Ослеплённый, я нахожусь в мире, который отражает твой голос.

Думаю, что я блуждаю с закрытыми глазами в разноцветном небе.

Я не знаю тебя настоящего.

Как ты называешь такой сон?

TK

Ноздри жжёт из-за едкого запаха ржавчины, выворачивая органы, проникая в легкие, опоясывая их, словно рёбра, мерзкой сажей.

 «Вот немного влаги для засохшего дерева…

Вижу твоё отражение в мутной воде…

Мечты и стремления

Твои идеалы в безграничном небе» — поёт мелодичный голос с лёгкой хрипотцой.

 Юнги стоит, вслушиваясь в слова, вздрагивая, когда это умиротворение разрезает громкий крик и звук разбивающегося стекла. Всё в тумане, не удаётся понять, где он находится.  

 Делает шаг, но натыкается на что-то у ног. Садиться на корточки, смотря на гору прозрачных осколков и телефон, который лежит среди них.  

Помедлив, Мин поднимает смартфон, узнавая свой, скользнув пальцем по трещине на экране. Его глаза расширяются, когда на ладони, под корпусом сотового виднеется кровь, капая на кеды, марая серые «конверсы» тёмно-красными пятнами. К горлу подступает тошнота, а этот мерзкий аромат сильнее сдавливает органы, будто пытаясь смять их в смертельном объятие.

 Подскочив на кровати, Мин тяжело дышит, вытирая холодный пот со лба, зарываясь пальцами в спутанные волосы. Он садится и шарит дрожащей рукой под подушкой, выуживая телефон, впиваясь в него окостенелыми пальцами. Набравшись воздуха, резко поворачивает смартфон, выдыхая, увидев дисплей в идеальном состоянии, будто только из магазина.

 Почувствовав себя дураком, встаёт и идёт на балкон. Зажав фильтр губами, поджигает сигарету, делая затяжку, смотря на предрассветное небо.

Юнги и раньше снился туман, в котором он беспробудно ходит, но в этот раз разум подкинул новые странные кадры, не поскупившись на спецэффекты в виде отвратительной вони.

Эти сны, как чёрная дыра, с таким сильным гравитационным притяжением, что покинуть её не могут даже объекты, движущиеся со скоростью света.

Честно говоря, и инсомния не кажется такой ужасной перспективой, если сравнивать с картинками, которые подкидывает мозг, стоит лишь уснуть, коснувшись головой подушки.

 Юнги обдумывает решение остаться сегодня дома, провалившись в потоке времени, рассматривая трещинки на потолке, или же, как обычно, нагрузить себя работой, дабы не было навязчивых мыслей.

Не желая оставаться один на один с собой, принимает решение, тушит бычок и идёт собираться в университет.

***

 Юнги всегда ненавидел философию, но сейчас, это почти что осязаемая пытка. Мозг отказывается принимать новую информацию, а высказывания и вовсе кажутся немыслимой чепухой.  

Он уже полчаса сидит, развалившись на стуле, стараясь игнорировать пристальный взгляд Чон Чонгука, кой разместился в нескольких метрах, словно недвижимое изваяние, скрестив руки на груди.

 «Какого дьявола ему надо?» — спрашивает вновь самого себя, будто в этот раз возможно найти ответ в безжалостной тишине аудитории, прерываемой неспешным повествованием преподавателя. Хочется подойти и, встряхнув за воротник, выяснить причину такого неравнодушия к своей персоне.

 Как только лекция заканчивается, Мин идёт в кафетерии, чувствуя невыносимую сухость в горле.

Купив бутылку воды в автомате, садиться за стол, где уже успели устроиться Намджун и Сокджин с Чимином.  

Пак, как всегда, попивает молоко нежно-розового цвета, непринуждённо болтая, не обращая внимания на то, что Джун не особо-то и слушает, поглощая, внушительных размеров, обед.  

 Юн откручивает крышку и припадает пересохшими губами к горлышку, делая жадные глотки прохладной жидкости, даже не пытаясь вникать в суть диалога между друзьями. Он лишь чувствует острую необходимость продолжать дышать.

 Высокий, но приятный голос Чимина слышится, словно за толщей воды, а шум студентов и стук металлических приборов о стеклянную посуду, вызывает дисфорию.

 Отбросив бутыль в сторону, кладёт ладони на прохладную плоскость стола, рассматривая собственные костяшки и пальцы, словно что-то чужеродное. Тяжело сглотнув слюну, цепляется взглядом за блестящую поверхность столового ножа, смотрят так, будто этот предмет, решение всех проблем.  

В голове появляется странная мысль, проверить реальность происходящего посредством удара лезвием по коже. Это кажется настолько правильным решением, что с трудом удаётся отвлечься на голос Джина, который зовёт Юнги последние две минуты.

 — А… Да? — Мин поднимает лицо, всматриваясь в оппонента, пытаясь игнорировать беспокойство в чужих глазах.

 — Эм… Всё хорошо? — взволнованно спрашивает Сокджин, а Юнги чувствует себя отбросом, заставляя друзей волноваться.

 — Отлично… — сипло отвечает, после, прочищая горло, — всё отлично.

 — Так ты пойдёшь? — Джин верит, или, по крайней мере, делает вид.

 — Куда?

 Ким тяжело выдыхает, словно ему приходится говорить с ребёнком, или умалишённым взрослым. Возможно, Юнги действительно просто сошёл с ума, но от этого не наступает облегчение.  

Он чувствует, как кончики пальцев становятся чертовски холодными, настолько, что хочется окунуть их в кипяток, только бы не испытывать этого мерзкого ощущения.

 — Чжан Исин устраивает вечеринку. Будет здорово, если ты придёшь, мы давно всей компанией не собирались вне университета.

 Мин на секунду задумался. Совершенно не хочется идти в место большого скопления людей, громкой музыки и дешёвой выпивки, хотя бы потому, что эта выпивка окажется в желудке Юнги. Но возвращаться в пустую квартиру кажется плохой перспективой, поэтому Юн соглашается, сомневаясь в правильности этого решения.

 Когда занятия заканчиваются, Юнги выходит на улицу, но стоит спуститься с крыльца, как его останавливает голос Намджуна.

 — Что-то случилось? — выгибает бровь Мин, поравнявшись с Джуном, направляясь в сторону выхода из кампуса.

 — Это я у тебя хотел спросить.

 Наверное, лицо Юна выглядит вопросительно, раз Ким продолжил:

 — Юнги, не делай вид, будто не понимаешь о чём речь. Мы с ребятами, конечно, не самые проницательные, но даже Чимину понятно, что с тобой что-то не так. Осунулся, ходишь хмурый и временами зависаешь, не замечая ничего вокруг. Ты такой после каникул. Что-нибудь произошло в Тэгу?

 На последнем предложении Юнги задохнулся, не сумев принять новую порцию кислорода. Такое ощущение, точно внутри что-то рассыпалось, будто сухие лепестки, сжатые в крепкой ладони. В руке собственного друга, который развеял останки по ветру.  

Это настолько уродливо и горько на вкус, что хочется прополоскать рот, постирать внутренности вместе с душой. Хотя, кажется, что едкий запах гари так сильно въелся в плоть, впитавшись в само естество, пустил корни, как самые отвратительные ростки ржавых цветов.  

Квинтэссенция безумия.

 — Всё в порядке, — с трудом проглотив ком в глотке, уверяет, и непонятно кого больше, друга или себя.

 «Что случилось в Тэгу? Хотел бы я сам знать» — разжёвывает эту мысль, будто отвратительную таблетку.

Мин на самом деле не понимает, что не так, потому что, вроде всё как раньше, но при этом, совершенно по-другому.

— Ты же знаешь, что можешь довериться нам? Мы всегда поможем, только скажи. — Джун поджимает губы, словно недовольный собственными словами. Можно подумать, он делает слишком мало.

 — Спасибо. Я действительно ценю это, — хлопает Кима по спине, — но со мной правда всё в порядке.

 И это почти что не звучит как ложь.

<center>***</center>

 Громкие басы давят на барабанные перепонки, но Юнги не обращает никакого внимания, сосредоточившись на преодолении расстояние от входной двери до ближайшего стола с алкоголем. Один раз на него почти разливают жидкость со странным запахом, но Мину удаётся увернуться в последний момент, и с успехом дойти до пункта назначения.

 Сразу же опрокидывает в себя стопку с соджу и наливает в стакан виски, даже не пытаясь прочитать незнакомое название марки на этикетке. Делает крупный глоток, проходясь взглядом по народу, кривясь от отвратительной музыки.

 Хочет достать телефон, дабы узнать местонахождение кого-нибудь из ребят, но в кармане оказывается пусто, а Юнги чертыхается, понимая, что оставил сотовый дома.

 Народу, кажется, весело, но Мин не разделяет всеобщей расслабленности и радости, лишь сильнее погружаясь в мрачные мысли, и даже окружающий шум не помогает отвлечься.

Юнги и не среди людей находиться вовсе, а на дне мрачного и мёртвого моря, где нечего и некого спасать. Словно искривлённый мир, в котором он становится более прозрачным и неразличимым. Рано или поздно, Мин просто перестанет быть собой и исчезнет.

 — Какие люди! Неужели это сам Мин Юнги? — окликает незнакомый голос, а Юну стоит больших усилий удержать алкоголь в своем рту, не выплюнув содержимое, от неожиданности, на проходящих мимо людей.

 Повернувшись, Юнги видит перед собой молодого парня, примерного того же возраста, как и он сам. Мин готов поклясться, что знает этого человека, но имени вспомнить не может, хотя не очень то и пытается.

 — А…Ты?

 — Тебе не кажется странным, не знать имя хозяина дома? — спрашивает беззлобно, усмехаясь, — я Исин.

 Если Юнги не было бы всё равно, он наверняка бы извинился, но Мин лишь допивает спиртное в стакане, наливая новую порцию, не особо понимая, чего хочет этот человек.  

 Кажется хорошей идеей напиться, дабы на самом деле забыть, кто ты и где находишься. Что угодно, только не гнетущая реальность в этом мире, пропитанным могильным холодом и смрадом, оседающим, словно горечь табака, на кончике языка.

 Вряд ли погрязать в аддикции хорошая идея, но Юнги даже и не думает об этом, всецело доверяя своей ментальной стабильности.

Как странно, но выходит, что если продолжаешь настойчиво врать, ложь становиться правдой. Если бы всё было так легко. На самом деле, ты сам начинаешь верить в эту ложь.

 Мин всё продолжает надеяться, что нежеланный собеседник решит избавить его от своей компании, но Исин лишь подходит ближе, беря со стола стакан с чем-то грязновато-красным, а Юн, неосознанно ежится от этого отвратительного цвета.  

Чжан кажется до чёртиков знакомым, но Мин всё никак не может понять, где же видел его. Да, не может, до того момента, пока этот парень не зовёт кого-то из толпы, лениво махнув рукой.

 — Юнги-я, ты же уже знаком с Чонгуком? — улыбается Чжан, похлопав Чона, который вгрызается взглядом в лицо Мина, будто пытаясь вскрыть его скальп, увидеть там непостижимое нечто.

 Конечно, Чжан Исин, и по совместительству лучший друг Чонгука. Надо быть самым большим идиотом, чтобы забыть такую важную информацию. Ну, или тем, кто теряет части своей жизни, точно старый проигрыватель, зажевавший плёнку.

 — Исин, успокойся, — шикает Чонгук, стряхивая конечность приятеля с себя.

 Юнги проводит незаинтересованным взглядом по Чону, отмечая непривычный боковой пробор и слегка отросшую чёлку, обрамляемую лицо чёрными непослушными прядями. Они кажутся настолько тёмными, не оставляя сомнений в том, что поглощают любой лучик света.

На секунду, Мину даже хочется протянуть ладонь, убрав мешающую шевелюру с привлекательного лица, почувствовать мягкость локонов под подушечками пальцев. И это такая дурацкая мысль, отчего Юн прямо сейчас готов удариться лбом о стену, с надеждой закончить своё жалкое существование.

 — Юнги-я, не поверишь, этот парень то и делает, что всё время говорит о тебе, — Исин пихает локтем Чона, у которого лицо стало в разы злее.

 Мин почти, что давится спиртным от этого высказывания. Отношения Исина и Чонгука кажутся такими странными, учитывая все слухи кружившиеся вокруг последнего. Если бы они были правдой, разве Чжан сейчас ухмылялся хитрой улыбкой, а не лежал в луже собственной крови?

 — И что же он говорит? — Мину вроде и всё равно, но узнать мысли своего врага никогда не будет лишним.

 — Ох, говорит, как хочет… — начинает Чжан, озорно сверкнув глазами, но Чонгук не даёт ему закончить, прописав кулаком прямиком в живот.

 Удар не сильный, но видимо, достаточно ощутимый, чтобы Исин согнулся пополам, рвано глотая воздух.

 — Я, кажется, просил успокоиться, — мило улыбается Чон, а у Юнги от этого мурашки по телу пробежали.

 Только успел подумать, что люди слишком предосудительны к этому парню, как он успел доказать обратное. И дело даже не в шутливом ударе, а в этом холодном взгляде и такой же леденящей улыбке.

 — Чонгук-а, не сердись, — пыхтит Исин, с трудом выпрямляясь, — посмотри, ты напугал Юнги.

 «Что за цирк» — устало думает Мин, в тот момент, когда слышит последнее изречение Чжана. Он почти, что готов рассмеяться от глупого предположения, но Юн уже и не помнит, когда последний раз смеялся, и не разучился ли вовсе.

Пока эти двое продолжают несерьёзную перепалку, Юн пытается вспомнить, как же люди смеются, но, ему так и не удается понять. Внутри будто безвоздушное пространство, в котором не отыскать ответа на собственные вопросы.

 — Юнги, — зовёт Чонгук, а Мину становиться так непривычно от своего имени, произнесенным чужим мелодичным голосом.

 — Что? — вскидывает бровь, вновь возвращая разум в этот мир.

 — Юнги-я, он просто хочет позвать тебя на свидание, — гогочет Исин, перебивая Чона, за что получает очередной удар в живот.

 Их забавляет доставать Юнги, или же просто скучно? Он впрямь не понимает, какого чёрта продолжает стоять с этими придурками, слушая их насмешки, или что они там пытаются сделать.

 И Мин уже почти хочет огрызнуться, сказать Исину обращаться к нему более официально, послать к дьяволу Чонгука, но он лишь допивает остатки дрянного виски, будто это самое восхитительное пойло и, развернувшись, идёт на выход.

 Добраться до нужной цели не выходит, как его ловит Чимин, а Юнги уже тысячный раз успевает пожалеть, что вообще пришёл на эту дурацкую вечеринку.

Просто надеялся, возможно в шумной обстановке стало бы хоть немного легче.  

 Разве это не то, что он должен делать? Вести активную студенческую жизнь, тусоваться со своими друзьями и проживать беззаботные деньки юношества. Так от чего же в горле стоит паршивый привкус из собственной ничтожности, приправленной тошнотворным ощущением пустоты? Это едва ли не чувствуется физически, обволакивая липкой плёнкой, словно вторая кожа, предназначенная убивать своего обладателя.  

Стремительное падение в царство теней, туда, прямиком к адским псам, демонам и самому Аиду. И он даже согласен на такой исход событий, как самый грешный из нерукотворных созданий, если уж Бог и существует.

 Пак ведёт своего друга за руку, будто боясь, что он может в любую секунду вырваться и исчезнуть с его глаз навсегда. Юнги действительно был бы и рад этому, когда они приходят к диванчикам, где устроились остальные, вместе с Ким, мать его, Тэхёном.  

Больших усилий стоит сдержать неведомую неприязнь, и сесть рядом с Намджуном, который рассказывает очередную историю, активно жестикулируя руками.

 Юнги не видит другого выхода, чем просто не думать. Не думать о странном Чонгуке, не думать о взволнованных лицах друзей, которые пытаются тщательно это скрывать, безуспешно, как и не думать о нарастающем желании вздернуться прямо на этой шикарной дорогостоящей люстре, инкрустированной камнями. Он не особо умеет завязывать морской узел, но простой кожаный ремень кажется хорошей заменой.

 От алкоголя начинает вести, поэтому Юн откидывается на мягкую спинку кресла, вслушиваясь в бархатистый голос Джуна, стараясь игнорировать музыку.

 — …мы тогда ещё нечаянно спалили куртку Джина, — смеётся Джун, подхватив всеобщее веселье.

 — У вас такая интересная жизнь, — восхищается Тэхён, как маленький ребёнок, которому мать рассказывает, что его папа космонавт, или лётчик-испытатель.

 Вот только, скорее всего, отец жалкий пьяница, ушедший за хлебом, и не вернувшийся к своей семье. Потому что, это отвратительная жизнь, со всеми примесями грязных оттенков, втаптывая тебя в мокрую землю, заставляя глотать пыль, убиваясь в собственном отчаянии. Потому что ты не Элли, и не будет дороги из жёлтого кирпича, указывающая нужный путь, как и нет чудесных туфелек и доброго волшебника. Лишь уродливые личинки, поедающие всё живое, пока ты не начинаешь видеть в них родство.

 — Это ещё что. Вот в июле, на выходных, мы вчетвером поехали на море. Отправили, значит, Чимина с Юнги в супермаркет за продуктами, а эти идиоты стащили тележки и устроили там гонки на выживание.

 Все взрываются новым приступом смеха, пока Юнги продолжает рассматривать белый потолок, то разжимая, то сжимая пальцы, оставляя на нежной коже вмятины в форме полумесяцев. Это было так недавно, но ощущение, как будто прошла целая вечность.  

Изменились они… или же только Мин?

 — Да, вот только я победил, — гордо вскидывает подбородок Пак, — А Юнги свалился с тележки прямо на асфальт. Помнишь Юнги?

 — Ага… — без особого энтузиазма поддакивает, — ты в наглую столкнул меня. Я тогда ещё…

 В этот момент что-то щёлкает, будто резко включили свет в кромешной темноте. От возникшей очевидной мысли подташнивает, а губы так и остаются разомкнутыми, не досказав начатое.

 — Тогда… Что? — Чимин, удивлённо вскидывает брови.

 — …выронил телефон из кармана, — бубнит себе под нос, — Мне нужно идти, — Подскакивает так неожиданно, что Тэхён сильно вздрагивает, а Джун давиться пивом, которое пытался проглотить.

 Проигнорировав вопросы и окрики в свою спину, путаясь среди конечностей студентов, несколько раз запнувшись, вываливается в коридор, врезаясь в чью-то грудь, рассеянно поднимая лицо, не особо понимая, почему продолжает встречаться с Чоном в самые неподходящие моменты.

 Чонгук выглядит растерянно и, кажется, подумал, что Юн окончательно и бесповоротно спятил. Честно говоря, уже и сам Мин не уверен в ясности своего ума.  

Он лишь бросает несвязные извинения, огибая парня, выбегая из этого проклятого дома, ловя первое попавшееся такси.

 Юнги не сразу понимает, что в висках стучит собственный пульс, а руки сотрясаются в непонятной дрожи. Выглядит настолько хреново, что даже водитель спрашивает всё ли в порядке.  

Парень чуть ли не кричит «Я в норме!», стараясь продолжать дышать, понимая — этот человек не виноват в его проблемах, а срываться на первого встречного, не самый лучший поступок.  

Эта мысль быстротечна, потому что кругом бегает лишь одно — «Хоть бы я оказался не прав».  

 Наспех расплатившись, забегает в лобби и вызывает лифт, вновь и вновь нажимая серебристую кнопку, будто это может ускорить его появление.

Выйдя на своём этаже, с трудом попадает в замочную скважину, открывая дверь, влетая в гостиную, шаря руками по обивке мягкого дивана.  

Разозлившись, включает свет и, наконец, находит нужную вещь, завалившуюся между подушек.

 Его пробивает мандраж, но Юнги всё равно обхватывает корпус крепче, так, что костяшки рук белеют. Тяжело сглотнув, не обращая внимания на возникшее дежавю, переворачивает смартфон. Что-то глубоко внутри рухнуло, а выдох так и застрял в районе диафрагмы.

Как и думал. В идеальном состоянии, будто только из магазина.  

Вот только всего несколько месяцев назад, Юнги выронил этот самый телефон, отколов небольшой кусочек стекла у кнопки дисплея.