— Благодарю за хорошее выполнение заказа, — раздался голос немецкого правителя.

Вспышка света рассекла тьму.

Комната, выполненная в готическом стиле минимализма, показалась хозяину.

Он прошёлся, рассматривая каждый сантиметр нового приобретения.

«Новая жизнь, новый дом», — подумал Рей и прошел к кухне.

Черная плитка пола, такой же черный натяжной потолок, да что уж там скрывать, всё было черное, кроме белой скатерти и нескольких акцентов цвета слоновой кости. Двухэтажный, сначала ничем не примечательный, дом таил немало секретов. Усиленная охрана окон и дверей. Скрытый нулевой этаж для пыток и допросов. На первом этаже комната, больше похожая на операционную. На втором этаже — несколько пустых комнат для предположительных, так скажем, гостей и как же без личного кабинета сутенера.

— Всё просто идеально, — прошептал он, увидев коллекцию оружия в своем кабинете. С непривычным ему отстранением он взял в руки телефон.

Через пол часа новый девайс был полностью обучен.

— Мир и правда изменился достаточно сильно… — про себя произнес мужчина и впервые сел за стол. Немного подумав, Рей взялся рассматривать старые документы, чтобы освежить память. Средь горы бумажек и записей взгляд мужчины приковал конверт с печатью прошлого века.

Он взял концерт. Слегка огрубевшими подушечками пальцев провел по бумаге конверта, ощущая её структуру.

«Почерк женский…левша.бумага явно дорогая, толстая… — подумал он и принюхался, — парфюм. «Вавилон-Берлин» неплохой вкус»

Резкий запах табака от печати перекрыл аромат духов. Открыв конверт, Рей достал письмо, сложенное трижды.

Мелкий, но ровный и округлый шрифт таил в себе небольшую тайну Советского союза. «Как я мог не догадаться, что СССР имеет участие в Аншлюсе. Ведь Германия пыталась ещё с 1879 года присвоить себе Австрию. Сначала договор…потом Пангерманский союз в 1891. Потом запрет в 1922. Сколько времени потратил…до 1938. И конечно в 1945 сразу же произошла оккупация Австрии войсками союзников. Я настолько ослабил войсковую защиту… Если бы не помощь СССР Австрии, я бы вообще и войну победить мог!» — думал он. Мысли вертелись в голове, вызывая ощущение мозгового штурма. А ведь правда, сколько сил было потрачено на такую мелочь. Сколько времени, сколько страданий в надежде не проиграть в этот раз.

Рейх быстро встал с кресла, взяв свой любимый боевой нож и пистолет «Вальтер» или же DE-1277.Когда он выходил из дома, в голове мелькнула мысль: «Пора навестить старого друга»

Холодный ветер обжигал лицо. Совсем непривычное ощущение. Такое чувство, что за эти десятилетия изменился даже воздух. По телу пробегали мурашки от каждого прикосновения ветра. Прохладная твердая земля под ногами придавала чувство уверенности. Страха в глазах и в сознании не было. Наверное, Рей впервые не знал, как обернется эта встреча с недругом. Он привык просчитывать каждый малейший шаг, независимо от того, важен он или нет. Проходя по давно протоптанным тропам, в голове вырисовывались давно забытые образы. Воспоминания и чувство ностальгии пропитали мужчину так сильно, что настроение поднялось, наверное, впервые за многое время. Ни капельки не изменившийся дом, приветствовал гостя. Рей спокойно постучался в дверь.

— Кто там? — раздался слегка раздражённый тон.

Рейх молчал. Молчал, сразу узнав этот голос. Хрипоты прибавилось. Скорее всего, из-за курения. Сложно признать, но он и правда скучал по этому голосу. Долго думать он не смог. Дверь открылась.

Перед ним стоял СССР. Беззащитный, как на ладони, перед ним стоял его старый, а может и нет, враг.

— Я думал ты сдох давно, — бросил тот, пытаясь скрыть удивление и шок за маской грубости.

— Да ну? Ты же рад меня видеть, Совок? — Рей язвительно улыбнулся, держа руки сложенными за спиной.- И не впустишь в дом?

— Ну если впервые за десятилетие ты решил прийти, значит что-то серьезное. Заходи, — повел руками СССР и пропустил его в дом с еле заметной опаской.

Нацист без церемоний сел в кресло в зале. Собеседник уже не удивлялся. Он привык к такому поведению своего неприятеля.

Взгляд Рея привлекла почти пустая бутылка водки.

— Вот у вас другой выпивки нет? Только этот шмурдяк?

СССР сел в кресло, напротив него.

— Есть. Выкладывай, что хотел? Ты меня отвлёк вообще-то.

— Кхм, я заметил, — Рей взял бутылку и отодвинул её с небольшим отвращением. — Как семья? Что нового?

— Так, — он положил ногу на ногу, — если ты сейчас, псинка, не скажешь что надо — выгоню. Колись давай, а то как первокурсница на вписке.

— Всё, всё, всё. А говорят, что немцы агрессивные, — закатил глаза. — Ничего не хочешь сказать насчёт этого? — он кинул на стол конверт.

Приподняв бровь, СССР взял письмо и стал читать, не осматривая.

Эмоции на лице менялись с каждой секундой, а в глазах начала вырисовываться паника. Все эмоции исчезли с лица, когда он положил письмо на стол.

— Ну и что с этого?

— Это предательство. Мы всегда всё делали по документам. А об этом «сотрудничестве» не было ни слова, ни в одном документе. Я не скрываю, я тоже много где врал, по другому никак, но хоть намёки были в документах. А об этом — ничего.

Рей говорил спокойно, как и всегда. Монотонно, смотря в лоб собеседнику, хоть тот был порядком выше него.

— Э…ну… Это было так давно, Рей. Аж 1838 год. Даже договор между нами был подписан 1939. Неужели тебя волнует какая-то помощь Австрии?

Рейх встал, немного ослабляя выражение спокойствия и невозмутимости в голосе и мимике.

— Ну да, конечно, всего лишь помощь Австрии, из-за которой я направил большое количество военных единиц. Я же думал, что такое оружие выдумали австрийцы! Да если бы, я не начал подозревать, что у меня два врага, которые так хорошо умеют делать оружие, не начал бы панику и гвалт, насчёт этого… Да я бы спокойно мог выиграть, понимаешь?!

— Хэй, Рей, я всего лишь помог своему другу ради выгоды. Почему ты постоянно винишь остальных? Ты, и только ты, виноват в своем поражении, — твердо ответил собеседник и отвёл взгляд.

Это было ошибкой — лишь через краткий миг рука Рейха уже сжимала его шею. Не сильно, но удерживая, лишь чтобы припугнуть и показать, что да, это серьёзно. Рей стоял уверенно на одной ноге, второй, согнутой в колено, упирался в кресло, прожигая взглядом противника.

Несмотря на это, СССР продолжил:

— Я не говорю, что я невиновен, но и ты палку не перегибай. Ты бы всё равно проиграл, давай смотреть правде в глаза, ты же испугался. Обычный трус. В конце концов, ты просто исчез!

Одно ловкое движение, и рука Рейха уже была в ладонях СССР. Миг — и обе руки фашиста заломлены за спину. Русский ударил локтем по позвоночнику.

— Никогда не нападай первым. Особенно на меня, Рей. Ты же знаешь, что меня так не напугать.

— Ну да…

С этими словами немец резко высвободил руку, достал нож и засадил его выше печени, не сильно задевая обидчика.

— Я тоже не собираюсь быть долго должником, — он положил нож обратно в карман и выпрямился, смотря на лежащего СССР, — Но и врагом быть не хочу…

Он снял свой плащ и, разорвав подол, встал на одно колено перед ним.

— Что предложение собрался делать? — улыбнулся СССР, слегка шипя.

— Не дождёшься, — ответил Рей и крепко замотал неглубокую рану, — уж прости, защита. Думаю можно продолжить мирный разговор?

— Именно, — он встал и, сев в кресло, налил в стакан находящееся в бутылке.

— Хэй, нальёшь и мне?

— Хм…окей. Достань стакан с холодильника.

— Эм, холодильник, — он встал и направился на кухню. — Серьёзно? Ну и зачем?

Открыв холодильник, мужчина слегка удивился пустоте полок и, взяв стакан, тихо зашипел от неожиданного холода в руках.

СССР ухмыльнулся:

— Неужели ты думал, что он будет теплым? В холодильник ставим для того, чтобы напиток был холодным. Так же с Тархуном и Байкалом, не только с водкой.

— Умно…

— Ну пробуй, — сказал оппонент, протянув стакан.

Рей спокойно осушил стакан. Хоть такое он пил и впервые, водка давно не самое крепкое, что он пробовал.

— Неплохо. Не сказал бы, что готов пить каждый день, но неплохо.

— Спасибо чтоли. Хэй, не хочешь пройтись? Просто прогуляться. Никакой подставы. Хотел бы послушать, где ты пропадал все это время. Дочь твоя, Германия, даже упоминать тебя не хочет.

— Знаешь, не против. Можем пойти на скалы. Скоро рассвет. Через 58 минут.

— Изумительно, — он встал, немного пошатнувшись, но сразу же выровнялся и направился к выходу.

Рейх не отставал и пошел за ним, взяв остатки плаща.

— Так где ты был? — спросил СССР после небольшой паузы, поправляя пиджак, тем самым прикрывая повязку.

— Ну… После скандала с дочерью решил съехать. Развивал некоторые таланты. У меня было несколько незаконченных дел в Берлине, — он натянул фуражку на глаза, достав сигарету. — Решил не мешать Германии. Пусть себе сама развивается, если я не нужен.

— Ясно… Думал будет интереснее, — ответил СССР, поняв, что это конец рассказа. Союз хотел бы продолжить разговор, но, судя по виду немца, было ясно — он больше ничего не скажет. Механические, неосознанные шаги, расфокусированный взгляд в одну точку, да даже банальное — он забывал выкуривать сигарету.

«Ох Совок, — думал Рейх, — наивный Совок. Сразу же принял, напоил. Русская добрая душа. Неужели ты веришь в нейтралитет? Нейтралитет между двумя врагами. Врагами, которые были готовы умереть ради смерти второго. Врагами, которые могли беспощадно стоять на горле противника, смотря как последние жизненные силы покидают его, как закатываются глаза, покрываясь дымкой. Нет, нет, нет, дорогой. Нейтралитет может быть между Украиной и Россией, Англией и Францией, но не между нами. Как же легко втереться в доверие простодушному Союзу. Так же легко, как к маленькой сломанной внутри девчонке…»

— Хэй. Эти скалы, верно?

— А? Ах, да.

Немец выкинул сигарету, которая уже оставляла следы ожога на пальцах.

— Тут достаточно красиво, — он прошёлся вперёд и сел на край, — да и легенд интересных немало.

— Каких же? — спросил Союз, сев в метре от него.

— Самоубийцы. Есть легенда, что именно здесь совершались самоубийства многих известных людей, таких как Гитлер, — он тихо рассмеялся.

— Да ну? — улыбнулся собеседник.

— Именно. Считали, что да. Пока меня не раскрыли. Первые года же мог как-то выкручиваться. Писали в газетах, что видели Гитлера и так далее. Но это считалось конспирологией, а потом…все облажались.

— Не стрельнешь сигареты?

— Держи, — со спокойным видом немец достал и протянул «никотиновый яд».

— Скучаешь за временами войны? — закурил тот.

— Хм…сложный вопрос, — Рей последовал действиям противника, — скучаю по свободе, по крови «грязи». Скучаю по страху, уважению. Да и вообще. Насколько часто вспоминаю прошлое, что и смуты сильной нет.

— Хах…другого ответа и не ждал. Ты же психопат верно?

— Даже не знаю. Вряд-ли. Кажется, я правда чувствую что-то, но просто слишком слабо. Понимаешь, не показываю я эмоции. Но я их чувствую и понимаю. Я не псих.

— Всегда считал тебя психом, — потушив сигару, сказал он и встал, — психом, которому плевать на принципы и боль других.

— Вот тут ты ошибаешься, Совок, у меня много принципов, которых я придерживаюсь.

— Как я знаю, одним с принципов был убивать только, так называемую тобой, грязь, верно?

— К чему клонишь? Говори прямо, без намеков, — вторая сигарета полетела со скалы.

— Ни к чему такому. Просто вопрос. Тебе хоть немного было жалко моих «чистых» людей. М?

— Частично да. Но с помощью всей этой войны, мы смогли сильно продвинуть мировую медицину и науку. Ведь испытывали сразу на людях, — спокойно говорил Рейх, ощущая пронизывающий взгляд Союза.

— На моих людях.

— Ты тоже убил немало моих людей, — все так же спокойно продолжал Рей.

— Это не сравнимо с количеством убитых тобой людей.

— Не пора ли нам прекратить ворошить прошлое? — Рей тоже встал.

— Да ну? — с ухмылкой ответил Союз и схватил его за шею, сразу перекрыв дыхание, не позволяя сказать ни слова. Он двигался вперёд, не давая возможности отбиться противнику. Лишь одно движение — и Рей уже летит вниз.

Несмотря на надежды Союза, немец успевает схватиться за край обрыва.

— Ты, ты что творишь? Это же был мирный…мирный разговор. Я думал, мы сможем удержать нейтралитет. Не делай этого, СССР! — с наигранным испугом говорил Рейх.

Нет, он не боялся. Он знал, что такой как Союз, не даст упасть. А даже если и его надежды будут развеяны, он знает, как выжить.

— Почему ты такой живучий и везучий, Веник? — со злостью в голосе произнес Союз и приблизился к обрыву, смотря снизу вверх на теперь, уж точно, врага.

— Я не знаю. СССР. Помоги. Не нужно. Ты пожалеешь потом об этом. Это не угроза, — он начал пытаться подняться, — ты морально, — алкоголь, как мешает алкоголь в теле, — морально не подготовлен к такому. Ты будешь сломлен, даже считая то, что ненавидишь меня.

— Закончил? — с отчасти озверевшим взглядом он смотрел на Рейха. С совсем чуждой ему злостью Союз схватился за руки немца.

— Не отпускай. Только не отпускай. Это же сильно просто. Так просто, взять и убить меня. Ты же хочешь хорошей мести, или чего ты там хочешь. Точно не такой моей смерти!

Рей говорил быстро, но разборчиво, в прямом смысле держась за противника, как за последнюю нить жизни.

Выдохнув, СССР стал поднимать его, тихо проговаривая маты.

— Кто тут из нас псих?! — спросил Рейх, уже стоя на земле и отойдя от края.

— Уж точно не я, — ответил собеседник, пытаясь вести себя так, как будто ничего и не было.

— Вот как… — немного протянул Рей, незаметно снимая ремень с талии и завязывая петлю, стоя полуоборотом к собеседнику.

— Именно, — его голос слегка сорвался, ведь он уже лежал на земле, а склонившись над ним, стоял Рейх. Отойдя от небольшого шока, СССР осознал, что его руки связаны, а на живот давят коленом.

— Только не говори, что ты решил мстить? — он пытался говорить спокойно и с разочарованием, но лёгкая дрожь в голосе выдавала эту ложь.

— Не могу же я это просто так оставить, — ухмыльнулся Рей, надавливая на ещё свежую рану.

Та начала сочится кровью. СССР вздрогнул, не сдержав шипение

— Прекрати! — чуть ли не крича, произнес он, зная, что к пытке это не перейдет.

Удивительно, насколько сильно они друг друга знали. Знали, оставаясь взаимной загадкой.

— Я жду «волшебных слов». Попроси прощения, — ещё шире ухмыляясь, сказал Рей. Монотонный, слегка хриплый голос, звучал достаточно уверенно, чтобы понять, что это не шутка.

— Просить прощение? Ты серьезно? У врага? Ни за что, — выпалил он, выгнувшись в спине от очередного надавливания на рану.

Ты не сможешь встать. Алкоголь в крови мешает, а считая кровопотерю, которую ты сейчас испытываешь, твои шансы ещё меньше. Даже всплеск адреналина не поможет, — слегка сжав сильнее запястье Союза, продолжал свою речь Рей.

— Это будет бесконечно.

— Именно.

— Буду умней. Намного умней и закончу это. Отпусти, — перейдя на шепот, — пожалуйста.

— А громче?

— Обойдешься, — прошипел Союз.

— Ух, вот уж эта ваша русская гордость, — с этими словами он встал, одним движением сняв ремень с запястья противника.

— Нужно было тебя сбросить, — вставая, сказал СССР, начав разминать руки.

— Возможно. Мирный разговор окончен. Думаю, как и мои надежды на мир. Ciao (с нем. Чао), Совок.

С этими словами он направился обратно в свои покои.

— Предупреждаю: что бы ты не замышлял, что бы не задумывал… Поверь, все твои планы потерпят крах! — кричал в дорогу Союз и был проигнорирован.

В душе коммуниста зародились проростки паники, начиная пускать там свои цепкие корни.

«Надеюсь…больше не увидимся», — подумал он и, развернувшись, направился в дом.