Воды прилива ласкают песчаный берег. Это — единственное и последнее утешение Юмэ, потерявшей всё. Дитя её ушло к Шалассе, едва появившись на свет, в то время как супруг окончательно потерял себя в пучине безумия.

      Юмэ роняет прозрачные слёзы, растворяющиеся в морских водах. Лишь Богине одной известна вся бездна боли и скорби, что пожирает её жрицу. Жизнь на острове превратилась в бесконечную муку, и кажется, что просвета в ней нет вовсе. Нет надежды — лишь беспросветный мрак и тьма.

      Как, в итоге, иронично, что последним шансом на спасение становится женщина, облачённая в одежды чернее ночи.

      Светлана решительна, уверенна, хладнокровна. Она прибывает словно благословение Шалассы, сжалившейся над страждущими детьми своими. Становится их последней надеждой на избавление, хоть и приходит она сюда явно не послом доброй воли.

      Повелительницу Смерти интересует Зверь, и Юмэ готова помочь найти его, если это сулит облегчение её народу, и без того настрадавшемуся от чужого голода и безумия.

      Светлана смотрит с сочувствием. Задаёт вопросы исключительно по делу, но Юмэ чувствует в них двойное дно. Не может понять, чего эта женщина добивается, но рассказывая ей о Матери Намтару, она чувствует себя свободнее и легче. Словно мрачная магиня забирает со словами себе всю копящуюся внутри Юмэ боль и тьму.

— Зачем ты делаешь это? — жрица в конце концов не выдерживает, на что некромантка лишь пожимает плечами.

— Когда-то давно я была такой же как ты — одинокой, брошенной и несчастной. И я могла лишь изо дня в день бороться с собой, пока мой наставник не показал мне, как выглядит свобода, — она задумчиво посмотрела куда-то вдаль и вдруг озорно улыбнулась, словно девчонка: — И после смерти жизнь для меня лишь началась.

      В этом был главный парадокс этой женщины — она была мертва, но она была живее всех живых, кого Юмэ когда-либо встречала. Это манило к себе, притягивало, и даже к собственному мужу Юмэ не влекло так сильно, как этой чужестранке.

      С ней было легко, с ней было спокойно. С ней было... естественно. И Юмэ с удивлением поняла, что сама себя никогда не чувствовала более живой, чем во время короткого знакомства со Светланой. Даром, что в итоге оно закончилось долгим расставанием и смертью, однако...

      После смерти жизнь и вправду только начиналась. И Юмэ, оставшись хранительницей печали Забытого Острова, знала точно, что её дорога не раз пересечётся с дорогой Светланы. Она ждала этого с нетерпением.