Зима далеко не близко. Сейчас всего лишь начало октября, а холод как в полноценный январь — или всё дело просто в том, что отопление так и не включили. Суровые русские реалии. Олег выпивает уже которую чашку, чередуя кофе и чай, в попытках согреться, что получается довольно плохо.

Купить себе обогреватель не позволяет пустой кошелёк и Сережа, который ни за что не выйдет из их небольшой квартирки, а оставлять его одного, дело опасное. Хотя Олег уже второй день думает о том, что можно было бы продать, дабы всё же забить и купить обогреватель. Но жаба душит, да.

Волкову холодно, и даже очень. Зато Серёже видимо как раз таки довольно неплохо — хотя как ему ещё может быть, учитывая, что он своровал потихому его свитер и сидит в нём греется, с одеялом поверх. Олегу же достались теплые носки и старая олимпийка.

Как бы всё не было плохо, Олег ничуточки не огорчён. Разумовский выглядит слишком мило в большом для него зелёном свитере — очень колючем, по его словам, но хотя бы тёплым, — с одеялом на плечах и ноутбуком на ногах. Он что-то вновь печатает замёрзшими пальцами, иногда на них дуя в попытке согреться.

— Когда-нибудь у нас будет столько денег, что ебанное ЖКХ будут на нас работать, — ворчит Серёжа, поднимая взгляд с монитора на лицо Олега.

Олег смеётся, кидает шутку про то, что в ЖКХ живут моржи, ставит чашку чая перед рыжим, и садится рядом. Серёжа смотрит пристально и внимательно. А после поднимает одеяло, приглашая залезть; убирает ноутбок с колен.

Олег улыбается, присоединяется к Разуму в доспехи из одеяла, обнимает крепко крепко, прижимаясь носом к его ключице поверх свитера. Колючего зелёного свитера.

— Моё личное проклятие, — говорит он, сопя Сергею в грудь.

— Это ты про меня или про свитер? — ухмыляется тот, вспоминая те безжалостные бои Волкова и шерстяной ткани.

Олег молчит, Сережа тоже. Думает.

— Знаешь, что помогает согреться? — как-то слишком хитро говорит Разумовский.

Олег фыркает, поднимает голову, всматриваясь в глубокие голубые глаза.

— Если скажешь секс, я тебя ударю.

Комната заливается смехом, который греет ничуть не хуже.