Сегодня Рождество.

С самого утра в квартире Персиваля творится суета: готовка, уборка, стирка. Стол из кухни вытащен в гостиную, всё вымыто до блеска. Криденс весь день снуёт по кухне, Персиваль — ездит по делам в городе. Криденса всё не отпускает мысль о том, что в гости придут мисс Голдштейн и её сестра.

Мисс Голдштейн его знает и во время последней их встречи около недели назад была довольно мила с Криденсом, угостив его печёным яблоком в карамели. Яблоки ему нравились. Криденс вообще заметил, что от мисс Голдштейн часто пахнет яблоками и корицей. И иногда — лёгкими духами.

Ставя в духовку творожный кекс с цукатами, Криденс думает, что Персиваль где-то надолго задержался. В мыслях всплывает только департамент МАКУСА — лениво так всплывает, нехотя. Криденс помнил, что в этом департаменте работают обе сестры Голдштейн. Только если одну вернули на должность мракоборца, другая разве что носит кофе магам покрупнее. Но Криденс их любит одинаково.

В коридоре хлопает дверь, и слышно голос Персиваля:

— Криденс! Я дома! Иди сюда, будешь помогать. Или ты занят?

— Мне нужно подготовить утку и нарезать печенье, а кроме того сообразить что-то на гарнир. — Криденс высовывается в коридор. — А там долго?

— Я думал уже на стол накрывать. — Персиваль вешает на крючок своё пальто и бросает сверху шарф, оставшись в жилетке. — Но если ты ещё готовишь, я пока что не тороплю.

— В таком случае дайте мне полчаса на гарнир и утку, мистер Грейвс. — Криденс резко разворачивается и уходит обратно в кухню.

Персиваль меж тем уже стелет на стол красивую льняную скатерть с зелёной каёмкой. Сервировать стол дальше он не спешит, покуда принимаясь за себя.

Тем временем у Криденса в кухне работа кипит полным ходом. На плите уже стоит кастрюля с варящейся в ней картошкой. Утка же натирается соусом, специями, фаршируется и торжественно отправляется в духовку покрываться аппетитной корочкой, сменяя уже испёкшийся румяный кекс. Криденс посыпает оный сахарной пудрой и несёт на стол.

Трещание телефона заставляет юношу ненадолго отвлечься. Он подбегает к журнальному столику в своей комнате и снимает трубку:

— Криденс Бэрбоун у аппарата!

— Криденс? — отвечает ему женский голос. — Это Тина. Мисс Порпентина Голдштейн. Персиваль далеко? Мне нужно задать ему пару вопросов.

— Простите, мисс Голдштейн, мистер Грейвс сейчас в ду́ше, — объясняет Криденс.

— Ах, вот как? — На пару секунд в трубке повисает молчание. — В таком случае скажи, пожалуйста, Персивалю потом перезвонить мне. Нам нужно кое-что обсудить с ним.

— Хорошо, я передам ему. — Криденс чуть улыбается. — До свиданья.

— До свиданья. — На том конце провода кладут трубку, и Криденс возвращается к готовке, с нетерпением ожидая прихода гостей.

***

На дворе уже вечер, когда сёстры Голдштейн наконец приходят. Криденс наряжен — Персиваль купил ему бордовую атласную жилетку с серебряной цепочкой в качестве украшения.

— Здравствуйте, мисс Голдштейн! — расплывается он в улыбке, когда видит Тину. Тина улыбается ему в ответ:

— Здравствуй, Криденс! А ты заметно похорошел за это время! И эта жилетка... она так тебе идёт!

Тина одета в свободные длинные брюки и светлую простую блузку с серым лёгким пиджаком поверх. Смотрится неброско и красиво. А вот сестра Тины, Куинни, была полной противоположностью — розовое платье, шифоновый шарф, браслеты на одной руке, каблуки. И яркая красная помада. И пахло от Куинни чем-то сухим и сладким, как будто она Криденсу тётушка.

Пока Персиваль ставит на стол еду, Криденс увлечённо болтает с девушками. В свои двадцать два он с ними выглядит, будто подросток пятнадцати лет — сидит, улыбается, слушает, как Куинни задаёт ему чуть ли не по пятьдесят разных вопросов, пытается на них отвечать. А Тина просто на него смотрит, любуется.

Потом они все вместе едят. Криденс почти не прикасается к еде, положив себе лишь одну среднюю картофелину и утиную ножку. Персиваль же берёт себе несколько рёбер и пару картофелин покрупнее; сбоку в тарелке притулился салат. Сёстрам же больше по вкусу утка: она пахнет вкуснее и выглядит более сытной, нежели картофель.

— А кто всё это приготовил? — спрашивает Куинни, понюхав утиное крылышко.

— Криденс, — лаконично отвечает ей Персиваль. — И, на мой взгляд, вышло очень недурно.

— Благодарю, мистер Грейвс, — в смущении отвечает Криденс и собирается было встать, чтоб чуть поклониться, но Тина дёргает его за рукав: мол, сиди уж.

После трапезы все обмениваются подарками. Персиваль где-то умудрился найти магический справочник и две записные книжки в кожаном переплёте; всё это он подарил сёстрам Голдштейн, которые оказались рады подарку. В ответ ему были презентованы запонки слоновой кости в чернёном серебре, а Криденс получил от Тины в подарок акварель, кисти и целую папку плотной бумаги.

Когда гости наконец расходятся, Персиваль убирает со стола и уходит зачем-то в свой кабинет, откуда возвращается без пиджака и заложивши за спину руки.

— Закрой глаза, — велит он Криденсу и, убедившись в исполнении своей просьбы, наматывает на его шею тёплый вязаный шарф из мягкой шерсти, для пущего эффекта прикрыв опекаемому нос.

Криденс открывает глаза, видит шарф и тотчас же зарывается в него носом, держась обеими руками и жмурясь подобно спящему коту. Ему никогда не было так тепло.