У врага, в первую очередь, должно быть лицо.

Не бывает врага безличного; также враг не может быть представлен сотней, тысячей лиц, и уж точно — каждым, что ты встречаешь ежедневно. Когда канонадами начинают звучать седина, морщинки у глаз и пигментные пятна, дорога от жилища ложится не к тяжёлым дверям ставшего родным института, а в жёлтый дом. Проведывать бывших сокурсников на посту хотя бы раз в месяц — хорошая, а главное полезная практика.

Нескончаемая борьба — тяжкий труд. Глаза давно высмотрены в (недостаточные) линзы микроскопа, но исписанные мелким скачущим почерком листы кочуют в темноту квартиры; спину ломит от сидячей работы, и сделать зарядку нужно, но некогда — времени нет, оно утекает сквозь пальцы почти что осязаемо, и где, как не здесь, это чувствуется особенно остро?

Враг — он рядом; это научный факт. Победа над ним тоже рядом, но это уже так, надежда — смелая гипотеза, можно сказать, бездоказательная.

Не бывает врага безличного: он скрывается в каждой крошечной детали, каждой погибшей клетке, каждой укорачивающейся цепочке. Он обладает неоценимым преимуществом и воплощает в себе абсолютную загадку — что-то вроде открытой задачи, проблемы Гольдбаха в своём роде. Решить такую значит прославиться в веках, воздвигнуть себе прижизненный памятник — навсегда прижизненный, понимаете? — но побуждением к тому служит не только тщеславие; в первую очередь, это очень интересная головоломка.

Это не имеет отношения к альтруизму, только к преодолению пределов.