Королева — а это была именно она — медленно плыла к нам навстречу. Её длинное белоснежное платье, обшитое какими-то драгоценными камнями, было настолько длинным, что стелилось по полу. На убранных наверх волосах красовалась уже ранее мной виденная золотая корона.

Я заворожённо смотрела на то, как королева приближается к нам, и разве что рот не разинула. Это было бы очень неприлично. Поэтому я сжала губы посильнее — ну, на всякий случай.

Когда королева подошла настолько близко, что я уже могла расслышать шелест её юбок, Толстая Смерть наконец разогнулась. Я сделала шаг назад, избегая удара её огромным задом — в конце концов, это мне бы вряд ли удалось пережить.

— Что-то произошло? — королева улыбнулась, вопросительно приподнимая брови, и от этой улыбки у меня побежали мурашки. Таких белых зубов я в жизни ни у кого не видела — даже снег в лесу, кажется, был темнее.

— Да, одна из ваших воспитанниц, — Толстая Смерть кивнула на меня, почему-то упорно глядя куда-то в шею королеве, — потерялась. Я посчитала, что мне надлежит сопроводить её в общую спальню.

— Очень предусмотрительно с вашей стороны, леди Фицберг, — одобряюще кивнула королева.

Я внимательно посмотрела на Толстую Смерть. На леди Фицберг она была похожа, меньше чем даже я, хотя платье на ней было, конечно, лучше. Впрочем, розовые рюши на нём вызывали странные приступы тошноты. Вкупе же с бежевыми юбками… что ж, наверное, это то, что называется модой. Я неловко оправила правый рукав своей блузы. Когда я стану волшебницей и у меня будут деньги, я постараюсь одеваться так же, как королева.

Я смотрела на неё из-под едва приподнятых век — чтобы она не увидела моего жадного взгляда. Мне хотелось увидеть поближе её золотистые глаза, как тогда, на площади. Чтобы мир снова замер, и в нём остались только мы вдвоём. Я начала как можно незаметнее выпрямлять свою привычно сгорбленную спину, пока королева — всё так же не спеша — подходила всё ближе и ближе. По спине конским галопом пробежал табун мурашек.

— Итак, ты… — королева остановилась буквально в нескольких шагах от меня. Её внимательный взгляд словно видел меня насквозь.

— Грета, — выдохнула я, глядя прямо в янтарные — так вот как назывался тот камень! — глаза и тихо млея. На пару томительных секунд всё моё тело расслабилось, ноги согнулись (совсем немного, справедливости ради), а руки била мелкая дрожь.

Я, как и большая часть знакомых мне людей, особо верующей не была. Да и церкви в деревне у нас не было, в общем-то. Так, деревянный сарай какой-то. Отец говорил, что это потому, что сама королева верование не слишком одобряла — дело ведь бесполезное, не напоит и не накормит. Но однажды, у бродячего художника, я видела нарисованных — хорошо, не то что большинство книжных картинок — Господа и Госпожу. Изображение было старым — настолько, что от Господа осталось только печальное лицо в обрамлении белокурых волос, а вот Госпожа выглядела так, будто была нарисована только вчера.

Высокая женщина с широко разведёнными в стороны руками одним своим видом указывала на то, что весь мир принадлежит ей. Её глаза были закрыты, а волосы — такие же белоснежные как у Господина — струились по плечам, прикрывая обнажённые груди.

И всё в королеве — прямая, как шест, спина, горделивая полуулыбка, изящный изгиб шеи — сейчас напоминало мне Госпожу. Возможно, королева и есть Госпожа. Не зря же она правит уже более двух столетий.

— Грета, да? — королева наклонила голову. Взгляд её внимательных глаз пробежался по моему лицу, и мне захотелось закрыть его руками — настолько некрасивой я почувствовала себя в этот момент. — Что ж, леди Фицберг выразила желание проводить тебя в этот раз, но больше не теряйся.

Ладонь королевы мягко опустилась на мое плечо, подталкивая меня к Толстой Смерти. Тонкие пальцы Её Величества ощущались даже сквозь грубую ткань блузы, и, когда они уже соскользнули с моего плеча, я всё ещё ощущала их тепло и какое-то странное покалывание на коже.

— Давай, девочка, поторопись, — пробасила Смерть, смеривая меня недовольным взглядом. Этот взгляд так и провоцировал сказать какую-нибудь гадость, но я целомудренно прикусила язык. Рано наживать врагов, рано. К тому же родители предупреждали меня, что не все люди из высшего общества одинаково приятны — есть и исключения, которые просто надо перетерпеть, если я хочу здесь прижиться. Правда, они не говорили, что от этих исключений будет нести духами так же удушающе, как от цветочной клумбы в самое пекло.

— Конечно, — я улыбнулась Смерти Фицберг, стараясь не показывать, что меня подташнивает от её запаха, и тихонько засеменила впереди неё. Я делала максимально мелкие шажки, чтобы подольше оставаться в одном коридоре с королевой. Но, к сожалению, королева была стремительна и уже через несколько секунд скрылась за следующим поворотом. В моей груди росло разочарование. Наверное, где-то глубоко внутри я всё же надеялась, что королева будет уделять нам больше внимания, чем просто пройтись взглядом в коридоре.

Дальнейший путь мы проделали в полном молчании — слышно было только как шелестят юбки Толстой Смерти. Впрочем, даже её компания не могла испортить мне такой знаменательный день. Я уже не могла дождаться того момента, когда доберусь до каких-нибудь письменных принадлежностей и смогу послать весточку родителям. Они точно будут мной гордиться. Я перехватила сумку другой рукой и улыбнулась — скорее просто для того, чтобы подбодрить саму себя, чем искренне. Мне надо всё преодолеть и со всем справиться.

Я кинула беглый взгляд на белоснежные стены. Больше никаких проёмов в стенах и никаких статуй, похожих на реальных людей, только тонкие золотые полоски — две над полом, три под потолком. Признаться, не таким я представляла себе дворец изнутри. Моё воображение рисовало огромные своды, висящие под потолками роскошные люстры, сотни свечей и слуг, шныряющих туда-обратно в полумраке коридоров. На деле же всё оказалось гораздо прозаичнее, а слуг не было видно и подавно. Я досадливо вздохнула, сворачивая в очередной однообразный коридор. В этом муравейнике и заблудиться недолго. В конце концов я набралась достаточно храбрости, чтобы спросить:

— А нам ещё долго?

Смерть Фицберг что-то невнятно пробормотала себе под нос. Вполне возможно, что слова просто затерялись где-то в её втором подбородке. Переспрашивать я не решилась — лучше уж ещё немного потерплю.

И это решение оказалось довольно удачным. Спустя примерно семь поворотов в разные стороны и какое-то время ходьбы по совершенно одинаковым коридорам, мы зашли в тупик. Вернее, в коридор, который, наконец-то чем-то заканчивался. Большая двустворчатая, эта дверь, пожалуй, была самой красивой из всех, что я когда-либо видела. В её верхних углах причудливыми завитушками были вырезаны цветы, по своей форме напоминающие розы.

Толстая Смерть положила ладонь мне на спину, подталкивая к двери. Это прикосновение, в отличие от прикосновения королевы, было не самым приятным. Я едва заметно скривилась и, почти выныривая из-под чужой тяжёлой руки, сделала шаг вперёд. Моя слегка влажная — возможно, от переживаний, — ладонь коснулась удивительно тёплой двери. Я моргнула, и в ту же секунду по спине побежали мурашки. Под моей ладонью что-то пульсировало.

Словно живая, дверь толкалась мне в руку, стремясь как можно ближе прильнуть к коже. Я сглотнула. Должно ли оно так быть?

Но времени ответить на этот вопрос у меня не осталось. Толстая Смерть, видимо, раздражённая моим промедлением, сама толкнула одну из створок дверей вперёд, тут же почти закидывая меня внутрь за шкирку, как котёнка.

— И без веской причины комнату не покидать, — рявкнула она напоследок, перед тем, как дверь захлопнулась у меня прямо перед носом. Это было жутко неприятно, и я надеялась, что больше эту женщину не встречу. Тут размер дворца должен был сыграть мне на руку.

Я ещё несколько секунд, не мигая, смотрела на дверь — это было мне нужно для того, чтобы собраться с силами. Не каждый день ты получаешь место во дворце и возможность обучаться магии у сильнейшей колдуньи королевства. И вот когда я уже собиралась развернуться, за моей спиной послышался ехидный голос:

— Ты что, не только отстала, но и головой обо что-то приложилась?

Я обернулась и встретилась глазами с Амелией. Она сидела на одной из пяти, расставленных прямо посередине комнаты, кроватей в окружении других девушек. Банта на её волосах уже не было.

Я было хотела ответить ей что-то не менее колкое в ответ, но в последний момент прикусила язык. Не стоит наживать врагов во время обучения, и я решила просто оставить этот выпад без внимания.

Комната была большая. Нет, не так. Комната была <i>большая</i>. Внутреннее чутьё подсказывало мне, что в ней вполне мог бы уместиться весь наш домик, ещё бы и на сарай места хватило. В самом верху, почти под самым потолком, располагались несколько огромных окон. Проникавшие сквозь них солнечные лучи падали вниз, освещая даже те места, что были спрятаны от них за мебелью — пол под зеркалом, величиной превосходившим мой рост, каждую пылинку под кроватями и даже самый дальный угол, практически полностью загороженный огромным шифоньером.

Я поудобнее перехватила свою сумку. Несмотря на то, что она была тяжёлая и мои руки уже ныли от того, как долго я её несла, я всё-таки не могла опустить её вниз. Всё казалось таким странным, нереальным. Ещё неделю назад я закрывала овец в загоне где-то далеко-далеко, — там, где, как сейчас мне казалось, находится край мира, — а сейчас я стояла в просторной комнате, в столице королевства и готовилась провести здесь ближайшие пару лет.

Наконец я решилась. Окинув беглым взглядом все пять кроватей, я заметила, что у четырёх из них уже стоят вещи и пустует только одна — левая крайняя, самая близкая к зеркалу. Видимо, теперь моя. Я с любовью погладила одеяло и не смогла не удивиться его поразительной мягкости — если бы когда-нибудь мне довелось потрогать облако, я уверена, наощупь оно было бы точно таким же. Если это и сон, то определённо лучший в моей жизни.

— Слушайте, — собралась я с духом, намереваясь спросить, как зовут девочек. По сути, у нас не было нормального знакомства — ну, кроме Виолы. Но, стоило мне только обернуться, как я сразу же растерялась. Они всё ещё сидели, кучкуясь на одной кровати, но теперь уже всё внимание было обращено на девочку, которая всю дорогу была на грани слёз из-за тех странных деревьев. Теперь она уже, не скрываясь, бесшумно рыдала навзрыд. Её рыжие волосы, ранее показавшиеся мне очень красивыми, теперь только подчёркивали её покрасневшее лицо.

Виола и Жердь наклонились над ней, наперебой что-то тихо ей говоря. Жердь даже ласково гладила её по руке. Амелия же, хоть и сидела рядом, делала вид, что абсолютно ни при чём — даже демонстративно отвернулась, рассматривая стену.

Честно признаться, я немного опешила. Я много раз видела, как плачут дети и часто утешала их, но для меня было странным видеть, как плачет взахлёб взрослая девушка, и, конечно, понятия не имела, что нужно делать. Да и нужно ли было? И Виола, и Жердь на мой взгляд делали всё, что было возможно. Поэтому, немного подумав, я подошла поближе и уселась на кровать напротив.

— Что случилось?

Когда Жердь перевела на меня тяжёлый взгляд своих карих глаз, я было подумала, что всё-таки вмешалась зря и прозвучала грубо. Но в следующую секунду взгляд Жерди смягчился и уголки её губ дрогнули в намёке на улыбку.

— Всё в порядке, Карма просто, — Жердь запнулась, — просто немного распереживалась.

— Анна, называй всё своими именами, — Амелия развернулась к нам с таким лицом, будто этим поворотом она оказывала нам небывалую честь. Я почувствовала очередной прилив раздражения, и он только стал больше, когда Амелия добавила. — Она самая обыкновенная плакса.

Больше всего меня раздражал тот факт, что здесь мы с Амелией абсолютно сходились во мнении. Эта Карма действительно была плаксой — и ещё какой. Плакать на пути в королевский дворец, где тебя совершенно бесплатно будут обучать магии. Я еле сдержалась от демонстративно громкого фырканья. Что за чепуха.

Впрочем, Жердь Анна и Виола моих чувств, видимо, не разделяли, так как вполне искренно продолжили утешать Карму. Глядя на то, как они над ней воркуют, приобнимая и что-то ободряюще шепча, я даже почувствовала укол совести. Может, всё-таки не Карма плакса, а я чёрствая?..

— Ой, да перестаньте уже над ней кудахтать! Как курицы, ей-богу! — неожиданно взорвалась Амелия, переходя с раздражённого тона почти на крик. — Вы сами-то слышали, что за чушь она несёт?

Я вздрогнула и удивлённо посмотрела на Амелию. Кто бы знал, что в этой полутораметровой козявке столько громкости.

После этого крика в комнате на какую-то томительную секунду возникла тишина. И Анна, и Виола в упор смотрели на Амелию — первая укоризненно, вторая непонимающе. Карма продолжала беззвучно сотрясаться в рыданиях.

Наконец, Анна подала голос:

— Ты не имеешь права осуждать чужие страхи.

Она звучала очень спокойной и серьёзно, но было в её словах что-то, что заставило меня смутиться. Хотя я, в отличие от Амелии, свои мысли держала при себе.

— Так я и не осуждаю, — Амелия равнодушно пожала плечами. Её, кажется, слова Анны ничуть не задели. — Просто пусть чушь перестанет нести.

— Я не несу чушь, — всхлипнув, подала голос Карма. — Сколько, по-вашему, учениц было у королевы?

Я озадаченно на неё посмотрела. Судя по тому, что говорила сама королева, — это определённо не первый раз, когда она набирает себе учениц. Тем не менее, я была уверена, что никогда об этих девушках не слышала. Хоть наша семья и жила в глухой деревне, но мы знали имена многих могущественных волшебников и волшебниц, и было бы странно, если бы, закончив обучение у сильнейшей колдуньи страны, эти девушки оставались третьесортными волшебницами, о которых никто не знает.

— Порядка пятидесяти? — фыркнула Амелия. — Вроде как по пять каждые тридцать лет. Кого это вообще волнует?

— Меня! Меня это волнует! — Карма с неожиданной для своего хрупкого телосложения силой оттолкнула руки Анны и Виолы, вскакивая с кровати. Слёзы всё ещё стояли в её глазах, но теперь она выглядела практически взбешённой, хотя красный нос и предавал её злости некую комичность. — Я не просила об этом! Я не хочу умирать!

На секунду в комнате воцарилась гнетущая тишина. Я перевела взгляд на Амелию, затем на Анну и Виолу. Лица всех троих были непроницаемы. Казалось, ещё немного и вся комната от такого напряжения взлетит на воздух.

— Ну, знаешь, обучение у королевы вряд ли будет настолько убийственным, — сдавленно пошутила я. Шутка прозвучала по-настоящему убого, и как только я закрыла рот, сразу же пожалела, что вообще его открывала. Теперь все в комнате смотрели на меня.

— Погоди, ты что, не знаешь? — Виола смотрела на меня почти с жалостью, и я почувствовала укол раздражения. Что такое знает она, чего не знаю я? Из всех четверых девушек Виола, как мне казалось, находилась в том же положении что и я — тоже приехала из дальней деревни, тоже не знает каких-то вещей о столице, поэтому тот факт, что я по итогу всё-таки оказалась самой глупой бесил до невозможности.

— Не знаю что? — мой голос прозвучал гораздо более резко, чем планировалось, однако Виола либо этого не заметила, либо не подала виду.

— Ну, все эти… слухи, — она неприязненно передёрнула плечами. Было видно, что ей некомфортно об этом говорить. — Поговаривают, что Её Величество настолько сильна, что мало кто выдерживает её учения.

Анна прокашлялась:

— Если быть точнее, никто.

Я застыла на месте, не моргая.

Какой смысл набирать учениц, если они по итогу они все умирают? Зачем тратить на них время и силы? И вообще, что мешает этим повзрослевшим ученицам просто оставаться во дворце, помогая королеве и не светясь на публике? Сказанное Виолой и Анной звучало так глупо и неправдоподобно, что я чуть не рассмеялась.

— Это такая шутка, да? Очень смешно, — я захихикала. И, хотя я вроде была уверена в том, что меня, девочку из деревни, просто пытаются обвести вокруг пальца, в моём смехе отчётливо звучали истерические нотки.

— Грета, послушай, — Виола смотрела на меня с сочувствием, — это всего лишь слухи. Слухи, которые, вполне возможно, распускают завистники и предатели короны.

— Я всё-таки должна отметить, что у этих слухов чрезвычайно хорошая почва, — прокашлялась Анна. — Учениц королевы действительно никто не видел после того, как они начинали своё обучение.

Я зажмурилась, несколько секунд прислушиваясь к тому, как что-то шумит у меня в ушах.

Королева — единственная, кто не отвернулся от народа в смутное время. Королева встала во главе, когда мы, маленькая страна, окружённая одной империей и двумя могущественными королевствами, оказались под угрозой войны. И только благодаря королеве, правящей уже несколько сотен лет, эти державы ещё не разорвали нас на куски.

Этой женщине просто не имело никакого смысла каким-то образом жертвовать жизнями своих подданных.

Я сделала это глубокий вдох и открыла глаза. Передо мной тут же возникло обеспокоенное лицо Виолы:

— Грета, ты в порядке?

— Более чем, — я постаралась придать своему голосу побольше бодрости. — В конце концов, я, как и все, пришла сюда учиться, а не верить глупым слухам.

— Хороший настрой, — одобрила Анна. Она всё ещё сидела рядом с уже немного успокоившейся Кармой, гладя ту по плечу. Я слабо улыбнулась. Кажется, мне всё-таки очень повезло с соученицами.

— Даже если кто-то умрёт, это определённо буду не я, — вклинилась в разговор Амелия. — Сами посудите, умереть при обучении можно либо от магического истощения, либо переполнения. У меня слишком много магии для истощения, и слишком большой магический сосуд для переполнения.

На её губах заиграла самодовольная улыбка — такая, что мне захотелось треснуть Амелию по голове. Вот наверняка же пустословит!

— Правда? — в моём голосе звучала едва уловимая издёвка. — Почему бы тебе тогда не продемонстрировать свои необычайные таланты?

В пекло всё, если бы я этого не сказала — лопнула бы от негодования. Лучше я заведу себе первого недоброжелателя, чем буду слушать это хвастовство.

Амелия хмыкнула, как будто только и ожидая подобного вызова, и демонстративно медленно вытянула вперёд руку.

Сначала ничего не происходило. Амелия свела брови у переносицы, до дрожи напрягая руку. Я уже приготовилась отпустить какое-нибудь ехидное замечание, когда на её пальцах заплясали маленькие голубые огоньки. Они быстро растягивались всё выше и выше, пока, соприкоснувшись друг с другом, не сплелись в один большой огонь — сверкающий на руке Амелии, точно на факеле.

— Вот видишь, — гордо произнесла она и повертела рукой, чтобы всем присутствующим было хорошо видно. — Готова поспорить, что никто из вас так не умеет.

Я ощутила, как меня слабо, но очень неприятно кольнула зависть. Всё, что удавалось мне, это выдавить крошечный слабый огонёк — и то всего один раз, в то время как Амелии такая вещь давалась с невероятной лёгкостью.

— Прекрати, пожалуйста, — голос Анны, прозвучавший намного жёстче, чем обычно, заставил Амалию вздрогнуть и расслабить руку. Не удерживаемые на пальцах огоньки тотчас же расплелись, растворяясь в воздухе, словно их и не было. Анна смерила Амелию суровым взглядом из-под нахмуренных бровей и добавила:

— Не стоит выставлять столь великую ценность, как магия, напоказ. И уж тем более не стоит ей хвастать.

Говор Анны был, мягко говоря, странным даже для меня. Она как будто вышла из какой-то чрезвычайно древней книжки со слоем пыли толщиной с палец. Даже самые дряхлые старушки в нашей деревне так не говорили.

— Я не хвастаюсь, — попыталась возразить Амелия, хотя всем в комнате было понятно, что сейчас она просто пытается выкрутиться из неловкой ситуации. Амелию с головой выдавали её уши — их красноте мог бы позавидовать самый спелый томат.

— Очень хотела бы тебе верить, — Анна укоряюще покачала головой.

Было в этой странной девушке что-то, что заставляло принимать её мнение близко к сердцу, и я очень радовалась тому, что не была на месте пристыженной Амелии. Анну хотелось видеть больше доброй подругой, нежели суровой наставницей.

— Как вы думаете, когда начнутся занятия? — дружелюбный голос Виолы разрезал повисшее напряжение, словно ножницы. — Хочу поскорее занять себя чем-нибудь.