Сломано крыло.

Перестать о полетах мечтать

Невозможно.

Эх, какая же благодать

Забывать…

Шевелю крылом осторожно.

Не поднять.

В глазах зажгло.

Ты не подумай, это просто солнце.

Л.Р.

Родители приучили Льва к спорту с детства. «В здоровом теле — здоровый дух». Семейные выходные всегда были связаны с какой-то физической активностью, и часто — на грани возможного. Пока Лев был маленьким, его носили с собой в походы, привязав к спине, как рюкзак, лазали с ним на скалы и сплавлялись по речкам. Когда Лев подрос, то отдали сына на бокс и на плавание. На боксе он познакомился с угрюмым черноволосым здоровяком по имени Стас. Они подрались молча и сразу, как только закончилось первое занятие. Лев даже не помнил, с чего все началось. Так же молча разошлись, признав друг друга равными соперниками. Заработавшего фингал Льва забрали из кружка и записали на волейбол — чтобы матери было поспокойней. На волейбол Лев ходил без восторга, а вот в бассейн бежал бегом. Отец смеялся, что мать нагуляла в Сибирских лесах сына от речного тритона. Вода была стихией Льва. Она успокаивала, бодрила, утешала, пугала…

В шестнадцать лет Лев уже точно знал, что станет профессионалом и выиграет не одну Олимпийскую медаль. Он посвящал прыжкам с трамплина все время, бредил сборной… Записался в спортзал и встретил там парня, показавшегося смутно знакомым. С тех пор Лев и Стас стали неразлучны. Лев уверенно завоевывал награды по прыжкам, Стас — по вольной борьбе. Оба работали где получится, учились, гуляли вместе, следили друг за другом и прикрывали в случае чего. Стайки шпаны, бухающие по подворотням городка, очень быстро научились обходить стороной двух широкоплечих парней в спортивных куртках.

— Выходишь наверх, на вышку, — медленно повел рукой с зажатой в пальцах сигаретой Лев, — и бассейн остается далеко внизу, будто в другом мире… Стоишь и кажется, что все провалишь, рухнешь, как куль с песком, и сломаешь себе шею. А потом говоришь себе: «У тебя есть мечта. Делай». И делаешь. Тело будто перерождается за эти пару шагов до края. Отрываешься и летишь, чувствуешь каждую мышцу… Видишь себя одновременно изнутри и как бы снаружи. Входишь в воду — это еще один мир. И наконец выплываешь наверх, в свой. Это нельзя передать, — с сожалением добавил он и глубоко затянулся.

Лев познакомил Стаса с хорошей приятельницей из своей группы пловцов — Данкой. Стас сделал ей предложение через полгода, Лев очень радовался за друзей. Данка ушла из спорта, с удивившим ее саму удовольствием погрузилась в хозяйство, родила Стасу сына. У Льва тогда выдалось непростое время — умер отец, захворала мать. Оба болели раком, словно заразились друг от друга. Льву некогда было горевать: пошли интенсивные соревнования и подготовка к самому главному… Ульяну Лев встретил на кладбище.

— Можно было сразу понять, чем все кончится, — усмехнулся он.

С ней все было непросто… Они чем-то походили друг на друга. Оба не слишком умели вести серьезные беседы. Но если Лев просто не лез, зная, что не сможет помочь и утешить, то Уля совершенно не чувствовала, когда партнер нуждался в мягкости или хотя бы в тишине, и начинала подкалывать его в самый неподходящий момент. Лев огрызался. Дальше шла перепалка… Иногда и домой возвращаться не хотелось.

На чемпионате Лев Рыбаков занял не первое, а третье место. Тренер говорил, что все понятно — похороны родителей не могли не сказаться на боевом духе… Но это не утешало. Совсем. Приехав домой, Лев положил награду в стол, не пристраивая ее на полке рядом с другими. Вошла Уля и сказала что-то язвительное… Позже он даже не помнил ее фразы. Только собственное глухое бешенство.

Лев психанул и уехал из дома, просто погонять. Выехал за город, выжал максимум на пустой вроде бы трассе. На одном из выездов предупреждающий знак «стоп» закрыла ветка дерева, а полосу на дороге Лев просто не заметил.

— Слишком жалел себя в этот момент…

«Рено» Рыбакова вошел проезжающему кроссоверу в бок. Погиб мальчик-подросток и его мать, что вела машину, а Лев остался без ног чуть выше колен, и врачи утверждали, что ему еще повезло.

О том, что убил двоих человек, он никому не говорил. До сего дня. Стас и Данка знали только то, что кто-то пострадал. Знали о штрафе. И о травмах самого Льва. Знали, что меру наказания смягчили из-за внешних обстоятельств: сломанной ветки дерева и полустертой полосы на асфальте.

Отец и муж погибших присутствовал на суде. Он отказался от компенсации, но не настаивал и на тюремном сроке. Он просто смотрел на Льва как на дерьмо, по недоразумению принявшее форму человека. И так оно и было. Лев тогда вообще не знал, зачем выжил. Чтобы остаток жизни искупать вину?

Саша покачал головой, заглянул в пустую чашку.

— У тебя, случайно, ничего покрепче чая нет?

— Нет, — коротко отозвался Лев.

— Это, наверное, хорошо, что нет… — вздохнул Саша. — Ты крут, детка. Я бы на твоем месте точно спился, если бы мог.

— А почему не смог бы? — полюбопытствовал Лев.

— Непереносимость алкоголя, — развел руками Апраксин.

Лев вытянул из пачки сигарету и неспешно закурил.

— Ну, — сказал он, перегоняя сигарету в другой угол рта, — всегда остается возможность сторчаться!

Они ржали громко и долго, так долго, что сигарета успела дотлеть почти до фильтра, а Саше пришлось лечь на диван, свернувшись в комок, чтобы спастись от боли в мышцах. Когда он ушел, Лев долго сидел у окна. На душе было… странно. После нырка в болезненные воспоминания легче определенно не стало, но сквозь шипы и змеиные кольца снова всколыхнувшейся вины на миг показалась призрачная надежда на исцеление.

***

Чистый, насыщенный кислородом воздух ударил в голову, как стопарь водки. В лесу так ярко пахло листьями и землей, так хорошо грело солнышко, что Лев умудрился отрубиться, пока Леночка накладывала ему на лицо грим. Ее племянница Наташа и правда оказалась хорошенькой, как картинка, только, по мнению Льва, ей больше пошел бы не образ трепетной нимфы, а какой-нибудь героини японских мультиков с мечом, в короткой юбчонке и чулках. Наверное, повлиял Апраксин или просто банальный недотрах, который все копился и не думал никуда исчезать. Но уж на девчушку-то Лев смотрел точно без задней мысли, куда еще, ребенку едва шестнадцать стукнуло… Она и так отчаянно боялась и смущалась своего партнера по съемкам поначалу, и Льву было трудно не рассмеяться. Но потом все нашли общий язык — и Леночка, ползавшая с фотоаппаратом вокруг, и ее брат, подававший короткие, но смешные реплики с соседней полянки, где был разложен мангал, и сама Ташка-нимфа, у которой чесались щеки от россыпи блесток.

Лев оказался так харизматичен в гриме фавна и с рогами на голове, что из фонового персонажа стал центральной фигурой съемок. Леночка пищала от восторга.

Когда все закончилось, Льва лишили развесистых рогов, стерли с кожи слой краски и отпустили. Он добежал до озера на руках, благо, берег устилала густая мягкая трава. Он и раньше любил так ходить. Глупо, конечно, корчить из себя акробата, но иногда хотелось. Вода была теплой, как парное молоко, на дне у берега цвели желтые цветы, похожие на ромашки. На другом берегу виднелись следы копыт, оттуда терпко несло навозом. Лев плюхнулся в озеро и внезапно осознал, что впервые за год с лишком оказался в воде. Приноровиться к изменившемуся центру тяжести было не так уж и сложно: тело само подсказало, что делать. Он плыл на спине, и ему было хорошо. Через некоторое время в лицо плеснула волна. Ташка стояла рядом по грудь в воде и хихикала. Лев поднял бровь, перевернулся и показал ей, что такое игра в брызгалки по-взрослому. Когда оба хохочущих недоразумения выползли на берег, Леночке пришлось еще раз пройтись по лицам и шеям растворителем для макияжа, снимая серо-буро-малиновые потеки оставшейся краски. Потом все набросились на еду, словно голодали неделю… Лев знал, что еще не скоро забудет эту поездку: первое по-настоящему счастливое воспоминание за все это время. Словно яркий листик папье-маше лег на серую, колючую проволочную основу. Кто знает, может, будут и другие?

***

Кристина приехала в воскресенье. Лев сидел во дворе с Владиком и Костей, обсуждая "сакральный" вопрос: может ли человек мгновенно замерзнуть, а потом оттаять живым и здоровым, или это все сказки. Тут во двор въехало такси.

— Привет, — резко махнула рукой Сажа, подойдя к лавке.

— Здаров, — удивился Лев. — Давно не виделись.

Костя равнодушно кивнул, Владик молча таращился на девушку, видимо, забыв все слова и вообще, на каком языке говорит. Кристина, не замечая столь откровенного восхищения, глянула на хмурящееся небо, поежилась в своей курточке-коротышке и шмыгнула носом.

— Я вещи хотела забрать. Позабывала у тебя дофига всего.

— Окей, пошли, — сказал Лев и покатил к пандусу у подъезда.

Пока она ходила по комнатам, Лев сидел у окна и молча наблюдал, не пытаясь завязать разговор. Слишком явно Сажа демонстрировала, что не настроена на общение. Черт разберет этих баб. То вешаются на шею и изливают душу, как в последний раз, то корчат из себя оскорбленное невесть чем величество…

— Ну пока, — сказала Кристина, не глядя, взвалив на плечо черный мусорный мешок со шмотьем.

Лев не стал даже отвечать.

Видеть кого-либо не хотелось, но и сидеть дома, в звенящей тишине, было невыносимо. Лев вернулся во двор. Воздух пах скорой грозой, давил жаром, хотелось, чтобы уже ударил гром и расколол эту тяжесть.

У ног Владика валялась смятая бумажка и горсть просыпанных листьев. Костя с улыбкой смотрел на него, щелкая семечки. Когда Лев поравнялся со скамейкой, спросил:

— Может, познакомишь его, а? Смотри, с ума ведь сходит…

— Пшел нахуй, — огрызнулся Владик.

— Не, ну, а че? — не унимался Костя, — попытка не пытка же.

Лев разозлился.

— У самого язык не отсохнет, небось, познакомиться, — сказал он.

— Так номер-то дай, — улыбнулся Костик.

— В эскорт-агенство позвони, — рявкнул Лев и отвернулся.

Некоторое время парни молчали. Лев — от злости, в том числе и на себя, парни — переваривая информацию.

— Она что, шлюха? — тихо спросил Владик.

— Да, — ответил Лев.

Не, ну, а толку туман наводить?! Лучше пусть знает сразу. Нихрена все равно не выйдет. С такой как она — точно. Врагу бы не пожелал такой.

— Ты с ней… — начал было Владик.

— Нет, — отрезал Лев.

Помолчал. Потом негромко стал рассказывать.

— Девчонку она вытащила, — закончил он, — я просто дал переждать у себя, пока она к брату не уехала. — Он вздохнул, ощущая, как злость куда-то ушла. — Хорошая девочка была эта литовка. Я сначала думал, что ты на нее запал, — сказал он, глянув на Владика.

Тот вздохнул и потянулся за семечками.

***

Первая зарплата принесла неожиданный вопрос — куда, еб твою мать, девать деньги?! За последнее время Лев наловчился жить так скромно, что распределив финансы по насущным нуждам и даже отдав Стасу долг за шмотки, Лев понял, что остались лишние две тыщи деревянных. Можно было, конечно, хотя бы устроить себе праздник и накупить всякого вкусного, но Лев отложил деньги на всякий случай.

Апраксин заходил часто. Иногда они сидели на качелях на пустой детской площадке, пугая бабусек, или дома: Саша на подоконнике, как русалка на ветвях, а Лев — на диване. Болтали о всякой всячине. Апраксин — о музыке, Лев о том, что вычитал в интернете. Раньше читать не любил, а теперь — только подавай новые статьи.

Окно было открыто нараспашку: август душил последней жарой. Белые Сашины пряди раздувал ветерок. Он был одет лайтово, на лице почти не было краски. Спортивный костюм, хоть и яркий, но все же не был чем-то выдающимся, разве что топ скорее напоминал лифчик, нежели майку. На кедах с блестящими разноцветными черепами играло солнышко. Льву нравилось разглядывать приятеля. Он лениво думал, как скоро ТАКОЕ стало лайтовым. Оказывается, все зависит от того, с чем сравнивать.

В дверь позвонили. Стас шагнул в квартиру, открыл было рот поздороваться, но тут на глаза ему попался Саша, и Стас захлопнул пасть, молча прошагал на кухню мимо Льва, грохнул там пакеты на стол. А вернувшись, бесцеремонно ухватил ручки коляски и выкатил Льва из квартиры. Захлопнул дверь.

— Ты что, охренел? — прошипел он, развернув друга к себе и склонившись к его лицу. — Тебе мало было шалав твоих?! Ты кого в дом тащишь, думаешь?! Ну ладно, — выдохнул он, выпрямившись, — с девками еще понятно, но это?!

Он яростно потыкал себе за спину пальцем.

— Что «это»? — холодно спросил Лев.

Стас рыкнул и мотнул головой, сунул руки в карманы, тут же вынул и почесал в затылке.

— Слушай, я реально за тебя волноваться начинаю.

— А ты прекращал? — Лев ощущал, что закипает. — Ты теперь взялся за мой моральный облик?

— Ой, да не пори хуйню! — всплеснул руками Стас.

— Ты решил диктовать, с кем мне общаться? — продолжал Лев.

— Я все понимаю, — выдохнул Стас, — правда! Но это уже… — он уронил руки, помолчал, колупнул ногтем стенку дома. — Ты не хочешь к врачу сходить, а? — негромко сказал он. — Мне сейчас премию дали, я бы мог годного кого найти.

Лев медленно вдохнул, выдохнул, заставил себя разжать кулаки.

— Саша — хороший парень.

— Да я не спорю, — отмахнулся Стас, — Слушай, я ничего не имею против всяких там… деформалов…

— Но только что сказал, что с ними общаться могут только на голову больные, — перебил Лев.

— Да не говорил я такого! — взвился Стас.

— Ты предложил мне врача, — жестко усмехнулся Лев. — Речь шла о психиатре? Или о венерологе?

— Слушай, шел бы ты! — взорвался Стас. — С тобой разговаривать невозможно!

Он быстро зашагал по вытоптанному газону к своей припаркованной «Мицубиши». Лев смотрел ему вслед. Потом закатился обратно в дом. Посмотрел на Сашу, который усиленно делал вид, что все это время тупил в телефон.

— Скажи мне, — прищурился Лев, — зачем тебе вся эта хуйня?

Апраксин поднял голову и вопросительно взглянул на него.

— За каким рожном тебе понадобилось со мной общаться, а? Приходить сюда… Зачем?

— А тебе зачем? — поднял крутую бровь Саша. — Ты сейчас какой-то заговор раскрыть хочешь, что ли?

— На вопрос не ответил, — мрачно бросил Лев.

— Ладно, — Саша спрыгнул с подоконника и подошел к креслу, уселся на корточки перед Львом. — Думаешь, на свете много людей, которые реагируют на меня так, как ты? Нет. Немного. Думаешь, из них со многими есть о чем поговорить? Еще меньше. Нетоксичных, с которыми просто легко? Вообще единицы.

— Ладно, извини, — пробурчал Лев.

— Нет уж, детка, теперь ТЫ меня выслушаешь, — раздул ноздри Саша. — Это, знаешь ли, оскорбительно, когда ищут подвох и выгоду…

— Да не ищу я, — окончательно смутился Лев.

Саша замолчал и поднялся на ноги.

— Агрессия — штука заразная, да? — хмыкнул он.

— Это точно, — вздохнул Лев.

— Это твой друг детства? — уточнил Апраксин.

— Ага, — убито кивнул Лев.

Саша оказался достаточно разумным, чтобы воздержаться от комментариев. Проводив гостя, Лев заехал в кухню и увидел растекшуюся по столу лужу пива. Одна бутылка разбилась, когда Стас ставил пакеты на стол. Очень экспрессивно ставил, надо сказать… Из пакета выглядывали заботливо упакованные вкусности от Данки. Стас хотел посидеть, отметить первую зарплату… А теперь вообще непонятно, что делать со всем этим. На душе было тяжело.

***

Кристина взяла трубку не сразу. Но Льву некуда было торопиться. Он курил, глядя в окно на темный двор, который медленно заливала луна. Обычные сигареты не смогли сделать его зависимым, а Владиковы самокрутки — очень даже. Хотя возможно, зависимость тут не химическая, а психологическая. Дым был вкусным, и сразу вспоминалась дружеская болтовня с парнями…

— Алло?

— Привет, — прохрипел Лев и откашлялся. — К тебе только с анонима и дозвонишься…

— Чего тебе? — нелюбезно спросила Сажа.

— Так, — пожал плечами Лев. — Соскучился.

На той стороне провода повисло долгое молчание. Потом Лев услышал странный звук, словно Кристина сдерживала слезы.

— Врешь? — спросила она отчаянно и так же хрипло, как он минуту назад.

— Нет.

— Я приеду.

Сажа позвонила в дверь через сорок минут. Прошла в темную гостиную, залитую серым светом из окна, и плюхнулась на диван. Лев поставил на столик и подвинул к ней чашку с уже заваренным чаем.

— Прости меня, — сказала Сажа, не глядя на него. — Вела себя как сука.

Лев вздохнул и взял свой чай. Чашка жгла пальцы.

— Понимаешь, — продолжила Кристина, — Мне страшно привязываться. Я… не хочу никого. Ничего не хочу, одной всегда проще. Понимаешь?

— Наверное, — глухо отозвался Лев.

— Зато потом сердце не болит, — вымученно улыбнулась Сажа.

— Оно у тебя так устроено, что все равно будет болеть, — сказал Лев. — Не получается из тебя холодная стерва, и все тут.

Кристина фыркнула в чашку.

— Как твой этот? Женя, что ли? — спросил Лев.

— Никак. Он меня не заказывал больше. Ирку брал. Я ее предупредила, чтоб уши не развешивала.

— Вот же мудак! Слушай, Криська, — серьезно спросил Лев, — почему ты не уйдешь от сутенера своего? За что он тебя приложил тогда?

Кристина безнадежно махнула рукой.

— За то, что с похмелья был, а я не смогла промолчать… сцепились. Митяй нормальный вообще-то. Реалист такой, знаешь? Я без него сто раз пропала бы. Он мозги умеет вправить.

— Ага, кулаком.

Сажа рассмеялась.

— Да нет. Это так, иногда, когда под горячую руку. У меня ж язык вперед мозгов.

Она поерзала на диване.

— Можно я останусь у тебя?

— Оставайся, — кивнул Лев и отставил чай, поехал в комнату за бельем.

Пока он возился в шкафу, отыскивая простыню и наволочку поприличнее, чтобы постелить на диван, Кристина подбежала, не глядя, выхватила с полки полотенце. Зашумел душ. Лев въехал в гостиную, включил свет, проморгался, привыкая к яркости и стал стелить белье на диван. От белизны микрофайберовой простыни болели глаза. Когда свет внезапно выключился, Лев снова не сразу смог привыкнуть. В глазах стояло зеленоватое пятно. Он ощутил запах шампуня, Кристина склонилась к нему, прижалась губами к плечу и выдохнула, оставив обжигающе горячее пятнышко.

— Ты чего? — шепнул Лев.

Кристина обошла кресло, провела рукой по его груди.

— Мне нетрудно, — ответила она едва слышно. — Правда, Левушка… Я же все понимаю. Ты тогда не просто так девочку заказал, не для разговора…

— Не надо, — сипло отозвался Лев, не имея сил даже пошевелиться.

— Ну чего ты… я же по дружбе…

Ее руки не прекращали гладить его плечи, грудь, постепенно спускаясь ниже.

— Секс по дружбе хорошим не кончается, — с трудом выдавил он. — Дружба треснет. Она мне важнее, знаешь ли, — Льву наконец удалось отстраниться и посмотреть девушке в лицо.

Кристина замерла, а потом улыбнулась так счастливо, что показалось, будто в комнате взошло солнце.

— Спасибо, Левушка. Ты даже не представляешь…

Она склонилась и коротко поцеловала его в уголок губ. Легла на диван и закуталась в простыню.

В спальне было нестерпимо жарко, несмотря на открытую форточку. Лев отчаянно пожалел, что не может вскочить на заваленный вещами подоконник и распахнуть окно полностью. Дыхание частило как после сотни-другой отжиманий. Надо с этим что-то делать, а то еще бы чуть — и слетела бы крыша. А потом разгребай…

Ну, благо дело, руки у него еще на месте.

Отдышавшись, он раскинулся на кровати. Простыня промокла от пота, и в душ не мешало бы, но придется спать так: лишняя возня скажет Кристине, что он вовсе не такой охуительно стойкий рыцарь, как ей показалось.

Он правда не хотел. Вернее хотел, но не так. И не с ней.

Первой мыслью Льва с утра была та, что Сажа могла подумать да и обидеться — отвергнутая женщина это страшный зверь, еще со школьных свиданок помнилось. Лев быстро смотался в душ и надел чистую одежду, выехал в пустую гостиную. Сажа ждала его на кухне, а на столе стояла плоская коробка с узнаваемым рисунком. Выходит, не обиделась. Лев повеселел.

— Готовить я не особо люблю, — развела руками Сажа, — но хорошо заказываю пиццу.