Сайрус знал Надию ещё с детства. Будучи учеником и помощником её отца, он часто виделся и с его дочерью. Они не особо общались друг с другом, так, изредка перекидывались парой слов при встрече. И такой расклад вполне устраивал Сайруса, чья голова была забита абсолютно другими вещами.

       Так продолжается несколько лет подряд, и жизнь Аль-Имраля течёт своим чередом. До тех самых пор, пока хранители Клинка Принуждения вновь не собираются вместе. Встреча эта оборачивается трагедией, и жизнь Сайруса во всех смыслах переворачивается с ног на голову.

       Будучи амбициозным прагматиком, он никогда не верил в родственные души. Сейчас, в десятом веке, они были такой редкостью, что превратились скорее в красивую легенду, в которую, тем не менее, хотелось верить. Всем, кроме него. Он же считал это сказками для романтичных наивных девиц, которые свято надеялись встретить того единственного рыцаря в сияющих доспехах. Сайрус презрительно хмыкает и сворачивает очередной свиток.

       Сейчас же, сидя в темнице своего наставника вместе с его бессознательной дочерью, Сайрус горько и иронично усмехается. Судьба смеётся ему в лицо, наказывая за чрезмерную дерзость, и он, на самом деле, не знает, так ли это плохо. Он просто смотрит на своё запястье, где аккуратной вязью выведено имя его родственной души. Её имя.

       Он тщательно скрывает его ото всех и в первую очередь от себя. Ни разу не заговаривает с Надией на эту тему, и сама девушка тоже не стремится к этому. Всеми силами старается вести себя как обычно, однако тень надежды на дне её глаз с головой выдаёт её. И Сайрус теряется.

       Он пытается убедить себя, что его это ни к чему не обязывает. Однако он чаще обычного смотрит на Надию. Подолгу вглядывается в черты её лица, чаще обычного ищет предлог, чтобы встретиться с ней и побыть наедине. Он пытается убедить себя, что делает всё это для достижения собственных целей, для собственного возвышения — теперь после гибели Делары и Аз Рафира именно Надия возглавила Аль-Имраль, а вместе с ним и Дом Материа. Но правда всё ещё в том, что сердце его бьётся чуть чаще, а в душе разливается приятное тепло, стоит ему лишь подумать о Надии.

       Он пытается убедить себя, что Надия — это просто Надия, но он стоит рядом с ней на брачном обряде, и сам Первый в Круге благословляет их брак. Надия — просто Надия — становится его женой, и Сайрус чувствует себя самым счастливым человеком на свете.

       Ещё более счастливым он чувствует себя, когда под сердцем Надии растёт их дитя. Однако счастью его приходит конец с первым криком сына, который обрывает жизнь своей матери. Имя на его запястье тускнеет так же, как тускнеет свет в его душе. Вместе с Надией погибает и огромная, самая важная часть его самого. Маленький Зехир смотрит на своего отца с непониманием, когда тот в очередной раз холодно прогоняет его.

       В сердце Сайруса пылает целая гамма чувств, и разбираться с ними гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Он не может сказать точно, как он относится к собственному сыну, продолжению его самого и его возлюбленной жены. Он должен любить его, ведь это их дитя, но он не может. Подолгу вглядывается в детские черты и в бессильной ярости скрипит зубами: вместо их с Надией любимого сына он видит лишь убийцу, того, кто забрал её у него. И возможно, когда-нибудь он смог бы принять и простить своё дитя, что отняло жизнь своей матери. Но словно в насмешку, Судьба сыграла с ним злую шутку.

       Каждый раз заглядывая в глаза сына, он видит чистые и ясные глаза Надии, что смотрят на него с любовью и лаской. В глубине души Сайрус ненавидит Зехира.