещё что-то спросить у медика, но Хакс опять что-то прохрипел:
— Где… — удалось разобрать Роуз. — Я… где?..
— Ты у Сопротивления, — тихо проговорила Роуз. — Мы поможем.
— Киджими… Приказ уничтожить, — хрипел Хакс и вдруг заметался в бакте. — Всё… Всех…
— Мы на орбите Киджими, генерал, — низко наклонившись, чтобы разобраться его хрипение, проговорила Роуз.
— Улетай. Срочно. Киджими обречён. Сейчас! — вдруг рявкнул генерал так громко, что Роуз снова вздрогнула.
— Доктор, нам надо улетать прямо сейчас, — обратилась к дроиду Роуз, понимая, что программа медика не даст ей улететь, если Хаксу будет угрожать опасность. — Иначе мы все погибнем.
Роуз отчего-то безотчетно поверила генералу, что-то в словах умирающего заставило ее действовать. Доктор разрешил лететь, и Роуз прямо как была, в халате и резиновых перчатках, прыгнула в кресло пилота. И когда заводила двигатели почувствовала первый ощутимый толчок.
Когда Разрушитель оказался в пределах видимости, Роуз с ужасом увидела, как из корабля Первого Ордена
появляется яркий луч и устремляется в направлении планеты. Она помнила, как была разрушена система Хосиан, только те лучи были в разы мощнее, разрушитель же выпускал луч гораздо меньший по мощности, но достаточный, чтобы разрушить Киджими.
Не теряя ни минуты, Роуз перевела рычаг гипердвигателя вперёд, и звёзды привычно расплылись в иллюминаторе. Грузовой шаттл сопротивления совершил гиперпрыжок, спасая своих пассажиров от разрушающего луча.
Роуз невидящим взглядом смотрела в иллюминатор. Они снова уничтожили целую планету. Целую. Планету. Со всеми живыми существами на ней. Роуз моргнула только когда почувствовала, что глаза режет от невыплаканных слез. «Первый Орден нужно остановить, во что бы то ни стало. Иначе это никогда не закончится». И ее маленький корабль просто распылило бы, если бы она вовремя не убралась от Киджими. Получается, что, возможно, сам того не сознавая, генерал спас и себя, и ее. Он пришел в себя очень вовремя, и Роуз, обычно сомневающаяся и подозревающая всех и вся, безоговорочно поверила ему. Недоумевая, что на нее нашло, Роуз стянула перчатки и отправилась в грузовой отсек проверить пациента.