Выхожу из машины, прохожу метров сорок или около того и вот я на том самом месте. На том самом месте откуда ты упал. Здесь меньше полуметра от края и это опасно, но меня это не волнует. Я сажусь на траву и смотрю куда-то вдаль, на очертания гор, думая о том, могло ли всё сложиться в тот самый проклятый день иначе. Сейчас больно осознавать, что ведь могло быть всё по-другому, но почему-то вышло именно так.

Ведь если бы мы поехали в лес, а не сюда, то ты был бы жив. Я даже не помню чья это была идея — приехать на это чёртово место, но сейчас это ведь уже не важно.

Закрываю глаза и усмехаюсь, представляя что со мной сделает Рогозина, когда узнает что я здесь, ведь уехал я не сказав никому. Узнает она когда нужно будет провести какую-то экспертизу, а в лаборатории не будет никого — как назло я сегодня должен был дежурить один. Но это не помешает ей вызвать того же Серёгу чтобы он пробил где мой телефон, а я его не выключил ведь.

Они забыли что сегодня ровно три года, как тебя не стало. Все они забыли, представляешь? Кроме твоей Даши, конечно. Она до сих пор тебя любит и очень скучает. Но и она отчитает меня по полной, когда узнает где я был. Да, я понимаю, что разгуливать по краю этой скалы опасно, и что если я случайно оступлюсь и свалюсь вслед за тобой, то Дашка с Кирой останутся совсем одни, но я не мог не приехать. Они ведь не знают. Они всё ещё ничего не знают. И я им не скажу. Пусть они думают, что я был просто очень привязан к тебе. Пусть. Только вот от этого мне не легче — то, что наши ДНК значительно совпадают говорит о многом. Ты мой брат и ты был мне очень дорог, Андрей.

Слёз в моих глазах больше нет, но всё равно мне больно вспоминать, что тебя больше нет. И в этом виноват мой лучший друг. Мой бывший лучший друг. Просто я не могу смотреть на него теперь без желания ударить.

В тот проклятый всеми чертями день мы были здесь, веселились. Кто-то швырнул твой телефон и он упал именно сюда. На это самое место. Когда ты поднял его, то не успел отойти — тебя толкнули, ты не удержал равновесие и упал. Упал с обрыва на скалы. Я не знаю какая здесь высота, но когда я смотрю вниз, то у меня начинает кружиться голова.

Я уже столько раз проклинал тот день и того человека, который толкнул тебя, что если бы кто-то считал, то уже задолбался бы наверняка. Я, конечно, предполагал, что грань «друг-враг» очень тонка, но не представлял насколько. Когда я увидел, что он тебя толкнул, то мне захотелось ему врезать. Хотя нет, пожалуй, мне захотелось его убить на месте, но первым, что я сделал, когда понял, что произошло, так это схватил стоящую рядом Киру и прижал к себе, чтобы она не побежала к обрыву. Ведь ей было всего семь в тот самый день. Да, пожалуй я бы убил его тогда, будь у меня оружие. Просто взял и убил бы за то, что он толкнул тебя с того обрыва, за то, что это видела Даша и видела маленькая Кира, за то, что это видел я.

В кармане звонит телефон, смотрю — как знал, Рогозина. Когда она звонит во второй раз отвечаю.

— Тихонов! — послышался из динамика строгий голос начальницы, но облегчение она всё же скрыть не смогла, как ни старалась. — Какого чёрта ты там забыл? Почему ты ушёл с работы без разрешения?

— Я ушел по личным причинам.

— Какие личные причины привели тебя на это место?

— Допустим, у меня есть такие причины, — ответил я довольно резко потому что меня зацепило то, что они забыли какой сегодня день.

— Назови хоть одну.

— Смерть одного лучшего друга из-за предательства второго. Этого мало? — от злости я не заметил как сжал свободную руку в кулак. Да при чём так, что костяшки побелели.

— Это было давно. Сейчас это не повод подвергать себя такой опасности, — голос Рогозиной стал раздраженным.

— Давно? — у меня вырвался смешок. — По-Вашему три года назад это давно? — на последнем слове мой голос сорвался на крик.

— Тихонов! Как ты смеешь повышать на меня голос?

— А скажите мне на милость за сколько Вы нашли ему замену? За день? Ан нет. За два. Незаменимых нет. Не так ли? А за эти три года Вы хоть раз подумали о том, какого Даше в её двадцать пять потерять мужа и остаться с семилетним ребенком на руках?! — я задал этот вопрос ведь знал какого Морозовой, ибо я частенько к ним захожу.

— Конечно же да, — её голос прозвучал надменно.

— Ага. Особенно Вы думали о ней, когда говорили полиции, что Андрей сам не удержал равновесие и упал и этого гада оправдали. Или нет, когда велели мне солгать и сказать тоже самое, что и Вы, то, безусловно, думали о Даше и маленькой Кире которые видели смерть Андрея. Да? — если бы я стоял сейчас перед Рогозиной, то рассмеялся бы ей в лицо.

— Иван!

— Что Иван? Я что, сказал что-то неверно?

— Хватит уже свой цирк тут устраивать! Немедленно возвращайся на работу, — её голос стал строгим.

— Работа, работа, работа… Вы вообще знаете какие-то другие слова? Осточертела мне уже Ваша работа и Ваш ненаглядный Серёженька! — Я выкрикнул имя этого убийцы. Майского.

Сбросив вызов я вернул телефон на место и поднялся на ноги — Галина Николаевна сейчас позвонит твоей жене и скажет где я, а Даша, в свою очередь, наберёт меня попросит как можно скорее вернуться домой. Так что мне лучше сейчас же садиться в машину и уезжать.

Уже находясь в кабине автомобиля я заметил сложенный пополам листок на пассажирском сиденье. Когда я приехал сюда его точно там не было. Когда я увидел <i>что</i> на нём было написано, то потер глаза, думая, не привиделось ли. А то ещё не такое может воображение нарисовать. Но нет. Надпись никуда не делась.

«Спасибо, что помнишь обо мне. А.» Я присмотрелся к почерку и подписи, однако они точно были оставлены тобой. Но это ведь просто чертовщина какая-то.

В кармане зазвонил телефон — Даша. Я сразу отвечаю на звонок — нечего её мучить. Уверяю что всё хорошо и я уже уехал. Уехал чтобы вернуться ровно через год.