Ночью мир выглядит совсем другим. И пусть эта истина вовсе не покрыта мраком тайны — я в очередной раз в ней убеждаюсь. Таинственный вечерний сумрак стремительно превращается в ночную темноту, едва озаряемую светом редких фонарей. Темнота эта лёгкая, мягкая, она ласково касается плеч и перебирает короткие волосы. В ней спокойно, почти уютно, а дышится глубоко, полной грудью — так и хочется впитать в себя эту сказочную атмосферу. Кроме прочего, в темноте этой очень тепло — одна из последних ночей августа преподносит приятные сюрпризы.

Благодаря столь удачному стечению погодных обстоятельств не ощущается привычной настороженности и легкой тревоги, всегда для меня сопутствующей вечернему времени суток. Всё вокруг привлекает внимание, точно увиденное впервые. Например, я с радостью бросаюсь к старым качелям на детской площадке рядом с домом. С напускным возмущением сетую на то, что в моем детстве, мол, таких вот радостей не было, пока самый близкий и любимый человек легонько раскачивает меня. Но ворчание быстро сменяется веселым смехом: я взлетаю всё выше и выше, в ушах свистит ветер, а в груди радостно бьется давно позабытое ощущение полёта.

Мы болтаем обо всём на свете в практически пустой электричке — еще одна радость ночных похождений. Уютная темнота вместе с непривычным безмолвием станции располагают к искренности куда сильнее, чем тот же алкоголь.

На улице так хорошо, что мы решаем, вместо того, чтобы сразу засесть в квартире, прогуляться дальше по улице. О надвигающейся осени напоминают лишь редкие порывы прохладного ветра, в остальном же — замечательное, теплое лето, которого в предыдущие месяцы у нас и не было. Большая часть магазинов вдоль дороги уже закрыты, лишь редкий продуктовый мигает яркой подсветкой. Фонари по большей части скрыты в листве раскидистых клёнов, и потому путь нам освещают лишь отдельные лучики света, сумевшие пробиться сквозь зеленый плен. Благодаря слабой освещенности даже видно некоторые звезды. Хочется уверенно выпалить их названия, но память услужливо подсказывает, что я очень мало смыслю в астрономии.

Там, где тротуар расширяется, превращаясь в тенистую аллею, стоят несколько деревянных скамеек с изгибающимися спинками. Домой совершенно не хочется, и мы усаживаемся на одну из них, продолжая увлеченно разговаривать. Но мой собеседник вскоре замолкает на полуслове и указывает рукой куда-то в сторону и вниз:

— Смотри, кто к нам пришел!

Я послушно поворачиваю голову и замечаю в траве грациозное создание с короткой рыжей шерсткой и светлой любопытной мордочкой. Прекрасный зверь быстро оказывается классифицирован как кот. Хотя размеры и телосложение выдают в нем еще очень молодого кота, едва повидавшего жизнь, но уже и не беспомощного котёнка. Я звонко фыркаю: кототинейджер? Однако рыжику до моих обзывательств никакого дела нет: он уверенно двигается, припадая к земле, словно настоящий дикий хищник, а потом в мгновение ока запрыгивает на ствол молодого деревца и начинает карабкаться вверх.

— Кис-кис! — зову неуверенно и без особой надежды на отклик. Слишком уж независимым кажется этот зверь, да и предложить мне ему нечего — никакой еды с собой нет.

Однако кот, словно смеясь над моей неуверенностью, ловко спрыгивает обратно на траву и устремляется к нам. Не ждали, мол, а я пришел. Легко подставляется под стремящиеся его погладить ладони. Шерсть у него мягкая, гладкая, идеально чистая. Только на мордочке небольшое серое пятно — обнюхивал, должно быть, чьи-то следы на земле. Вкупе с его уверенностью и готовностью к получению ласок — нет, даже требованию оных! — становится ясно: котик домашний. Еды от нас ему вовсе не нужно, он даже не пытается просить. А вот приласкаться совсем не против. Я легонько хлопаю ладонью по скамье рядом с собой, и кот тотчас запрыгивает туда, а с прохладных деревянных досок перемещается ко мне на колени. Мы оба гладим его так заворожено и трепетно, словно вообще в первый раз кошку увидели. Но в этом нет ничего удивительного: моя Сонька позволяет гладить себя лишь тогда, когда она сама этого пожелает, и даже тогда может уйти прочь из-за любого неверного движения. А этот удивительный котоподросток тихонько урчит, переползает с одних коленей на другие, ложится на них, без раздумий подставляя нашим рукам покрытый шелковистой белой шерсткой живот. Словами не выразить, насколько он ласковый, и я лишь счастливо и взволнованно улыбаюсь, перебираю мягкую шерсть, наблюдая, как он тычется чуть заостренной мордочкой мне в руку, и слушая довольное мурчание. Похоже, котик, как и мы, захотел прогуляться этим теплым вечером, а пришел как раз из расположенных неподалеку от аллеи домов.

— Многие хозяева выпускают кошек погулять, особенно если с первых этажей, — замечаю я вслух, как бы объясняя, откуда наш пушистый друг здесь появился.

— Мальчик или девочка? — интересуется возлюбленный, с чьего ракурса видно лишь довольную кошачью морду.

— Мальчик, — хмыкаю я, почти случайно замечая типичные «бубенцы». — Хотя, знаешь, я и не сомневалась, что это кот. Ведёт он себя… ну чисто по-котовски! Такая наглая, но милая морда.

— Как назовем? Рыжик? Или Симба?

От второго варианта становится весело: как раз недавно на старый-добрый мультик детства ходили в кинотеатр, а примостившийся у меня на коленях красавец неплохо подходит на роль юного львёнка. Вообще-то, нет никакого резона давать котику имя, ведь мы же не собираемся к себе его забрать, но я всё-таки не удерживаюсь:

— Или маленькое рыжее Солнышко.

Кот на наши негромкие рассуждения никак не реагирует. Вскоре я замечаю, что рыжик растянулся во всю длину моих коленей и… уснул! Удивительно, но факт: кот лежит, прикрыв глаза, на мордочке — безграничное наслаждение, а мурчание стало едва слышимым, больше походит на милое сопение. Действительно, спит. Мы переглядываемся и тихонько смеемся: поздно уже, домой бы пора, но расслабляться с этим очаровашкой на скамейке в теплую летнюю ночь так хорошо, что не возникает и мысли подняться.

И вот мы сидим, довольные и ничуть не сонные, прижимаемся друг к другу и иногда поглаживаем спящее Солнышко. Я увлеченно пересказываю любимому сюжет «Унесенных ветром» — только-только подхожу к середине книги, и всё в ней настолько волнующее, что нельзя не поделиться. Говорю быстро-быстро, почти тараторю, утопая в красочных описаниях и запутанных историях персонажей. Затем вдруг замолкаю, обнаруживая совсем пересохшее горло, смеюсь над собственной запальчивостью и продолжаю уже более спокойно и размеренно. Ему нравится слушать мои истории, чем бы они ни были — смешным моментом с лекции, философскими размышлениями за чашечкой чая или сюжетами зарубежной классики. А я, в свою очередь, обожаю рассказывать. Вдумчиво, стараясь передать все противоречивые детали, описываю задорно-легкомысленный характер Скарлетт. Сонный кот на моих коленях вдруг дергает ушком, будто проявляя заинтересованность.

— Смотри-ка, кажется, у тебя появился еще один поклонник, — с улыбкой замечает мой внимательный слушатель.

Мы с ним тихонько посмеиваемся, а кот расползается еще живописнее, совершенно не намеренный никуда уходить.

Когда рассказ и оживленное обсуждение подходят к концу, я с удивлением обнаруживаю на дисплее телефона начало второго часа ночи. Ноги, превратившиеся в кошачье ложе, жутко затекли, а по спине пробегает холодок. Мы и не заметили, как просидели на улице почти два часа. Даже теплая августовская ночь со временем начинает приносить дискомфорт, и я осознаю, что нам давно уже пора возвращаться домой. Слегка потягиваюсь всеми конечностями, а уютно угнездившийся кот продолжает спать как ни в чем не бывало. Лишь после нескольких совместных попыток удается его слегка взбодрить и напомнить, что реальный мир всё еще существует. Кот сонно тычется носом мне в руку, я обнимаю его напоследок, это же проделывает и мой зевающий компаньон. Коту объятия нравятся, хотя рыжик постоянно ведет себя так, словно именно он оказывает нам услугу, позволяя ласкать себя. Впрочем, возможно, так оно и есть.

Мы оставляем пушистого друга рядом со скамейкой, искренне надеясь, что он вскоре пойдет домой. Однако, сделав пару шагов, обнаруживаем, что Солнышко уверенно семенит вслед за нами. И тогда приходится обращаться к мерам глупым и смешным: мы со всей мочи бежим прочь, так, чтобы котик даже не пытался нас догнать. Оборачиваемся на полпути: кот продолжает идти за нами, хотя и не особо спешит. И тогда мы, хохоча на всю улицу с собственной нелепости, несемся дальше, то и дело оборачиваясь и проверяя, виднеются ли на горизонте рыжие ушки. Переходим на шаг, задыхаясь от смеха, лишь тогда, когда его изящная фигурка пропадает из виду. Конечно, некрасиво вот так вот убегать от любвеобильного котика, но лучше так, чем если он увяжется за нами и потеряется.

— А может, его дом просто в той же стороне, — резонно предполагает партнер, и мы взрываемся новым приступом смеха.

Когда доходим до дома и наконец-то укладываемся спать, дело уже близится к трём часам ночи. Мы усталые, немного замерзшие, сонные, но очень счастливые. Рыжее Солнышко — это один из лучших подарков, которые только могли преподнести нам последние дни уходящего лета.