Принять решение оказалось… тяжело. Глубоко в душе, Ацуши не терпелось вновь почувствовать прикосновения Акутагавы — жажда быть желанным, отдаться в умелые руки душила его словно ошейник, перетянутый нерадивым хозяином. И всё же, он подавлял в себе это желание, напоминал себе, уговаривал, убеждал — ведь он ненавидит Акутагаву. Ведь невозможно, чтобы он наслаждался сексом с врагом? В их последнюю встречу Акутагава дал ясно понять, кто в их «партнёрстве» будет давать, а кто брать. И будь Ацуши честен с собой — чего он избегал всеми правдами и неправдами — он бы признал, что согласен. Неясно, сколько могла длиться его борьба с самим собой, если бы спустя три дня затворничества детектива Чуя, даже не подъебав, не прислал короткое сообщение с адресом. Соседнего апарт-комплекса. Ещё бы, конечно Акутагава тоже жил среди богачей, с его-то доходами.

Правда, полное осознание всей ситуации, осознание того, что он принял приглашение Акутагавы, пришло к нему только после того, как он бросил свой байк — подарок Чуи — на привычном месте на парковке под комплексом его лучшего друга, и вместо того, чтобы подняться на лифте в апартаменты рыжего, вышел и направился в соседний комплекс. Твою ж мать, он и правда шёл к Акутагаве. В тысячный раз напоминая себе, что он готов, Ацуши, тем не менее, не мог унять дрожь в коленях или заставить ладони перестать потеть. Каждый шаг давался ему с трудом, он буквально заставлял себя передвигать ноги в сторону здания. Девственник, издевался тигр. Накаджима, может, и не слышал его голоса, но прекрасно чувствовал настроение животного. С одной стороны, парень был в ужасе, представляя, что же с ним могут сделать, а с другой словно тонул в эйфории восторга, предвкушая и заставляя сердце биться в сумасшедшем темпе. Ацуши был в абсолютном эмоциональном беспорядке.

— Это я, Ацу-… — заговорил было он, но его грубо прервали, затаскивая внутрь чуть ли не за шкирку, и приложили об дверь, выбивая из лёгких остатки судорожных вздохов.

— Я знаю, — выдохнул Акутагава, прижимая парня к холодной поверхности двери руками. — Я только тебя и ждал.

Он не дал парню и секунды на размышление над ответом, прижавшись к его губам сразу, как закончил говорить. Этот поцелуй — а в том, что это именно поцелуй, Ацуши был уверен — был значительно более нежным и чувственным, совсем не похожим на их предыдущую попытку. Накаджиме даже позволили ответить на поцелуй — на короткое мгновение, — но его слабо подавляемая нервозность сделала действия резкими, в результате чего он прошёлся острыми клыками по сухим губам Рюноскэ, а неосознанно попытавшись повести в поцелуе, Ацуши лишь вызвал у старшего недовольный цык, и тот укусил младшего за язык.

— Акутагава, — неожиданная боль на мгновение отрезвила Ацуши, и он оттолкнул своего врага — друга? любовника? — от себя, — мы-?..

— Мы что, тигр? — засмеялся Рюноскэ самым низким голосом, на который был способен, заставляя Ацуши, который — Рюноскэ был в этом уверен — поймал своим тигриным слухом мельчайшие вибрации, вздрогнуть.

— Мы-… — Ацуши судорожно выдохнул, едва слыша самого себя, — сексом?

— Я не слышу, тигр.

Честно говоря, у Рюноскэ не было особых причин повторять прозвище своего партнёра, но извращённое наслаждение от того, как парень вздрагивает каждый раз, не оставляло ему простора для выбора. Расёмон заскользил по икрам Накаджимы, плотными лентами покрывая его, и тот уже даже не сопротивлялся, лишь наклонил голову, заглядывая Акутагаве прямо в глаза — его собственные сияли решимостью.

— Ты выебешь меня, Акутагава?

Рюноскэ слышно сглотнул, ведь прямо сейчас перед ним был Ацуши, которого он хотел. Ацуши, без страха встречавший вызовы судьбы.

— Ты заставишь меня кричать? Стонать? — продолжал парень, мысленно возвращаясь в прошедшие дни, вспоминая, как боролся с собственными желаниями, отказывался от своих же мыслей. — Заставишь?

Акутагава не стал удерживать себя от пугающей ухмылки — за его оскалом скрывалась опасность.

— Я заставлю тебя скулить, — протянул он, приблизившись к уху Ацуши. — Я заставлю тебя потерять рассудок.

Накаджима подавился, вдруг осознав, что в вертикальном положении его удерживает только плотно обвивающий икры Расёмон — снова — потому что силы в собственных коленях он больше не чувствовал. Да и над телом он потерял контроль сравнительно быстро — стоило Акутагаве лишь прижаться к его промежности бедром. — Тогда не разочаруй меня, Рю-но-с-кэ.

Акутагава фыркнул, опалив дыханием ухо парня, и вновь заговорил. — Сегодня ты примешь всё, что я тебе дам.

Голосовые связки Накаджимы завибрировали в низком рыке.

— Скажи мне, тигр, — Рюноскэ рывком разжал челюсть парня, удерживая зубы от смыкания большим пальцем, — ты сделаешь это?

Его партнёр брыкался, пытаясь освободиться и сомкнуть зубы, но подавился собственной слюной, когда палец старшего соскользнул с клыков и надавил на язык.

— Отвечай мне!

Ацуши наконец кивнул, а в его широко раскрытых глазах не было страха — только вызов. Вызов, брошенный Акутагаве, который тот с удовольствием принял.

— Славный тигр, — насмешливо заворковал Рюноскэ, тем не менее заставив спину младшего покрыться мелкими мурашками. — Начнём с простого…

Свободной рукой он сжал ягодицу парня, отвлекая лишь на долю секунды, которую использовал, чтобы плюнуть тому на язык. Накаджима зыркнул на старшего, не заметив ладонь, с челюсти спустившуюся на горло. Он сомкнул губы, словно бы собираясь проглотить «подарок» Акутагавы, а затем резко подался вперед, почти кусая губы парня и проскальзывая своим языком внутрь, вынуждая его почувствовать собственную слюну на языке Ацуши.

Рука на его горле сжалась, сдавливая, и он поперхнулся, заметив зловещую ухмылку Акутагавы. — Так вот какую игру ты ведешь, А-цу-ши.

Он закашлялся, задыхаясь, но ответил своему партнёру улыбкой, достойной ублюдка.

— Не подумал бы, что ты — на самом деле девственник, с таким-то поведением, — Акутагава вдавил ногти в нежную кожу на шее. — Пора научить тебя манерам.

Рюноскэ скомандовал Расёмону двинуться выше, оплетая тело Ацуши тёмными лентами, и закрыв тому рот, заглушая протест, когда его развернули лицом в дверь. Он отстранился на секунду, оставляя между ними небольшое расстояние, но Ацуши потянулся за ним, пытаясь прижаться к нему спиной — Рюноскэ раздражённо шлепнул по его ягодице словно сучку. Заглушённый вскрик вырвался из его горла против воли, но потерялся в лентах способности. Акутагава неодобрительно цыкнул и указал Расёмону сползти ниже, свернуться вокруг горла парня. В секунду, как рот Ацуши был свободен, он глубоко вдохнул, собираясь высказать свои протесты, но Рюноскэ в очередной раз прошёлся ладонью по его ягодице, наконец получив возможность услышать его реакцию на полную громкость.

— Если я услышу что-то, что мне не понравится, я накажу тебя, — протянул он, затягивая ленты на шее Ацуши, командуя способности отрастить тонкие короткие шипы, которые тут же вонзились в кожу.

В ответ он услышал сдавленное шипение.

— Значит веди себя хорошо, тигр, — шепнул Рюноскэ, незаметно доставая что-то блестящее из заднего кармана домашних штанов. — Теперь ответь мне: кому ты принадлежишь?

— Вооружённому Детективному Агентству, — сплюнул Ацуши, уже даже не поворачивая головы и не смотря на Акутагаву.

— Ошибка, — ответил старший и быстрым движением разорвал белую рубашку детектива, оставив её свисать с плеч лишь на подтяжках.

Вдруг он улыбнулся, словно ему в голову пришла восхитительная идея, и удерживая лезвие, что секундой ранее достал из кармана, зубами, он быстро затянул подтяжки Ацуши так, чтобы штаны стали болезненно врезаться в промежность.

— Тч, — заскрипел зубами парень, отвлекаясь от дискомфорта, причиняемого штанами его члену, на резкую боль сзади.

Что-то, нет, кто-то вспарывал его кожу острым лезвием, заставляя его нервные окончания гореть от мучительной боли. Тигр внутри него раздражённо покачал головой и поторопился начать залечивать раны.

— Я запрещаю залечивать их, — прошептал Рюноскэ, уткнувшись носом в свежие раны, и Ацуши повиновался, отзывая регенерацию.

Его руки самопроизвольно потянулись вверх, увлекаемые Расёмоном, и он облегчённо выдохнул, получив, наконец, возможность поддерживать себя, оперевшись на поверхность двери. — Что ты делаешь, Акутагава?

— Помечаю свою собственность.

— Чего? Твою что?! — хотел закричать он, но лезвие не остановилось, и вместо крика у Ацуши получилось лишь сдавленное шипение.

Порезы горели, щипали, боль накатывала волнами, но вместе с этим он получал какое-то извращённое удовольствие каждый раз, когда Рюноскэ слизывал выступавшую на порезах кровь.

— Мою. Собственность. Теперь ты принадлежишь мне, — обыденно хмыкнул Акутагава, смакуя кровь с порезов. — Сладкая.

Я — его собственность, звенело в ушах Ацуши, а тело его задрожало, когда прохладный воздух квартиры попал на мокрые раны. Я — его собственность.

— Вот так, хороший тигр, — похвалил Рюноскэ, убрав лезвие, оглаживая порезы, которые не закрывались.

Он проскользнул ладонями под остатками рубашки, обнимая Ацуши со спины, ледяные ладони против горящей кожи. Оборотень был тёплым. Тепло неизменно притягивает холод.

— Рю~, — вдруг потянул Ацуши, но его мысль оборвалась, чёрт его знает в какой раз, когда Рюноскэ поцеловал его обнажённое плечо, медленно поднимаясь всё выше и выше по шее, а затем прижался губами к тонкой коже за ухом, слегка царапая нижними клыками.

Ацуши едва сдержался от того, чтобы податься назад, навстречу губам парня, рвано дыша. Однажды Люси мимолетом сказала ему, что поцелуи в шею означали очень высокую степень привязанности, и Накаджима изо всех сил старался не думать о том, что его соперник, возможно, только что раскрыл свои настоящие чувства, сам того не понимая. Губы Рюноскэ ненадолго задержались на его шее прежде, чем он вновь грубо ухватил подбородок Ацуши, наклоняя его голову назад, целуя медленно, порочно и сахарно-сладко.

— Я хочу больше~, — осмелел Ацуши, шепча в поцелуй и ловя удивлённый взгляд партнёра.

— Ненасытная сучка, — рассмеялся Рюноскэ и потянул за ремень Накаджимы, заставив того выпятить зад.

Удовлетворённо хмыкнув, и, по-видимому, приняв какое-то решение, Акутагава прижался своей эрекцией к заднице парня и потёрся через одежду, высвобождая руку, чтобы скользнуть вниз и сжать его член через одежду. — Ты хочешь меня внутри, Ацуши?

Ответом на его хриплый голос стал утробный рык. — Да, Рюноскэ.

Акутагава улыбнулся себе, вернув внимание к шее Накаджимы, чтобы выиграть себе время на расстёгивание ремня парня — ему показалось, что он достаточно уже испортил его одежды. Сам же Ацуши уже подрагивал от нетерпения, и, наверное, не сковывай Расёмон его движения, он бы уже упал на колени — сил стоять на ногах у него уже не наблюдалось. Как только Рюноскэ разобрался с пуговицей и замком, подтяжки тут же затянули брюки выше, заставляя Ацуши взвыть от дискомфорта.

— Тише, тише, котёнок, — прошептал он, скользя ладонями по оголённой коже Ацуши, словно оглаживая его бока, но лишь чтобы секундой позже вдавить ногти в горящую кожу.

Достигнув пояса, он тут же проскользнул под ним, притягивая младшего ещё ближе — словно это было вообще возможно — и жёстко прижимая его к своему члену. Между ними всё ещё была одежда, и Ацуши — ублюдок как он есть — намеренно потёрся задом об Акутагаву, получив в награду короткий смешок.

— Так не терпится быть заполненным, плохой котёнок?

Рюноскэ отстранился, вновь обращая своё внимание на кровоточащие раны, следы от которых теперь размытыми пятнами алели на его футболке. Ацуши заскулил, чувствуя жжение в каждой царапине отдельно, но не закрывал их — ведь он был настолько хорошим мальчиком. Акутагава расстегнул подтяжки, снимая-таки давление с промежности парня, зная, что вздох облегчения сразу сменится на удивлённый вскрик, когда он стянет всю одежду с нижней половины тела оборотня, подставляя разгорячённую кожу прохладе квартиры.

— Рю-! — заскулил Ацуши, почувствовав, как его партнёр отступил назад и надавил на спину, заставляя его наклониться лицом к полу, руками упираясь в дверь.

Страх, разлившийся в этот момент по венам Ацуши, был похож на огненную лаву, захватывая всю его сущность одной волной, потому что Неужели он сейчас возьмет меня на сухую? Вместо этого, Рюноскэ любовно огладил ягодицы парня, раздвигая. Накаджима мысленно отсалютовал себе за то, что был достаточно смел и прочитал обо всём заранее, сумев хотя бы отчасти подготовиться к тому, что его ожидало. Вот только благодаря этому Ацуши также знал, насколько больно это бывает в первый раз, и теперь это лишь добавляло ему причин для беспокойства, потому что судя по всему Акутагава собирался войти в него без подготовки или растяжки. У него ж не окажется магическим образом смазка где-то рядом?

Ацуши почти запаниковал, когда нечто влажное и горячее коснулось его ануса, неожиданно заставляя заскулить в мольбе. Он больше даже не пытался сдерживаться, выстанывая свои лёгкие наружу, надрывая связки, в то время как язык Рюноскэ методично разрабатывал его вход, проникая глубже с каждым толчком. И чем громче кричал Ацуши, тем плотнее стягивались ленты Расёмона на его шее, разрывая кожу тончайшими иглами — правда ему уже было без разницы. В затуманенном удовольствии он толкнулся назад, насаживаясь на язык старшего, но его шлёпнули за непослушание. Его голос сломался, когда он буквально взвыл, почувствовав как Акутагава обнажил клыки, мимолётным касанием царапая нежную кожу. Если где-то в глубине души он ещё пытался убедить себя, что твёрдо стоит на ногах, то именно в этот момент его уверенность рассыпалась в прах. Незаметно для себя самого, он выпустил когти, пытаясь удержаться за дверь.

Хотелось наконец коснуться своего собственного члена, хоть немного вырваться из этой сладкой пытки, но его руки были не только последней его опорой, но и стянуты Расёмоном, ограничивающим его движения. Но Акутагава, судя по всему, научился читать мысли, потому что спустя мгновение после того, как мысль возникла в затуманенном удовольствием сознании Ацуши, рука парня оказалась на его плоти, аккуратно поглаживая. Ацуши радостно пискнул, бросая попытки сформировать свои мысли во что-то отчётливое и отдался на милость горячего языка и прохладной ладони, наслаждаясь контрастом температур.

— Хороший котёнок, — прошептал Рюноскэ, отрываясь от своего занятия и слыша в ответ шокированный выдох.

Накаджима инстинктивно дёрнулся назад, пытаясь вернуть потерянное удовольствие, о чём мгновенно пожалел, когда вместо горячего языка внутри оказался влажный холодный палец. Он недовольно застонал, когда палец начал двигаться и растягивать его жёстче и быстрее языка, на что Акутагава лишь, улыбаясь, надавил на головку, размазывая преякулят по длине его члена.

— Рю-! — задохнулся Ацуши, чувствуя ещё один палец внутри, пока его партнёр отчаянно пытался найти ту самую точку, про удовольствие от которой говорили все.

Они оба были на грани потери терпения, Ацуши метался между болью и удовольствием, не сдерживая себя от вскриков, но даже когда Акутагава добавил третий палец и попробовал двигать ими под другим углом, ничего не изменилось. Мурашки, побежавшие по спине Ацуши и дрожь в ногах подсказала Рюноскэ, что пора было вынимать пальцы, поэтому он стянул ленты Расёмона у основания, оттягивая наступавший оргазм партнёра. Накаджима зарычал от злости, лишённый удовольствия, но Акутагава лишь цыкнул на него, быстро развязывая пояс на собственных штанах и используя его как хлыст, чтобы достать бутылёк со смазкой, предусмотрительно оставленный чуть ранее. Рык определённо был далёк от человеческого, Ацуши изгибался словно кот, выпустив когти наружу и разрывая обивку на входной двери… Рюноскэ на мгновение остановился, любуясь видом. Он хотел запомнить мельчайшие детали, ведь он был уверен, что сегодня — его единственный шанс.

— Рюноскэ! — взревел уже Ацуши, двигая бедрами в направлении своего партнёра, требуя, чтобы тот сделал хоть что-нибудь.

Акутагава хищно улыбнулся, скользя ладонью по позвоночнику парня к загривку, и грубо схватив волосы на затылке, запрокинул голову парня назад, в то же мгновение двигаясь бедрами вперед, с трудом входя.

— Блять! — единственное различимое слово в потоке звуков, сорвавшихся с губ Ацуши, как только он почувствовал жгучую боль в заднице.

Акутагава не пожалел смазки ни на себя, ни на своего партнёра, но этого всё равно оказалось недостаточно. Рюноскэ отпустил волосы оборотня, поглаживая его спину, словно успокаивал кота. Ацуши медленно расслаблялся, изгибаясь в спине от удовольствия, почти мурча, поэтому Акутагава вновь двинулся вперед, прижимаясь к обнажённой исполосованной спине парня. Он прижимал его ближе, обнимая за талию, шепча какие-то бессмыслицы в затылок парня, но тот продолжал скрежетать зубами от боли, буквально заставляя себя расслабиться.

— Хороший котик, теперь тише, тише, всё будет в порядке, — шептал Рюноскэ, нежно целуя своего партнёра в шею. — Ещё чуть-чуть.

Внутри было горячо, узко, мышцы быстро сокращались вокруг члена Акутагавы, и ему так хотелось потерять контроль над собой… Но он ставил комфорт Ацуши на первое место — в конце концов, в глубине души он надеялся, что парень останется с ним.

— Рю, пожалуйста-, — взмолился Накаджима, уже не в состоянии терпеть боль, но Рюноскэ продолжал проталкиваться глубже, медленно, осторожно, пока наконец не вошёл полностью.

Поняв, что долго стоять в том положении, в котором он был, будет неудобно, Акутагава переступил, поддерживая своего партнёра под живот и того словно затрясло, мышцы вокруг члена резко сжались — судя по всему, он наконец-то задел его простату.

— Пожалуйста-!

Теперь с губ Ацуши слетела мольба совершенно другого смысла, и он толкнулся назад, словно пытаясь почувствовать Акутагаву ещё глубже, выстанывая проклятья, но продолжая двигаться в такт партнёру. Они двигались синхронно, тянулись к удовольствию друг друга, смутно осознавая происходящее между ними, каждый из них стремился приблизить оргазм второго с каждой секундой, каждым движением, с каждым украденным вздохом. В какой-то момент, Акутагава отозвал ленты Расёмона с члена Ацуши, заменив их своей рукой, и двигаясь в ритме собственных толчков.

Накаджима зачем-то снова пытался стонать тише, но Рюноскэ вцепился ему зубами в плечо, заставив кричать — кричать от удовольствия, теряясь в переполняющих эмоциях. Он даже не понял, когда вместо очередного стона с его губ сорвалось надорванное «Рюноскэ-», а когти пропали, оставляя его без поддержки. Ацуши сполз на пол, неспособный вдохнуть, почти без сознания — на щеках серебрились слёзы, а по подбородку текла слюна.

— Ацуши-, — на выдохе позвал Рюноскэ, опускаясь рядом на колени.

С уставшей улыбкой он заметил, как из пульсирующего, слегка раздражённого сильным трением ануса тонкой струйкой вытекала его сперма. Ледяная плитка на полу, обжёгшая его колени, привела Рюноскэ в чувства, обратив его внимание на обнажённого Ацуши. Тот лежал, не воспринимая окружающий мир, и старший понял, что на таком холоде он очень даже легко может подхватить простуду, поэтому Акутагава призвал Расёмон касанием к своим штанам и с его помощью поднял Ацуши на руки. Оборотень, почувствовав тепло чужого тела, тут же обвил руками шею Рюноскэ и максимально прижался ближе, зарываясь в его шею, а из его груди исходила едва слышная вибрация, в которой, прислушавшись, мафиози узнал тихое мурчание и легко рассмеялся.

— Ты такой кот, Ацуши, — прошептал он, уверенный, что его проскользнувшая нежность будет забыта на утро, как и все, чем они только что занимались.

Сегодня он мог позволить себе досыта насладиться парнем из своих мечт.

Акутагава с удивлением подумал, что было время, когда он ненавидел Ацуши каждой частичкой своей души после их первой встречи за то лишь, что оборотень получил одобрение Дазая, которого сам Акутагава так и не добился. Тогда он не понял, что Накаджима-то не был в этом виноват, и ответственность за собственные неудачи стоило взять ему самому. Подумал, как глубоко сидело в нём желание уничтожить соперника; и как шокирован и растерян он был, когда Ацуши влепил Дазаю по лицу на глазах всего Агентства и самого Акутагавы за слова, которые Рюноскэ сам считал правдой. Как успешно и без усилий он справлялся с раздачей форменных пиздюлей Дазаю на радость руководителя Накахара и под аплодисменты детективов. Как с каждой новой встречей Альянса Ацуши становился увереннее в себе. Акутагава не мог не заметить. Не мог не смотреть на него, когда был уверен, что тот не заметит. Что-то в Ацуши притягивало Рюноскэ как магнит, но он был слишком горд, чтобы сделать первый шаг, да и выйти за рамки своего образа нелюдимого и злого мафиози, продолжая цеплять парня по поводу и без, а в мыслях тут же проклиная себя. Акутагава знал, что Накаджима никогда не обратит на него внимания, потому что был уверен — для Ацуши он оставался не более чем машиной для убийств, собакой Мафии, выдрессированной годами беспрекословной службы. Ничего более, ничего менее.

Пока Ацуши не позвонил. Честно говоря, Рюноскэ до самого конца не мог понять, с кем он разговаривал, но это не мешало ему представлять, что на другом конце провода на самом деле был Накаджима. А затем, собеседник проболтался, упомянув, что видел Акутагаву голым. Покопавшись в памяти, на удачу сравнительно хорошей, Рюноскэ сопоставил списки тех, кто мог видеть его голым и кому он дал особенное имя. В обоих списках значилось лишь одно имя: Накаджима Ацуши, а точнее, тигр.

— Осторожно, — предупредил Рюноскэ, помогая младшему спуститься в теплую ванну.

Сам он ненавидел погружаться в воду всей душой, ведь именно в такие моменты он был наиболее уязвим — сейчас же он был в безопасности, в своей квартире, и более того, в его ответственности был слабо осознающий происходящее человек, которого он только что вымыл. Ацуши, по непонятным причинам, никак не мог прийти в себя, но Акутагава решил не обращать внимания. Он устроился позади, сжимая оборотня в объятьях, позволив воде согреть их, но не давая парню уйти под воду.

Когда Накаджима начал, наконец, издавать внятные звуки, Акутагава уже обработал его исполосованную спину и терпеливо ждал реакции парня, опираясь подбородком на его плечо.

— Что это было, Акутагава?

— Это, тигр, называется секс, — улыбнулся Акутагава и мысленно выписал себе подсрачника за очередной колкий комментарий, который он не смог удержать, — и поздравляю, что ты наконец ознакомился с его великолепием.

Ацуши это ничуть не задело — судя по всему, он даже не заметил едкого подтекста, и более того, совсем не был против головы Рюноскэ на своём плече.

— Нет, в смысле… Я знал про секс, но… Это что-то сумасшедшее.

— Что конкретно показалось тебе сумасшедшим, — нагло улыбнулся Рюноскэ, — порезы на твоей коже, мой язык в твоём анусе или то, что ты потерял сознание после секса со мной?

С каждым словом Ацуши непроизвольно дёргался, краснея с невероятной скоростью. Мы что, правда это всё сделали?

— Кстати, я бы посоветовал закрыть порезы, — напомнил Рюноскэ и собственной кожей почувствовал, как следы его собственничества затянулись, прижимаясь к спине детектива своей грудью.

Накаджима спрятал лицо в ладонях, пытаясь скрыть горящие от стыда щёки, и ушёл под воду, выскальзывая из объятий Акутагавы, но вместе с этим случайно задевая его член.

— Ой, уже на второй раунд готов, плохой котёнок? — Рюноскэ потянулся вперед, пытаясь поймать своего партнёра, но тот лишь отодвинулся дальше, скрываясь под водой полностью.

— Да шучу я, — рассмеялся Акутагава, и Ацуши был уверен, что это вода искажает звук и обманывает его, потому что, ну не может же Акутагава смеяться. — Ты хоть слышал о периоде невосприимчивости?

— Блбрбрлбрлрблр, — пробурчал младший, почти вдохнув воду.

Рюноскэ вытянул руки под водой, ловя Ацуши за талию и притягивая обратно в свои объятья. — Сядь спокойно, Ацуши.

Ацуши сел. Он сидел, отходя от безумного чувства стыда. Находиться так близко к Акутагаве оказалось приятно, даже тепло, поэтому он сам пододвинулся ближе, прижимаясь спиной к парню, трясь о его грудь как довольный кот. Под действием момента, он даже запрокинул голову, оставляя лёгкий поцелуй на щеке Рюноскэ, за что получил удивленный взгляд. В черных глазах не было и напоминания о ненависти и злобе, которые Ацуши так привык видеть, лишь томительная грусть и теплота. Накаджима не мог понять, почему вдруг Акутагаве могло быть грустно, особенно, после всего, что они только что сделали, но он решил не обращать на это внимания, дав себе волю насладиться спокойствием от тёплой воды, но более того, от Рюноскэ. Ему вдруг подумалось, как на утро он постарается забыть всё, что произошло между ними, уверенный, что они оба вернутся к их обычным отношениям врагов. Он не заметил, как его охватила та же томительная грусть, что пряталась в глазах Акутагавы.

Рюноскэ позволил себе небольшую улыбку, чувствуя непривычную лёгкость на сердце, словно ничего в мире не значило больше, чем этот их момент, в котором человек, которого он желал, был с ним, разделяя его эмоции. Он знал, что утром ему придётся отпустить Ацуши, и не мог обмануть самого себя, что вместе с лёгкостью на сердце он не чувствовал тоску. Рюноскэ знал, что сейчас ему нужно запомнить мельчайшие детали в домашнем, уставшем после секса Ацуши — его Ацуши — насколько это было возможно. Ведь это его единственная возможность.

***

Акутагава, честно говоря, не очень-то и ожидал, что в эту ночь они поделят интимность секса на двоих ещё раз, но… Когда вода остыла и скорее остужала их тела, чем согревала, Рюноскэ принял решение покинуть ванную. И совершенно случайно, краем глаза заметил оголённую задницу Ацуши, искавшего глазами полотенце, и не удержался от того, чтобы нагнуть своего коварного, но рассеянного соблазнителя через край и взять его ещё раз, заставляя Накаджиму скулить и рыдать от удовольствия, ведь теперь он точно знал, где Ацуши нравится больше всего.

А потом ещё раз, когда он показал Ацуши свою спальню, абсолютно искренне полагая, что они сейчас лягут спать. Вместо этого, в светлый, абсолютно не замутнённый похотью разум Накаджимы пришла идея, исполнить которую он буквально умолял. Рюноскэ проклинал всё на свете, мысленно и вслух, хватаясь за волосы парня, пока тот усердно проталкивал член старшего глубже в свое горло. Какого хрена у него вообще получалось это без рвотного рефлекса, когда лишь пару часов назад Акутагава лишил его девственности, было за гранью понимания. Да и не то, чтобы Рюноскэ это волновало, потому что времени раздумывать у него особо не было — Ацуши заглатывал со рвением и, явно получая удовольствие о того, что видел как его партнёр теряется в собственных мыслях, выбивая его из колеи настолько, что тот забыл о своём напускном спокойствии и пафосности, раз за разом выстанывая имя Ацуши.

***

Рюноскэ дёрнулся в собственной кровати, почувствовав незнакомую тяжесть на своей груди, и резко открыл глаза — тут же расслабленно выдыхая, увидев сладко сопящего Ацуши, который прижимался к нему как можно ближе.

— Мило-, — выдохнул он и оборвал себя же, понимая, что может случайно разбудить оборотня и их сказка тут же закончится.

Позволить себе понежиться в объятьях чуть дольше не стояло под вопросом — Рюноскэ наслаждался переливами утреннего солнца в серебряных волосах парня. Конечно, ему всё равно было необходимо вставать, ведь впереди был рабочий день, и даже встреча с Огаем, поэтому, скрепя сердце, он разрушил атмосферу нежности и утреннего спокойствия, медленно освобождаясь из объятий Ацуши, надеясь, что его партнёр будет достаточно уставшим, чтобы не проснуться.

Следуя на кухню, Рюноскэ с усмешкой бросил взгляд на входную дверь, отмечая, что свою эффективность она явно потеряла — придётся заказать новую. Он также напомнил себе убрать все высохшие жидкости с пола, чтобы хоть немного облегчить утро Ацуши. И когда он, морщась, пил свой ежеутренний кофе, проматывая в голове список дел на рабочие часы, его отвлекли тёплые руки, нежно обхватившие его талию, и неразборчивое мурчание в шею.

— Ацуши, иди спать, — прошептал Рюноскэ, стараясь звучать как можно более озлобленно и раздражённо.

У него, конечно же, не получилось — в его голосе сквозила чистая нежность и ласка. А что ещё он мог чувствовать, понимая, что такое утро — воплощение его самой желанной мечты за последние месяцы.

— Не могу, — недовольно простонал парень, но Рюноскэ обратил внимание на его тон — Ацуши словно бы ещё спал. — Он меня разбудил.

— Кто? — растерялся Акутагава.

— Тигр.

Рюноскэ понимающе хмыкнул, на что Ацуши лишь прижался ближе, пряча нос в ворохе черных волос. — Есть у меня одна идея…

— Чтобы уснуть? — подсказал Акутагава и почувствовал согласное бормотание своего партнёра. — И что же?

— Выеби меня.

Рюноскэ закашлялся, подавившись собственным кофе. — Что?!

— Выеби меня, я снова устану. И лучше, напротив зеркала в твоей комнате, — не давая Акутагаве времени на размышления, Ацуши схватил его ладонь и потянул за собой, капризно указывая на огромное зеркало во всю стену. — Я хочу увидеть нас.

Рюноскэ растерянно смотрел то на него, то на зеркало, пытаясь осознать происходящее, но Ацуши лишь одарил его сонным, замутнённым похотью взглядом и упал на колени, вместе с этим стягивая с партнёра штаны. Удовлетворённо хмыкнув, он приступил к стимулированию Акутагавы, потворствуя собственным желаниям. Долго стараться не пришлось — стоило Рюноскэ увидеть в отражении пошлого, растрёпанного и такого красивого Ацуши, с горящими щеками и помутнённым взглядом, и убеждать его не потребовалось. Ему действительно нужен был утренний секс. Напротив зеркала.

Достигнув оргазма, Ацуши в буквальном смысле потерял сознание от усталости, не успев восстановиться за короткий период сна, что они разделили на двоих — поэтому Рюноскэ нежно уложил его обратно на кровать, укрыв одеялом. Будь у него хоть немного больше времени, он бы отнёс Накаджиму в ванну, а сейчас ему нужно было убрать их следы аж в трёх комнатах и бежать на работу.

Покидая собственные апартаменты, он ухмыльнулся, подумав, насколько же удивлён будет Ацуши, проснувшись с задницей полной спермы.

От: Рюноскэ

Кому: Руководитель Накахара

«Чуя-сан, спасибо»

***

Почти в обед, Ацуши вяло потянулся, проснувшись удивительно отдохнувшим — и с удивлением заметил, что кровать была чересчур удобной для футона на полу, а сквозь огромные окна лился солнечный свет; и его кожа совсем не была раздражена от жёсткого хлопка, ведь к его телу лип мягкий шёлк. И тут же, удивление сменилось на ужас — он был в квартире Акутагавы, и хуже всего, в его спальне.

— Чт-! — Накаджима подскочил с кровати, шокировано оглядываясь — по его ногам потекло нечто тёплое.

Регенерация тигра, безусловно, помогла ему не чувствовать раздражения и натёртостей, но вот от жидкости, оставленной в нем избавить не смогла. Он пялился на свою руку, покрытую белой вязкой спермой, словно видел её первый раз в жизни. Мы что-… Он заставил себя отказаться от продолжения мысли, решив принять душ и как можно быстрее отправиться домой.

Неожиданным оказались глубокие царапины на зеркале, подозрительно напоминавшие следы от его когтей, парочка вырванных из бетона керамических плиток в ванной и, словно вишенка на торте, разорванная в клочья обивка на входной двери.

— О боже, — осёкся он, перестав контролировать поток воспоминаний.

Это его рук — когтей — дело.

От: Ацуши

Кому: Кёка-чан

«Я сегодня не приду. Прости, Кёка-чан!»

Ацуши попробовал найти собственные вещи, приняв душ, но вместо этого нашёл лишь кружку с недопитым кофе и яркие воспоминания об их диком сексе вдруг сменились на не менее яркие воспоминания о нежном и заботливом Рюноскэ, которого ему повезло увидеть ночью и ранним-ранним утром. Всё в квартире Акутагавы напоминало Ацуши о проведенной ими ночи, и теперь он признавал, что они оба были насторожены и опасались того, что другой легко уйдет, как только наступит утро, возвращая их в жестокий мир, где им по воле судьбы приходилось существовать. Ацуши вдруг осознал, что при одной мысли о том, чтобы просто уйти, у него тоскливо заныло сердце — словно ничего не произошло, словно Ацуши совсем не хотел уложить голову на колени своего так называемого соперника, прижаться к нему во сне, довольно мурча от спокойствия, которое они дарили друг другу.

Нет, он не станет убегать.

Он дождётся.