Уён вяло поглядывает на зыбкий туман за окном, цедит кофе без сахара — как некстати закончился — и старается не смотреть на раскрытый конверт и письмо на столе. Он, конечно, знал, что его дедуля двинутый на всю голову, это ещё в уёновы детские поездки на дачу выяснилось, как жаль, что родители не слушали и из года в год отправляли его в Пусан, но Уён не предполагал, чтобы настолько.       

Неделю назад ему позвонил дедов адвокат и попросил забрать кое-какие вещи, завещанные Уёну лично, на закономерный вопрос «почему ему всё это не отдали ещё три года назад после смерти деда и оглашения основного завещания?» мужчина ответил коротким — «было не время». Какое дело мертвецу до времени, Уён, правда, так и не понял. Забирать какие-либо вещи желания не было совершенно, но мать припечатала своим «ты должен» и Уёну пришлось ехать в Пусан, благо Чанбин согласился взять его себе на хвост и даже загрузить вещами свою машину на обратном пути — адвокат предупредил, что там пара довольно крупных коробок. Уён не предполагал даже, что в этих коробках, не знает даже сейчас, полностью игнорируя их существование в прихожей.       

Дед погиб при пожаре собственного дома, его завещание в целом было бесполезно ибо остался только жалкий клочок земли, который они продали за относительно небольшую сумму и купили Уёну однокомнатную квартирку на окраине Сеула. Коробки в прихожей говорят лишь о том, что завещание персонально для Уёна составлялось раньше, даты штампованные на упаковочной ленте, что за трое суток до пожара. Совпадение? Причину пожара так и не выяснили, списав на несчастный случай.   

 Уён хочет верить, что его дражайший родственник не совершил ритуальное самоубийство, но письмо, которое он имел неосторожность открыть и прочесть, намекает на обратное.

«Дорогой мой внук, если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых (Уёну очень хотелось разорвать лист уже на этом моменте и поорать на клочки бумаги за театральщину). Оставляю тебе всё самое необходимое (Для чего?!), надеюсь ты справишься лучше, чем я (С чем??!!). Вынужден сообщить, что мой долг Ему переходит к тебе, так как ты сам, того не подозревая, выступил гарантом нашей сделки — прости (НИ-КОГ-ДА), что пришлось обмануть тебя тогда, но твой отец ни за что бы не согласился, а ты был слишком мал, чтобы объяснять тебе все тонкости и мотивы моего поступка. Я искренне верю в твои силы и способности, но оставляю несколько подсказок на всякий случай (А рассказать обо всём не судьба?!). Будь осторожен. Твой старик. P.S. Не забывай кормить Вольфганга, иначе он не заткнётся.»

Воображение подкидывает картинки со сделками с дьяволами и прочей опасной хтонью, а здравый смысл призывает успокоиться и посмотреть, что в коробках, вдруг там правда какой договор и до Уёна скоро доберуться коллекторы. Он вздыхает, ставит стакан с недопитым кофе на стол, собирается уже идти за коробками, но внимание привлекают новости, вещающие с маленького телевизора. Уён прибавляет звук, немного в ужасе наблюдая картинки полуразрушенного пляжа и нескольких прибрежных деревень. Ночью на берега Кореи обрушилось невиданное ранее цунами, причём так тихо и внезапно, что никто не успел даже просигнализировать о помощи. Вода как будто обрушилась на с неба, а не пришла из океана. Уён заглядывает в ленту Твиттера и кадры там ничуть не лучше, многие пишут, что не было зафиксировано даже никаких толчков, так что понять, что же спровоцировало волну не представляется возможным. Взгляд Уёна невольно падает на письмо.      

 — Да ну, бред какой-то, — Уён смачно бьёт себя по щеке. — Совсем уже с ума схожу с этой историей.      

 Уён переключает телевизор на что-то более нейтральное, убавляет звук до минимального уровня слышимости, чтобы долетало лишь фоново и таки решается вскрыть коробки.       

Из первой же коробки на Уёна смотрит череп. Он отшвыривает её от себя подальше, закономерно переворачивая. Череп выкатывается на разметавшиеся листы из какой-то древней на вид книжки, и смотрит пустыми глазницами на Уёна. Уродливый, словно сплавленный неумелой рукой, одна глазница, расположенная почти на лбу, правая, к счастью, на своём законном месте. Уён разглядывает неровности с левой стороны, силясь понять, что могло так повредить череп. В том, что это и послужило причиной смерти, он нисколько не сомневается. 

 — Господи, за что мне это? — Уён на коленях подползает к черепу, берёт в руки. — Ну и чей ты? Вроде, человеческий.       

Пальцы скользят по шершавой поверхности, по линии челюсти и чуть желтоватых зубов, задевая единственный выдающийся клык. Уён шипит, отдёргивая руку с порезанным пальцем, он даже заметить не успел, как поцарапался, да ещё и так сильно, что кровь льёт не на шутку. Уён цыкает, зализывая порез, и отправляется на поиски бинта. Как у этого черепа до сих пор такой острый клык?       

— Ниахаха двести душ на сундук мертвеца.       

Уён косится на телевизор, по которому крутиться какая-то юмористическая программа, но никак не пиратский фильм, тем более, что звук, кажется, раздавался из комнаты. Он устало опирается одной рукой на раковину, прикрывая глаза другой. Ну, не может же быть-      

 — Эй, новый молодой хозяин, поделись ещё капелькой? Я так давно не ел, а тут ещё и девственная кровь. — Хрипловатый насмешливый голос Уёну точно не мерещится, порез слишком ощутимо саднит от боли. — Молодой хозяин? Я знаю, ты меня слышишь ~       

Может.       

Уён с порога внимательно всматривается в глазницы резко замолчавшего черепа. Всё-таки выверт воспалённого сознания? Молоко в кофе случаем не пропало?   

— Так что, молодой хозяин? Ещё капельку?      

 — Да чтоб меня! — Уён хватает маленькую подушку с кресла рядом и швыряет в череп. — Какого чёрта?!       

— Зачем же драться, молодой хозяин? Я и так всё расскажу. — Череп обиженно выпячивает нижнюю челюсть. — И чёрт тут вполне конкретный. Скоро придёт по вашу душу, не беспокойтесь.       

— В смысле?       

— Ну как же, твой дед не сообщил? Он заключил сделку с дьяволом много лет назад, ты тогда был совсем ребёнком и случайно попал в самый разгар ритуала. Демон посчитал забавным, что гарантом выступит ребёнок. Кажется, ты ему понравился.       

Копаясь в детских воспоминаниях, Уён никак не может вспомнить себе никакого кровавого ритуала. Он бы точно такого не забыл, не забыл же чучело совы, которое потом не единожды являлось ему в кошмарах. А уж ритуал! Всё что Уён может припомнить из странного — а этого на самом деле валом — это незнакомца, берущего его на руки и бледное лицо деда. Вот только даже пятилетнего Уёна незнакомец не пугал, собственный дедушка казался скорее сущим дьяволом.      

 — Он довольно милый такой, с лисьей улыбкой?       

Других примет у Уёна просто нет. Череп подозрительно помалкивает с минуту, вздыхает.       

— Только внук этого старого маразматика мог назвать демона милым. Хотя даже ему тогда показалось ужасающим, что ты не испугался подобного существа, — и добавил чуть тише, — почему мне достаются такие двинутые хозяева?      

— Я вообще-то тебя слышу.      

 Уён готов поклясться, что обладай череп мимикой, ему бы сейчас достался насмешливый взгляд. Он смиряется со своей судьбой, садится на пол и тянется убрать череп с листов, чтобы посмотреть что в них. За попытку цапнуть Уёна за пальцы, череп, переставленный на ещё закрытую коробку, получает по лбу.       

— Тебе жалко что ли, молодой хозяин?      

— Обойдёшься.      

 — Обиделся на «девственную кровь», да? — Уён смотрит на череп. Мимики у него нет, зато интонации красноречивы. — Но так это же прекрасно, не придётся искать и обескровливать девственниц. Удобно, правда?       

— А дед что ли обескровливал? — Уён даже бледнеет, представляя деда в роли маньяка-убийцы.       

— Не-е-ет, мне и обычная кровь подходит. Ай!      

 Уён в сердцах опять шлёпает череп по лбу. Он тут уже успел напридумывать, а оказывается!       

— Ты!       

— Маркиз Вольфганг Шерри Арно.       

— Разве Шерри не женское имя?       

— В нашей семье каждый имел два имени и одно обязательно должно было быть женским. Такова была воля прабабки, подарившей нашему роду имя, прославившее нас в веках.       

— Что ж, Шерри, а теперь ты мне поможешь.       

Уён трясёт в воздухе стопкой листов с схемами и символами неизвестного происхождения, и это он ещё не в курсе каких сюрпризов ждать в других коробках. Лишь бы не ещё один болтливый череп, с Уёна хватит.       

— И расскажи подробнее о сделке.       

— Тебе не понравится.       

— Не сомневаюсь. — Уён не сдерживает усмешки. Ему в принципе происходящее не нравится, маячащий на горизонте долг демону радости не вызывает вот совсем. Не потребует же он его душу, правда? Шерри, вроде, сказал Уён ему понравился. Уёну остаётся только надеяться, что это понравился не равно утащить за собой в ад или ещё чего похуже, хотя куда уж.       

Хуже уже быть не может.       

Верно?       

Начинающаяся гроза за окном пела об обратном, но Уён не умел понимать её язык.