— Как учёба? — интересуется отец привычно строгим и холодным тоном.

Семья Чимина похожа на другие семьи, в которых все собираются вокруг стола, чтобы насладиться вместе едой, и единственное отличие — это отсутствие улыбок: вместо них на лицах вечно непроницаемые выражения, доказывающие, что его родители — настоящие роботы. Годы назад улыбки присутствовали — во всяком случае, Чимин помнит их во время его рассказов о танцевальной репетиции или оценках. Теперь же он и не старается особо отыскать намёки на одобрение отца или матери.

— Нормально, — отвечает он коротко, ведь прекрасно знает, что подробности родителям совершенно не интересны.

— С квартирой проблем нет?

— Не-а, всё в порядке. Я подрабатываю, так что нормально справляюсь.

Слышит, как отец одобрительно хмыкает.

— У тебя есть подработка? — удивляется мать этой новости. — С каких пор?

Чимину охота засмеяться, но родители у него — что он выяснил ещё три года назад — не фанаты юмора. Они никогда не шутят, и отказ от единственного сына из-за его ориентации тоже был не розыгрышем.

— С того времени, как я стал жить один. Получается, два года уже.

Мать лишь кивает. Она помягче по сравнению с отцом, хотя это ещё с Йоранмёна не значит ничего. Всех накрывает тишина, к которой Чимин, честно говоря, привык уже. Визиты родителей происходят всё реже, а это значит меньше неловких ужинов.

— Кимы, которые живут по соседству, ждут внука, — заводит новую тему мать. — В ноябре.

Иногда слова просто умирают в воздухе, когда на них никто не реагирует, а иногда в ответ на них голос подаёт отец — и обычно именно в такие моменты Чимину беспокойно.

— Здорово. Будет, кому сохранить семейное имя.

Более редкие визиты действительно означают меньше неловких ужинов и разговоров, однако — что важнее всего — это сокращение количества времени, проведённого за выслушиванием очевидных намёков отца, из-за которых Чимин сжимает сильнее ложку в кулаке, а губы его немного шире растягиваются в фальшивой улыбке.

— Лично я считаю, что Кимов в Корее и так достаточно, — шепчет он.

Чимин не представляет, откуда в нём такие слова, но знает, что они всегда были внутри — вместе с тем гневом, который воспламеняет внутренности лишь из-за того факта, что он сидит напротив родителей.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает отец ещё более сурово.

«А ты что хочешь этим сказать?» — так и чешется ответить вопросом на вопрос. Чимину охота заявить, что ему прекрасно известно, что именно под своими словами подразумевает отец, и после этого снова завяжется спор, во время которого парень будет кричать родителям, что им «должно быть плевать, с кем он трахается» или как они «могут отказаться от него снова, разницы уже не будет». Только никакие слова ничего не изменят. Последний скандал был два месяца назад, а к новой ссоре Чимин, честно говоря, пока не готов.

— Ничего, — отвечает он тихо, вздыхает глубоко и разжимает свою стальную хватку, которая оборачивалась вокруг ложки, думая о том, что простой обед с вроде как родителями для него стал чем-то неприятным ещё со времён Йоранмёна.

+.-.+

Чимин не хочет говорить всё это, не хочет толкать Юнги, разворачиваться и убегать обратно домой, в свою комнату, заставлять бабушку волноваться. Началось всё с простого предложения поужинать у них со скрытой надеждой на то, что, может быть, Юнги останется на ночь, и появится возможность уснуть под его размеренное дыхание или со звёздным небом, раскинувшимся перед глазами. Простое желание, чтобы между ними с бабушкой сидел третий человек и смеялся — Чимин знает, что в такие моменты старушка Пак ощущает, словно её семья возвращается.

Однако закончилось всё совершенно по-другому — когда младшего парнишку захлестнула ревность, зависть затмила разум, а что-то в горящей изнутри груди скомандовало выкрикнуть эти слова, разбить все воображаемые убеждения, которыми он пытался обманывать самого себя.

Конечно, Юнги не понимает — он никогда не понимает, как и не хочет признавать очевидные чувства Юджин, которые замечают все вокруг. Чимин никого не может винить: ни недогадливого Юнги, ни добрую и заботливую Юджин — следовательно, остаётся ненавидеть себя, ту любовь в сердце, то чувство, которое разрушает изнутри.

Он понятия не имеет, осознаёт ли Юнги, что на самом деле значит вся эта «ненависть», и узнавать ему страшно. Когда-то давно он пообещал себе, что будет довольствоваться лишь возможностью стоять рядом, в сторонке, что этого будет достаточно — но вот Чимин опять разбивает свой мир на кусочки. А ночью костёр самоненависти распаляется ещё сильнее из-за того, что он царапает ногтями кожу головы, пытаясь удержаться от слёз.

Уже с того дня он знает: всё кончено, можно даже не мечтать, что всё вернётся на круги своя — и не только из-за того, что Юнги наверняка не попытается даже что-то сделать, а потому что Чимин больше не может кормить себя ложью. Так что в понедельник он первым делом убеждается, что старший больше не будет прямо перед глазами во время уроков, что не придётся смотреть на него каждый день.

Естественно, именно Тэхён понимает, что что-то не так, отчего остаётся сидеть на своём месте после уроков, даже когда все ученики расходятся по домам.

— Что случилось, Чимин? — спрашивает.

Вопрос несложный, и на него, на самом деле, можно ответить простым «ничего», только в этот раз вместо того, чтобы лгать, Чимин лишь слабо улыбается, позволяет другу обнять себя, а сам крепко зажмуривается, пытаясь не расплакаться, несмотря на уже подрагивающие плечи.

— Я сказал Юнги, — шепчет он. — Я п-просто…

Надо остановиться, отдышаться, потому что слёзы стекают из глаз, а нельзя позволить им бежать по щекам, нельзя, чтобы они капнули на землю — иначе последнее обещание тоже будет нарушено.

— Эй-эй, всё в порядке, — утешает Тэхён, обнимая его крепче, а потом отстраняется, заглядывая Чимину в глаза.

— Нет, не в порядке… это…

Всё. Всё снова неправильно. И Чимин рассказывает Тэхёну обо всём: и про Тэкхуна, и почему изначально оказался в Йоранмёне, и что хотел лишь пережить случившееся, прежде чем в его жизни появились компания из шестерых ребят и привнесла в уравнение переменную по имени Юнги.

Рассказывает, как плач в классе после уроков внезапно превратился в желанные долгие прогулки — Чимин надеялся, что они будут бесконечными. Пролитые слёзы стали брошенными украдкой улыбками, а сфокусированный когда-то лишь на земле взгляд устремился к небу. Чимин знает, что доброта Юнги не означает ничего большего — это лишь его пустые надежды.

— Я всё испортил, Тэ. Я не должен всё воспринимать так, ведь знаю, что это никогда не зайдёт никуда дальше. Я должен радоваться тому, что имею.

Так и продолжалось, пока не появилась Юджин — Чимин просто не мог больше стоять в стороне, чувствуя отвратительную зависть, кипящую где-то в желудке. Чон Юджин может просто взять и подойти прямо к Юнги со смущённой улыбкой, и все друзья её поддержат, будут дразнить и подкалывать их обоих, в то время как Юнги не вдупляет ничего. Почему Чон Юджин можно так открыто показывать свои чувства дорогому ей человеку, а Чимин, который любит Юнги столь же сильно, вынужден скрывать свои? Как может искренняя любовь, что зародилась в его сердце, считаться грехом лишь потому, что он мужского пола?

Тэхён всё это время молча слушает, просто сидит рядом.

— Как я могу тебе помочь? — разрушает он, наконец, тишину, на что Чимин только опускает голову и смотрит на свои сжатые кулаки, покоящиеся на бёдрах.

Сначала хочется засмеяться, сказать, что всё равно бесполезно, но потом он поднимает голову, смотрит Тэхёну в глаза и видит, что лучший друг действительно искренне желает помочь.

— Ну Чимин. Я же говорил, что я лучший сосед по парте в мире. Я по-любому могу что-то сделать, — убеждает он с улыбкой, из-за которой сердце Чимина немного согревается.

— Нет, Тэ, — отвечает тот тихо. — Не нужно ничего делать, и, прошу тебя, не говори никому ни слова. Просто притворись, что не знаешь ничего.

— Но разве ты не хочешь наладить отношения с Юнги? Может, я объясню ему, что ты не хотел этого говорить, и всё вернётся в норму?

Чимин мотает головой:

— Ничего в норму не вернётся, а даже если и наладится, я всё равно больше не могу так, Тэ. Каждый раз, когда я вижу Юнги, мне всё больнее, и выдерживать уже не могу. Не могу рвать своё сердце на части, зная, что Юнги никогда не поймёт моих чувств.

И с того самого дня именно Тэхён сидит рядом, подбадривая добрыми словами, которые заставляют поверить, что, может, Чимин и правда значит что-то для этого мира и заслуживает в жизни больше, чем предполагал. А Тэхён доказывает, что и вправду достоин звания лучшего друга, потому что когда Чимин просит его поклясться, что тот не скажет никому ни слова, он обещает, что всегда будет рядом, несмотря ни на что.

И на самом деле остаётся рядом, даже спустя годы.

+.-.+

Чимин раньше задумывался, каково это — находиться под проливным дождём. Он хихикал когда-то над тем, как драматично подобные сцены выглядят в фильмах. В одну пятницу он испытал подобное, когда решил избежать неловкости в классе с незнакомцем по имени Мин Юнги, и в этот четверг ситуация повторяется, когда он чувствует ладонью колотящееся бешено сердце и надеясь, что оно не выскочит из груди, ведь человек, которого он любит, смотрит ему прямо в глаза и задаёт вопросы, которых Чимин так отчаянно пытается избегать.

Дождь в этот день льёт такой сильный, что мальчишка даже не знает, капли воды стекают по щекам или же слёзы. Просто нет больше разницы между этим, и когда он стоит перед своей дверью, промокший насквозь, с губ слетают три слова:

— Я устал, бабуля.

Бабушка ведёт его на кухню, сажает на стул, потом приносит полотенце и заваривает горячий чай, а Чимин всё это время смотрит лишь на мокрые следы, которые оставил по пути от самой входной двери, и с волос до сих пор капает вода на пол.

— Что ты говорил, Чимин-а? — спрашивает она, оборачивая полотенце вокруг плеч внука.

Дождь снаружи до сих пор льёт; капли, ударяясь о землю, создают музыку, которая в ближайший час наверняка не перестанет. Глубоко в душе Чимин надеется, что она будет играть вечно.

— Я устал, — повторяет он тихо. — От всего устал.

Бабушка подтягивает поближе второй стул и садится рядом, обхватывает руками ладони внука.

— Что случилось, Чимин?

Люди так и будут спрашивать. Даже когда он приходит к Тэхёну, тот первым делом всегда задаёт этот вопрос. Правда, сейчас Чимину разговаривать неохота — он устал от всего, и хочет просто провалиться в глубокий сон под звуки дождя.

— Я устал быть таким, — шепчет он. — Почему я не могу быть нормальным, бабуль?

Как Сокджин или Минджу. Будь он нормальным, всё наверняка было бы легче — он бы влюбился в обычную девушку, которая тоже любила бы его, однако почему-то он оказался рождён другим, по совершенно непонятной причине.

— Если бы я был нормальным, всё было бы проще, правда же?

— Нет, Чимин, — не соглашается бабушка. — Ты особенный, мой дорогой, и это не значит, что ты рождён неправильным. Ты замечательный.

— Но я устал быть таким. Устал, что мир ненавидит меня за то, кем я являюсь. Я же за всю свою жизнь никому вреда не причинил, но почему тогда всё рассыпается на части?

Чимин правда не помнит, чтобы делал кому-то что-то плохое, однако Тэкхун предал его любовь, родители вышвырнули вон, и Юнги окажется просто очередным именем в списке того, с чем он облажался.

— Почему я не заслуживаю счастья?

Бабушка вместо слов отвечает объятиями, которые, по мнению Чимина, красноречиво доказывают, что ответа у неё нет.

— Ты заслуживаешь, Чимин-а, правда, — говорит она. — Просто не сейчас, мой дорогой. Всё будет, но не сейчас. Это не конец. Пока ещё нет.

Однако в этот дождливый августовский день впервые в жизни Чимин думает, как всё было бы легко, усни он просто под звуки дождя, который не прекращался бы целую вечность.

+.-.+

Одной ночью Чимина пугает телефонный звонок, а после уже и голос, который он не слышал несколько месяцев. «Мы приедем завтра, надо обсудить кое-что важное» — заявляют родители. Парнишка честно не представляет, чего ожидать, но даже если «кое-что важное» означает, что они хотят официально вычеркнуть сына из семейного свидетельства, то ему наверняка будет уже абсолютно наплевать.

Однако когда это оказывается «Мы хотим забрать тебя обратно в Сеул», произнесённое в гостиной, где они сидят все вместе, то Чимин гадает, сон это, или просто послышалось.

— В смысле? — не понимает он.

— Как твой отец и сказал, мы хотим забрать тебя в Сеул.

Тот факт, что слова произнесены дважды, не помогает нисколько — Чимину хочется ещё раз переспросить. Родители отправили его в этот маленький городок в качестве наказания за ориентацию месяцы назад, оставили на бабушку, с которой он так редко виделся, и в течение всего этого времени Чимин не получал от них никаких телефонных звонков — ни разу они не высказывали ни намёка на то, что хотят вернуть его.

Да он и вовсе родителями их перестал считать в какой-то степени, когда они оставили его в Йоранмёне.

А последний визит обернулся настоящей катастрофой, и всего лишь потому, что Юнги тогда остался с ночёвкой, и это тоже осталось висеть между ними неразрешённой проблемой, а вот теперь — внезапно — они планируют забрать сына обратно в Сеул, словно ничего и не произошло. Сейчас Чимин вместо счастья чувствует, как злость закипает в животе.

— Если ты выпустишься из старшей школы, в Йоранмёне, то шансы поступить в хороший университет окажутся невысокими. Скоро экзамен, мы сомневаемся в качестве твоего образования здесь, — говорит отец жёстко, как и всегда.

Так это за его будущее образование они боятся.

— Всё-таки самые лучшие школы в Сеуле, — добавляет мать.

Чимин сжимает кулаки. Из-за сдерживаемой внутри ярости родителям в глаза смотреть он не может.

— А ещё мы надеемся, что урок ты усвоил. Насколько бы ужасную ошибку ты ни совершил, мы не можем позволить ей разрушить твоё будущее, — продолжает мать. — Надеемся, что когда ты вернёшься, то будешь знать, как поступать не стоит.

Вернётся в Сеул? Так они предположили, что он просто-напросто добровольно вернётся с ними?

— А что, если я решу остаться? — шепчет Чимин, приподнимая голову. Сеул когда-то был его единственным домом, откуда его выставили прочь, и теперь он нашёл новое пристанище, в котором члены семьи обнимают друг друга, а не выгоняют.

— Не говори ерунды, Чимин. Ну что может дать Йоранмён? У тебя здесь нет будущего, — заявляет отец немного громче.

«Многое» — хочет ответить парень. Йоранмён дал ему настоящую семью, новых друзей, которые всегда на его стороне, и — самое главное — шанс снова влюбиться. В этот момент в мыслях мелькает лицо Юнги, и ярость внутри оборачивается стиснутыми от боли в сердце зубами. Йоранмён действительно предоставил Чимину много всего, однако, возможно, мальчишка злоупотребил его гостеприимством.

После всего, что произошло между ними с Юнги, может, это подарок судьбы? Как бы сильно он ни ненавидел решение родителей, может, это и есть выход, новый старт, чистый листок?

— Мы поступаем так, потому что ты наш сын, Чимин. Мы даже закроем глаза на те ошибки, которые ты совершаешь сейчас, — говорит отец.

Осознают ли они, что если смотреть на то, что он сделал, как на ошибку, то это всё равно, что признать ошибкой само его существование? В Сеуле все заставили Чимина самого в это поверить, пока бабушка не убедила в обратном — как и Тэхён. Чимин создал в Йоранмёне прекрасные воспоминания, однако и ужасную ошибку совершил, влюбившись в Юнги.

Может, стоит в таком случае вернуться в Сеул, пусть даже сейчас решение родителей столь ненавистно? Он же понимает прекрасно, что дальнейшее пребывание в Йоранмёне разобьёт ему сердце ещё сильнее.

Краем уха он слышит стук в дверь. Бабушка сразу поднимается и идёт встречать гостя, на которого Чимин не обращает никакого внимания, раздумывая над развернувшимся перед ним выбором.

— Так ты готов пообещать, что исправишь своё поведение и раскаешься в ошибках, когда вернёшься в Сеул? — спрашивает отец.

Честно говоря, каждое произнесённое слово Чимин ненавидит. Почему любовь к другому парню видится обществом, как что-то неправильное? Почему люди не могут принять его таким, какой он есть? Однако Юнги — это единственная причина, почему хочется уехать отсюда, ведь как бы сильно Чимин ни ненавидел предложение родителей, он также хочет сбежать от этого паренька как можно дальше, и больше никогда не видеться. Друзья и бабушка, безусловно, важны, но почему-то боль от потери близкого друга из-за признания в четверг оказывается сильнее, чем он предполагал.

Внезапно он снова думает о Юнги — о том, как этот парень был его хорошим другом, как Чимин позволил ему мельком взглянуть на свои страхи, и как Юнги показал свои. Он помнит день, который они провели, гуляя по дорогам этого городка, и прекрасную луну в Кёнпходэ — и воспоминания ранят так сильно, ведь он знает прекрасно, что от своего чувства избавиться не сможет, потому что влюбился в того, кто никогда не ответит тем же.

— Чимин!

Ему кажется, что это лишь игра воображения, что он слишком глубоко погрузился в свои мысли, когда слышит своё имя, однако в следующее мгновение видит перед собой того самого мальчишку, о котором только что думал — тот выдирает его из пучины мыслей, стоя в коридоре и зовя по имени.

— Юнги?

Даже тогда, в четверг под дождём, и даже уже добравшись домой, Чимин всеми силами старался не проронить ни слезинки. Почему-то данное когда-то обещание для него оказалось очень важным, как своеобразный способ не разочаровать Юнги, потому что это самое сильное проявление запертых внутри эмоций, которое Чимин может себе позволить.

Однако когда родители, сидящие прямо сейчас на диване, поставили перед выбором, когда он думает о том, чтобы уехать из Йоранмёна и вернуться в Сеул, этот парнишка, которого он любит, стоит в коридоре. Их взгляды встречаются — сердце взрывается, колени подкашиваются, лёгкие перестают работать, а способность говорить умирает где-то в горле.

Чимин в этот день нарушает обещание. Оказывается, ему нужно лишь посмотреть Юнги в глаза, чтобы, наконец, заплакать.