Когда Файдаэн понимает, что его срок приходит, первое, что он чувствует — паника. Накрывающая с головой, хоронящая под собой паника, ледяными костлявыми пальцами сдавливающая внутренности. От неё ему становится трудно дышать, и воздух застревает в груди. Файдаэн давится всхлипом, сгибаясь пополам от боли.

       Ему страшно. Ему невероятно страшно.

       В ушах против воли звенят презрительные шепотки на фоне рассказа Раилага о его брате; перед глазами против воли встают брезгливые и полные ненависти взгляды. Файдаэну страшно, но страшно не за себя; ему страшно, что пока он будет уязвим ненавистники убьют его детей.

       Сквозь пелену боли и слёз он видит бледное лицо Раилага. В холодных глазах вождя мелькает испуг и тревога, когда он находит корчащегося в муках наступающих родов любовника. Он кричит слугам, что-то кричит слугам, а сам в мгновение ока оказывается подле Файдаэна, и сам Файдаэн впивается в его руки крепкой хваткой. 

— Пожалуйста... — он всхлипывает в непередаваемом отчаянии. — Прошу... Не дай им навредить детям.

       Лицо его искажается от боли, но прежде чем закрыть глаза, сильван видит изумление, читающееся в чужом взгляде. Раилаг чуть крепче приобнимает его за плечи, помогая встать и лечь на кровать, и Файдаэн хватается за его руки, когда он пытается отстраниться. 

— Пожалуйста... Останься со мной... — он молит всхлипывающим шёпотом, единственный раз просит случайного любовника, открывая перед ним свою слабость.

       Раилаг не может — не хочет — ему в ней отказывать. 

— Ш-ш-ш, тише, поэт, — привлекает к себе, целуя во взмокший лоб. — Я никуда от тебя не уйду.

       Файдаэн, кажется, немного расслабляется в его руках, и Раилаг одаривает многозначительным взглядом хлопочущих вокруг него слуг.

       Самому же ему приходится набраться немалой стойкости для того, чтобы с честью вынести то испытание, свидетелем которого ему приходится стать. А после успокоить уставшего, но паникующего Файдаэна, что никто не причинил вреда их детям. 

— Отпусти меня, — он шепчет едва слышно, склоняясь над сильваном. — Чтобы я смог забрать их и отдать тебе.

       Файдаэн нехотя выпускает Раилага из своего плена, туманным взглядом наблюдая за тем, как слуги ему осторожно укладывают на руки младенцев. Кажется, он улыбается им нежно и ласково, по очереди глядя на их крохотные личика, прежде чем отходит, возвращаясь к Файдаэну.

       Сильван сам тянет слабые подрагивающие руки, и Раилаг отдаёт ему одного из детей, помогая осторожно опустить на смуглую широкую грудь. 

— Это девочка, — Файдаэн и без пояснений понимает это, облегчённо улыбаясь сонной малышке. Раилаг, меж тем, аккуратно кладёт рядом второго ребёнка, и его родитель также узнаёт его сходу. 

— Мальчик, — прежде чем Раилаг успевает озвучить, выдыхает сильван, нежно и трепетно прижимая детей к себе.

       С благодарностью смотрит на своего случайного любовника, разделившего с ним тяготы и не давшего погибнуть ни себе, ни детям, которых он ему принёс. Раилаг в ответ лишь усмехается, когда глаза его сверкают и смеются. 

— Отдыхай, поэт. Ты замечательно потрудился, — он мягко похлопал сильвана по плечу, когда все слуги ушли.

       Развернулся и ушёл, оставляя Файдаэна в одиночестве. Вернее... вместе с их новорожденными детьми.