Лань Ван Цзи и сам не знает, что за демоны понесли его в И Лин. Снова.

Только за последние полгода он побывал там трижды, но Вэй Ина видел всего один раз, и то мельком. Нефрит даже не был до конца уверен, что это был именно он, мало ли заклинателей ходят в чёрном, да только вот алая лента в волосах буквально кричала: он. Ошибки быть не может, ведь сердце не ошибается.

Но сегодня боги смилостивились над ним, и в жидкой толпе он поймал взглядом знакомый алый всполох на чёрном фоне, и даже прибавил немного шаг, чтобы Магистр Тёмного Пути не успел сбежать от него.

И застыл, так и не окликнув своё чудовище: Вэй Ин оказался не один.

— Не хочу-у! Не хочу, не хочу, не хочу!

— А-Юань, нам пора. Вэнь Нин с ума сойдет, если мы не вернемся засветло.

Такого Вэй У Сяня — заботливого, терпеливо уговаривавшего маленького ребенка, с нежностью оправляющего на нем небогатое, но красивое ханьфу, Лань Чжань тоже не знал. У него предательски сжималось сердце, но показывать это права не было; только подойти, окликнуть, перекатывая каждый слог на языке, как резковатую сладость.

 — Вэй Ин?

 — Лань Чжань? — тёмный заклинатель оборачивается через плечо и улыбается, тепло и радостно. Только родные серые глаза больше походят на глаза мертвеца, а не живого человека. И от этого сжимало болью сердце.

— Я рад тебя видеть, — как не умел и не хотел скрывать своих чувств, так и не научился; а мальчик подошел, нисколечко не боясь, и обхватил ногу Лань Ван Цзи ручонками.

— Папа!

— Нет, А-Юань, он не твой отец, — Вэй Ин смеётся, забирая малыша на руки. Лань Чжань смотрит на него пытливо и с тревогой, но едва ли У Сянь это поймет.

— А-Юань?

— Вэнь Юань, — уточняет Вэй Ин, и Лань Ван Цзи словно отпускает. Ревность? Смешно и недостойно, но кто же мог знать, что успел начудить Старейшина И Лин, едва ли заметивший смятение в глазах младшего нефрита. Он видит только короткий кивок.

— Милое дитя.

— Безумно, — Вэй Ин так улыбается, что можно безнадежно опьянеть безо всякого вина. — Но нам правда пора. А то А-Нин опять половину жителей городка перепугает, если придёт.

Когда это Вэй У Сянь научился думать о последствиях своих действий? Или это старания Вэнь Цюн Линя, помноженные на поистине родительскую заботу о маленьком мальчике, доверчиво стискивающем крошечными пальчиками рукав его черного ханьфу?

Шли молча. Точнее, это Лань Чжань молчал, а Вэнь Юань, как любой трехлетний малыш, сыпал бесчисленными вопросами, на которые Вэй Ин отвечал со смехом и шутками, явно получая немалое удовольствие от происходящего.

Только бы его глаза горели по-прежнему!

Но небеса глухи к просьбам живущих, и каждым взглядом Лань Чжань натыкается на мёртвое, стеклянное, застывшее в обрамлении пушистых, как у юной госпожи, ресниц. От этого больно. И страшно.

— Ты и на Луань Цзан с нами?

Оказалось, второй нефрит так задумался, что не заметил, куда они успели зайти. Да и Луань Цзан была не та, она больше не дышала так сильно темной энергией, ведь большая часть этой тьмы текла по венам человека в черных одеждах. Лань Ван Цзи кивает. Его пока не ждут в Гу Су, можно побыть здесь, хоть и больно. Вэй Ин пожимает плечами.

— Только дотемна. Здесь может быть опасно.

Ребенку, значит, не опасно, а ему — да? А может и так, ведь ребенка защищает сам Старейшина и сильнейший из его слуг. А Лань Чжаня не приглашали, хоть и впустили.

Вэй Ин будто проводил черту между собой и всеми окружающими. Всё меньше людей оставалось рядом с ним. А теперь и перед Лань Ван Цзи возникала эта стена.

На секунду захотелось поймать, скомкать в ладони ворот черного ханьфу, вдавить этого паршивца спиной в ближайшую скалу и спросить; что ты, Вэй Ин, делаешь? Что ты делаешь с собой, со всеми, кто тебе дорог и которых у тебя осталось столь мало? Что ты делаешь со мной, Вэй Ин?

Но Лань Чжань просто идет рядом, на расстоянии шага, и молчит.

А-Юань заснул на руках Вэй Ина, и тот сбавил шаг, вынуждая и нефрита затормозить, подстраиваясь под него. Старейшина И Лин, коротко улыбнувшись краями губ, чуть закусил нижнюю и тихо насвистел сложную трель; не успели они и десятка шагов пройти, как перед У Сянем возникла одетая в такое же чёрное фигура молодого заклинателя.

Лань Ван Цзи внутренне вздрагивает, видя нездоровую, мёртвую бледность его кожи, выступающие вены, застывшее лицо. Вэнь Нин бережно забирает А-Юаня из рук своего господина и исчезает так же легко и быстро, как явился.

Вэй У Сянь улыбается.

— Лань Чжань, пойдем поднимемся на гору? Оттуда такой красивый закат!

Лань Ван Цзи ни под какой пыткой не признается, что за одну эту дразняще-игривую, тёплую интонацию, с которой Вэй Ин произносит его имя, пойдет за ним хоть на другой конец света.

Закат действительно красив; базальтовые скалы заливает насыщенным алым, как лента в его волосах. Улыбаясь, Вэй Ин ловит ладонью яркий луч киноварного солнца, жмурится, как кошка перед очагом. После оборачивается к Лань Ван Цзи, протягивает руку, безмолвно зовя к себе. И опускает её, помня, что Лань Чжань не касается чужих. Но второй нефрит всё же подошел, остановился в шаге, так и не решаясь нарушить установленную им же границу.

— Ты пришёл, — с непонятной интонацией говорит Вэй Ин, и на чуть изогнутую немым вопросом бровь поясняет: — ко мне больше никто не приходит. Только ты.

— Мгм…

— Я правда рад тебя видеть, Лань Чжань, — Магистр Тёмного Пути склоняет голову набок, позволяет нахальному ветру играть с распущенными по спине и плечам волосами. — но… больше не рискуй так.

— Рисковать чем?

— Собой.

— Вэй Ин…

— Лань Чжань! Я не шучу, говоря, что здесь опасно!

— А ты сам?

Вэй Ин раздраженно дергает плечом. Ветер сдвигает рукав его ханьфу, и Лань Чжань вдруг подмечает, что за пояс его заткнута не только Чень Цин; флейт, одинаково чёрных, там две. Киноварный шнурок только на одной, но не на той, не на настоящей. Лань Ван Цзы столько раз рассматривал эту флейту, что узнал бы её из тысячи, не то что рядом с безыскусной поделкой. Поймав взгляд нефрита, Вэй Ин смеется и хлопает себя по лбу.

— Совсем забыл, да. Правда, не думал, что встречу тебя прямо сегодня.

Полшага вперед, и Чень Цин ложится в руки светлого заклинателя. Вэй У Сянь разжимает пальцы, и Лань Чжань вынужден обхватить флейту, чтобы не уронить это сокровище на землю.

— Вэй Ин…

— Она мне не простит иначе. На Вэнь Нина я и так многое взваливаю, и это… Меньшее.

Что-то было в этих бессвязных словах, отчего сердце в груди окаменело, потом сорвалось в бешеный ритм. Не простит? И его флейта… Зачем?!

— Вэй Ин, может, перестанешь говорить загадками?

— Ммм… Не-а.

— Но…

— Лань Чжань, это мой тебе подарок. Не отказывай мне хоть раз в жизни, ладно, гэгэ?

Это обращение будто бьет под дых и перемешивает в голове все мысли; нефрит только и может, что кивнуть. Вэй Ин тепло улыбается и подносит к губам другую черную флейту.

Нос щекочет запах травы. Лань Чжань распахивает глаза и даже не сразу понимает, где находится: требуется несколько секунд, чтобы узнать этот лес. Он в окрестностях Облачных Глубин.

Как?!

Неужели встреча с Вэй Ином, ребенок на его руках и флейта, все — сон? Или бред?

Нет.

Потому что Чень Цин холодит ему ладонь. Настоящая, знакомая Лань Чжаню до малейшей царапинки. <i>Его</i> Призрачная Флейта.

Лань Ван Цзи сжимает её сильнее, прислушивается к ощущениям, готовый вдохнуть сладкой отравы темной энергии, но ее во флейте нет ни капли. Будто не она была страшнейшим оружием Темного Старейшины.

Она полна света и тонко пахнет летним лугом, как волосы Вэй Ина.

Погибшего вчера на горе Луань Цзан, как узнаёт нефрит, добравшись до Облачных Глубин.