Пекарня стала возращать покупателей вновь.

Перед пекарней стояла складная вывеска, рекламирующая новую выпечку с «особенным шоколадом». В то воскресное утро заведение снова было заполнено посетителями, чего Саайя не видела уже несколько месяцев. Люди действительно наслаждались ее новым рецептом шоколада! Заказы практически разлетались направо и налево, а она изо всех сил старалась выполнить их вовремя. Даже её младшая сестра Сана помогала ей; в то время как Саайя бегала повсюду, чтобы приготовить каждый заказ, Сана отвечала за кассу и выполняла роль официантки, чтобы относить еду к столикам. Однако мало кто из них знал, что с каждым кусочком шоколадного рогалика, с каждым глотком горячего шоколада или с каждой оставшейся крошкой шоколадного печенья, которое слизывали с кончиков пальцев, они вбирали в себя частичку кого-то другого.

Саайя вспомнила телефонный разговор со своей школьной подругой Айей, что была на другом конце провода тем же утром. Судя по прерывистым звукам сирен на фоне, похоже было на то, что она звонила из полицейского участка. Саайя за всю свою жизнь никогда не слышала столь унылого голоса.

— Пожалуйста, Саайя-чан, — она определенно могла сказать, что девушка всхлипывает. — Пожалуйста, скажи мне, что ты видела Чисато…

Саайя тяжело вздохнула, прежде чем ответить. — Мне очень жаль, Айя-сэмпай. Она не заглядывала в пекарню в последнее время…

— О-ох… О нет… —

Еще до того, как телефон переключился на монотонный писк, был слышен плач девушки.

Саайя не хотела признаться в этом. Признаться, что это она виновата в том, что Чисато пропала. Признаться, что она накачала её наркотиками и пригвоздила к столу. Признаться в том, что она извлекла из неё кровь самыми бесчеловечными методами, какие только можно себе представить. Признаться, что она разрубила тело на куски и оставила останки там, где их никогда не найдут.

Она представила себе, что было бы, если она всё-таки сдалась полиции. Что же будет с ней в тюрьме вместе с другими преступниками-отбросами страны? Скорее всего, её постигнет та же участь, что и Чисато, а то может и хуже. Более того, что потом станет с её дорогой семьей? Отец и мать, скорее всего, провалятся сквозь землю от стыда и бесчестья. А её младшие брат и сестра…

Но всё порядке. Никто и не заподозрит, что это она. Кто бы мог подумать, что Саайя Ямабуки, добрая, заботливая и безобидная девушка, чья улыбка осветит любой день, сможет причинить кому-то боль, не говоря уже о том, чтобы убить? Да и вообще, видел ли кто-нибудь, чтобы Саайя хоть пальцем тронула тех, кого ненавидела или не любила, если у нее вообще были враги?

Кажись цветком и будь змеей под ним.*

Подав Сане поднос, Саайя заметила среди моря счастливых посетителей унылого вида фигуру, сидящую на том же самом месте, где раньше когда-то сидела Чисато. Пурпурноволосая девушка склонилась над столом, едва шевеля мускулами. При дальнейшем рассмотрении та быстро узнала девушку по её уникальной внешности и одежде.

Каору Сета. Друг детства Чисато.

«Наверное, она оплакивает исчезновение Чисато-сан», — подумала она, подавая Сане поднос, — «Но почему она здесь?..»

— Спасибо, — сказала Каору, даже не взглянув на Сану, прежде чем лениво открыть и высыпать содержимое маленького пакетика сливок в кофейную чашку.

Саайя занималась очередным заказом, когда Сана вернула поднос на стойку. Девочка потянула сестру за рубашку и указала на Каору.

— Сестрёнка… — она нахмурилась. — Одна из наших клиенток не выглядит счастливой…

Саайя похлопала её по спине, — Всё в порядке, Сана-чан. Оставь её в покое.

Откусив кусочек шоколадного рогалика, мрачное выражение лица Каору сменилось радостной улыбкой. Богатый аромат частично расплавленного шоколада взорвался внутри её рта, посылая её вкусовыми рецепторами самое что ни на есть блаженство. — Это просто изумительно на вкус! — воскликнула та, облизывая губы и откусывая еще кусочек. — Такая изысканно сделанная какао-смесь Богиней!

Когда она почти доела свой рогалик, Каору заметила что-то блестящее на полу под сиденьем соседнего столика. Девушка наклонилась, чтобы поднять его, и когда внимательно осмотрела предмет, её сердце ёкнуло.

— Это… , — воскликнула она, переворачивая предмет, — Это ведь её телефон! Что же он делает здесь?

Пока Саайя раскладывала купюры и монеты в кассу, удивляясь тому, сколько денег заработала её пекарня этим утром, Каору подошла к ней и положила телефон на стойку. — Саайя-чан! Она была здесь?! — выпалила она, не дожидаясь, пока та обратит на неё внимание.

— Э-э?! — воскликнула та, пораженная внезапным появлением Каору. Достаточно было одного мимолетного взгляда на лежащий перед ней предмет, чтобы Саайя поняла, что совершила крупную ошибку. Она совершенно забыла поднять телефон Чисато с пола после того, как та упала без сознания лицом в стол! Она чувствовала, как быстро бьется сердце в груди, надеясь, что Каору не сразу связала её с этим исчезновением.

Застигнутая врасплох своим неожиданным выкриком, Каору выпрямилась и откашлялась. — О, мои искренние извинения за мою внезапную вспышку. Была ли здесь Чисато?

— Чисато-сан? — спросила Саайя, радуясь, что худшее ещё не случилось. — Почему такой вопрос?

— Её бедная, бедная душа исчезла со вчерашнего дня! О, что же с ней случилось… — Каору тяжко и печально вздохнула. — Её семья и члены группы постоянно расспрашивают о ней!

— Но я не видела, чтобы она приходила сюда вчера, — солгала она. — Или даже в последние несколько дней…

Каору хлопнула ладонями по стойке и посмотрела прямо в глаза Саайи. — Но это же её телефон… значит, она должна была быть здесь, верно?!

У Саайи было всего несколько секунд, чтобы придумать правильный ответ. — Я… я думаю, что отец вчера управлял пекарней, так как я провела большую часть дня в лайв-хаусе, тренируясь с Попипа. Ты можешь спросить его, если хочешь, но сегодня его нет дома…

— А-а, — напряженное тело Каору медленно расслабилось. — Могу я узнать, когда он вернется?

— М-м-м, я думаю, он вернется сегодня попозже этим же полднем. Я спрошу его, не видел ли он Чисато-сан для тебя. Тогда, если что, я позвоню тебе и расскажу, что он сказал.

На лице Каору появилась нежная улыбка. — Большое тебе спасибо, мой маленький котенок. Ты помогла мне успокоить мою бесконечную тревогу. Ох, бедной Чисато лучше быть сейчас в безопасности…

Каору вернулась на свое место, сунув телефон лучшей подруги в карман. Она продолжала есть свою новую любимую выпечку, глядя на свою чашку кофе, которую уже неосознанно опустошила. Тем временем Саая разговаривала сама с собой, пытаясь придумать план, как заставить Каору замолчать, потому что теперь, когда она знала, что пекарня Ямабуки была, вероятно, последним местом, где была Чисато, она сообщит эту информацию полиции, что привлечет внимание на пекарню. А если они проведут расследование и обнаружат контейнеры с кровью, хранящиеся в холодильнике внизу, то поймают и самого преступника.

Она должна была каким-то образом заткнуть рот Каору и держать на замке. И очень быстро.

— Саайя-чан, — позвала она, поднимая руку, чтобы привлечь внимание. — Будь добра, принеси мне еще одну чашку вашего восхитительного варева.

— Иду, — ответила она, прежде чем поняла, что это прекрасная возможность заставить её замолчать. В пекарне были и другие люди, так что она не могла использовать те же препараты, которые использовала на Чисато, потому что это привлекло бы слишком много внимания. Вместо этого она предпочла большую дозу слабительного, подмешанного в кофе. Как только Каору почувствует, что её желудок сжимается, она должна спросить ближайшую ванную комнату, и тогда Саайя сможет сказать, что она находится на кухне. Если ей удается заманить Каору на нижний этаж, то один быстрый удар по голове девушки должен вырубить её.

— Будем надеяться, что Каору-сан идиотка, — хихикнула та, отправляя кофе на поднос Сане.

Когда чашка была доставлена, всё, что Саайе оставалось делать, — это ждать. Сейчас было девять тридцать утра, то есть прошло уже больше трех часов с тех пор, как они с Саной приступили к работе, посетителей уже поубавилось, и в заведении оставалось всего несколько человек. Измученная и не знающая что дальше делать, Сана села на стол и принялась есть шоколадный рогалик, который взяла с полки витрины.

— М-м-м! — она просияла, потягивая немного сладкого, восхитительного шоколада. — Так хорошо! Как же ты это сделала?

— А я и не скажу, — хихикнула Саайя, услышав радостные слова сестры. — Ладно, мне нужно отправить тебя домой. Я не хочу никаких неприятностей, пока буду разбираться с Каору-сан.

Она подошла и села рядом с сестрой, нежно погладила по голове. — Ты сегодня очень хорошо поработала, Сана-чан! А теперь иди домой, ты заслужила немного отдыха.

— Спасибо тебе, Сестрёнка! — просияла девочка, — А еще я очень, очень люблю твои шоколадные рогалики! Можно я принесу домой немного? Ну пожалуйста!

— Конечно! Дай мне только положить их в пакет для тебя.

Посмотрев, как сестра бежит домой с бумажным пакетом, наполненным её кровавыми деликатесами, Саайя села рядом с Каору, которая только что проглотила последний кусочек от своего шоколадного рогалика.

— Что-нибудь случилось, мой маленький котенок? — Спросила Каору, глядя на неё.

— Не хочешь поговорить? — спросила та, сложив руки перед собой, — Мне больно видеть, как ты волнуешься, Каору-сан.

— Нет проблем, — ответила Каору просто потому, что ей тоже не хотелось выглядеть такой жалкой в глазах девушки-пекаря. Саайя кивнула и задумалась, с какой темы начать разговор.

— Ну, ты не могла бы немного рассказать мне о Чисато-сан? Я знаю, что она одна из твоих самых близких подруг.

— Конечно, — ответила она, поднимая подбородок и глядя вверх. — Мы с Чисато знаем друг друга с самого детства. Как однажды сказал великий бард: «слова легки, как ветер, но верных друзей найти трудно», — Ежедневное посещение местного парка было нашим любимым занятием. Я живо помню, как мы много раз ели мороженое, сидя на скамейках в парке, болтали и смеялись, пока ее мать не приходила и не ругала Чи-чан за то, что она испачкала свое белое летнее платье соком эскимо!

— Чи-чан? Это милое прозвище. Как она тебя называла?

— Она называла меня Као-чан. Впрочем, пожалуйста, не называй меня так…

Каору кивнула. — Чи-чан всегда была очень красивой на протяжении всего своего детства. Самое сладкое яблоко на самой верхней ветке. Что идеально подходит для карьеры в искусстве.

— Она ведь играла, когда была младше, верно?

— Верно. Она играла свои роли так элегантно, так великолепно, превосходя своих коллег.

Саайя вдруг расхохоталась. — Разве она не играла главную роль в этих слащавых дорамах?

Каору поморщилась. — Ну… это правда…

Саайя произвела представление, продолжая при этом от души посмеиваться. — О, посмотрите на меня, я плачу, рыдаю, завываю! Так элегантно, так великолепно!

Каору издала сдавленный смешок. — Она не делала так все время…

— Хе-хех… — та замолчала.

Почувствовав, как внутри неё что-то шевельнулось, Каору слегка наклонилась, схватившись за живот. — Э-э, можно мне задать вопрос, Саайя-чан?

— Хм? Давай.

— А здесь есть уборная? Мой несчастный кишечник совсем разволновался.

Саайя улыбнулась, — Ага. Просто следуй за мной.

Она проводила Каору внутрь своей кухни, где девушка была поражена тем, как просторно здесь было. На многочисленных столешницах, на разных подносах, прямо из духовки, были разложены различные сорта хлеба, готовые к употреблению. Посуда и другие хлебопекарные приборы, которые сушились, выстроились вдоль металлических стеллажей, а те, что были чистыми, были аккуратно убраны в соответствующие ящики. Посреди всего этого стоял большой деревянный стол-верстак, на котором Саайя месила и готовила тесто, необходимое для выпечки. На верстаке стояла стеклянная миска для смешивания шоколада, а рядом-маленькая пластиковая пипетка с крошечными капельками темно-красной жидкости, все еще прилипшими к ней изнутри. Саайя заметила нечистую пипетку и повела Каору вниз по ступенькам в подвал, надеясь, что та ее не заметила.

— Вон та комната, — сказала она, указывая на дверь, которая, вела только в небольшой чулан, где хранились чистящие средства, такие как веники и швабры.

— Спасибо, — ответила девушка, вбегая внутрь и закрывая за собой дверь.

Прежде чем Каору успела понять, что её обманули, Саайя достала с металлической полки маленькую сковороду и встала рядом со шкафом. Она крепко держала ручку сковородку, подняв высоко над головой, готовясь нанести удар, и ждала, когда же она выйдет.

— Это ведь просто чулан, Саайя-ч-

Услышав, как открылась дверь, и увидев фигуру Каору, Саайя изо всех сил обрушила сковородку на голову. Грохот. Звон вибрирующей стали эхом разнесся по подвалу, прежде чем громкий стук пронесся по всей комнате и стих. Она поставила орудие обратно на полку и принялась рыться в карманах Каору в поисках телефона Чисато. Как только она нашла его, то положила в карман. В них не было ничего интересного, кроме бумажника с мелочью и несколькими карточками, поэтому она положила монеты в карман и оставила кредитки внутри.

— А теперь что мне с тобой делать, — прошептала она, уперев руки в бока, глядя на неподвижное тело, лежащее ничком на полу, а потом перевела взгляд на деревянный стол в центре комнаты, на тот самый стол, где лежала ее предыдущая жертва. — Ты слишком высокая, чтобы поместиться на нем…

Саайя решила дождаться вечера, прежде чем заняться чем-то ещё. В конце концов, ей ещё предстояло управлять пекарней. Она порылась и нашла оконную занавеску, достаточно большую, чтобы завернуть тело Каору в несколько слоев прочной ткани. Держа её лицо открытым, девушка засунула в рот свернутую салфетку и завязала ее носовым платком вокруг, убедившись, что нет никакой возможности позвать на помощь. Она связала запястья и лодыжки вместе и закрепила занавеску вокруг тела с помощью пряжи, которая иногда использовалась для развешивания серпантина и других украшений для пекарни. Как только все это было сделано, Саайя потащила Каору в чулан и оставила там, куда следом вошла сама, словно хоронила только что забальзамированную мумию в гробнице. Она не хотела рисковать тем, что Каору окажется на свободе, как в прошлый раз произошло с Чисато.

— Извините, что заставила вас ждать, — сказала она стоящему в очереди клиенту, возвращаясь к кассе. — Сейчас принесу чашку кофе и шоколадный рогалик.

К величайшему облегчению Саайи, за весь рабочий день никто не спросил ни Каору, ни Чисато. Кроме того, никто даже не потрудился спросить, как она сделала свой шоколад намного вкуснее. Из-за того, как она была занята в тот день своим теперь процветающим бизнесом, она почти забыла о человеке в подвале, вспомнив только один раз, когда она закрыла двери пекарни после наступления сумерек и начала свою обычную процедуру уборки. Когда она спустилась в подвал для инвентаризации, её встретил отвратительный запах, как будто прорвало канализацию.

— Фу, что это за вонь? — она нахмурилась и зажала нос.

Саайя последовала за запахом до шкафа, и когда она открыла дверь, думая, что внутри словно умерла крыса, она была ошеломлена состоянием своей жертвы.Подсыпав ей слабительное, она знала, что Каору вряд ли бы смогла держать все в себе, так что испачканные штаны — это самое худшее, что она могла ожидать. Однако Саайя уж точно не собиралась оставлять ту валяться в луже собственных экскрементов.

— Угргх… , — она отступила назад, задыхаясь от сильного запаха, исходящего из маленькой комнаты. — Я– мне так жаль, Каору-сан… я не хотела оставлять тебя в таком состоянии…

Внезапно послышались звуки подкатывающихся к горлу жидкости, исходящие от пурпурноволосой жертвы, а затем из-за препятствующего ей кляпа, мощная волна рвоты выплеснулась из носа, так как это был единственный выход для содержимого её желудка. Эта сцена была слишком отвратительна для Саайи, чтобы смотреть на нее, поэтому она отвернулась, пока Каору не закончила.

— О боже… — она съежилась, оглядываясь на Каору, чья голова теперь лежала в новой луже беловато-коричневой блевотины, а кусочки непереваренной пищи все еще были прилипшими к ноздрям. Мгновение спустя новый запах ударил в лицо Саайи, и она с огромным отвращением побежала наверх на кухню, чтобы самой сблевать в раковину.

Собравшись с духом, чтобы снова спуститься вниз, а также прикрыв нос передником, Саайя вытащила Каору из шкафа на открытое пространство, что оставляла за собой след жидких коричневых фекалий. Оказавшись на свету, девушка бросила на Саайю яростный взгляд не только за то, что та похитила её, но и за то, что оставила корчиться в собственной грязи. Видеть сердитое выражение лица Каору было почему-то забавно для неё. Во-первых, это было необычно для такой яркой леди, а во-вторых, это было единственное, что она могла бы делать в своих постановках.

— Перестань так на меня смотреть! — сказала пекарь, пытаясь досадить еще больше. — У тебя появятся морщины от того, как искажено твое лицо!

— М-мфф! — промычала та сквозь кляп, гневно содрогаясь и пытаясь освободиться, — М-мф… Мф-ф!

— Ладно, я тебя очищу.

Саайя смочила кухонное полотенце и начала вытирать лицо Каору. — Знаешь, несмотря на ужасный, омерзительный запах и отвратительный беспорядок, который ты устроила, — пробормотала она, вытирая грязь с лица. — Ты все еще очень, очень очаровательна. Что с тобой, Каору-сан? Все девчонки из твоей школы гоняются за тобой каждый день… тебе не наскучило всё это внимание? Хм, интересно, как бы повели себя девушки в Ханасакигаве, если бы ты там училась? Фуф-фуф, Рими определенно была бы твоей фанаткой номер один…

Затем она наклонилась так, что её лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от лица Каору, чьё холодное дыхание обдувало кожу. — Но, честно говоря, если бы мне дали шанс, я бы не возражала, чтобы меня ласкала Каору-сан~

Внезапно Каору наклонилась вперёд и боднула Саайю головой, заставив девушку отшатнуться в сторону. — Ай! — она вскрикнула, схватившись за лоб от боли. -Ты за это заплатишь!

Саайя внезапно накрыла мокрым полотенцем вокруг носа Каору и крепко прижала его к себе, пытаясь заглушить её. Целых тридцать секунд бедолага боролась, отчаянно пытаясь наполнить свои лёгкие воздухом и захлёбываясь собственной рвотой. В глазах Саайи не было ни капли жалости и с каждой секундой она давила всё сильнее. Наконец, прежде, чем Каору потеряла сознание, Саайя сняла полотенце и хлестанула её по щеке, заставляя дышать вновь.

— Как ты себя чувствуешь, Каору-сан? — спросила она, и тон её голоса стал более зловещим, — Я здесь главная, так что постарайся больше не делать мне больно. Или это будет уже не полотенце, закрывающее твоё лицо.

Каору медленно закрыла глаза наполовину и мягко кивнула, говоря Саайе, что слышит её громко и ясно. Саайя ухмыльнулась и продолжила смывать грязь с головы. Пока она это делала, её мозг уже начал думать о том, что именно делать с ней после этого. Еще несколько контейнеров свежей человеческой крови для применения в рецепте шоколада звучали хорошо, так как у неё была бы возможность удвоить запас. Однако Саайя не горела желанием делать то же самое с Каору, что и с Чисато, потому что это было бы просто неинтересно. К тому же та не очень-то могла уместиться на столе. Как только лицо Каору было полностью очищено, Саайя уже наметила план действий. Если её жертва не будет слишком шумной, тогда у неё будет легкий исход: хорошо перерезанное горло, чья кровь выплеснется в контейнер снизу. Причина, по которой она дала Каору такой шанс, в отличие от Чисато, заключалась в тех дополнительных страданиях, которые той пришлось пережить за весь день, до этого момента. Но если она будет слишком возбуждена, то попытается сделать что-нибудь более жуткое. Садистские желания Саайи стремились к последнему.

— Итак, Каору-сан, — заговорила та, развязывая платок и вынимая кусок ткани, торчащий у неё изо рта. — Давай поболтаем. Спроси меня о чем угодно.

Давясь приступом резкого кашля Каору прохрипела, — Что все это значит? Почему, во имя всего святого, ты так поступила со мной?

— Потому что я не могу позволить тебе рассказать всему миру о том, что ты знаешь о Чисато-сан.

— Ч-что я знаю? Всё что я сделала, так это рассказывала тебе о ней!

— Дура, да нет же. Ты нашла ее телефон на полу моей пекарни. Пекарни Ямабуки. Разве это не ключевая улика для дела о её исчезновении?

Глаза Каору распахнулись. — Т-так ты-

— Ага, — губы Саайи изогнулись в широкой, злой ухмылке. —Дошло?

— Ч-ч-ч… — губы девушки задрожали, а глаза заблестели. — С-Саайя-чан, что ты хочешь этим сказать?! Выкладывай сейчас же!

 — М-мм, сначала скажи мне, что ты думаешь о шоколадном рогалике, который заказала сегодня утром? Опишите мне его, пожалуйста. И как можно больше «Каору».

— Н-ну, хлеб был такой же, как и любой другой хлеб, но шоколад был безукоризненно восхитителен на вкус; сладковатый, насыщенный какао-аромат в сочетании с оттенком горечи и солоноватости заставлял мои вкусовые рецепторы молить еще…

— Рада слышать. Хочешь узнать секретный ингредиент?

— Ухх-

Саайя прикусила указательный палец и показала Каору сочащуюся кровь из сделанной ею ранки. — Кровь. Не моя, а твоей Чи-чан.

Некогда яркая, дерзкая Каору, сейчас стала мрачной и опустошенной, услышав, что сказала Саайя. — Т-ты убила… ради крови… — причитала она, шмыгая носом и кашляя. — Ты убила её ради крови! Чтобы пустить в свой шоколад!

— Убила? Ну, не только. Эта бедняжка кричала и плакала на моем столе почти два часа!

— Что за зверские вещи ты с ней сотворила?! — яростно закричала Каору.

— О, много чего, — ответила она, зловеще посмеиваясь.

Саайя подхватила кухонный нож с нижней полки, где хранилась выпечка, — Не волнуйся, ты скоро присоединишься к ней в загробной жизни.

— Нет… Нет… Нет!

Каору начала энергично трястись в своих оковах, сильнее, чем когда-либо, но достаточно для того, чтобы, наконец, разорвать и ослабить занавеску, удерживающую ее. Но прежде чем она успела ослабить пряжу, связывающую её руки и ноги, Саая ступила вперед и вцепилась ей в ноги.

— Эй! Хватит двигаться-

Вдруг Каору подняла ноги и ударила Саайю прямо в подбородок, отчего та упала навзничь. К несчастью той, что надеялась, что этот удар выведет девушку из строя на некоторое время, чтобы выиграть время для бегства, Саайя выпрямилась с небольшой ссадиной и посмотрела на окаменевшую Каору.

-О-хо-хо, — ухмыльнулась она, вытирая рукой только что образовавшуюся рану. -Ты точно заплатишь за это.

Каору сглотнула, — Я… мне очень жаль…

Саайя схватила нож и вонзила его Каору в левое бедро, отчего та издала оглушительный вопль, похожий на вой сирены. Жгучая боль пронзила позвоночник и рассеялась по всему телу, перегрузив нервную систему и заставив мышцы окаменеть. — Теперь тебя ничто не спасет, — сказала она, поворачивая свое оружие так, чтобы бедро было достаточно повреждено, чтобы жертва не могла пошевелиться. Как только нож был вытащен, из раны сквозь черные брюки тут же хлынула кровь. После этого Саайя провела по лезвию ножа языком.

— Ты действительно дура, — выругалась она, отталкивая Каору пинком. — Кто нападает на людей, у которых большие острые ножи!

— Ах… Угх… — простонала Каору, лёжа на боку, когда Саайя нависла над ней, как хищник, готовый растерзать свою добычу. — С-Саайя… н-нет…

Девушка-пекарь взяла её за руку и потащила через комнату к подножию лестницы, где усадила спиной к стене. Держа рукоятку ножа в зубах, Саайя наклонилась и развязала пряжу, которая удерживала руки Каору вместе, проявляя особую осторожность на случай, если она снова попытается напасть. Она отложила пряжу в сторону и обвила руки между деревянными ступенями лестницы, используя пряжу, чтобы соединить их вместе. Закончив, она встала и поставила ногу на первую ступеньку лестницы, где теперь лежала голова Каору.

— Идеально! -прошептала она, глядя на свою жертву, чьё связанное положение делало почти невозможным побег. — Теперь ты действительно влипла. — Она вернулась к полке и схватила нож поменьше, тот самый, что прошелся по выделительной системе Чисато.

— Ч-что ты собираешься со мной сделать?! — воскликнула Каору.

— Помнишь, я как-то сказала, что твое лицо будет закрыто не только полотенцами? Ну, я изначально имела в виду, что будет много крови на нём, но что если там не будет самого лица, которое можно было бы прикрыть?

— Э-э-э… — протянула та, сбитая с толку этим заявлением.

Саайя повертела нож перед собой, любуясь чистыми, острыми гранями, которые мерцали под одиноким светом в центре комнаты. Она проделала в стене рядом с собой небольшую щель, чтобы проверить остроту, прежде чем сесть на грудь Каору. Сначала девушка была взволнована, но выражение её лица не шло ни в какое сравнение с тем, что Саайя собиралась сделать дальше.

— Посмотри, какое у тебя красное лицо! — хихикнула она, держа острия ножа над лбом. — Интересно, какого цвета оно будет, когда я его сниму~

— Что?! — Глаза Каору расширились и тут же закрылись, а голова яростно затряслась из стороны в сторону. — Нет! Нет! Пожалуйста, нет!

Ужасная боль, к сожалению, началась, когда Саайя вонзила остриём в кожу чуть ниже линии роста волос, заставляя кровь хлынуть и потечь по носу вниз к подбородку. Пурпурноволосая девушка корчилась в страшной агонии, потому что это было единственное, что она могла сделать, чтобы облегчить боль. Однако она не могла даже это сделать свободно, потому что Саайя сидела на ней сверху, обездвиживая, а так же одна из рук держала её за голову, чтобы ограничить движения. Вместе с кровью из закрытых глаз Каору потекли слёзы, капая на ступеньки лестницы. Еще через несколько разрезов Саайя смогла вырезать лоскут кожи со лба и подцепить его вверх, оставив розовато-красное пятно окровавленных тканей.

— Больше никаких морщин для Каору-сан! — она фыркнула, разрезая основание кожного лоскута, что заставило ту снова закричать. Затем Саайя поднесла окровавленный кусок к свету, демонстрируя его легкую полупрозрачность, и показала его Каору.

— Эй, смотри! Это же твоя кожа! — Сказала она, держа лоскут перед глазами только для того, чтобы та либо посмотрела в её сторону, либо просто закрыла их вовсе.

Когда половина лба Каору исчезла, Саайя повторила этот процесс с другой стороны, срезая волосы от линии роста до бровей, а затем чуть ниже, в промежутке между глазом и ухом. К несчастью, обильное кровоизлияние мешали ей видеть кожу, что вместе с постоянной дрожью Каору, что случайно заставило Саайю вонзиться слишком глубоко в глазницу. Кровь тут же потекла в узкое пространство между глазом и кожей вокруг него, заставляя Каору в буквальном смысле плакать кровью.

— А-а-гх! — она закричала от сильной боли, ведь лезвие вонзилось прямо в верхний слой глазного яблока. Правая часть поля зрения постепенно затуманилась темно-красной дымкой. Осознав свою ошибку, Саайя быстро вытерла излишки крови передником. — Ой, я вовсе не хотела этого делать! — извинилась она, как будто это могло хоть как-то повлиять на уже изувеченную Каору. — О, ты только глянь. Твой глаз стал полностью красным! Ты все еще можешь видеть им?

Каору не дала ответа на вопрос, Потому что её слух практически отключился от шока.

— Нет? Может тогда стоит и вырвать его.

Саайя вогнала лезвие ножа между поврежденным глазным яблоком Каору и разорвала ткани, соединяющие его с мозгом, используя кости, образующие глазницу, как опору. Пульс пронизывающей боли пробежал по лицу девушки, когда её поле зрения резко побелело, прежде чем правая половина полностью растворилась в темноте. Затем она вытащила глазное яблоко пальцами и взяла его, слегка сжимая в ладони периодичностью в пару секунд. Оставшись с единственным видящим глазом, Каору с ужасом наблюдала за вторым, с которым играли, как с игрушкой, пока окончательно не упала в обморок, в тот момент, когда Саайя впилась ногтями больших пальцев в радужку и открыла его, словно собираясь съесть его как апельсин.

Очнулась Каору уже тогда, когда Саайя закончила срезать остатки кожи и мышц со лба, но теперь уже более тщательно. Возможно, она продолжала работать небрежно, но неожиданно она стала относиться к этому акту бесчеловечности как к ремеслу или виду искусства. Саайя не знала, почему она вдруг почувствовала себя так, но одно она знала наверняка: она стала гораздо более спокойно относиться к убийству, а также начала относиться к нему, как к хобби. Более того, она накопила большую уверенность в себе и даже верила, что любой на её месте совершил бы подобные ужасные поступки. Может быть, это было из-за её скрытого увлечения радикальными идеями, как она говорила себе, но даже невооруженным глазом можно было сразу увидеть, что это было началом безумия.

Мучительная боль захлестнула всё лицо Каору, обжигая её, словно на неё давили тысячью расплавленных железных клейм. А вместе с постоянными уколами и порезами от ножа, она чувствовала себя так, словно была в аду. Множество вопросов пронеслось в ее голове под выражением страдания. Большинство из них касалось Саайи, и что могло заставить ее совершать такие гнусные поступки. Неужели она всю жизнь страдала от проблем? Если так, то почему она скрывает это от всех остальных? Вечно улыбающаяся барабанщица из Поппин’Пати, скрывающая своё истинное «я» перед всем миром? Затем её мысли переключились на лучшую подругу, которая, как она теперь знала, ныне покойна. Что Саайя сделала с бедной девушкой? Какие преступления против человечества она совершила по отношению к Чи-чан? Образ тела Чисато, покрытым синяками и рваными ранами, прожег дыру в её сознании. Она почувствовала, как у нее перехватило горло, и слёзы снова потекли по лицу густой темной кровью.

— Лоб: готов, — Саайя говорила сама с собой, как будто ей нужно было выполнить некий чек-лист. — Может быть, твои щеки будут следующими.

— Нет… хватит! — Вскричала Каору, слабо привалившись головой к ступенькам. — У-Убей меня… пожалуйста! Я больше не могу выносить эту агонию…

Саайя пробурчала, — Брось, Каору-сан. Это совсем не весело! Ты скоро умрешь. Всё, что тебе нужно сделать — это набраться терпения! Смерть придет, когда нужно.

Несколько секунд Каору молчала, потом медленно закрыла глаза и закашлялась. — К-Кто ты?! Что случилось с Саайей-чан, которую я когда-то знала?

— Можно сказать, что я всего лишь тень самого себя.

— Э-это-

— Э-хе-хе, — Саайя подмигнула ей, прежде чем всадить нож под кожу левой щеки Каору, возобновив свою работу, а так же визг своей жертвы. Никаких костей под ней не было, поэтому она старалась сделать порез достаточно неглубоким, чтобы не проткнуть рот. Она постепенно совершенствовала свою технику, на этот раз управляясь с ножом более умело и делая меньше ошибок. Девушка была достаточно самоуверенна, чтобы провести всю нижнюю часть подбородка Каору до другой стороны и даже сумела сохранить всю эту штуку нетронутой, когда удалила её. Чувствуя гордость за свое достижение, Саайя решила сберечь прямоугольный кусок кожи и положила его сбоку, чтобы она могла сохранить его позже.

Кровь продолжала пропитывать деревянные ступеньки внизу, когда с лица Каору, рядом с носом и ртом, была удалена последняя часть кожи, на этот раз кусочек за кусочком, так как было трудно сохранить такой тонкий слой дермы неповрежденным на протяжении всего времени, хотя Саайя прилагала усилия, чтобы сохранить губы вместе. Каору медленно начала тонуть в крови, которая проникала в ноздри и заполняла её носовую полость, некоторые струйки стекали в горло, где она почти ощущала их вкус. В любом случае, она едва могла дышать, из-за различных жидкостей, застрявших в её дыхательных путях, усугубленных весом убийцы, давящей на её легкие. Она страстно желала, чтобы нож наконец вонзился ей в грудь или чтобы вещество быстро отравило органы, но медленная, мучительная смерть стала её окончательной судьбой.

— Ой-ой, — пробормотала Саайя, вставая после долгого сидения на Каору, наконец-то дав ей возможность нормально дышать. Она изучала лицо Каору издалека и говорила себе, что проделала довольно хорошую работу. Среди розовых, красных и пурпурных оттенков зазубренных и распухших участков ткани, теперь полностью открытых стихии, едва можно было различить образец кожи. Саайя достала телефон и включила фронтальную камеру, повернув экран к Каору.

— Желаешь покритиковать мою работу, Каору-сан?

Каору в ужасе смотрела на экран, широко раскрыв рот. Её лицо превратилось в сплошное кровавое месиво, не говоря уже об отсутствующем глазу, от которого остался лишь небольшой придаток. Саайя быстро сделала снимок, прежде чем выключить телефон.

— Думаю, на сегодня я достаточно повеселилась, — сказала она, вытирая пот со лба рукавом рубашки. — К тому же уже довольно поздно, а мне завтра рано вставать в школу! Жаль, что ты не сможешь, Каору-сан. Ну и ладно. Думаю, пришло время для ХарроХапи найти нового гитариста…

Каору, брызжа кровью изо рта, пробормотала, — Только теперь ты решила убить меня… Что же ты за порочное, развращенное, безжалостное существо?

— О, так ты считаешь меня безжалостной? — Сердито бросила в ответ Саайя. — По крайней мере, на этот раз у меня было достаточно милосердия, чтобы не заставлять тебя терпеть то, через что прошла Чисато-сан!

— Я бы не назвала это милосердием…

— Значит, ты хочешь испытать то же, что и Чисато-сан? Что ж сделаем!

Обшаривая комнату в поисках чего-то, Саайя нашла то, что искала, спрятанное в коробке под бумажными отходами. Когда Каору увидела то, что она держала в руках, она осознала, что это будет ее конец.

— Вот это, — сказала она, держа перед Каору деревянную скалку, полную торчащих гвоздей. — Это то, что убило Чисато-сан.

Нескольких пятен крови, впитавшихся в дерево, и ржавых гнутых гвоздей было достаточно, чтобы Каору представила себе, через какие страдания прошла её любимая подруга. — О боже…

Саайя продолжала говорить без малейшего раскаяния в голосе. — Я засунула эту штуку ей во влагалище, заставляя её плакать и визжать, как цыпленка, которого отбраковывают. Я также использовала это, чтобы сломать каждую кость и разорвать каждый мускул в её руках и ногах. Может быть, в твоем случае я смогу разбить это о твою голову, пока ты не начнешь выдавливать клочки мозга из своей пустой глазницы!

— Нет! — крикнула Каору, — После всего, что ты сделала с Чисато… я… я не могу поверить, что ты делаешь это снова! Куда… куда делась твоя человечность, Саайя?

— Каору-сан, я никогда не теряла человечности. Каждое живое существо во вселенной, включая нас, людей, было рождено с врожденной способностью убивать. В этом опасном, безжалостном мире она необходима для выживания любого существа. Я убила её, потому что мне нужно было выжить. Выжить всей моей семье. Именно она в конце концов вернула нам клиентов, источник нашего дохода, который, в свою очередь, является определяющим фактором нашего дальнейшего существования. Когда люди совершают «бесчеловечный» акт убийства, они сразу же теряют свою человечность только потому, что они выполнили одну из своих фундаментальных способностей?

Потрясенная невероятным ответом психопатки, девушка с пурпурными волосами больше не произнесла ни слова. Саайя была очарована своим воображаемым сложением.

— Хорошо. — Она ухмыльнулась и отшвырнула своё оружие. — Теперь ты понимаешь? Просто мой метод убийства более изобретателен, чем другие. Вы просто пойманы в ловушку собственной совести. Я? Я управляю ей.

Каору молчала, когда Саайя пошла на кухню, чтобы вымыть нож и взять контейнер, который она собиралась использовать для сбора крови. Контейнеры из пластиковой посуды, которые она использовала, чтобы собирать кровь Чисато, были чистыми и аккуратно сложенными в шкафчике, поэтому она взяла самый верхний. Увидев, что часовая стрелка на настенных часах давно перевалила за десять, она поняла, что ей нужно работать в два раза больше, потому что родители будут спрашивать, почему она так поздно вернулась домой. Неся контейнер вниз по лестнице, она увидела, что её жертва совершенно перестала двигаться.

-Э-эй, Каору-сан, — сказала она, треся её тело, — Ты не можешь спать во время собственной казни!

Каору проснулась, но ей больше не хотелось говорить с Саайей. Она не хотела тратить свою слюну на разговоры с сумасшедшей, у которой был такой извращенный взгляд на человеческую жизнь. Лучше позволить ей спокойно закончить свою жизнь без дальнейших споров, чем произнести слова, которые принесут ей еще более ужасную смерть.

— Хмпф… Тогда ладно.

Саайя разрезала ножом пряжу, привязывающую Каору к лестнице, и освободила руки от ступенек. Затем она взяла её за ноги и оттащила на несколько метров от основания лестницы. Опустившись на колени, Саайя положила руки Каору себе на плечи и, собрав все свои силы, подняла все её тело на стол в центре комнаты, положив на живот. Наконец она придвинула её голову к краю стола над контейнером, который уже был установлен внизу.

Пока умирающая Каору смотрела на пустой контейнер, над которым теперь висела её голова, и капли крови падали на его прозрачную поверхность, в сознании пронесся набор слов. Это был еще один отрывок из сочинения её любимого барда.

И вот я мертв, ах, ах! Мой дух уж в небесах! На небо улетаю, Лишь кости здесь слагаю. Язык, свой свет сокрой! .Луна, лети долой! .Несчастный, умирай!..**

Её мозг действительно был до краев заполнен цитатами, не так ли? Даже в последние секунды своей жизни она не могла думать ни о чем другом, кроме своих цитат. Цитаты, которые сформировали большую часть личности, которая определила её как Каору Сету.

— Это и есть конец не так ли? — прошептала она самой себе, когда одна одинокая слеза пролилась на малые лужицы крови. Саайя, услышав её, скрестила руки на груди.

— О так ты проснулась? Есть что сказать на прощание этому миру? — Спросила та держа лезвие ножа прямо над шеей жертвы. — Если тебе интересно, то последние слова Чисато-сан насчет меня, были что я человеческое отродье. По крайней мере, она все еще называла меня человеком.

Каору покачала головой.

— Ок, передай ей привет от меня, — сказала Саайя, притянув нож обратно к себе и заставляя Каору сделать последний вдох, прежде чем её перерезанное горло извергло свежую тёмно-красную кровь в контейнер внизу.

Трус умирает много раз до смерти, А храбрый смерть один лишь раз вкушает!***

То была последняя мысль Каору, что мелькнула у неё в голове прежде чем как сознание покинуло её и быстро исчезло в пустоте. Довольная улыбка появилась на её, теперь уже безжизненном лице, зная, что боль теперь закончилась и что наконец, получит вечность со своей Чи-чан.

На следующий день Саайя проснулась и приготовилась к школе, как и в любой другой день. Новость о том, что её недавняя жертва также пропала без вести, была повсюду в новостной ленте социальных сетей. Почти каждый человек, которого она знала в школе, публиковал сообщения, надеясь, что Чисато и Каору в безопасности. Было почти невероятно видеть, как много людей беспокоятся о двух пропавших девочках, даже если они не слишком хорошо знали их. Да и она сама напечатала пост на всякий случай, чтобы никто не заподозрил ее в том, что она ничего не опубликовала.

Принимая душ, она уже ожидала что этот школьный день в понедельник, будет более удручающим чем он еще мог бы быть. Возможно, на самом деле, сегодня будет первый день когда мир увидит ХарроХаппи! мрачным и безрадостным. Кроме того, скоро ученики станут указывать пальцами, на тех кто бы мог такое совершить. Всё на что могла Саайя надеяться — это то, что она спрятала два тела достаточно хорошо, по крайней мере, чтобы их нашли минимум через пару дней, чтобы у нее хватило времени попытаться подставить кого-то еще. Но кто же тот идеальный человек, чтобы подставить его? На этот вопрос она и старалась найти ответ, пока ехала в школу.