Эрхарт спустился первым, а Йохан, как повелось, задержался со мной.

— Иди вперед, — сказал мне он.

Поняв его спустя заминку, я хмыкнула.

— Не переживай, не сбегу.

— Дело не в этом, — покачал головой Йохан. — Не хочу, чтобы ты замыкала.

Я пожала плечами, решив не спорить по мелочам.

— Ну, раз ты так настаиваешь...

— Да, настаиваю.

Я дрогнула. Так меня оберегая, он выдергивал меня из проруби равнодушия Эрхарта и отогревал. И сам же вынуждал окунуться в прорубь.

Сглотнув, я на ватных ногах подошла к люку, из которого меня звала родная темнота, успевшая по мне соскучиться. И замерла в страхе — не перед темнотой. «Ну же, тряпка! — одергивала мысленно я себя. — Ты столько всего вытерпела не для того, чтобы бояться какого-то там Эрхарта. Это он должен бояться тебя».

Напоследок улыбнувшись Йохану, чтобы не тревожился за меня зря, я начала спуск. Хватаясь за перекладины, боли в пальцах я почти не чувствовала — раны постепенно заживали, доставляя лишь легкий дискомфорт. Но ноги, на которые я неуклюже приземлилась, ныли: после заключения они не были готовы к такому марафону. В нос ударил привычный запах сырости.

— Все в порядке, Хлоя? — донесся оклик Йохана сверху.

— Да, в порядке! — крикнула я. — Можешь спускаться!

Я отошла, чтобы не мешать ему, и наткнулась на кого-то спиной. Впрочем, на кого — было и так понятно. Развернувшись, я встретила Эрхарта лицом к лицу. Его глаза странно блеснули в полумраке, и я ощутила себя кроликом перед удавом.

— Люк закрывать? — спас меня Йохан, начавший спускаться.

— Подожди, — переключился на него Эрхарт, откуда-то доставший керосиновую лампу. — Снаружи чисто?

— Чисто.

Эрхарт приблизился лестнице и поднял над собой лампу, освещая Йохану пространство.

— Тогда запрешь его. Ключи я тебе брошу, словишь?

— Попробую.

Вскоре люк был заперт, и пока я удивлялась ловкости Йохана, он присоединился к нам.

— Теперь внешние угрозы нам не страшны, — удовлетворенно констатировал Эрхарт. — Больше не задерживайтесь и от меня не отставайте. Потому что единственная карта подземелья, которая у нас есть — это моя голова.

В обычном, казалось бы, совете мне послышалась подколка, если не упрек. Эрхарт замечал, как Йохан волновался, постоянно задерживаясь из-за меня, — и не мог не пнуть. Расслышал ли Йохан то же самое? По нему было не понять, таким он был сосредоточенным, когда кивал в ответ.

И мы последовали за Эрхартом в темноту. Она стесняла, давила со всех сторон; в камере мрак был милее. Там не было Эрхарта, не было длинной однообразной дороги, разветвлявшейся на множество таких же точно путей, и такого затхлого воздуха там тоже не было. От многочисленных поворотов у меня кружилась голова, от нескончаемой беготни болели ноги, а Эрхарту все было нипочем — он уверенно нас вел. Это как же он запомнил такую карту? Мне вспомнилось, как он безошибочно вел меня по лесу, умудряясь запутывать следы — такому умению ориентироваться было можно позавидовать.

Но если тогда Эрхарт создавал видимость заботы и позволял мне передохнуть, то теперь рассчитывать было не на что. Пусть я и еле волочила ноги, поблажки от Эрхарта мне были не нужны.

Так и волочилась я на пределе сил за расплывчатым огоньком лампы, мечтая об остановке. И в какой-то момент Эрхарт действительно остановился, но не потому, что пожалел меня.

— До главного коридора осталось несколько поворотов, — оповестил он, даже не запыхавшись, а я попыталась сфокусировать на дороге замутненный усталостью взгляд. Бесполезно. — Столкнуться с Элохимом и его псами мы можем в любой момент, так что будьте начеку.

Я немного оправилась и ощутила, как напрягся Йохан.

Дальше мы двигались осторожно и медленно; перед каждым поворотом Эрхарт замирал, озираясь и прислушиваясь, и только после этого продолжал путь. Телу стало легче, а душе — тяжелее. Чем ближе мы подкрадывались к королю, тем большее поднималось во мне волнение. Как бы я ни заверяла себя, что не имею никакого отношения к их войне, с королем у меня и самой были счеты.

Одна из остановок продлилась дольше. Эрхарт вытянул перед собой лампу, указывая на зияющий неподалеку проход.

— Это последний поворот, — выдохнул он и обернулся к нам. — Нельзя, чтобы нас заранее обнаружили по свету. Йохан, лампу понесешь ты.

Эрхарт убавил огонь и протянул Йохану лампу, но тот не сразу ее принял, собираясь с духом. Эрхарт неодобрительно выгнул бровь, но промолчал. Даль перестала освещаться, но дыра прохода по-прежнему выделялась зловещей чернотой.

— Держитесь ко мне поближе.

Это его указание не вызвало во мне восторга, но делать было нечего, и я осторожно ступала в его следы, стараясь с ним не соприкасаться. Перед самым поворотом Эрхарт вновь резко замер, и я все-таки его коснулась. Но его, в отличие от меня, это совершенно не заботило. Единственное, что его заботило — это скорейшее убийство отца.

В коридоре, отделявшем нас от цели, зазвучали шаги.

Я вздрогнула и затаилась, Йохан подобрался, выдвинувшись вперед, а Эрхарт, вслушавшись, махнул рукой на отбой тревоги.

Эхо шагов подбиралось ближе.

— Почему же от нас скрывали, что под дворцом — целый подземный лабиринт? — раздался мужской возглас.

— Удивляться нечему, — раздраженно буркнул второй стражник. — Чем меньше кто-то о нем знает, тем больше шансов незаметно уйти.

— Тогда зачем посылать нас на разведку? Если никто про подземелье не знает, то и бояться нечего.

— Если король дал такой приказ, значит, у него были причины. Поменьше болтай.

Вместе с шагами двоих стражников к нам приближался свет фонаря.

Йохан был наготове, меня бы тоже хватило на короткую стычку, но наши дальнейшие действия всецело зависели от Эрхарта, который не разрешал нам вмешиваться.

И когда стражники вышли из-за поворота и выжидать было уже попросту некуда, Эрхарт аккуратно и тихо вырубил обоих так, что они не успели и пискнуть. Йохан восторженно присвистнул. Эрхарт присел перед поверженными стражниками и забрал у них фонарик и карту; ее он внимательно изучил и протянул нам. Засуетившись, ее взяла я, поскольку стояла рядом, но Эрхарту было все равно, кому именно ее отдавать. Как и все равно на меня.

— Карта верная. Оставьте себе, может пригодиться.

Я оглянулась на Йохана, и он, распознав мои намерения, протестующе замахал руками.

— Пусть будет у тебя.

Вздохнув, я сложила карту и спрятала ее во внутреннем кармане кителя.

— И что дальше? — обратился Йохан к Эрхарту, прерывая образовывающуюся тишину.

Эрхарт задумчиво смотрел на бессознательных стражников.

— Король не выдвинется в путь, пока не получит сообщения от разведчиков, так что мы его опередили. На карте отмечен выход, к которому планируют его повести, и на то, чтобы изучить эту дорогу, нужно около двадцати минут — это время сюда соваться никто не будет. Но если первые разведчики не вернутся, Элохим пошлет других — слишком уж трясется за свою шкуру. Нам сидеть здесь и ждать новую партию стражников нет смысла.

— И что предлагаешь?

В атмосфере сгущалась опасность. Судьба загробного мира решалась здесь и сейчас прямо передо мной, и это меня пугало.

— Если Минкар с ребятами еще держатся, то основные силы стражи заняты подавлением вторжения. В общем-то, внутри самого дворца стражников не так уж и много — основная толкучка в лесу, где Элохим и надеялся нас поймать. С патрулями ему еще надо связаться, не говоря уже о том, чтобы ждать от них подкрепления. Поэтому я допускаю, что непосредственно с Элохимом сейчас пара-тройка людей. Максимум — с десяток. Так что я предлагаю идти напролом.

Затея казалась самоубийственной, но других вариантов не было: чуть промедлишь — и десяток возможных противников превратится в сотню.

— Согласен, — сжав кулаки, ответил Йохан.

Эрхарт одобрительно кивнул и повернулся к проходу.

Меня, конечно же, не спросили, как будто и вовсе не принимали в расчет. Как будто у меня был выбор, кроме как сражаться с ними. Никакой ответственный момент и никакая судьба мира не унимали мою злость на Эрхарта, который намеренно меня не замечал.

— Рассчитываю на вас обоих, — сказал тем временем он, и я встрепенулась, удерживая язвительный комментарий при себе. Толика расположения, тронувшая лед его голоса, заставила меня поверить в то, что в нем оставалось от человека хоть что-то.

От мыслей об Эрхарте меня отвлек Йохан, положивший на мое плечо ладонь.

— Замыкать теперь будешь ты, ладно?

Отмерев, я криво усмехнулась.

— Мне, конечно, приятно твое стремление защищать меня, но...

— Пожалуйста, Хлоя, — с нажимом произнес он. — Да и сама подумай: кто кого еще будет защищать? В конце концов, я доверяю тебе свой тыл.

Пока я упрямо хмурилась, в наш разговор вклинился Эрхарт, увлеченно за нами наблюдавший.

— Ну раз уж такое дело, этот тыл будет мой. Ты пойдешь первым.

Йохан недоуменно склонил голову, и Эрхарт пояснил:

— Меня там узнают сразу, но тебя — нет. И вообще не факт, что в творящейся сейчас неразберихе они детально запомнили лица посланных разведчиков. За этого, — ткнул он ногой бессознательное тело, — вполне сойдешь, если натянешь фуражку пониже. Пока будешь их дурить, подберешься к королю поближе и попытаешься взять его в заложники. Его ты узнаешь сразу — ни с кем не спутаешь. А там уже выпрыгнем мы. Не переживай, долго один не пробудешь. Дело пары секунд.

От Йохана хлынуло такое волнение, которое сразу бы меня подкосило, испытай его я. Но он не то что не подал виду — он держался так уверенно, как я бы никогда не смогла.

— Заметано.

Кто тревожился за задание Йохана больше, — он или я — было еще неизвестно.

Он продвинулся вперед, и я снова очутилась за Эрхартом — для меня изменилось что мало, разве что на месте Йохана образовалась пустота. Умом я понимала, что так было нужно для победы, а все равно винила Эрхарта в том, что он мельтешил передо мной специально, чтобы меня позлить.

Дорога до этого момента тянулась невыносимо долго, но теперь, когда мы шли через последний коридор, она казалась быстротечной. Не дорога подземелья, а вся та дорога, что привела меня сюда. Жизнь. Когда конец пути так близок, его началом кажется предыдущий шаг.

Вдалеке забрезжил свет.

— Как неосмотрительно, — прошептал Эрхарт. — Не закрыли за собой люк.

Мы подкрались к лестнице, ведущей ввысь — и она была куда выше той, по которой мы сюда спустились. За этим подъемом меня поджидал конец, и к началу я тоже когда-то поднималась. Оттого, как было это все знакомо, меня пробил озноб.

— Йохан, поднимайся, — подтолкнул Эрхарт застывшего Йохана к лестнице. — Мы будем наготове.

Йохан, отмерев, стал подниматься, а я — еще больше переживать. Его фигура в белоснежной форме, ярко выделявшаяся во тьме, постепенно уменьшалась, пока не пропала совсем, как спрятавшееся за горизонтом солнце.

— Ну наконец-то! — Заголосивших наперебой стражников даже отсюда было отчетливо слышно. Сколько же их там было?.. Я сглотнула и переложила нож в карман, сдерживая порыв подсчитать голоса, — ответ вряд ли бы меня обнадежил.

— Как обстановка внизу? Где твой напарник?

Похоже, стражники и впрямь не запомнили своих посланных на разведку товарищей — вряд ли в подобное время им было до тесных знакомств.

— Внизу все чисто, — ответил Йохан ровным тоном, не выдававшим его тревоги. — Он ждет нас у выхода.

— Отлично. Ваше величество, пора в дорогу!

— Ну что ж, — властным тоном ответил король, и все благоговейно затихли, стоило ему заговорить. — Отправляемся.

Над нашими головами зазвучали шаги, но Эрхарт и не пошевелился, и не веяло от него триумфом или кровожадным предвкушением расплаты с отцом. Он нахмурился так, как будто в чем-то засомневался. Как будто до его цели не было подать рукой.

Шаги оборвались, сменяясь бранью и суматохой драки. Я всполошилась, но Эрхарт, застывший изваянием, загораживал мне дорогу. А Йохан справился и сам — потасовка закончилась быстро.

— Кто ты такой? — гневно прорычали стражники. — Отпусти короля!

И тогда Эрхарт, очнувшись, стремительно взлетел по лестнице. Он исчез из моего поля зрения прежде, чем я успела опомниться и поспешить за ним.

Выбравшись из люка, мы очутились в толпе врагов — где-то с десяток их там и было. Йохан прикрывался королем, и стражники обступили его, не осмеливаясь напасть.

«Принц!», «Это же принц!», «Откуда он здесь?» — засуетились они, когда нас заметили. Некоторые кинулись к Эрхарту, намереваясь его схватить, — и были отброшены им без усилий, а остальные замерли в ожидании его действий.

А мое внимание было приковано к королю — тому богу, который считал себя вправе меня судить. Рассматривая его, я понимала, что он был похож на Эрхарта в той же степени, в которой и не был на него похож. Но сколько бы я на него ни смотрела и сколько бы о его деяниях ни думала, у меня не получалось воспылать к нему ненавистью — и это несмотря на все муки, которые я испытала по его вине.

Потому что не он окунул меня в эти муки.

— Это не Элохим, — процедил Эрхарт сквозь зубы так, что я, стоявшая рядом, едва его расслышала, а подставной бог, будто распознав его речь по губам, надменно усмехнулся.

— Взять его, что стоите?! — извивался тот в руках Йохана, удерживающего его с трудом.

Был бог настоящим или нет — меня не заботило, и на месть Эрхарта мне было наплевать. Меня не касались ни их семейные разборки, ни судьба их трона — поэтому провал нашей миссии никак меня не задевал. Но Йохана я бросить не могла.

Я ринулась к нему, но тут нас с Эрхартом окружили стражники, выполняющие приказ. Они были вооружены кинжалами — но владели ими не лучше меня. Выбив оружие из рук первого противника, я вырубила его, не успевшего что-то осознать. На помощь к нему поспешил другой, и соперником он был серьезным. Будь у меня состояние получше, я бы справилась и с ним — но так пришлось ранить его ножом. Плоть прокололась под моим ударом с хлопком, раненый враг взвыл. Мне подурнело, и мир перед глазами поплыл рябью. С трудом вытащив нож, я лишила врага сознания — и поняла, что больше ни с кем не справлюсь.

Но задержать Эрхарта было первоочередной задачей стражников. Они замешкались: с одной стороны бог, к которому подступалась я, а с другой — его сын, которого было приказано взять.

Это замешательство их и подвело. Эрхарт расправился с ними, недолго думая, и воцарилась мрачное затишье.

До Йохана он добрался раньше. Пока я приходила в себя, Эрхарт медленным размашистым шагом направился к «отцу», и я не осмеливалась встревать между ними. Остановившись перед фальшивым богом, он какое-то время сверлил его ненавистным взглядом, и после вырвал его из рук Йохана, за горло прижимая его к стене.

«Отец» закашлялся, но боль не стерла его насмешку — лишь сильнее искривила.

— Где он? — глухо прорычал Эрхарт

— Опоздал ты, принц, — победоносно просипел заложник. — Король предвидел твои действия, и эту сцену он развернул специально для тебя. Его тут нет.

— Где?! — яростно тряхнул его Эрхарт, ударяя о стену.

— Так уж и быть, кха. Так даже интереснее, — выдавил из себя самозванец, и голос его с каждым словом угасал. — Могилой тебе станет… северный пост.

Его сознание угасло, но ухмылка так и не покинула его лица.

Эрхарт в бешенстве отшвырнул самозванца, ознаменовав возвращение гнетущего безмолвия. Чем больше я его узнавала, тем больше убеждалась, что не знала его совсем.

— Йохан, — ледяным тоном заговорил он. — Спасибо за помощь. Теперь твоя задача — проводить Хлою домой.

Я слушала его и не верила своим ушам, да и Йохан понимал немного, так сильно обескураживал нас Эрхарт.

— Идите до места, отмеченного на карте, и поднимитесь наружу. Там сейчас безопасно — Элохим выбрал не этот путь. Выбравшись, вы окажетесь у кромки леса, и там, вдали, увидите упавшее дерево. Дойдите до него, поверните налево и идите дальше, пока не доберетесь до двух склонившихся друг к другу елей. Проход между ними — и есть путь в мир живых. Запомнили?

Мы, ошеломленные, синхронно кивнули, и Эрхарт, оставив нас осознавать произошедшее, подошел к широким резным дверям, выводящим из королевских покоев.

— А как же ты? — спохватился Йохан, когда он уже взялся за ручку.

— Я найду Минкара. Соберемся, посчитаем потери, залечим раны. Прорвемся через остатки стражи. И пойдем за Элохимом. Мне известна короткая дорога, по которой его можно опередить.

Йохан растерялся.

— А что делать мне, когда я доведу Хлою?

Эрхарт пожал плечами.

— Можешь отправиться с ней на землю, если проход тебя пустит. Можешь жить спокойно в лесах. А можешь вернуться к нам. Поступай так, как считаешь нужным. Наслаждайся свободой. Выбирай свою участь сам.

— Тогда, получается… — вымолвил прерывисто Йохан. — Я вам не нужен?..

— Если бы ты был не нужен, тебя бы сейчас здесь не было. Но лучше не втягивать Хлою в наши разборки — я и так перед ней в долгу. Кроме тебя, мне ее доверить некому. И если ты не захочешь ко мне вернуться, я тебя пойму. Я не держу никого силой.

— Да я и так увязла в ваших разборках по уши, — смятенно пробормотала я, встретившись с Эрхартом взглядами, и что-то знакомое — неужели знакомое? — промелькнуло в его глазах.

В них промелькнуло прошлое.

Меня разрывали противоречия. Мне захотелось довериться Эрхарту, как раньше, и сделать так, как говорил он. И пойти с ним, чтобы сражаться на его стороне, мне захотелось тоже. И ничего из этого мне не хотелось, потому что я по-прежнему его ненавидела.

Но он был прав в том, чего не произнес вслух, но подразумевал.

В этом мире мне места не было.

— Я вернусь, — отозвался Йохан без тени сомнений.

Эрхарт дернул уголками губ, но ничего не ответил. Он молча ушел. И это был последний раз, когда я его видела.

— Ну что ж, Хлоя, — вздохнул Йохан после длительного молчания, за которое каждый успел поразмышлять о своем. — Пора в путь?

— Пора, — только и проговорила я.

Больше мы не нашли друг для друга слов: все то, что было на душе, никто не решался высказать.

Мы брели по подземному лабиринту, следуя карте, и не делились переживаниями, потому что переживали мы одно и то же. Смятение. Неизведанность. Печаль предстоящего расставания. И любое слово лишь напомнило бы нам о скором конце.

Обратный путь не растягивался и не разветвлялся, а стремительно убывал и таял, как весенний снег. Наверное потому, что путь обратно обычно короче пути туда.

Но когда до выхода оставались считанные повороты, наш смиренный покой нарушили чужие шаги, надоевшие до зубовного скрежета. Кто-то из другого коридора направлялся к нам.

— Ну сколько можно... — устало протянул Йохан.

Я разделяла его усталость и не ощущала за ней ничего — даже толики тревоги.

— Что будем делать?

Йохан замер, прислушиваясь к чужой поступи, и что-то изменилось в его настрое.

— Ты запомнила инструкции Эрхарта? — посерьезнев, спросил меня он.

Я рассеянно кивнула, догадываясь, к чему он клонил, — тут и проснулась тревога. Йохан отдал мне керосиновую лампу и ключи от люка, а сам вытащил отобранный у разведчиков фонарь.

— Я разберусь, а ты иди дальше.

— Чего это ты вдруг? — я запаниковала.

— Не хочу тебя задерживать. Да и руки чешутся набить кому-нибудь морду, — хмыкнул с какой-то фальшью он, но с какой — из-за усталости я не распознала. — Так все достало, что хочу выместить на ком-нибудь злость.

Я сомневалась в истинности его намерений, но и настоящие выявить не могла, как ни старалась.

— А что потом?

— Потом я пойду за тобой, определю по следам, добралась ли ты до места, и присоединюсь к Эрхарту. Можешь оставить какой-нибудь опознавательный знак, чтобы я точно понял, что ты в порядке, — разъяснял с напускным спокойствием он, а сам чуть подрагивал.

Я искренне надеялась, что причиной его дрожи было предвкушение драки, а не страх.

Я могла с ним поспорить. Могла упереться, остаться с ним из упрямства — и очень хотела так поступить. Но мрачная решимость, оттенившая его лицо, убедила меня так не делать.

— Как скажешь, — выдавила я сквозь сомнения, съедавшие душу, и горькое понимание того, что согласиться с Йоханом было правильнее. Правильнее для него.

— Будь осторожна.

— И ты береги себя, — сказала я на прощание и отправилась дальше, подавляя желание обернуться. Но когда я проиграла этому желанию и обернулась, Йохана уже нигде было. Я никого не увидела — и ничего не услышала. Словно Йохан был растворившимся в воздухе призраком. Словно до этого я своими ушами не слышала чужих шагов. Словно все, что со мной случилось, было на самом деле сном.

Дальше я брела как в тумане — неосознанно и бездумно. Как если бы я была игрушкой, которую завели и задали направление.

Я дошла до лестницы, поставила лампу на пол и отворила люк. Выбравшись на свежий воздух и так же никого там не встретив, я обернулась к лампе, горящей сиротливым огоньком внизу, и бросила к ней ключи и карту. И закрыла люк, молясь о том, чтобы Йохан добрался сюда невредимым.

Обратив взор к лесу, я опознала вдали упавшее дерево и направилась к нему. От него я повернула налево, и вскоре нашла арку, образованную стволами наклоненных елей.

И в этот раз Эрхарт не солгал.

Моя дорога была одинокой и безмолвной, и ни души не встретилось мне на ней. Ни живой, ни мертвой. Ветер и снегопад были моими спутниками, свидетелем и собеседником — лес, обнимал меня холод, а слушала — любимая тишина.

Ведал ли мир о сражениях, которые разрывали его в этот блаженный миг? Не мог не ведать. Но ужасы, в нем творящиеся, не делали его уродливым, хоть и наносили шрамы. И не мешали его покою в подобных этому уголках.

А запомнит ли он меня? Запомню ли я?..

Мыслями я устремилась в проход. Ветви елей, подрагивающие на ледяном ветру, заманивали меня туда и обещали долгожданный отдых. И я поверила им так же, как доверилась Эрхарту. Я бросила в снег нож, чтобы он послужил Йохану знаком, и закрыла глаза, делая последний шаг.

Открыв их, я не увидела того леса и тех елей. Передо мной распахнулась бескрайняя даль горизонта, усеянная величественными горами, а под ногами развернулась пропасть, до которой оставался тот же шаг. Лишь ветер и снег были неизменны.

В прошлый раз я была тут летом, а теперь очутилась зимой, но узнать это место мне не помешали измененные краски.

Я посмотрела вниз. От высоты обрыва закружилась голова, а в груди в унисон с сердцем забилось желание прыгнуть. Но приняли бы меня небеса обратно?

Морозный горный воздух постепенно меня успокоил. Я ничего не забыла — уже хорошо.

Отпустив нахлынувшую тоску, я развернулась к своему лесу. Спустилась к нему по неровным ступенькам, восхитилась белизне укрывшего его снега. Моя одежда слилась бы с ним, не будь она окровавлена. Нельзя было показываться в городе в таком виде.

Сняв испачканный китель, холода я не почувствовала. Я провела рукой по некогда белоснежной ткани, прогладила каждую ворсинку. Вспоминала, как возникло каждое пятно, как вылезли некоторые нити. Сколько я перенесла в этой форме страданий, и сколько — радости. У этой одежды была история, пройденная ею со мной.

И всю историю эту я помнила.

Оставив китель на кладбище древнего народа, отыскавшего ход в другой мир и искренне в другой мир верившего, я вернулась домой.

***

Поезд останавливается, и моя история вместе с дорогой подходит к концу.

Провожая меня к выходу из вагона, Дэрош задерживает на мне взгляд чуть дольше, чем положено проводнику. Я ободряюще ему улыбаюсь, но он уже на меня не смотрит, а на его лице — не дежурная маска проводника, а боль.

Мне нельзя стоять тут долго.

Спустившись на платформу, я иду за улыбчивым надзирателем дальше — туда, куда раньше и помыслить не могла пойти, — и оказываюсь перед вратами.

Рай или Ад меня ждет за ними — еще не знаю.

Но я точно знаю, что за ними меня ждет Эрхарт.

И обещанное им начало.