Просыпаюсь, услышав голос Рогозиной. Но, конечно же, кричит она не на меня. Нет. Это ты вновь что-то натворил. Прислушиваюсь — всего-то пил кофе в лаборатории. Странно. Я делаю так почти всегда, но Галина Николаевна никогда меня за это не отчитывает.

Не знаю за что она тебя так невзлюбила, но в последнее время она придирается к тебе из-за малейшей мелочи. Даже вот взять ту же бумажную работу. Я ей порой приношу отчёты на три дня позже, чем должен был и она даже не смотрит на меня строго, что уж там кричать. А ты отдал ей вчера отчёт на час позже, чем тебе было велено и Рогозина орала на тебя минут, наверное, десять, что, мол, распустился бездельник эдакий и за что ты вообще получаешь зарплату, если ничего не делаешь. Я зашел в её кабинет когда она уже заканчивала лекцию и увидел твой взгляд. Знаешь, я тогда испугался. В твоих глазах не было испуга. Нет, там был ужас и пустота. Всеобъемлющая пустота в которую я провалился. Даже в сером мире Рогозиной, именуемым, как одиночество, не так… безнадёжно, что ли. Даже в её мире есть уголки, где прячется радость, есть места краскам радости жизни. А у тебя этого ничего нет… Просто пусто. Что-то произошло — и дураку понятно. И это что-то очень страшное.

Отогнав от себя твой вчерашний взгляд, я схватил со стола отчёты и отнёс их ей, правда, едва не сбив начальницу с ног, чтобы отвлечь внимание на себя. Я специально даю тебе папку с экспертизами, которые якобы нужно немедленно сделать, хотя на самом деле их результаты лежат на твоём столе. Просто это единственный шанс отослать тебя в лабораторию. Когда ты уходишь, обращаюсь к Рогозиной:

— Галина Николаевна, за что вы с ним так? Вы ведь видите что у него проблемы.

— Да какие у него могут быть проблемы? — на её лице как всегда ничего не выражающая маска, а в глазах насмешка. — Лень — вот его главная проблема. Совсем расслабился. А работать за него кто будет?

Меня поразило как холодно звучал её голос. Ей было абсолютно всё равно и это странно. Это неправильно. Молча возвращаюсь в лабораторию. Ты сидишь и смотришь в никуда. Вновь этот взгляд, полный звериного ужаса. Кофе расплескался тебе на халат и на пол — у тебя сильно дрожат руки. Забираю чашку и трясу тебя за плечи. Ты увидел меня и твои руки уже не дрожат.

— Андрюх. Ты чего? Что стряслось? — на момент в глаза друга вернулся страх, но он исчез так же быстро.

Он понял, что я догадался, но почему он боится?

— Всё пучком, Вань, — он горько усмехнулся. — Всё пучком.

— Тогда скажи мне что произошло с тобой? Что ты видел?

— Я не могу, — голос друга дрогнул.

— Но почему?

— Они убьют тебя, — я замер на несколько секунд, услышав такое заявление.

— Зачем им убивать меня? — но Морозов не слышал моего вопроса — им снова овладели воспоминания, так что мне вновь пришлось трясти его за плечи, чтобы привести в чувство. — Андрей…

— Морозов! Ты почему снова ничего не делаешь? — послышался за спиной голос начальницы.

— Галина Николаевна, не кричите на него, — мой голос прозвучал необычно строго. Таким тоном я обычно разговариваю с безалаберными стажёрами или студентами, но не с ней. — Идите к себе. Я потом всё Вам объясню.

Начальница покинула лабораторию.

— Так что ты видел? — не отступал я.

— Я видел смерть… — друг закрыл лицо руками, — смерть своей сестры, своей жены и дочери. Я видел как их убивали, понимаешь? — в его глазах было безумство, когда он поднял взгляд. — Я стоял рядом ничего не мог сделать.

Твои слова привели меня в ужас. Я сам едва сдерживал дрожь в руках. Я ведь знаю как ты любил свою Дашу и сейчас я поражаюсь как ты вообще смог это вытерпеть молча. Ах, да, они угрожали моей жизнью. Поэтому ты молчал несмотря на то, что произошедшее было для тебя хуже собственной смерти.

— За что эти… эти звери так с тобой?

— Они требовали что-то. Говорили, что я знаю сам что. Но я без понятия чего они от меня хотят, Вань. Я боюсь за тебя. Больше у меня никого не осталось, — ты говоришь тихо, сбивчиво, периодически вспоминая что-то из увиденного и вздрагивая.

— Кто они, Андрей? Кто?

Увидев кого-то в коридоре ты поёжился и одними губами произнёс:

— Круглов с Султановым.

Я поворачиваюсь и понимаю почему ты так испугался — мимо шел Николай Петрович. У меня в голове не укладывается услышанное.

— Что теперь делать, Вань? Что нам делать?

— Конкретно сейчас нужно выпить кружку горячего кофе, — дружески хлопаю его по плечу. — Я найду выход, Андрей, — обещаю ему и себе.

Нам никто не поможет. Я это знаю точно. Придётся выкарабкиваться самим. И я сделаю всё для этого, даже если придётся уехать в какую-то глушь, где нас никогда не найдут. Я сделаю всё. Обещаю.