Артур с трудом вдохнул воздух: нечто невидимое давило на грудь и лёгкие так сильно, что порой он желал себе скорейшей смерти от удушья.  Вновь не понимал, почему. Пока он сражался с этим внезапно пришедшим приступом, Кёркленд погрузился в свои воспоминания.

Генерал Уэйвелл, которым некогда восхищался Артур, завалил одну очень важную операцию. Настрой сержанта Кёркленда (всё-таки, командующий сдержал слово, и после Ливийской операции, закончившейся победой британской армии с вкраплениями союзников, получил звание сержанта) был очень подавленным. Когда он об этом услышал, Королевство онемел от ужаса. Просто потому, что он в тот момент безоговорочно верил ему.

- Я… отправил правительству шифровку с требованием перевода Вас в другое место,- Артур, с трудом сдерживая все негативные эмоции вперемешку с древней магией друдиов, сказал это так, насколько это было возможным.- Надеюсь, её одобрят.

Уэйвелл ничего не ответил, а лишь кивнул. Никто не хотел прерывать молчание, начинавшее затягиваться. Однако, через некоторое время Кёркленд услышал тихое:

- Спасибо, сержант.

Удивительным было то, что Уэйвелл поблагодарил его. А ведь фельдмаршала ожидал совсем другой исход, если можно было подумать. Сам Кёркленд обрадовался, что к его мнению прислушались. В то же время Королевство чувствовал острое напряжение по поводу нового командира.

После того, как Артур тайком спровадил фельдмаршала Уэйвелла, ему внезапно захотелось то ли поколдовать, то ли заглянуть в будущее. А потом резко себя одёргивал, прекрасно понимая, что раскрываться перед всеми опасно. Дикое отчаяние мгновенно заполнило и без того опустевшую душу Кёркленда, отчего ему захотелось кричать, садить голос, выть раненым зверем, лишь бы его услышали.

Однако, спустя какое-то время на место Уэйвелла пришел главнокомандующий по имени Клод Окинлек(1). Англия, едва увидев его, сразу же ощутил дичайшую неприязнь к этому человеку. Вот так, внезапно и на пустом месте. Глубоко засунув эти чувства, Королевство поспешил представиться, попутно надеясь, что Окинлек что-нибудь да расскажет.

- Сержант Артур Кёркленд,- козырнул Англия, едва увидев высший состав. Некоторые из мужчин хотели отпустить ехидную шутку, однако Артур успел сказать следующую вещь, заставляя исчезнуть эти поганые улыбки с их лиц:- Или же Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии. Прошу со мной считаться.

Многие из них сразу же прикусили язык, явно передумав высказывать свои пошлые шуточки. Артур внимательно осматривал офицеров пронзительными зелёными глазами.

- Рад знакомству,- прервал молчание Окинлек.- Предлагаю без промедлений приступить к делу.

Англия удовлетворённо кивнул. Такой исход знакомства ему очень понравился. В эту самую лихую секунду Артур решил ошибочно подумать, что зря плохо думал о новом главнокомандующем.

Все силы, находящиеся в Западной пустыне, реорганизовывались в единую 8-ю армию(2) под командованием некоего сэра Алана Каннингема(3). На мгновение Артур подумал, что он любит то, к чему привык и отчасти не любит перемен. Он старался внимательно слушать, что произносили вслух, а отчасти хотелось помечать в блокнот.

После ознакомления, Артур сказал Клоду, когда те остались наедине:

- 9-я австралийская дивизия очень истощена. Я рекомендую её заменить свежими силами. И как можно скорее. Погода сейчас такая, что поможет другим акклиматизироваться быстрее.

Артур знал, о чём говорит. Дело приближалось к ноябрю 1941 года. Когда его самого кинули в Северную Африку в июне прошлого года, то в первый же день Кёркленд упал в обморок от солнечного удара, при этом проходив на солнце каких-то полчаса или час.

На счастье Королевства, его услышали. Как потом Кёркленд узнал, австралийцев заменили на 70-ю британскую пехотную дивизию под руководством некоего генерал-майора Рональда Скоби. Ещё добавили сюда польскую Карпатскую стрелковую бригаду. Англия думал, стоит ли ему удивляться или нет.

- Что мне скажут по танкам?- вдруг спросил Королевство, нежно вспоминая тот момент, когда он умолял рассказать что-либо по танку «Матильда».- Или тут нет точной информации?

- Из-за того, что... как ты сам понял, сержант, 8-я армия выросла до семи подразделений, танков у нас теперь свыше семисот единиц.

Артур вдруг не сдержал коварной улыбки. Никто не понял, по какому поводу у Кёркленда резко переменилось настроение. Англия хитро посмотрел на всех, и гордо объявил:

- Господа, предлагаю назвать операцию по вышибанию противника «Крусейдер».

***

18 ноября Артур начал уже проклинать как мог. Злился на себя, что не узнал своего противника настолько хорошо, насколько это было возможно. Но что сделано, то сделано. Вся, если не часть, 8-я армия резко двинулась на северо-запад от ставшей Англии родной базы в Мерса-Матрухе. По плану, 7-я танковая дивизия должна была вступить в бой с Африканским корпусом. Проклятые немцы, подумал Кёркленд, чувствуя нарастающую тревогу. Только после начала операции он узнал, что их враг — Эрвин Роммель(4), у которого была танковая армия с символическим названием «Африка». А ещё плохо было то, что у немцев сплошные танки. Если все никак не реагировали на это, либо высказывали беспокойство по этому поводу, то Артур готов был открыто паниковать. Но потом понял, что это чувство надо давить на корню, что он с успехом и сделал.

Он прекрасно начал ощущать, что где-то дела идут под откос, и не понимал, где именно. Знал только то, что 70-я пехотная дивизия, совместно с 30-м корпусом должен был организовать совместные действия против итальянцев. Артур начал ощущать некую волнообразную тревогу, и усердно начал искать причины. Даже по нескольку раз осматривал карту боевых действий. Тревожился он не зря.

Вскоре пришло сообщение, что наступление было остановлено у Сиди-Регеза. Тут он понял, отчего пошла кровь носом: наступление прекратилось из-за тяжелых потерь англичан. Снова у Кёркленда появилось постоянное головокружение, и отчего-то периодически слабел настолько, что вот-вот был готов упасть на пыльную землю Северной Африки. Губы сохли и трескались, что начинали болеть и кровить. Вся форма была испачкана, и когда ему предлагали её поменять, Артур наотрез отказывался. Сержант понимал, что мало кому нравился его внешний вид, и отталкивал всех. На рубашке постоянно расцветали бурые пятна, когда Кёркленд страдал от носового кровотечения, и порой размазывая её по лицу.

С другой стороны, сержанту Кёркленду не нравилась гнетущая атмосфера, царившая в лагере. Мало того, что давление оказывали внезапно появившиеся немцы в этом регионе, так и поражение от этих самых сил Оси. Порой он чувствовал скачки магии, набатом ударявшие ему в голову до темноты в глазах, и в эту же секунду Артур пытался разгадать, что ему хотят сказать.

- Наши попали под тяжелый обстрел…- поделился с ним кто-то. Так вот почему его так кидало из одного состояния в другое.- Мне вот интересно, как он это делает?

Хотелось закричать «Будь ты трижды проклят, Роммель!». Чтобы убедиться в своих догадках, он осторожно спросил:

- Кто «он»?

- Немец этот… генерал Роммель. Будь он проклят. Знаешь, сержант…

Дальше Артур его не слушал, про себя ухмыляясь, что этот парень прочитал его же мысли. Сам же радовался, что зимой погода в Северной Африке не такая обжигающая и не стоит адское пекло — танки можно было использовать как сковороды для приготовления жареных яиц. Одна секунда, и завтрак готов.

21 ноября стал для Артура катастрофой местного масштаба — Каннингем, узнав, что противник собирается прорваться к британцам в тыл, начал паниковать и выступал за всеобщее отступление. Про последнее Кёркленд услышал, едва вошел в подобие штаба.

- Простите, что?

Артур опешил, когда услышал идею об отступлении. Он внимательно осмотрел каждого из командующего состава, и вновь повторил вопрос:

- Отступление? Тут все в своём уме, господа? Мы не имеем права…

- А я настаиваю,- с каким-то отчаянием сказал Каннингем, отчего Кёркленд скривился от недовольства.

Англия вдруг ощутил, как в нём закипает злость, перемешанная с гневом от происходящего. Как можно говорить о такой трусости, когда враг практически у порога? Взглянул на Окинлека. Тот очень хорошо понимал сержанта и поддерживал его, даже молча с ним согласился. Впоследствии никто не пришел к единому мнению. Ничего не добившись, разочарованный Артур вышел, понадеявшись, что Каннингема сместят с этой должности.

На счастье Артура, спустя несколько дней, 26 ноября, Каннингем был смещен с этой должности. Для него это было словно глотком свежего воздуха. Порой его внезапная охватывала слабость, и если бы он не хватался за первую попавшуюся вещь, то мог бы рухнуть. Командующим 8-й армии стал Окинлек, а его заместителем — Нил Ричи (5). Кёркленд слышал про него, когда тот помогал союзникам бежать из Дюнкерка. Сам же считал, что это не было позорным бегством, а вынужденной мерой. Проклятые немцы. Хоть этот день принёс ему маленькую радость. И потом очередная новость, приятная, свалившаяся как снег на голову: ситуация складывалась в их пользу, 30-й корпус кое-как оклемался после атаки Роммеля, а новозеландцы объединились с гарнизоном в Тобруке.

После этого, и по неизвестным причинам, Англия остро начал ощущать остатки магии древних государств, бывших здесь. Он успокаивался, переставал нервничать и начинал более-менее адекватно мыслить. Не было той мутной пелены, застилавшей глаза при сильных кровотечениях. Но всё равно, некоторая тревожность оставалась, и Артур не собирался делиться с этим ни с кем из высшего командования.

Намного позже, примерно 6 декабря, к Кёркленду вернулась тревога и нервозность, и он не понимал, почему это. Потом отчего-то стало страшно за своего бывшего подопечного, Альфреда. От него не было никаких вестей… да и как он мог знать, где находится Артур. Потом он про это забыл, когда разведка донесла, что Роммель и его войска отступают на юго-запад от Тобрука, в сторону укреплённой линии Эль-Газала. Казалось бы, чёрт с ними. Но… внезапно к Артуру прислушались Окинлек и Ричи, и таким образом союзники продолжили преследование. 7 декабря, внезапно сержант ощутил, как нечто ударило его в солнечное сплетение с такой силой, что Англия забыл как дышать, а потом очнулся, когда ощутил как липкий страх начал его съедать. Одна мысль, что что-то случилось с Альфредом. Но у него не было никакой возможности узнать, как дела с ним. Но про свою ситуацию знал точно — они идут надрать немцам задницы. К концу месяца, примерно к 28-30 декабря немцев вытеснили к Эль-Агейле.

Неожиданно ему сообщили, что 7 декабря японцы напали на базу Пёрл-Харбор, и американцы вступили в войну, и участвуют в ней около трёх недель. Теперь стало понятно, почему сержант ощутил запредельный страх за Джонса. Осталось пожелать ему стойкости духа и сил в этой проклятой войне.

В январе наступившего 1942 года выяснилось, что гарнизон в Бардии сдался. Еще одно облегчение на фоне головной боли Кёркленда. После следующей сдачи противника у города Халфая пленных уже насчитывалось тридцать тысяч человек. После этого все узнали, что Роммель не такой всемогущий и непобедимый, как многие думали.

Крестовый поход закончился удачно.