Хоть по первоначальному плану Леонардо, Эйлин могла не принимать их религию, то после разговора с Эдмондом передумал. Ведь так будет правильнее, ведь так у нее будет поддержка церкви. Леонардо нутром чувствует, что сирене это понадобится, что что-то скоро может произойти. И он никогда еще не ошибался, его внутреннее чутье никогда еще не подводило. А случай с заговором и отсутствием гвардейцев у покоев Эйлин во время принятия ванны тому подтверждение. Через пару дней после инцидента стража нашла сбежавших гвардейцев, привели в пыточную под замком, но те при первой же пытке прокусили языки и умерли. Леонардо лично спустился ночью, чтобы допросить и понаблюдать за пытками, но все было безуспешно. Однако при обыске тел были обнаружены грамоты, разрешающие переход через границу Королевства Ноли в Королевство Менсис, что не могло не напрячь Леонардо. Он ничего им не давал, а на них была его печать. Король усилил охрану и контроль над всеми в замке, в особенности, за обучением будущей королевы и залом совещаний.

Первоначально он думал, что Эйлин не будет справляться, раз она из подводного мира, которых король за людей и не считал все свои двадцать четыре года. Однако сирена превзошла все его ожидания: она не только осваивала материал, но и ночами сидела, чем Леонардо одновременно восхищен и поражен. Но его восхищение и удивление, с момента осознания, быстро переросли в сильную агрессию, в ненависть ко всему и всем. Он надеялся сломить ее, растоптать, но сирена не только не ломается, она прочно стоит на ногах и продолжает учиться, как бы трудно не было, по словам фрейлин и служанок. Поэтому Леонардо, как только разобрался с государственными делами, отправился в оружейную для практики фехтования на кинжалах, чтобы хоть немного снять стресс и привести мысли в порядок, которые последнее время постоянно заняты сиреной. Но тренировка не успела закончиться, как их прервал Эдмонд.

Он по прошествии месяца до сих пор помнит весь их разговор, ее покорность, ее улыбку, ее реверанс, который делала, скользя лбом по груди короля. В особенности, ключицы Эйлин, которые изящными дугами выступали из-под кожи и приковывали к себе. Леонардо не мог сдержаться, он едва коснулся их, и сразу же план по еще большему унижению родился. Правда, не ожидал, что сирена воспримет спор как вызов и будет прилагать еще больше усилий для выигрыша. Хотя король был рад, что она выиграла. Он догадывался во время наблюдений занятий Эйлин с Анной Фрей. И Леонардо понравилось танцевать с сиреной, которая сохраняла холодность и невозмутимость во время всей королевской проверки, хоть в один момент и заметил ее легкую нервозность. Король в который раз оказался покоренным принцессой северного клана. И ему не нравится этот факт. Он отрицает к ней какие-либо чувства, даже саму заинтересованность убивает. Но чары сирены сильнее. Леонардо насильно взращивает в себе к ней ненависть. Ведь так будет правильнее. Ведь он не должен показать, что сирена значит что-то больше, чем просто игрушка и будущая королева для Королевства.

Попытался вывести вдовствующую королеву на эмоции, на сокрытие дополнительной информации о подводных жителей, но королева Сейлан оказалась не проницательнее и рассказала только то, о чем Леонардо спрашивал.

— С чего ты взял, что Эйлин знает галльский? — ее уставшие, но ясные глаза излучали насмешку, пока королева сидела на канапе в свой башне и с рукописной книгой на коленях.

— Она заговорила на нем при мне! — король истощал огонь, молнии, что проникали в каждый атом воздуха в башне, но они не доходили до Сейлан, словно у нее была броня на истощающуюся энергию.

— Ну что ж, — кивнула королева, вставая с маленького диванчика и откладывая книгу, и подошла к внуку. — У нас, у подводных жителей, много языков и диалектов. Часть из них смешиваются с людскими языками. Мы точно не знаем, сколько языков знаем. Также мы учим некоторые людские языки. В основном те, к которым наш клан имеет прямое отношение. Галльский это язык клана Лингума.

— Допустим, — пыл Леонардо погас, но в его груди продолжал гореть огонь ярости и негодования. — Тогда почему она может говорить и понимать наш язык?

— Потому что нас этому обучают, — улыбнулась Сейлан. — Пока ваши людские языки развиваются, сменяются другими или соединяются с ними, мы храним эти знания, и мы можем с легкостью подстраиваться под ваши. Если у тебя больше нет вопросов, то будь добр покинуть башню.

Королева отвернулась от короля и подошла к окну, показывая своим видом, что разговор окончен. Леонардо хотел было возмутиться, но остановил себя, ведь не видел в этом смысла. Сейлан сама по себе, она делает то, что считает нужным, использует других людей для достижения своих целей, хоть и прикрывается благами намерениями Леонардо не отрицает их нравственность, но ощущает подвох и потаенный камень в ее поступках и словах. Внутренний огонь пытается вырваться из сердца и захватить тело и разум короля, но он удерживает ее и только выходит из башни, оставляя вдовствующую королеву один на один с ее мрачными, а для кого-то, с тяжелыми мыслями.

Вид из маленького окна открывался на гладкое и спокойное море, где только редкие волны омрачают умиротворение. Как и мысли королевы Сейлан. Вдовствующая королева, как только закончила с государственными делами, которые находятся под ее юрисдикцией и которые имеет право решать, начала перечитывать книгу, где расписала и собрала легенды подводных жителей. Их собственную историю. Но Сейлан уверена, что легенд гораздо больше, ведь истории каждого клана отличаются, а она за свои шестьдесят девять лет так и не была ни в одном другом клане с учетом, что их восемь. Королева продолжала смотреть на море, на Кэрулум море, и думать о Гвен, которая уплыла достаточно давно и о которой Сейлан переживает, ведь всех приведенных в замок русалок считает за приемных дочерей, хоть и не показывает им привычную любовь. За столько времени среди людей вдовствующая королева отвыкла от чистой и искренней любви, которая среди подводных жителей выражается невинно. Сердце Сейлан зачерствело, она не перестала показывать свои настоящие и искренние эмоции, которые закопала глубоко внутри. Осталась только сухость и расчетливость, что так ценятся в людском мире, но которые в подводном мире встречаются очень редко, если, конечно, и никогда. Порой ей хочется вернуть прошлую себя, но это невозможно. Иначе ее потопят в королевских залах, покоях или коридорах. А ей надо жить, надо быть опорой для сирены клана Гласиалис, которая решила не принимать всецело ее сторону, а остаться в стороне; для дочери, которую так манит океан; для других подводных жителей, которые на нее возлагают огромные надежды и ожидания.

Рукописная книга продолжает лежать на канапе, где ее и оставила хозяйка башни, размышляющая у окна о легендах, написанных в первой половине книги. Их не так много, только самые основные, которые Сейлан смогла вспомнить и которые узнала у русалок, обитающих в замке. Каждая семья рассказывает и передает только те легенды, которые им передали родители или которые узнали в процессе своей жизни, но даже так знания вдовствующей королевы малы и ничтожны. Первоначально она приказала Гвен собрать только те истории, в которых упоминаются сирены-королевы, но позже поняла, что ей нужно еще больше информации, что раз собирать легенды, то все и как можно больше. Королева осознавала, что служанке будет сложно, что запомнить многие легенды других кланов непосильная задача, но она верит Гвен, ее силе духа, ведь они — подводные жители, которые сохраняют свои ценности, уважают предков, кто бы они не были. Сейлан еще с самого глубокого детства помнит легенду о том, как у них появилась традиция проводить обряд родственных душ, разные версии легенды, кто такая Морская ведьма. Однако нет ни одной истории, где описывалось бы происхождение подводных жителей, хотя и существует неоспоримый факт — подводные жители произошли от Морской ведьмы. Порой Сейлан кажется, что факт того, кто они на самом деле и почему могут становиться людьми, был скрыт. И, возможно, даже намерено.

Лично она никогда не видела Морскую ведьму, и только по рассказу короля клана Гласиалис и его жены — Ронана и Линетты — вдовствующая королева знает, как ведьма выглядит. У нее темно-рыжие волосы, которым семейство Кин не смогло дать точного сходства с цветом волоса из какого-либо клана; россыпь оранжевых точек на лице, которых Сейлан несколько раз видела в человеческом мире и которым дано название «веснушки»; глаза цвета холодного и грязного льда, встречающегося редко даже в клане Гласиалис и выражающие усталость и враждебность одновременно; широкий лоб, заостренный подбородок, светлая кожа с редкими морщинами. И еще один факт, который королева подвергает сомнению, что пока она сама не увидит, не поверит, что у Морской ведьмы из хвоста ответвляются две человеческие ноги в районе голени, а на самом плавнике в разные стороны расходятся еще несколько видов плавников, имеющихся у многих рыб: брюшной плавник, располагающийся в середине хвоста; спиной плавник, вытягивающийся в задней части хвоста и переходящий в чуть поменьше по высоте плавник и заканчивающийся там, где начинают у них, у подводных жителей, идет их плавник . Королева при мысли о Морской ведьме передергивается и отворачивается от окна, смотря на лежащую книгу и собираясь заново перечитать все собранные и написанные легенды. Она берет ее и открывает на самой первой странице, начиная вдумчиво и медленно читать.

«Еще в то время, когда подводных кланов было еще пять, а сами подводные жители только приобрели свою самостоятельность и не смели подниматься на поверхность и становиться людьми, а сирен не было еще в помине, в клане Харенай жила русалка, которая мечтала не просто выплыть на поверхность, а оказаться на горячей земле. При рождении ей было дано имя «Уна». У нее мечта выплыть на поверхность была самой заветной, такой, с которой она ложилась спать и с ней же просыпалась. Только ею и грезила. Но Уна не осмеливалась ослушаться запрета на поднятие на поверхность ближе, чем в видимости с берегов человеческой земли. Она даже не смела приплывать в обитель морского короля, чтобы попросить дозволения. Русалка слышала о Морской ведьме, иногда даже у нее появлялись мысли разыскать «прародительницу» всего подводного мира, но Уна не решалась. Тем более что от мыслей о человеческой земле ее отговаривал близкий друг — тритон Емрис, с которым русалка была знакома всю свою жизнь — двадцать лет. Так могло бы продолжаться вечно, пока Уна не состарилась бы и не закончила проживать свой отведенный век. Но в один неожиданный день, когда, казалось бы, воды их клана никто не потревожит, что стайки рыб будут расплываться в разные стороны, дошли вести о визите Морской ведьмы для разговора с морским королем. И Уна не смогла оставаться в стороне, она думала, что это ее последний шанс исполнить заветную мечту и повстречать легендарную Морскую ведьму. Русалка приплыла к обители королевской семьи клана, несмотря на то, что она вызывала в Уне трепетное чувство запретного и недозволительного, и стала ждать, когда кто-нибудь явиться оттуда.

Русалка пробыла очень долго у обители королевской семьи клана Харенай. Она несколько дней в ожидании смотрела на подводный замок, пока наконец с едва открытыми глазами от сильной усталости не увидела выплывающую фигуру Морской ведьмы. Понять, что это была именно она не составило труда. Уна сразу же подплыла к ней и начала рассказывать о своем желании, хоть ей и было страшно от прикосновения к столь почитаемой фигуре в морском мире. Морская ведьма не перебивала ее, слушала внимательно, и только глазами выражала сомнение и недоверие.

— Что тебе это даст? — таков был первый вопрос от ведьмы, когда русалка замолчала. И Уне не нашлось, что ответить. — Ты хочешь жить среди людей? Но это очень глупо и бессмысленно.

— Почему?

— Потому что человеческий мир хуже стаи акул, — ведьма замолчала, смотря на огорченную и озадаченную русалку. — Сколько тебе лет?

— Двадцать.

‒ Ты, наверное, слышала, что я приплыла в ваш клан, чтобы обсудить один тревожащий меня вопрос с морским королем. Внутри кланов происходит нечто, что разрешить сами морские короли не в силах. Я знаю, как решить и твою проблему, и их. Что думаешь?

Уна хотела было уже согласиться, но что-то заставило ее замолчать. Ей стало страшно, холодок, словно ледяные течения с южных ледников, проходится по коже и заставляет мелкие чешуйки на спине, плечах приподняться. И это не осталось незамеченным от Морской ведьмы.

— Чего ты боишься?

— Я… я не знаю. Это будет больно?

— Немного.

— Но я смогу стать человеком?

— Если ты этого захочешь.

— Я согласна. Что мне нужно делать? — решительно сказала Уна, на что ведьма то ли усмехнулась, то ли улыбнулась.

Морская колдунья в тот день рассказала ей об обряде родственных душ, что только после него можно, воссоздав в голове образ человека, обрести человеческие ноги. Русалка сразу же спросила ведьму, как она поймет, кто ее родственная душа, и та сказала, что имя будет написано на том языке, который понимают оба. В день своего рождения Уна выплыла на большой валун в открытом море и начала ждать захода солнца. Ей было больно, нестерпимо больно, но имя родственной души проявилось морской пеной на ее хвосте на их языке, на котором они разговаривают в клане. Уна не могла пошевелиться, она была потрясена, но все же начала петь песню, в которую вкладывала, что было на сердце, то, что исходило из глубин сознания. Вскоре на поверхность поднялся ее друг — Емрис, которые озадаченно смотрел на подругу и на происходящее. И именно в этот самый момент русалка поняла, что ей не нужна человеческая земля, ноги и все то, что находится где-то так далеко. Ей нужен только Емрис, тритон, который оказался ее родственной душой и с которым Уна начала чувствовать сильную духовную связь после проведения обряда. Русалка рассказала ему все об обряде, а потом и королевской семье, получив разрешение не без помощи Морской ведьмы. Через некоторое время и Емрис провел обряд, чем еще больше подкрепил их связь, что они стали, будто единым целым, разделенных на два разных существа, ощущая эмоций друг друга, будто они свои.

После этого события многие подводные жители начали проводить обряд, а молодым русалкам и тритонам наказывали проводить его обязательно. Однако выяснилось, что только с двадцати лет в день самого рождения можно узнать, кто твоя родственная душа. А Уна и Емрис же начали жить вместе, поженились, чьи потомки распространились по всем кланам, но которых найти и распознать в нынешнее время практически невозможно».

Звук усмешки расходится по всему кабинету в башне вдовствующей королевы, которая, дочитав легенду, отрывается от книги и мысленно возвращается в те дни, когда приводила в замок русалок. Первое время она искала только совершеннолетних русалок, которые уже могут приобрести человеческие ноги. Однако потом, когда находила тех, кто был младше двадцати, но желавшие помочь первой королеве человеческого мира из подводных жителей, Сейлан решила попробовать вывести русалок на землю без проведения обряда соулмейтов и не в их день рождение. Королева просто попросила их подумать о человеческих ногах, как обычно делает и как это происходит, как русалки стали девушками в платьях, доходящих до колен и окрашенных в цвет родного плавника. И стоило вдовствующей королеве понять, что стать человеком может стать любой подводный житель без проведения обряда, то она начала сомневаться не в правилах и указов морских королей, а в легендах о Морской ведьмы, ведь никто не знает, сколько ей лет и кто она. Об этом свидетельствуют разные версии историй о ее личности.

«В человеческом мире, когда преимущественно существовали города-государства либо же кланы, управляемые старцами, а люди находились в относительном начальном этапе своего развития, на одной территории, управляемые одним кланом, в чаще леса жили три сестры-ведьмы, которые помогали одиноким путникам найти дорогу, людям из клана в целительстве и ухаживали за ранеными животными. Они жили в мире и согласии, хоть и обладали магическими способностями. Никто не мог точно сказать, что это была за магия: светлая, темная или просто способность колдовать что-то одно. Также сестры носили маски, скрывающие их лица от людей. Слухи о них распространились на далекое расстояние, вышли за пределы одного клана, да и поддерживались несколько десятков лет. Так продолжалось, пока к ним не забрел путник, решившейся на опасное путешествие. По дороге на него напал медведь, и ведьмы лечили его. Они и подумать не могли, что за месяц, что мужчина находился в их хижине, он влюбится в одну из сестер. А между ведьмами было негласное правило: не влюбляться. Той сестре путник понравился тоже, несмотря на запрет, но она не смела поддаваться разгорающимся чувствам.

Через месяц путник ушел, но на прощание сказал одной из сестер, в которую влюбился, что вернется через одну луну и будет ждать ее у ручья недалеко от хижины. Женщина не восприняла его слова серьезно, но решила все-таки прийти к ручью в назначенный день, чтобы просто убедиться, что люди не выполняют своих обещаний, а испытывать к ним чувства равнозначно смерти. Но путник пришел и так и не увидел возлюбленную. За ней проследовали ее сестры, которые восприняли поступок третьей из них как предательство. Они связали ее, приготовили снадобье, наложили проклятие бессмертия и связанную сестру выкинули в море. С тех самых пор Морская ведьма стала первым подводным жителем».

 «Настоящее имя Морской ведьмы сокрыто в неизвестности. Но говорят, что его у нее и не было, потому что она незаконно рожденная дочь богини Дану* — матери-прародительницы всех известных богов самых первых подводных жителей, которым в нынешнее время все еще молятся. Как только богиня родила Морскую ведьму и увидела ее гнилую сущность, то сразу же выбросила ее в море с очень высокого и каменного обрыва в надежде, что та не принесет в мир зло и разрешение. Однако ведьма выжила и долгие годы осваивала данную от природы магию, с помощью которой и создала подводных жителей. А богине Дану было невдомек, что Морская ведьма не собиралась подчиняться своей гнилой сущности, она хотела ее направить на лучшее, чтобы изменить мир и показать своей матери, что достойна упоминаний и похвалы. Именно она и рассказала первым подводным жителям о богине Дану и богов, которых та породила и признала в качестве своих детей».

«Некоторые говорят, что Морская ведьма при жизни была человеком, девушкой-воительницей, сражавшаяся за свой народ, за свой клан. Ее описывали, как честную, добрую и справедливую, обладавшую крепким и острым умом, а ее внешности завидовали другие девушки. Перед каждой битвой девушка до того, как стала ведьмой, видела Морриган* или Бадб*— богинь-воительниц, чье присутствие ознаменовало хороших исход сражения, но во время последней битвы в жизни девушки их не было. Ее сторонники во время сражения проигрывали, число павших все росло, а девушке было страшно, но она продолжала стойко стоять на поле, хоть силы были на исходе. И тогда в ее голове родился план, чтобы разбить противника и одержать победу. Она выманила из защищенной позиции предводителя противника и пустилась в бег, увлекая его за собой. Мужчина хотел ее догнать, взять силой, но девушка бежала к обрыву, находящемуся над морем. Она готова была умереть, погубив сильного воина противника и отдав жизнь за это. Их сражение на обрыве видели немногие, но те, кто видел, описывали ее не только как битвы между двумя противниками, но и как сражение между мужчиной и женщиной, желавшие взять вверх и доказать свою силу. Мужчину, в ходе схватки, девушка смогла столкнуть, но к тому моменту она сама была уже сильно ранена, понимала, что не выживет. И тогда пасмурное небо озарило сияние, перед ней явился сам Луг* с матерью — Дану, которые дали девушке-воительнице новую жизнь — жизнь в море в качестве самого первого подводного жителя ‒ и наделили ее магией, способную творить немыслимые вещи. Так девушка, воевавшая за свой клан стала Морской ведьмой, проживающая в морских глубинах и в наши дни».

Вдовствующая королева вновь отрывается от чтения и, поразмыслив, приходит только к одному факту: Морская ведьма раньше была человеком, с ней что-то случилось, возможно, что-то плохое, и она оказалась в море. Но Сейлан не может и не смеет предполагать, что, как и почему, ведь только ведьма знает свое настоящее прошлое и подлинную историю подводных жителей. Хотя королева не отрицает, что ведьма очень влиятельна среди морских королей и, возможно, опасна. Русалке известны имена богов и богинь, они когда-то были распространены и среди людей, но это было очень давно. Настолько, что тогда еще церковь не появилась и не захватила духовный контроль над человеческим миром.

Королева мало знает про тот народ, потому что про них помнят и хорошо осведомлены только прямые потомки, которые сохранили и продолжают сохранять традиции и знания предков, либо образованные люди, интересующиеся прошлом. А и первых, и вторых найти крайне сложно. Во время обучения в качестве невесты Франсуа Морен ей рассказали об общем названии того народа — кельтов, но их племен было очень много, и у каждого свое уникальное название, они были распространены по всей территории Королевств Менсис, Ноли, Делиджентиа и Аурум. Именно четыре сильных племени, захватили власть над слабыми и распространились на этой территории, основали четыре Королевства в следствии своего развития. Возможно, что и за пределами Королевств Делиджентиа и Аурум другие кельтские племена основали свои государства. Но тесная связь с другими Королевствами не поддерживается, только редкий товарный обмен происходит. Только Королевство Делиджентиа больше всего осведомлено в этом вопросе.

«Говорят, что первая родившаяся сирена была потомком Уны и Емриса, но точно никто не может сказать. При рождении ее нарекли Нерсеей, и она была из вод клана Лингум. В день ее рождения в клан приплыла Морская ведьма, которая увидела новорожденную сирену одной из первых, не считая родителей. Женщина ничего не сказала в тот миг, понаблюдала за родившейся Нерсеей некоторое время, потрогала голову с едва заметными волосами цвета морских водорослей, но ее лицо изображало сильную задумчивость и некую встревоженность. Ведьма пробыла в клане еще некоторое время, а вскоре уплыла. Говорят, что за все эти несколько дней, которые она провела в клане Лингум, она ни на миг не меняла выражение своего лица и все время о чем-то размышляла. Только через несколько лет Морская ведьма вновь приплыла к Нерсеи и нарекла ее сиреной, а не русалкой, как все до этого считали дочь морского короля. И даже цвет ее волос никак не смущал ее родителей и со-клановцев. 

По прошествии времени, когда Нерсеи исполнилось двадцать и у нее появилась родственная душа, она начала замечать, что у нее не только чувство целостности вместе с ощущением эмоций тритона по имени Кир существует, но и способность понимать, о чем думает родственная душа, и чувствовать его физическое тело. Кир был старше Нерсеи на несколько лет, и тритон мог испытывать все это. Но только с взаимным подтверждением их связи, восприятие эмоций, мыслей и физического тела друг друга стало в разы сильнее и крепче. Они не просто дополняли друг друга, они были единым во всех смыслах, чего не наблюдалась в родственной связи тритонов и русалок. Позже Нерсею преследовали невзгоды, неудачи, раз однажды ей пришлось сразиться с акулой вдали от клана. Сирена потеряла много крови, но смогла все-таки выжить и восстановить свои силы. И хотя Кир был здоров телом, его дух был повержен физическими и духовными ранами супруги.

Тогда-то и стало ясно, что сирены отличаются от русалок не только внешне, но и состоянием тела и духа. Они могут вынести и стерпеть то, что русалки стерпеть и вытерпеть не смогут. Их силы сравнительны с силами тритонов, а дух, порою еще крепче».

Вдовствующая королева вновь отрывается от книги и, кажется, наконец понимает важное отличие сирен от русалок. В детстве она слышала эту легенду, знала ее даже, но забыла важную деталь про связь родственных душ тритона и сирены. Их связь в разы сильнее, чем у тритона и русалки. А такая очевидная деталь была все время на поверхности, а она не замечала. Сейлан смело может сказать, что с Франсуа они были не просто супругами, не просто королем и королевой Королевства Ноли, они были одним целым, существующих в телах двух разных людей. С его смертью и часть ее души умерла. Сейлан перестала бороться за свой народ, за свой клан, за свою младшую сестру — Лилиан ‒ и ее мужа ‒ Далласа, за всех русалок, которых погубил Леонардо — ее внук. Она даже потеряла желание жить. Только сейчас, с появлением Эйлин, в ней вновь зажегся огонь борьбы и желания менять ход истории. Она не может позволить, чтобы невинные русалки просто так погибали, чья смертность все больше увеличивается, а рождаемость уменьшается вместе с возросшим количеством рождения сирен. Королеве несколько раз приходила мысль, что рано или поздно русалки вымрут, а потом про них забудут, их имена сотрутся в истории. Возможно так когда-нибудь и будет, но Сейлан не может допустить, чтобы это произошло при ее жизни. И даже после смерти и перерождения, Сейлан вернется и продолжит борьбу. Она еще раз кидает взгляд на написанную своей рукой легенду и осознает, что многие уже забыли об этом важном отличии русалок от сирен. Уже не важно потому что. И именно поэтому ей нужно стоять ровно с высоко поднятой головой и быть опорой не только сирене Эйлин Кин, не только всем подводным жителям, но и русалкам.

 «Первой сиреной-королевой была младшая дочерь морского короля клана Серикум Руолан Рейд. Чонгана Рейд и его супругу Баоджи Рейд за их пятидесятилетнее управление кланом и семидесятилетнюю связью родственных душ не наградили рождением тритона, который бы наследовал трон короля клана. Такой печальной судьбой королевской семьи были обеспокоены не только подданные клана Серикум, но и сами Чонган Рейд и Баоджи Рейд. Только на сорок девятом году их правления Баоджи в последний раз забеременела в надежде на появление на свет тритона и будущего наследника клана. Сирена думала, что если и в этот раз будет сирена или русалка, то они с Чонганом объявят наследником трона мужа их старшей дочери, и они вместе возьмут управление в свои руки. Но ей этого не хотелось для своего родного клана. К несчастью, ее надеждам на рождение тритона не суждено было сбыться. У королевской семьи родилась сирена Руолан Рейд, чьи глаза и волосы даже под водой горели чистым и ярким закатным солнцем, а цвет хвоста переливался то ли красным металлом, что так полюбился людям, то ли ярким закатном небом, который каждый день сражался с солнечным диском за первенство.

Младшая дочь правителей клана отличалась с самого детства: она была любознательной, разговаривала и писала, как на почти всех языках подводных жителей, так и на человеческих, играла с тритонами в баталии и изображала охоту на морских рыб. Ей настолько нравилось это занятие, что по достижению пятнадцати лет Руолан отправлялась на охоту с отцом и другими тритонами клана и могла самостоятельно одолеть сильную и свирепую акулу или другую опасную рыбу. А еще через пару лет ей доверили пост в охране границы, что сирене очень льстило. Она понимала возложенную на нее ответственность и служила морскому королю, а по совместительству своему отцу, наравне с другими лучшими тритонами клана. Ей было все равно, кто окажется ее родственной душой, Руолан не видела в обряде цель своей жизни: она хотела принести пользу своему клану и показать другим подводным жителем, что не существует разделения между работой тритонов и русалок с сиренами и что она заняла такой важный пост не потому, что является младшей дочерью морского короля.

Незадолго до ее восемнадцатилетия, море разбушевалось, погода ухудшилась, что волны поднимались высоко, чуть ли не до неба, а дождь шел настолько сильно, что, поднявшись на поверхность на границе клана и человеческой земли, Руолан не могла разглядеть ничего из-за тяжелых низких и темным туч, застилавшие все небо. Она пыталась провести проверку границы на наличие задержавшихся подводных жителей, но было довольно сложно из-за бушующих волн, отбрасывающих ее на расстояние от охраняемой линии. В тот день у нее был напарник — тритон, но он находился в другой стороне границы и который не мог помочь ей. С трудом проведя осмотр и проверку, сирена хотела было уже спуститься ближе ко дну, подальше от поверхности, как услышала едва различимый крик. Руолан, крепче сжав трезубец охранников границы, начала плыть в сторону звука, походящий на голос русалки или сирены. Она поднималась все выше и выше, пока не вынырнула из толщи воды и снова не ушла под нее нахлынувшей волной.

Сирена не сдавалась, она плыла в сторону человеческой земли, откуда и доносился крик. И, оказавшись в нескольких ярдов от источника звука, смогла разглядеть юную русалку, которую выбрасывало в сторону берега ударами волны, и которая не могла справиться с природной стихией и уйти под воду. Руолан в тот момент не понимала, что делает, будто ее сознание покинуло тело, и она действовала под чьим-то командованием, хотя и осознавала свои действия. Сирена резко начала чувствовать каждого морского жителя, каждого подводного жителя, который находился на довольно далеком расстоянии, но в особенности, чувствовала кричащую русалку. В тот момент она думала, что может управлять каждым этим существом, слиться с ним воедино, что и сделала через секунду. Сирена этим неизвестным ей доселе чувством нашла на просторах морского дна ската, соединившись с ним духовно в одно существо, подняла с глубин простым движением свободной руки ровно под тонущую русалку, которая уже задыхалась от сильных волн. Спина ската подхватила юную русалку, слегка приподняла ее тело над толщей воды, пока новая волна не прибыла, и осторожно утянула под воду. Руолан последовала за ними, мягко управляя скатом и прижимая податливое тело русалки к спине морского обитателя.

— Цела? — грубо спросила сирена, отпустив ската и подхватив подводную жительницу за талию, все еще пребывая в состоянии духовного соединения с двумя живыми существами и стараясь выйти из него.

— Да, — кивнула русалка, стучащая по своей грудной клетке. — Спасибо, что спасла меня.

— Ты не из этих вод. Кто твоя семья? — Руолан наконец смогла рассмотреть спасенную русалку: у той были короткие по плечи красно-каштановые волосы, глаза, зрачки которых налиты кровью, а плавник пурпурно-фиолетовый. — Сколько тебе лет?

— Мне четырнадцать, зовут Ифе, младшая дочь тритона Анана. Я из клана Харейнай, — русалка замолкла в тот момент, но, тяжело вздохнув, продолжила: — Я не знаю, что произошло. Начался дождь, ураган, волны поднялись. Мой отец был на границе, держал пост, а потом его унесло течением. Мама отправилась его искать, а я осталась со старшими братьями и сестрами. Прошло несколько месяцев, а они так и не вернулись. Старшие братья с сиренами со своими родственными душами отправились на их поиски, но и они не вернулись. Я боялась, что если поплыву в то же направление, то и я пропаду. Мне было страшно, я осталась одна и решила плыть в другую сторону. А когда добралась до вашего клана, то плыла вдоль границы, пока сильные волны на поверхности не начали меня душить.

— Понятно.

Руолан, проверив, что должна была, и доложив все напарнику, вернулась в королевскую обитель и рассказала об Ифе и ее семье. Король лично переговорил с русалкой и оставил ее в их доме, пока не решится вопрос с ее родителями. Чонган послал известие королю клана Харейнай, который позже сообщил, что отряд, охраняющий границы клана, узнал причину такого события. Во время бури, отца Ифе выбросила на берег, где его нашло местное человеческое племя, находящееся на более низком этапе развития, чем сами подводные жители. Они его убили. А мать Ифе не смогла справиться с потерей родственной души, поэтому от сильной и разрывающей боли умерла на берегу, где и ее нашли местное племя. Братья и сестры Ифе с их родственными душами вернулись в море, прочитав молитву богу Брану*, — богу потустороннего мира — за упокой их душ. Морской король клана Харенай также осведомился хочет ли Ифе, дочь тритона Анана, вернуться в родные воды, на что русалка ответила отказом. Она боялась вновь наткнуться на бурю и умереть также, как и отец. Ведь один раз ее эта участь чуть не настигла.

С тех пор Ифе начала жить в королевской обители в качестве гости Руолан, которая смягчилась к юной русалки. Сирена помнила прекрасно, что произошло в ту ночь и несколько раз практиковалась в использовании этой магии, что с каждым новым разом у нее выходило все лучше и лучше. На ее девятнадцатилетние приплыла в воды Серикум Морская ведьма, которая попросила у морского короля аудиенции с Руолан. Они несколько дней и ночей провели вместе, беседуя о чем-то и делая что-то, что не могли понять другие подводные жители. Только по отбытии Морской ведьмы, сирена поведала отцу, что она не просто сирена, а сирена, которая может управлять одушевленными существами, завладевать их разумом и телом, и что такая способность очень редка и только сирены-королевы клана по рождению могут приобрести определенный дар. А она — Руолан Рейд — первая из сирен-королев. Сирена продемонстрировала свой талант, и в этот же день король клана дал ей титул наследной королевы, чем шокировал подводных жителей всех кланов.

На двадцатый день рождения Руолан выплыла на поверхность вместе с семьей и Ифе, которые с трепетом ждали имя родственной души наследной королевы. А когда обряд почти подошел к концу, то не могли поверить в уведенное. На ярком плавнике Руолан было простое короткое слово: «Ифе». Чонган с Баоджи, да и сама Руолан, сомневались в правильности родственной связи, но подкреплённая наполовину связь с русалкой говорила, что все правильно, что они родственные души. Да и самой сирене спокойно было находиться с русалкой, она считала ее за близкую подругу за сестру, за брата и просто как за личность, с которой хорошо проводить время и находиться рядом. И только через четыре года по достижению двадцати лет Ифе, сирена и русалка подкрепили связь родственных душ полностью и стали первой парой, которые духовно были близкими подругами, сестрами и супругами, но у которых не было любви тела, ведь им она была не нужна. Руолан стала прекрасной королевой, ее боготворили все подводные жители клана, а к Ифе относились как к почитаемой русалке. Наследным королем же был назначен сын одной из старших сестер сирены, который не дожил до этого момента и вместо него трон клана Серикум занял его старший сын — Ксиужу».

— Сирена и русалка, — шепчет про себя вдовствующая королева. — Почему же тогда сирена и мужчина?

Она продолжает читать записанные легенды, но в них уже нет какой-либо интересной информации о сиренах-королевах, о подводных жителях — что-то, на что вдовствующая королева все эти годы не обращала внимания или забыла за долгую жизнь. В основном в них были легенды о выдающихся тритонов, которых почитали как при жизни, так и после смерти; о мудрых морских королей, которые своими делами получили всеобщее признание и уважение подводными жителями; легенды об именитых жен королей морских кланов, которые своей мудростью и добрыми делами, а порой, и военными заслугами, покорили сердца жителей подводного мира. Вдовствующая королева прочитала все, что записала когда-то, но ничего стоящего потраченного времени не нашла. Только неизвестная легенда о Нам Хейс белым пятном среди черных чернил высвечивалась, которую Сейлан до сих, как написала, не может вспомнить. Не замечает, как в башню входит Селестина и ставит на свой стол кувшин с вином и два бокала.

— Ничего не нашла? — спрашивает, откидывая свободно свисающие красные от природы пряди.

— Нашла, но не так много. Смотри, — устало проговаривает королева и открывает легенду о Руолан и Ифе.

Несколько минут в башне стоит полная тишина, прерываемая только перелистыванием страниц. А стоило графине Сокаль дочитать до конца легенду о первой сирене-королеве, как некоторое мгновение молчит, хмурясь, а после произносит:

— Но если так было заложено историей, традицией и магией, которая соединяет родственные души, то Леонардо не должен был быть соулмейтом Эйлин.

— Я тоже так думаю, — кивает вдовствующая королева. — И мне кажется, что на нее что-то повлияло, что-то, что изменило ее связь с истинной родственной душой.

— Думаешь это Морская ведьма? — наливает себе и матери вино и протягивает один серебряный бокал матери Селестина.

— Возможно. У меня такое чувство, будто она заранее знает, что будет происходить, и меняет ход событий в свою выгоду или в выгоду самих подводных жителей. Сложно найти правильный ответ.

— Время расскажет, и время покажет, — спокойно отвечает ей графиня, подходя к окну и смотря на предзакатное небо. — Жаль, что она отказалась от нашей помощи.

 — И правильно сделала, — делает маленький глоток вина и на ощущающийся озадаченный взгляд дочери поясняет: — Сейчас мы мало чем можем ей помочь. Сейчас ей нужно завоевать доверие Леонардо и укрепиться среди придворных, которые вскоре могут начать плести интриги за ее спиной. Эйлин нужно обучиться всему, чем только может, чтобы иметь хоть какой-то авторитет в замке.

— Но мы же можем обучить ее тому же этикету…

— Не можем, — перебивает и мотает головой. — Анна — фаворитка Леонардо, и она может дать Эйлин то, чего не можем мы.

— Ты имеешь в виду…

— Да, — кивает Сейлан. — Боль и разочарование.

***

За полтора месяца что плавает, Гвен побывала только в трех кланах и только готовится отплыть в четвертый, как только, поговорит со оставшимися обитателями клана Флос, по приказу королевы Сейлан Мур, находящийся между кланом Люзет и кланом Серикум. Русалка решила начать свое паломничество с клана Харенай, из которого поплыла в клан Люзет, из него — в клан Флос ‒ с запада, на юг, а потом на юго-восток. Решила оставить центральный и важный клан среди всех остальных — Лингум — на обратный путь, ведь думает, что легенды своего клана вдовствующая королева знает. На самом же деле ей больше интересно узнать легенды других кланов, чем истории того клана, который и так у всех на слуху. Гвен практически не отдыхала все это время, она разговаривала со многими подводными жителями, чуть ли не с каждой семьей. Слушала их легенды, запоминала, а после прокручивала в голове по несколько раз прежде, чем поплыть к следующим тритонам, русалками и сиренам.

Прежде чем спуститься в море вдовствующая королева дала ей нанизанную на тонкую полоску металла белую раковину вытянутой формы, без явно-заметных спиралей, присутствующих только на концах самой раковины, с маленькими черными шипами, выступающие на расстояние с человеческий ноготь. Символ королевского дома крана подводных жителей Сейлан наказала повесить русалка на шею и закрепить металлическими застежками. Гвен тогда не не задавала вопросов, когда королева сделала такое ожерелье, подтверждающее, что русалка в море по поручению вдовствующей королевы. Ей не слишком важно знать ответ. Подводные жители, не принадлежащие к королевской семье, могут носить некоторые виды раковины моллюсков, но не такие величественные и красивые. Да и украшать волосы и верхние топы из морских водорослей они могут исключительно невычурно и неярко, поскольку только члены королевской семьи имеют такие привилегии. Кораллы и жемчуг им также запрещен в виде украшений. Порой Гвен выводило из душевного равновесия такое неравенство, но после поднятия на поверхность и приобретения роли служанки в замке, русалка осознала, что их социальное разделение не так сильно, как в человеческом мире.

Молва о ее паломничестве распространилась на многие воды вперед, но русалку это не волнует. Она работает на благо вдовствующей королевы, на благо некоронованной королевы Гласиалиса Эйлин Кин, на благо всего подводного мира. У нее есть цель, задание, которое она должна выполнить. И Гвен не может позволить чему-то или кому-то помешать ей. Сначала в самые первые дни в клане Харенай она спала рядом с коралловыми рифами, а питалась пойманными моллюсками и рыбой с водорослями. Однако, как только многим членам клана стало известно о ее миссии, то последняя семья за рабочий день, с которой русалка разговаривала и слушала легенды, запоминая, приглашала ее переночевать в их скромном доме, построенном из известняка, камней, кораллов. И Гвен соглашалась, потому что безопаснее спать в закрытом помещении, чем на открытой местности в воде, где может проплыть одинокая акула или другая хищная рыба, за которой не уследили на границе.

Основное, о чем хотела слышать русалка, — были легенды о сиренах-королевах, но она также просила рассказывать истории о чем-то необычном, нетипичном для жизни подводных жителей или редкие легенды, имеющие свою уникальность и исключительность по сравнению с остальными кланами. И те рассказывали. Гвен знала, что когда-то, очень давно, было только пять кланов — Гласиалис, Харенай, Лингум, Серикум и Ферокс, и только с течением времени появились три новых клана — Никс, Люзет и Флос. Она и представить не могла, что первоначально были только отдельные поселения подводных жителей, принадлежащих новым трем кланам. Со временем в этих поселениях появлялись сирены, у которой магические способности отличались от способностей главных кланов. И тогда на совете морских королей было принято решение создать на месте этих поселений новые кланы. Однако Гвен больше поразило во время рассказа этих легенд то, что у всех этих сирен способности появились во время спасения русалки или сирены из какой-либо беды, и у будущих королев родственной душой стали как раз-таки спасенные ими русалки или сирены. Хоть и полную версию истории появления клана Никс Гвен еще не слышала, исключительно краткую, но уже может предположить, что там было нечто похожее. И хоть русалка многого не понимает, ведь не была приближена к обучению при королевском дворе своего клана, она, прослушав все существующие легенды о морских королев, какие были в трех кланах, начинает сомневаться, что Леонардо — истинный соулмейт Эйлин Кин.

Также ей несколько раз приходилось не договаривать морским жителям, зачем королеве Сейлан Мур понадобились легенды о морских королевах. Русалка не имела права рассказывать истинную причину, потому что, осознав почти сразу же закономерность о сиренах-королевах, она не могла позволить распространиться ее догадкам по всем подводным жителям. Гвен уверена, что морские короли знают об этом, но даже если не знают, то догадываются. Однако сейчас, сидя на коралловом рифе в клане Флос, русалка не может быть уверена ни в чем. Поэтому она еще раз прокручивает все рассказанные легенды о жизни морских королев, о том, сколько их было в каждом клане, кто как приобрел свои способности и другие истории, а потом вздыхает и поднимается, плывя дальше между домами подводных жителей.

***

В помещении было темно, оно освещалось факелами, висящими по бокам тронного зала. Из маленьких окон, находящихся едва ли не под потолком и украшенных витражными рисунками, едва проникал свет, создавая вместе с горящими факелами сумерки, в которых мало что можно разглядеть. А пасмурная погода, где небо затянуто тяжелыми темно-синими тучами, несмотря на середину теплого времени года, управляемым богом Беленом и сопровождаемым богиней Белисамой*. В тронном зале недалеко от середины помещения находилось скромное королевское кресло на невысоком возвышении. Оно одиноко возвышалось, что только висящие гобелены на стене, располагавшие позади него, скрашивали его нахождение. И хоть справа от возвышения находился крепкий круглый дубовый стол с креслами для знатных людей, тронное кресло оставалось одиноко возвышаться в сумраке королевского зала. В помещении находился король, стоявший как раз около стола и наливая в вылитый из металла и украшенный узорами из него и деревянными вставками бокал округлой формы ячменное пиво. Мужчина лет двадцати пяти-двадцати семи с темно-русыми волосами, доходящими до плеч и заплетенными в редкие косы, начинающиеся у самых корней, с короной, отлитой из обычного золота и украшенной королевской лилией на верхних краях обруча, переплетающимися узорами, понятные только самому мастеру, и изображениями кельтских крестов на его основании, и одетого в знатную одежду, которую украшают меховые вставки как на аби, так и на плаще.

Король отпивает напиток и возвращается на тронное кресло и окидывает светло-зеленым взглядом стоявших знатных людей, которые нервно переглядываются, но не смеют заговорить первыми. В помещение стучатся, входит стражник в доспехах и говорит, что прибыл тот, кого все ожидали. Король кивает и отпивает пива, смотря как по каменному полу проходит мужчина в темно-зеленых, темно-коричневых одеяниях, покрытых грязью, да и сам человек выглядит не лучше, что сразу видно — с дороги.

— Барон Глас, я рад вас видеть сегодня, — улыбается король, склоняя голову в знак приветствия. — Как добрались? Мы только вас и ждем. Какие новости вы принесли из нашего соседнего Королевства?

— Приветствую вас, Ваше Величество Вильям Стюарт, — барон кланяется и продолжает говорить: — Дорога была сносной если бы не начавшийся дождь, из-за которого пришлось остановить повозку. У меня для вас весьма ценные новости, Ваше Величество. Вам они очень сильно понравятся.

— Поведайте нам им.

— Король Королевства Ноли выловил из моря не русалку, а сирену на этот раз. Мне пока не удалось узнать, чем отличается она от обычных русалок, кроме некоторых фактов, но суть не в этом. Ее зовут Эйлин Кин, и она из другого подводного клана и также, как и вдовствующая королева Сейлан Морен — принцесса клана. У нее белые волосы, голубые глаза. Также стало известно, что она может превращать воду в лед, и тем самым сирена претендует на место морского короля своего клана. Точнее королевы. Леонардо Кастильо намерен на ней жениться, и уже ведет ее подготовку к становлению королевой-консорт Королевства. Их свадьба состоится через два дня после праздника Лунасы. Леонардо пригласил на торжество королей Королевств Менсис, Делиджентиа и Аурум и некоторых знатных семей из них. Однако за пределами замка был распространен слух, что Эйлин дочь знатного герцога, который был убит.

— Кто он? — спросил король, сдвигая брови к переносице.

— Герцог Гайтан Вьен. Я навел справки, и он действительно умер семнадцать лет назад. Его жена с дочерью сразу после инцидента пропали. Некоторые говорили, что их убили, другие — что они потерялись в лесу, третьи — что сбежали в другое Королевство. Реальных следов герцогини и ее дочери я найти не смог, как и настоящих имен. Однако Леонардо Кастильо распространяет и подтверждает слухи за пределами замка и Королевства, что сирена та самая дочь герцога Вьен.

— Интересно, — кивает своим мыслям Вильям и поднимается с кресла, объявляя: — Как только я закончу с государственными делами, то мне хочется отдельно поздравить короля соседнего Королевства и познакомиться с выжившей дочерью герцога.

Знатные люди кланяются, склоняя правую руку в локте, и выходят из тронного зала. Король смотрит на них непроницательным и холодным взглядом, и как только дверь закрывается, на его лице появляются следы болезненных воспоминаний. Только единожды он видел, когда девушка с рыбьим хвостом заморозила воду в лед. И он хочет убедиться в правильности своих мыслей, в том, что та девушка и есть Эйлин, что то, что произошло шесть лет назад было правдой, реальностью и не плодом его воображения. Стоит этим мыслям пронестись в голове, как у Вильяма появляется еще одна: более коварная и мстительная, но пока что аморфная, идея.

Сперва он решил проверить, насколько Леонардо заинтересован в своей добыче. На протяжении нескольких лет шпионы докладывают ему о специфическом увлечении короля Кастильо-младшего, что на этот раз Вильям захотел увидеть реакцию соперника. С помощью своих шпионов подкупил двух гвардейцев, охраняющих покои сирены, и приказал им дождаться удобного случая и подставить как приближенного (или просто знатного человека) в замке Леонардо Кастильо, так и саму морскую принцессу. В знак своего расположения он подделал грамоты, разрешающие переход на границу, и отдал им. Король ждал не так долго. Хотя он не смог полностью реализовать план, зато убедился, что Леонардо заинтересован в Эйлин, в ее нахождении в замке и в том, что она для него не просто игрушка. А Вильям намерен изменить планы молодого правителя Ноли и растоптать как его самого, так и саму соседнюю страны.

Его мысли закончить государственные дела как можно скорее не подтвердились, но все же король Менсиса завершил их за две недели до Лунасы и начал сразу же собираться в поездку в соседнее Королевство. За это время шпионы ему докладывали о том, как у сирены проходит обучение, какие успехи она делает. Несколько раз Вильям вскользь спрашивал о магии Эйлин, на что докладчики отрицательно мотали головой и говорили, что о применении ее способностей известно очень мало и только в день, когда морская принцесса находилась в плену, сирена превратила воду в лед. Он понимающе кивал и прекращал расспросы, чтоб не вызвать подозрений. Ведь те, кому известна правда о невесте Леонардо, о будущей королеве Ноли, всецело следят за ней, за ее способностями, но не распускают слухи и не провоцируют их. Она для многих знатных семей белая ворона в прямом смысле этого слова. Но Вильям намерен увидеться с ней рано или поздно. Ему не важен срок, когда это произойдет, не важно время суток, когда он встретится с ней. Единственное, чего он хочет, это увидеться с Эйлин Кин лицом к лицу и поговорить с ней. Ведь даже спустя шесть лет, уверен, что вспомнит лицо той русалки или сирены, кем бы она не была. А он уверен, что та морская жительница — невеста Леонардо.

К несчастью для Вильяма, его надежды на встречу с сиреной рухнули в тот же день, когда король Королевства Менсис прибыл в замок соседнего Королевства и его вышел встречать Леонардо Кастильо со вдовствующей королевой. Несколько дней Вильям ходил по замку, в котором оказался в первый раз в своей жизни. Вспомнил даже про Анну Фрей, которую не видно также, как и сирены, — мужчина сразу же понял, в чем причина. Леонардо Кастильо. Король улыбнулся своим мыслям и двинулся в сторону своих покоев, откидывая идеи послать шпионов узнать о двух девушках. Все равно не поможет, они ничего не узнают, да и только усилят подозрения Леонардо, что Вильяму не нужно от слова «совсем».