Моя совесть вновь утихнет сегодня.

Кто ты? Я ничего не могу вспомнить.

Ты ещё сильнее сжимаешь мою руку,

И в неё скатываются слёзы.

Dir en grey

 Красный огонёк освещает тонкие пальцы, что обхватывают сигарету, вновь поднося её к пересохшим губам. Очередная затяжка и лёгкие, переполненные дымом.

Юнги идёт, опустив голову, рассматривая поношенные кеды на ногах, спрятав одну руку в карман тёмно-серых джинс. Холодный ветер задувает под тонкую ветровку, но всё же, не сдувает капюшон, который скрывает половину лица.

 Во рту собирается неприятная горечь от табака и осознания собственной никчёмности. Мин игнорирует это, сглатывая слюну, заворачивая за здание университета, дабы сократить путь до дома, где его никто не ждёт. Уже почти несложно продолжать двигаться, вдыхать оледеневший осенний воздух, и, в принципе, жить.

Когда не думаешь об этом, оно не кажется таким сложным.

 Очередной шаг, несостоявшийся, застывает, вляпавшись в небольшую лужу в ямке асфальта. Парень матерится, встряхнув ногой, разбрызгивая грязноватые капли после недавнего дождя. В этот момент звук разрезает пространство, напоминающий удар кулака о лицо и тело, что упало на пол. Без особого энтузиазма Юнги переводит взгляд потухших глаз на источник шума, подмечая небольшую группу людей, хмурясь от мерзкого гогочущего смеха одного из присутствующих.

 Наверняка ему не стоило останавливаться именно здесь и сейчас, в вечернее время на отдалённой территории кампуса, скрытой от людских глаз. Но Мин не двигается с места, затягиваясь и выпуская сизые облака в пасмурное небо, разглядывая людей, которые окружили мальчишку, пиная того каждый раз, когда он пытается подняться.

 Внимание Юнги притягивает парень, что просто стоит, смотря на это зрелище. Чёрные джинсы обтягивают накачанные бёдра, оттеняя большую оверсайз толстовку. Волосы цвета смолы, скучающее выражение на красивом лице, расслабленная поза.

 — Какого чёрта ты тут забыл? — опомнился один из парней, коих пятеро.

 Все, в том числе и жертва, поворачиваются к Юнги, который поджигает новую сигарету, зажимая фильтр зубами. Мин спокойно подкуривает, размеренно втягивая никотин, встречаясь взглядом с человеком, покоящимся на асфальте.

 Ему кажется знакомым это миловидное личико, с идеальными пропорциями и невинными глазами. Его хубэ со второго курса с распространённой фамилией Ким. Ким Тэён или Тенджун. Что-то вроде того. У Мина всегда была плохая память на имена.  

Молчаливый, но милый мальчик, который вечно «на своей волне». Всегда ходит один и из-за своей хорошенькой внешности подвергается издевательствам, и разного рода насилию. Видимо, последнее в данный момент и происходит.

 «Идти толпой на хрупкого пацана. Герои, ничего тут не сказать» — проносится в голове Юнги, прежде чем он пожимает плечами, обводя взглядом присутствующих, остановившись на том, который лишь стоял, будто смотря скучное выступление.

Чон Чонгук. Даже мало интересующийся студенческой жизнью Юнги, знает этого человека.

«Чеболь» — как называют его многие, но Мин бы выразился «богатый ублюдок». Слишком красивый, слишком наглый, слишком сильный и слишком эгоистичный. Можно ещё сто лет перечислять все эти «слишком».

 Многие понимают, что семейство Чон занимается нелегальными делами, и только отмывает деньги в своей компании, но при этом, оставаясь «чистыми» перед правительством.

Одно Юнги знает точно — Чонгук не тот, с кем стоит связываться. Если ты волнуешься за свою жизнь. Юнги давно не волновался.

 Открывая рот, выпускает очередной сгусток дыма, хмыкая.

 — Эй, уёбок, я тебя спросил, — рычит все тот же парень, делая шаг вперед, угрожающе надвигаясь на Мина.

 «Похоже, огребу» — равнодушно подмечает, смотря на кулаки, примерно рассчитывая, сколько времени это займёт.

Если обойдётся разбитой губой и несколькими ударами по рёбрам, то, возможно, успеет на вечерний матч по бейсболу. Не то чтобы он любил бейсбол, но это лучше, чем тупо пялиться в стену перед собой, не замечая времени вокруг.

 Мысленно кивнув себе, готовиться к предстоящему удару, но вдруг агрессивного парня останавливают, схватив за плечо. Юнги удивлённо вскидывает бровь, забыв, что его лицо не видно оппоненту из-за капюшона.

 — Хватит на сегодня, — равнодушно командует сам Чон Чонгук.

 — Жаль, — вырывается из Юна прежде, чем он успевает подумать.

 Наверное, было бы здорово почувствовать немного боли этим чудесным вечером. Наверное, было бы здорово почувствовать хоть что-то.

 Чон врезается взглядом в то место, где должны быть глаза Мина, если бы их не прятала плотная ткань одежды. Юнги лишь делает последнюю затяжку и тушит бычок о подошву, после, выбрасывая его в урну.

 Собиравшийся уходить Чонгук, вальяжной походкой направляется к Юнги. Все замерли, не понимая, что хочет сделать этот непредсказуемый парень. Кто-то смотрит с настороженностью, остальные же, с нескрываемым ехидством, ожидая свежей крови.

Когда Чон останавливается на расстоянии ладони, Мина обволакивает запах бергамота и чего-то цитрусового. Юнги уверен, что от него самого несёт сигаретами и дешёвым виски, который он выпил в перерыве между двумя последними парами, оставшись незаметным для преподавателей.

 Тихо, и только шелест сухих листьев, да сбитое дыхание раненого Кима прерывает это спокойствие. Мину не страшно, ему никак.

Так же, как и абсолютно всё равно в тот момент, когда рука Чонгука взмывает вверх, потянувшись к лицу Юна. Он лишь готовится к мерзкому вкусу крови во рту, но удара не следует. Секунда, и капюшон слетает, позволяя ветру раздувать волосы цвета антрацита, давая шанс чонгуковым глазам гулять по белоснежной коже лица, тонким бледным губам, всматриваясь в чёрные зрачки, видя в них собственное отражение.

 Они стоят так какое-то время, и никто из присутствующих не знает сколько именно. Чон смотрит сосредоточенно, разглядывая каждую деталь, словно пытаясь высечь в памяти, выгравировать изгибы скул, впалые щёки, подсчитать многочисленные серёжки в ушах.

Чего не скажешь о Юнги, который смотрит в ответ равнодушно, будто к нему это не имеет никакого отношения, или напротив вовсе не стоит популярный красавчик, звезда Сеульского Университета, человек нарушающий закон и просто парень, что выше на полголовы.

 Эта игра в гляделки заканчивается, прерываемая звонком телефона. Чонгук медлит несколько секунд, прежде чем недовольно ответить, раздражённый тем, что его отвлекли от нового занятного знакомого.

Чон отворачивается, а Юнги незаметно, даже для себя, выдыхает. Обстановка разряжается и странная компания уходит восвояси, уже позабыв о Киме, который успел подняться, слегка пошатываясь, схватившись рукой за живот. Его, прежне белоснежный свитер, окончательно испорчен, вымазанный грязью и порванный в нескольких местах, оголяя участки кожи с покрасневшими царапинами и ссадинами.

 — Спасибо, — улыбается пацан, игнорируя боль.

 — Я не пытался тебе помочь, — фыркает Мин, натягивая капюшон обратно, засовывая оледеневшие руки в карманы, пытаясь согреть озябшие пальцы.

 — Я Тэхён. А ты… Юнги-хён с третьего курса, да?

 Ответа Тэхён не услышал, а Мин уже был на пути к своей квартире, пытаясь не придавать произошедшему внимания. Честно говоря, вышло у него отлично, и уже через пять минут этот вечер был закопан в глубины памяти, хранится на задворках, позволяя голове быть привычно пустой.

 Как и ожидалось, комнаты дома отзываются холодом, а тишина бьет по барабанным перепонкам, словно самый оглушающий крик. Это почти что невозможно выдержать.

Мягкий диван прогибается под весом, когда Юнги садится на него, откидывая голову, всматриваясь в белый потолок.  

Просидев так какое-то время, тяжело выдыхает и, схватив пульт, нажимает кнопку включения. Плазма тут же озаряется очередным матчем по бейсболу, а тишина заменяется голосом комментатора. Юнги сжимает пульт в руке, отчего пластмассовый корпус начинает трещать.

Это и впрямь невыносимо.