Темный коридор, едва освещенный тусклыми холодными лампами. Ничего, кроме угрюмых серых стен и продолговатых потолочных светильников, так и норовящих периодически мерцать. Тяжелые шаги работников громко разносились по всему проходу. С каждым метром, казалось, запах сырости все сильнее въедался в кожу. Видимо, на хороший ремонт у властей денег не хватило.

Наручники больно сдавливали запястья, а сами руки немного затекли от того, что уже продолжительное время практически неподвижно были скованны за спиной. Пройдя еще немного дальше, и перед лицом Уоттса показалась самая обычная тюремная камера. По одну сторону коридора их было около пяти, с другой стороны, скорее всего, столько же. Достав внушительную связку почти одинаковых ключей, мужчина в форме и странной кепке прокрутил нужный несколько раз в замочной скважине. Одно движение, и железная дверь-решетка «гостеприимно» распахнулась, а от ее мерзкого скрипа по телу прошел холодок.

Буквально впихнув заключенного в клетку, один из работников с жутким грохотом захлопнул дверь и снова запер ее. Как только топот исчез, за решеткой в конце коридора повисла тишина. Такое сегодня уже точно было. Ричард присел на деревянную скамью в конце камеры, судорожно закрыв глаза. Сейчас из состояния относительной инертности он перешел в стадию, когда накрывает необъяснимое чувство безысходности. Все казалось каким-то сном, от которого просто нет возможности проснуться. Подумать только, молодой парень до конца дней будет заключен в этой бетонной клетке и умрет, находясь в чертогах своего разума. 

Странный шум отвлек паренька от погружения в пучину своих же мыслей. Инстинктивно подняв взгляд на заключенного в камере немного левее своей, он понял, что это был за звук. Девушка, скорее всего, его возраста стояла у самой решетки и размеренно стучала ногтями по толстым железным прутьям, будто впала в какой-то транс. Не сказать, что состояние у нее было хоть немного лучше, чем у Рича.

– Сколько тебе дали? — весьма странный и неожиданный вопрос для начала диалога, хотя в реалиях тюрьмы вполне логичный.

— Тебе-то что? — после нескольких секунд молчания, безэмоционально спросила та в ответ, не отрываясь от занятия.

Ричард растерянно отвел взгляд от собеседницы. Он хотел в последний раз нормально с кем-то поговорить, но снова ничего не получилось. Но если подумать, такая реакция была вполне оправданной. В подобной ситуации человек может вести себя, как угодно: истерить, уйти в свои мысли, лезть в драку или даже пытаться сбежать. Все равно все окажутся в одном и том же месте.

— Девять лет, — послышалось со стороны противоположной камеры. — Я подожгла дом своего парня, когда он был внутри. Успел выбраться, но все равно получил много ожогов, — голос особы был наполнен раскаянием, но, наверное, она сама понимала, что теперь поздно о чем-то сожалеть.

Рассказ заключенной прервала женщина в белом халате, вошедшая в сопровождении тех самых работников. Отворив дверь в клетку Ричарда, медицинский работник смело шагнула внутрь, направляясь точно к Уоттсу. Перетянув ему левую руку, женщина быстро взяла образец крови парня. Она дала Ричарду маленький кусочек ваты и комплект какой-то одежды с указанием надеть ее, как только сняла туго затянутый жгут с руки Рича. Она делала все быстро и молча, словно какой-то робот.

— А эту забираем, — записав что-то в блокнот, произнесла медсестра, указав на камеру незнакомки ручкой.

Повтор процедуры с открытием двери, и вот работники снова ведут заключенного под руки, но только теперь это не Ричард, а такая же худая, как он, девушка. Вид был у нее порядком измученный, под глазами так же виднелись темные круги. Вряд ли их внешний вид сильно отличался. Кинув последний молчаливый взгляд на Уоттса, девушка ушла вместе с работниками в следующую часть коридора позора.

И снова эта убивающая тишина, заставляющая копаться в своих мыслях. Который раз Ричард попадается в эту ловушку и каждый раз загоняет себя в еще более сильное уныние. Сейчас он начал немного понимать смысл занятия своей подруги по несчастью. Этот монотонный стук неплохо успокаивает, оставляя после себя лишь некую опустошенность и разбитость. Прикосновения к холодному металлу немного отревзляют, не давая отключить сознание полностью.

Снова стук железной двери, тяжелые шаги и звонкий щелчок в замочной скважине. Несколько дверных проемов, и Ричард в сопровождении двух охранников оказался в основной части места заключения. Яркий белый свет, которым мощные лампы заливали помещение, первое время слепил взгляд. Как только глаза привыкли к новому освещению, парень смог немного рассмотреть обстановку: большое по площади помещение, над входом в которое написано «Лаборатория», кое-где стояли книжные полки, набитые, видимо, всяческой документацией и четыре прохода к разным крыльям здания.

Здесь было на удивление пусто: редко проходили работники в белых халатах, всего несколько охранников стояло на главном входе и еще по одному около прохода в каждое крыло. Поначалу даже не поймешь, что это тюрьма. Изнутри здание было больше похоже на больницу, чем на место лишения свободы. Ричарда повели в крыло под номером три. С самого начала и вплоть до конца по каждую сторону коридора было расположено множество камер. Завернув примерно в восьмой проход слева, Уоттса завели в помещение, в прошлом являвшемся тюремной клеткой. Сейчас оно оказалось полностью переоборудовано. Здесь установлены три специальных кресла с маленьким экраном сбоку на каждом, отображающим данные о заключенном: начиная от имени и фамилии и заканчивая частотой дыхания и сердцебиения.

В этих креслах, похожих на стоматологические, находились двое «соседей» по камере. Если не всматриваться, то можно было подумать, что они мертвы, но на самом деле это не так. Экран сбоку отображал их жизненные показатели, которые были ничтожно низкими. Еще и странные капельницы с какой-то смесью кремового цвета, напоминающей детское питание. От подобной картины по коже снова пробежали мурашки.

Усадив парня на одно из кресел, с него сняли наручники, и он почувствовал долгожданное облегчение. Но ненадолго, ибо уже через мгновение его руки приковали к креслу тугими ремнями. Теперь уже скованно было все тело. Рича накрыло неприятное чувство беспомощности. Несколько минут томного ожидания, и на пороге камеры появилась уже знакомая медсестра, держа в руке шприц с темно-багровой жидкостью. Выглядело это немного зловеще. Пройдя к новому заключенному, та продезинфицировала участок кожи на руке, как раз над веной, аккуратно нащупала нужное место и ввела иглу. Женщина медленно, но уверенно нажимала на «шляпку», постепенно опустошая шприц. По ощущению это было сравнимо с обычным уколом, боли от которого меньше, чем от случайного пореза пальца.

Сестра аккуратно извлекла иглу из вены Ричарда и обратила взгляд на парня, глаза которого нервно бегали по белому потолку.

— Первые пару часов совершенно ничего не будет происходить. Потом Вы начнете чувствовать усталость и спокойствие, и в скором времени заснете. Ваше сердцебиение и дыхание замедлится, а уже завтра Вы будете полностью погружены в анабиоз, — тараторила она стандартную для всех заключенных речь, запаковывая использованный шприц в специальный пакет.

— Я когда-нибудь… проснусь? — со страхом в голосе спросил Рич.

— Ваш срок не предусматривает этого, — чисто формальная фраза, сказанная без какой-либо доли сочувствия.

После того, как он остался совершенно один, в окружении лишь двух полуживых людей, время тянулось безумно долго. Или так всего лишь казалось?

Сердце бешено билось, будто сейчас выскочит из груди. Множество ужасных мыслей захватили власть над разумом Ричарда. Сейчас идут последние часы его осознанной жизни, после чего он заснет вечным сном, итогом которого будет не пробуждение, а смерть. От этого факта на душе становилось страшно и грустно. Ты просто становишься овощем, который пожизненно будет вариться в своих худших кошмарах и облегчение никогда не наступит. Нерадужные перспективы.

Наконец-то Рекадрон начал свое действие. В один момент Уоттс почувствовал, как сердце сбавило темп. Рваное дыхание сменилось размеренными вдохами и выдохами. До последнего Рич старался держаться в сознании, но глаза сами предательски закрывались. В один момент прикрыв веки, он их уже больше не раскрыл. Подлый препарат победил силу воли.

Перед глазами уже долгое время стояла пустота, залитая кромешной тьмой. Изредка появлялись, а позже исчезали какие-то расплывчатые видения. Различить что-то было сложно, но важно было само присутствие этих образов. Это значило, что организм принял препарат и перешел в стадию адаптации к новому, ранее не испытываемому состоянию. Такой этап может протекать достаточно долго и сложно у некоторых заключенных, но в основном все проходило вполне спокойно за три или четыре дня.

В это время заключенные находятся в самой глубокой стадии сна, из которой уже невозможно выбраться, в то время как в их организме настолько сильно замедляются любые процессы, что отследить их возможно только с помощью специальных датчиков, расположенных в темно-синей тюремной униформе. Уже с момента погружения все данные насчет сравнительной активности тела заключенного выводятся на экран сбоку кресла, дублируясь в специальный компьютер. Система, внедренная в тюрьму, настолько автоматизирована, что работникам не нужно постоянно следить за каждым из заключенных: даже если какой-то умрет, то об этом работников уведомит тот самый компьютер, и в кратчайшие сроки труп увезут в морг. Конечно, система предупреждает об угрозе жизни заключенного, но в очень редких случаях кто-то стремиться спасти жизнь. Вся работа людей в белых халатах это первоначальный ввод Рекадрона и дальнейший его ввод вместе с питательными смесями каждые три недели. О времени, когда какому злоумышленнику нужно обновлять запас препарата, также уведомит умная система.

Но просто вводить преступников в кому было бы сильно легким наказанием для них, так что параллельно с главным велась разработка сопутствующего препарата, которым было стимулирующее некоторые участки мозга средство. После ввода его в кровь «пациента», уже через час нужные участки были активны на тридцать процентов, что давало возможность спящему видеть сны, а точнее, кошмары. И в свою очередь, их появление было одним из самых важных предусмотренных побочных эффектов Рекадрона. Получался замкнутый круг, который не разорвется, пока заключенный не отбудет свой срок.

Чувство времени у Ричарда окончательно сбилось. Когда он, а точнее его сознание, находилось в безграничной тьме, казалось, будто времени вообще не существует. Непонятно почему, но по телу Уоттса постоянно ходил целый рой мурашек. То ли от страха, то ли от чувства холода. Всматриваясь в бездонную пустоту, тот ходил по пространству, будто надеясь найти выход, спрятанный где-то в этой черноте. Его ощущение себя ничем не отличалось от того, когда он был в сознании. Пусть это и было похоже на сон, но все же не мешало понимать, что все происходит по-настоящему.

Постепенно тьма, будто туман, начала рассеиваться, а редкие образы перестали беспокоить своим присутствием. На смену им приходили деревья, плавно появляющиеся из-за темноты, будто кто-то над головой Уоттса включил лампочку. Когда перед глазами более-менее прояснилось, парень понял, что находится посреди хвойного леса: высокие сосны, которые словно касались своими верхушками неба, и размашистые темные ели, наполняющие местность чарующим ароматом. По земле, на которой валялось множество высохших веток, иголок и шишек, все еще легкой пеленой гулял туман, из-за чего видеть, что у тебя под ногами было немного проблематично.

— Это и есть ваши кошмары? — вопрос в пустоту, эхом раздавшийся меж деревьев.

Внезапно прямо под ногами начала появляться утоптанная песчаная тропинка, уходящая в самую глубь леса. Сначала парень немного растерялся, соскочив с дорожки, но после, когда не увидел в ней ничего опасного, спокойно ступил и начал шагать в том направлении, куда буквально секунду назад убежала тропа. Путь казался таким же бесконечным, как и сам лес. Было чувство, что Рич идет уже целую вечность, но вот вдали начало всё проясняться, лучи солнца пробивались сквозь лесную чащу и приятно согревали тело. Ричарду захотелось приблизиться к этому свету, дотронуться до него. Он помчался к источнику и уже был почти у цели, как совершенно внезапно все исчезло, словно ничего и не было. И снова все погрузилось в безграничную тьму.

Без сил упав на колени посреди всего этого мрака, Уоттс закинул голову назад и уже был готов кричать во весь голос, как вокруг него снова начало что-то проясняться…