Переезд в новый домик в Остине значительно облегчился благодаря почти ненавязчивой помощи Патрика («Я помогу тебе с переездом, Тереза. Ты и сама справишься? Ну да, хорошо. Но я всё равно тебе помогу»). Но, несмотря на это, оказался занятием канительным и затяжным. Занял он большую часть ее спонтанно взятого отпуска. Конечно, нельзя было совсем уж не кривя душой заявить, что занимались они только переездом. Засыпать с ним в одной постели, гулять до ночи по тенистым аллеям в парке, пить кофе на крылечке ее нового жилища… Всё это было настолько восхитительно, что порой Терезу посещала страшная, пусть и нереалистичная мысль: а вдруг это лишь прекрасный сон? Но всякий раз, когда она открывала глаза, Джейн вновь оказывался рядом, родной, заботливый и любящий, порой вставляющий немного неуклюжие извинения за то, что ей пришлось так долго ждать. И Тереза улыбалась самой радостной улыбкой, наслаждаясь каждым моментом новой чудесной жизни.

Тем не менее, переезд всё равно отнимал много сил и времени. И чтобы не везти горы ненужного хлама в новый дом, Терезе пришлось разобрать целые залежи вещей и многое выбросить. Когда ее бурная деятельность дошла наконец-то до ящиков письменного стола, один из них, самый сокровенный, закрытый даже на маленький ключик, она не решилась разбирать. Просто переложила всё содержимое в картонную коробку и, тщательно следя за ее сохранностью, перевезла на новое место. Тайные письма, писавшиеся ею на протяжении нескольких лет, были слишком ценны для Терезы, чтобы просто избавиться от них, хотя и применения им, вроде бы, не находилось.

Патрик однажды заметил, как она мнется над вскрытой коробкой, не зная, куда ее деть. Весело поинтересовался, заглядывая ей через плечо:

— Что у тебя тут, тайный склад оружия? — и растерялся, увидев содержимое: — О, как много писем…

— Это… особенные письма, — тут же смутилась Тереза. — Они очень важны для меня.

Джейн понимающе кивнул и почти невесомо коснулся губами ее щеки.

— Да уж, с Пайком ты вряд ли успела бы завести столь содержательную переписку. От кого же они?

Интерес Патрика был ненавязчив: Тереза ощущала, что в любой момент может попросить его не вмешиваться. Но ей вдруг захотелось наконец-то раскрыть правду — всю целиком, как и он ей раскрылся тогда, в салоне самолета.

— Они не от кого, они — кому. Я писала их несколько лет и… никогда не отправляла. Кроме одного раза — случайно вышло.

— Неужели они для меня? — лукавая улыбка Патрика не позволяла ей понять, действительно ли он обо всем догадался или же только шутит.

Почти минуту Тереза стояла, скрестив руки на груди и нахмурив брови, не уверенная в том, каким образом ей лучше поступить. А потом вспомнила, как много лет — будто целую жизнь — они оба трусили, медлили и отступали. И в ней вдруг возникла решимость. Лисбон надула губы обиженной девчонкой, подняла с пола довольно-таки увесистую коробку и протянула опешившему от ее действий, но тут же подхватившему ценный груз Патрику.

— Знаешь что! Всё, забирай. Бери-бери, не думай даже вернуть. Заваривай себе чашечку чая, садись на крыльце и… читай! — выпалила Тереза единой фразой, не давая себе времени передумать.

— Всё-таки для меня, — засмеялся Джейн, но смех его был добрый, а взгляд полнился любопытством и пониманием. Он послушно перехватил поудобнее картонную коробку и направился на крыльцо, перед этим чувственно поцеловав вмиг смутившуюся Терезу в губы.

И так письма, годами копившиеся в ящике стола, наконец-то достигли адресата. А на следующее утро Тереза поняла, что пора ей сделать для Патрика дубликат ключей от дома. И никаких персональных диванчиков! Только общая с ней кровать, а желательно — вся чудесная, невероятная, долгожданная дальнейшая жизнь.