Ещё задолго до того, как дороги привели её в Аль-Бетиль, Чарна постоянно слышала шепотки за своей спиной. Её обсуждали, её осуждали, но это никогда не имело значения для простой сельской девчонки-сироты из герцогства Грифона.

      Чарна всегда была удивительно холодна и строга не только к себе, но и к окружающим. Добровольно стала изгоем, держалась подальше от своих сверстниц, была немногословна и замкнута. А если кто-то пытался заговорить с ней или завлечь в свою компанию... неизменно одаривала она нежеланного собеседника ледяным пронзительным взглядом, таким, каким даже самый злой человек никогда не посмотрит — за это, вероятно, Чарна и получила своё имя.

      Она намеренно сторонилась других. Суеверный люд же очень скоро и сам начал обходить девчонку-сироту десятой дорогой. После того, как некоторые из тех, на кого своим лихим глазом смотрела она, слегли, измождённые, едва не отдав Эльрату душу.

      «Проклятая она», «ведьма!», «не человек вовсе!» — это было меньшее из того, что Чарна слышала о себе. Меньшее из того, что заставляло её сжимать кулаки и скрипеть зубами, пока холодное сердце её всё больше и больше с каждым днём превращалось в бездушный камень.

      Люди в селе считали её монстром — им она в итоге и стала.

      Чарна всегда была холодной и нелюдимой. Она чувствовала, что ей не было места среди вероломных людей. Необразованных, тёмных людей, боящихся и ненавидящих всё, что они не могли объяснить и подчинить своей воле — Чарна ненавидела их в ответ.

      Аль-Бетиль и тёмное искусство некромантии наконец-то помогли ей избавиться от груза, давившего на плечи. Некроманты не поощряли чувства и страсти живых, а потому никто из них не смотрел на холодную Чарну косо. Лишь здесь смогла она стать самой собой. И лишний раз убедиться — все те людишки, шепчущиеся у неё за спиной, на самом деле оказались правы.