Два месяца спустя
— Может, сегодня ко мне? — спросил Майлс, не оглядываясь. Он сидел на корточках на берегу городского пруда и кормил вечноголодных уток булкой.
Джеймс на это лишь фыркнул:
— Мне хватило прошлого раза. Твоя мать меня ненавидит.
— Неправда. Она пытается смириться с мыслью, что мы вместе. Просто ей сложно.
— И тот факт, что я пролил ей на платье стакан с соком, всё только осложняет.
Майлс изо всех сил старался не рассмеяться, как бывало каждый раз, когда он вспоминал эту историю. Всё-таки нервничающий Эркерт был довольно неуклюжим, что порой доводило до забавных ситуаций. Правда, сам он их таковыми не считал.
— Она знает, что ты не специально. Когда-нибудь она привыкнет.
— Но не думаю, что мне стоит лишний раз мозолить ей глаза.
— Ладно, как скажешь, — смирился Майлс. Ему было непросто думать, что два самых дорогих для него человека никак не могут найти общий язык, но всему нужно было время. Мартина уже бросила попытки убедить сына, что его влюблённость в Эркерта — надуманная подростковая глупость. И Майлс видел, что её уже не бросает в приступы гнева при виде Джеймса. Вот сестрёнка так вообще пребывала от него в полнейшем восторге с их первой встречи. Пожалуй, ещё года три-четыре, и Майлсу можно будет начинать ревновать.
Так что всё медленно налаживалось.
И всё же за последние два месяца пришлось пережить немалое, не считая крайне неудобных объяснений с семьёй. Например, довольно быстро расползшиеся слухи, которые меньше чем через неделю стали известны всему небольшому городку.
Сейчас сплетни уже утихли, и Майлсу о них напоминали разве что редкие косые взгляды. Зато теперь можно было не скрываться.
Однако тем, кто беспокоил мысли Майлса, был Брайан Говард. Для человека, сходившего с ума по Джеймсу, он отреагировал слишком спокойно. Если говорить точнее, не отреагировал никак. И это затишье напрягало больше, чем напряг бы скандал. Золотой мальчик был уверен, что он себя ещё покажет.
— Я тут подумал, — начал Майлс, кинув уткам последний кусок и повернувшись лицом к Джеймсу. — Странно получается: Говард пытался сделать гадость, а в итоге у нас всё получилось частично благодаря ему.
Эркерт недовольно поморщился и притянул Майлса к себе:
— Я же просил забыть про него. Ты ещё скажи, что он это специально задумал…
— Нет, я знаю, что нет.
— Вот и забудь о нём, — Джеймс приправил свои слова лёгким поцелуем, и думать о ком-то третьем и вправду расхотелось.
Майлс расслабился, вспоминая их первую встречу и то, как задели его тогда слова Джеймса. Он думал, что возненавидит этого бесцеремонного и упрямого парня, но уже во второй день понял, что не сможет. Он увяз в тьме его ауры, что сейчас стала в разы светлее, увяз в каждом его движении, каждом слове. Может, это и называют любовью с первого взгляда?..
— Слушай, — спросил вдруг Майлс, и по тону его голоса Джеймс понял, что отвечать ему на последующий вопрос не захочется, — когда ты понял, что влюбился?
Эркерт выругался себе под нос.
— Да какая разница? Я уже не помню.
Заливающаяся смущением аура говорила об обратном.
— Дже-е-еймс, — с упрёком протянул Майлс, давая понять, что попытка уйти от вопроса провалилась.
— Тебе спросить больше нечего?
— Есть. Но другие вопросы не понравятся тебе ещё больше.
Эркерт тяжело вздохнул и принялся буравить плавающих в пруду уток гневным взором, будто именно они вбили в голову Майлсу этот дурацкий вопрос.
— Где-то полгода назад, — выдал он безумно тихо и тщательно отводя глаза.
— Сколько?! — опешил золотой мальчик. — Мы же тогда… Как так?..
— Вот так! — огрызнулся Джеймс, которому признаваться в этом было явно неловко. Он лишь раз взглянул на Майлса исподлобья и снова спрятал глаза. Затем обречённо вздохнул и всё же начал объяснять:
— Я же говорил, что знал тебя ещё до встречи в исправительной школе. И ты был… таким необычным…
Тут настала очередь золотого мальчика краснеть:
— Да обычный я…
— Обычнее некуда, — фыркнул Эркерт.
— Ладно, не об этом сейчас.
— Ну что ты ещё хочешь услышать? Всё, я влюбился. А потом это заметил Брайан, и дальше ты знаешь: он начал возмущаться, и я его бросил… А в исправительной школе снова оказался ты…
Майлс закатил глаза:
— И надо было устраивать то представление в первый же день? А если бы я ушёл?!
Джеймс улыбнулся:
— Я этого и добивался. И, в конце концов, ушёл сам. Но кто же знал, что к тому времени ты уже падёшь жертвой моего обаяния?
Майлс шутливо ткнул его под рёбра:
— И это говорит мне тот, кто три месяца сох по мне и даже ни разу не заговорил?
— Ну вот. Теперь у нас есть, чем подкалывать друг друга следующие лет пятьдесят.
Золотой мальчик расцвёл сияющей улыбкой. Кажется, с каждым днём он влюблялся всё сильнее.
— Ты сначала вынеси меня эти пятьдесят лет.
— Первые полгода самые сложные, — со знающим видом заметил Джеймс. — Так что отстающий по программе среди нас — ты.
Майлс притворно вздохнул:
— Ну началось…