По приходу в новый дом Гилберт сразу получил своё первое задание:
— Пока я занят делом, ты должен покормить мой подзвёздник...
— Чего? — изумился альбинос.
— Э-э... подсолнух мой. Кормовая смесь на кухне в холодильнике, в оранжевой банке, — Брагинский взмахом руки определил парню направление к кухне и ретировался в свой кабинет. Гилберт Байльшмидт (благодаря возвращенному паспорту, он снова начал носить фамилию) вздохнул и потопал выполнять поручение. Отыскав кухню лишь с третьей попытки (первыми двумя были туалет и чья-то спальня), он распахнул холодильник (дверь которого почему-то открывалась внутрь) и, порывшись, вынул рыжий контейнер размером с майонезное ведерко. Повертел в поисках названия или состава, но не нашел даже даты изготовления. Любопытство заполыхало атомным реактором, и Гилберт откупорил крышечку...
— Фу, блин! — и захлопнул крышку обратно, ибо в нос ему ударила вонь, при том ни с чем не сравнимая. — Что за дрянь такая?!
— Это специальная подкормка для цветка хозяина, сделанная из золы и животной крови, — донеслось с потолка.
— А-а, понятно. Так, а ты кто такой?! — Гил завертел головой, желая заметить источник звука.
— Дом, — ответил дом.
Альбинос так и сел, где стоял.
— Нифига себе! — он восхищенно посмотрел на потолок. — Так говорящие дома еще ведь только в разработке, ужасно дорогие, а у Брагинского уже!..
— Ну, — в голосе дома послышались нотки гордости, — хозяин себе и не такое может позволить.
— Класс, — Байльшмидт прищелкнул языком и мечтательно возвел глаза вверх. — Вот устроюсь на работу, поднакоплю деньжат и тоже куплю себе болтливую квартиру...
— Гы... — усомнился дом.
— Чё ты, сомневаешься во мне?! — обиделся парень и махнул на здание рукой. Потом глянул на зажатую в ней банку и вспомнил про подсолнух. — Пошел я цветочки кормить. А ты сиди тут...
— Ну и буду сидеть, — в свою очередь оскорбился дом. — А ты вали.
Гилберт покинул кухню, поднялся на третий этаж, шагнул в комнату и прирос к полу. Голодный подсолнух топорщил лепестки, его корзинка (соцветие с семенами) превратилась в бездонную воронку, хищно усаженную клыками семечками. Гил гулко глотнул (ГГГ), и цветочек утробно что-то просвистел. Его голос был похож на низкие ноты органной установки.
— Ну вот, а я хотел семак пощелкать, — расстроился парень. — Теперь кто кого пощелкает — это еще вопрос...
Встала новая проблема.
— Эй, дом, ты здесь?
Здание оскорбленно сопело в динамик.
— Ну извини, не дуйся. Скажи лучше, как его кормить-то? В горшок эту дрянь вываливать или в пасть складывать? — альбинос вооружился стальной лопаткой.
— Интересно, все люди такие тупые? Где ты видел, чтоб растение соцветием потребляло пищу? — дом, видать, сегодня был не в настроении. — Ты когда-нибудь жрал жопой?!
Байльшмидт помрачнел, выкладывая удобрение в горшок угрожающе свистящего подзвездника, и решил ответить на предпоследний вопрос:
— Венерина мухоловка.
— Очнись, парень! Она охотится листьями!
— Ну... — Гилберт почесал черенком лопатки затылок, разглядывая довольно мурлычащий цветок, который спрятал свои зубы и вновь выглядел разноцветным подсолнухом. — Росянка, орхидеи всякие...
— Это да, — после небольшой паузы согласился дом. — Но перед тобой не орхидеи и не росянка!
— Да ну тебя, ботаник! — Гилу наскучил трёп здания, и он удалился в отведенную для него комнату, где завалился на кровать и уснул.
Что-то разбудило его через несколько часов, потыкавшись в шею. Еще не до конца проснувшись, альбинос повернул голову и встретился взглядом с... другой головой.
— А-а-а! – с воплем и грохотом парень переместился на пол. То, что он принял за голову, на проверку оказалось белым шариком-лепешкой с сиреневыми глазами и небольшим носом. Этакий колобок, завернутый в светлый шарф. Штука имела безобидный вид, и Байльшмидт осмелился протянуть руку. На ощупь было мягко и тепло, шкурка словно замшевая. — Что это такое? До-о-ом...
— Вы, люди, зовете это «моччи».
— Так моччи — это ведь жрачка!
— Ты уже видел здесь синих человечков, плотоядные подсолнухи и говорящие дома, чему ты еще удивляешься?! — взъярился эмоциональный дом. — Просто прими это как должное и не мешай мне спать!
— Ты еще и спишь?!
Тишина в ответ.
Гилберт задумчиво гладил курлыкающего моччи. Успокоившись, он улегся снова и задремал, сквозь сон чувствуя мягкую мурчащую штуку под боком.

Вечером его снова разбудила голова. На сей раз светло-синяя, просунувшаяся в дверь.
— Ужинать идешь?
— Спрашиваешь! — вскочил Байльшмидт. Кровать закачалась и сонный моччи испуганно съежился. Альбинос схватил и передал его Ивану. — На свою животину. Она меня чуть не до икоты напугала.
«Если б не мое излучение, ты б уже и икал, и поседел, и ума лишился», — тоскливо подумал босс, забирая одного своего питомца и пропуская в коридор второго. Все вместе они прошествовали на второй этаж, где располагались кухня и столовая. В последней за огромным столом расселись две миловидные девушки, которые негромко беседовали и пили что-то горячее.
— Оля, Наташа, знакомьтесь — это Гилберт. Он теперь живет с нами, — радостно объявил Иван Иванович.
«Сказал так, будто девушку домой привел и с родней знакомит, блин!» — вспыхнул Гил, а трое инопланетян, прочитав эту мысль, покатились со смеху. Альбинос, естественно не понял причины смеха, и Брагинскому пришлось выкручиваться. Замяв дело, все уселись ужинать. Байльшмидту досталась большая порция мясных котлет и чашечка бульона, исчезнувшие в мгновенье ока. От плотного ужина парень осоловел и сонно водил глазами, краем уха слушая болтовню Ивана с сестрами и не понимая ни словечка (они разговаривали на родном языке, но Гил этого не знал). Моччи успокаивающе хрустел кормом из мисочки на полу, а альбинос клевал носом, пока не разлегся на лавочке у стола.
— Мусик, ты переборщил со снотворным, — спокойно констатировала факт старшая сестра Ивана Ивановича — Вила-украса, девушка довольно впечатлительная и беззащитная на вид, но на самом деле имеющая характер, мягко говоря, стервозный. Несмотря на короткую немодную стрижку и синеватую кожу, пользовалась огромной популярностью у мужской аудитории (да и на кожу то они не смотрели, они не отрывали глаз от огромного бюста).
— Но будь он в бодрствующем состоянии, я бы не смог его исследовать, Вилочка! — оправдывался босс. — В нашей информационной базе слишком мало пикантных данных о людях, а у меня появился шанс увеличить объем этой информации. К тому же — правителю особенно понравится — я буду исследовать альбиноса, а это не рядовой человечек, это... — Колфармустер помахал руками, не в силах подобрать точное слово.
Но Ольга поняла его и потрепала по волосам — «Тогда работай, а мы спать». Сестры покинули столовую.
Брагинский оторвал недовольно пискнувшего моччи от миски и сунул за пазуху, мгновенно растолстев животом.
— Беременным тяжести таскать нельзя, — остановившись над Гилбертом, хмуро заметил Иван Иванович и тут же сам себе ответил. — А придется! И-и раз! — подхватив на руки парня, мужчина зашагал к выходу. На пороге комнаты он остановился. — Хетрон! Посуду помой, — и вышел.