Ацуши решил проверить свою удачу, и, собрав волю в кулак, отправился на место встречи. Акутагава, как ни странно, терпеливо ждал, лишь на мгновение бросив раздражённый взгляд в сторону появившегося детектива. Миссия оказалась лёгкой, но Ацуши всё равно чувствовал себя воодушевлённым, ведь за всё время, что они провели вместе, Акутагава не цеплялся к нему больше обычного, а значит, решил Ацуши, точно не узнал, кто был его таинственным звонившим. Да и обращение к силе тигра словно освежило парня, поэтому, как только они закончили, он радостно отозвал лапы и, махнув Акутагаве, направился было к Чуе… чтобы с ужасом осознать, что не может сдвинуться с места.

Горящие алым ленты Расёмона оплетали его ноги от лодыжек до колен, пригвоздив его к месту.

— А теперь, тигр, — будто промурчал Акутагава откуда-то позади. — Как насчет того, чтобы рассказать мне побольше о твоих пошлых фантазиях? В частности о тех, которые касаются твоей задницы.

Кровь в жилах Ацуши застыла, и он был уверен, что его сердце пропустило пару ударов. Или вообще перестало биться.

— Прости? — взвизгнул он, потеряв возможность контролировать свой голос. Удушающая сухость заставляла его сглатывать всё чаще, но и это не помогло.

— Ты просишь прощения? За что? — голос Акутагавы приближался, и Ацуши мог уловить тихие шаги, но сдвинуться с места у него не получалось: одновременно с лентами Расёмон его парализовал шок.

— Я-… Я не понимаю, о чём ты говоришь!

— А как насчёт тех ночей, что мы провели вместе? Ты уж забыл про них?

Ацуши и представить себе не мог, насколько командующим был голос Акутагавы, обтекая Ацуши словно густой мёд, заставляя того тонуть в глубокой вибрации его согласных. Разбивая вдребезги его защиту.

— Акутагава! Ты несёшь чушь!

Расёмон завибрировал, и больше лент устремились в землю, создавая поддержку для парня, но в то же время, ограничивая его движения ещё больше.

— Ты дрожишь, тигр? — голос Акутагавы звучал у него прямо за спиной, смертельно опасный, но такой завлекающий. Ацуши чувствовал, как слабеют его колени, ведь чувствительный слух тигра уловил всё до последнего вдоха.

— Тигр~ — тянул Акутагава, и с каждой секундой его голос становился всё ниже. — Ти-и-игр~

— Аку-! — Ацуши хотел повернуться или убежать, сражаться против соблазнения до самого конца, но он не мог двигаться. Не мог даже взглянуть на Акутагаву, всё его тело было словно марионетка, и он уже давно не был кукловодом.

— Хочешь, чтобы я разорвал тебя? — он наклонился к уху парня, обжигая нежную кожу на затылке дыханием. — Что ты выберешь: мой любимый Расёмон? Или может быть… мой член?

— Акута-! — Ацуши вдруг подавился воздухом, когда его партнёр резко прижался к нему всем телом, настолько близко, чтобы почувствовать как колени младшего дрожат.

— Ой, — хохотнул старший, и звук его смеха был настолько обескураживающим, что Накаджима на долю секунды забыл, в какой ситуации они находились. — Что же это, тигр? Страх? Или точнее, возбуждение?

— Акутагава, это ниче-! — Ацуши вдруг понял, что может двигаться, но его тут же грубо схватили за челюсть, сжимая.

— Заткнись! Погоди-ка…

И вместо слов, Акутагава дёрнул его за подбородок, заставляя Ацуши откинуть голову на его плечо, и рывком повернул к себе, кусая его губы. Он планировал что-то вроде поцелуя, но получилось слишком грубо, да и Акутагаве, в общем-то, было глубоко насрать. И всё же, Ацуши чувствовал, как легко сдалось его тело.

— Этого достаточно, ненасытная сучка?

— Акута-Ах! — и вновь его прервали на полуслове, только в этот раз губы Рюноскэ были куда нежнее, позволяя Ацуши почувствовать поцелуй, дикий, необузданный, заставляя его признать, что внутри него бурлит такое же желание.

Акутагава прижался к его спине, всё ещё грубо сжимая подбородок, и Ацуши вдруг понял, что единственной опорой для него было тело старшего. Ему было охренительно хорошо, но он никак не мог понять самого себя. Он ведь ненавидел Акутагаву, разве не так? Так почему именно Акутагава был тем, на кого он дрочил последние пару недель? Почему только касание его губ уже сносило парню крышу?

Рюноскэ ухмыльнулся, не разрывая поцелуя, шагнул ближе, опирая Ацуши на себя, не оставляя младшему выбора. Его рука скользнула на талию парня, надавливая на живот, и тот инстинктивно раскрыл губы, вдыхая. Глаза Рюноскэ светились хищным оскалом, который не достигал его губ, и он воспользовался моментом, чтобы прикусить губу парня и потянуть за неё.

Ацуши старался удержать любые звуки, но тихий стон сорвался с его губ, когда он попытался ответить на поцелуй. И в эту же секунду его мучитель разорвал прикосновение.

— Никто не позволял тебе двигаться, тигр, — оскалился Акутагава, и Ацуши звучно сглотнул.

— Но-!

Рюноскэ тут же надавил ногтями на шею Ацуши. — Говорить тоже запрещено, плохой котёнок.

Странная кличка, которая заменила привычную, заставила Накаджиму задрожать, а с неожиданно горячим телом Акутагавы, прижатым к его спине, он мог почувствовать насколько его партнёр был возбужден. Ацуши вдруг вспомнил, что его руки не были связаны Расёмоном, и он попытался оттолкнуть Акутагаву, но способность его партнёра среагировала быстрее, взмываясь вверх, оплетая его запястья и вонзая тончайшие шипы в его кожу. Раны были недостаточно глубоки, чтобы тигр среагировал и обратил его руки в лапы, но достаточны для того, чтобы регенерация вступила в силу, стараясь залечить его царапины, вот только шипы не уходили, заставляя кожу гореть.

— Аку-! — он вновь попытался остановить своего партнёра, ведь даже несмотря на то, как хорошо ему было, он не хотел быть испорченным средь бела дня.

— Ой, тигр, ты так яростно пытаешься сбежать, — Рюноскэ вновь наклонился к его уху, потираясь носом об ухо парня. — Но кто же тебе поможет с этим?

Его рука скользнула с талии младшего к его промежности, сжимая едва заметную эрекцию. Ацуши не удержался от короткого визга, абсолютно не ожидая прикосновения.

Накаджиме так не хотелось чувствовать что-либо в ответ на касания Рюноскэ, он не хотел возбуждаться от того, что его связали и почти унижали, но… Ему было так хорошо. Он чувствовал себя просто потрясающе, и Ацуши изо всех сил боролся против желания сдаться Акутагаве, отказаться от контроля. Да к черту его пьяную шутку, он сейчас был одновременно и зол и благодарен Чуе за его вызов, потому что никогда не испытывал ничего столь близкого к сексу. И сейчас был в шаге от воя только из-за того, что Акутагава касался его члена через одежду.

Рюноскэ всё ещё удерживал его за шею, вдавливая свои ногти в кожу. Ацуши всхлипнул от обилия эмоций, когда старший его укусил за мочку уха? — Ты знаешь, что твой секс по телефону сделал со мной?

Парень замотал головой, сглатывая.

— Ты знаешь, как я спал той ночью?

— Я-! — попробовал он ответить, но его слова прервал его собственный вскрик, когда шипы Расёмон вонзились глубже.

— Я не спал, — прошептал Акутагава голосом слаще мёда. — Я не смог. И пусть даже я не знал, кто тогда мне позвонил, угадай, кого я представлял?

— Гх!

— Тебя. Я раз за разом представлял тебя, произносящего все те пошлые вещи, а затем и выполняющего их. Тающего в моих руках, — он притянул Накаджиму ближе, словно между ними ещё было расстояние и зарылся носом в шею парня. — Я видел тебя, как ты кричишь, умоляешь меня о большем.

Тяжелый выдох сорвался с губ Ацуши, когда Акутагава провел языком вдоль нежной кожи на шее, а затем дунул на влажный след. — Ты сказал, что будешь умолять меня…

Ацуши вдруг заурчал, вспоминая как возбуждён он был, произнося все те вещи в телефон. — Хороший котёнок. А теперь я надеюсь ты сдержишь обещание и будешь умолять.

Прежде, чем он закончил говорить, он вдруг убрал ладонь с промежности парня, вместо этого срывая ремень с его бридж, чтобы его рука свободно скользнула в боксеры парня, едва касаясь разгорячённой кожи. В награду, он услышал низкий рык и гордо улыбнулся. Даже полувставший, член Ацуши был чувствителен к прикосновениям, а у Акутагавы была парочка идей касательно того, что он мог сделать со своим податливым партнёром. — Ты будешь умолять, кричать. Ты будешь плакать.

— Ак-, — Ацуши закашлялся, ведь его мучитель одновременно надавил одной рукой на шею, другой сжал его член и укусил со спины.

— Но сейчас, котёнок, сейчас ты не можешь издать ни звука, — почти промурлыкал Акутагава, убирая ладонь с горла Накаджимы на его рот, игнорируя резкую боль от укуса, когда младший впился клыками в его ладонь.

Парочки медленных движений оказалось достаточно, чтобы член Ацуши встал полностью — бедный, неопытный мальчик — и пару минут спустя, он уже был на грани оргазма, льстя гордости Рюноскэ. Тот понял, что будет первым, не считая самого парня, кто доставит ему сексуальное удовольствие. Рюноскэ целовал медленно, тягуче, оставляя алые следы на загривке Ацуши, и намеренно растягивал движения, вдруг резко ускорив темп, заставив парня кончить со вскриком.

И когда его стон оборвался, Акутагава вытащил руку из боксеров. Младший с испугом подумал, что Рюноскэ заставит его слизывать сперму, которая капала с пальцев мучителя. Однако, вместо этого, старший хитро улыбнулся и облизал свои собственные пальцы, удовлетворенно хмыкая.

— Ты вкусный, тигр. Как я и надеялся.

Довольно усмехнувшись, Акутагава отступил назад, отзывая Расёмон, лишая Ацуши последней опоры, и тот рухнул на колени, обессиленный. Где-то глубоко в душе он признавал, что реши сейчас Акутагава покончить с ним, он даже воспротивиться не сможет, и его прославленная регенерация вряд ли вытащит его с того света. Одна лишь Хиганзакура, и Ацуши можно ставить могилу.

У Рюноскэ, однако же, были совершенно другие планы на несчастного оборотня, потому что он обошёл младшего, и, словно копируя, опустился на колени. Почти нежно взял за подбородок и заглянул прямо в душу. В черных омутах Акутагавы светился голод, похоть и власть, заставляя Ацуши задрожать.

— Ты сам придёшь ко мне, тигр, — прошептал он, притягивая парня ближе, касаясь его губ своими ещё раз, и теперь в их поцелуе было гораздо больше нежности. Ацуши даже пришлось побороться с желанием описать именно этот поцелуй как «любящий». Акутагава ведь не умел любить?

— Чуя знает адрес.