Второе сражение при Эль-Аламейне, 23 октября – 5 ноября 1942

После того, как Артур смог восстановиться хоть немного, его шифровкой вызвали в Каир. Не понимая, зачем он там нужен, сержант огрызнулся в своей манере:

- У меня тут своих проблем хватает.

- Премьер-министр хочет тебя видеть. Там же будет и наш начальник от генштаба(1). Можешь им обоим пожаловаться на всю эту творящуюся херню.

Вот что-что, а это было правдой. Сейчас Англию не так бросало из стороны в сторону, ведь фронт пока что стабилизировался и оставался зыбко спокойным. И его радовало то, что Восьмая армия пополнялась всем необходимым: людьми, техникой, горючим. Иногда сержант чувствовал себя довольным котом, который объелся сливок.

Восьмого августа Кёркленд с чувством пожаловался сэру Черчиллю на всё то, что его просили передать. Кое-где он приукрашивал и не стеснялся этого, а где-то опускал некоторые факты. В частности он не говорил за себя – ему не хотелось уезжать.

По итогу совещания были приняты следующие решения: Клод Окинлек смещен; на место главнокомандующего пришел Харольд Александер(2), а командующим Восьмой армии должен был стать Уильям Готт(3), если бы он не погиб седьмого августа. Из всех пассажиров, которые были в том самолёте, выжило только четыре человека, но не генерал-лейтенант Готт.

Тринадцатого августа всё решилось – командование «осиротевшей» Восьмой армии принял Бернард Монтгомери(4). И тут Артур до отчаянной злости не мог вспомнить, где слышал это имя. Но потом бросил это дело, когда через пару дней пригласили на своеобразное знакомство.

- Сержант Артур Кёркленд, сэр,- Англия тут же отдаёт честь и кусает язык до крови, чтобы не завопить: кого прислал генштаб? Буквально через пару секунд благодарит сам себя.

- Генерал-лейтенант Бернард Монтгомери. Рад знакомству.

Артур кратко ввёл того в курс дела, попутно его правили офицеры, которые были здесь, с ним, с самого начала. Потом он Кёркленд понял, что опять что-то назревает, и ничего не ожидая, попросил:

- Если вы, сэр, собираетесь что-либо предпринять… я хотел бы в этот раз остаться в стороне. Один раз, а потом я весь ваш.

Новый командующий неожиданно быстро согласился, и сержант был безмерно ему благодарен. Август и начало сентября можно было назвать «противостоянием на ножах» двух командующих, британского и немецкого.

Сражение за Алам-эль-Хальфу(5), которое просто уничтожило всякую надежду немцев завоевать Северную Африку, которое выиграл новый командующий, возвысило Монтгомери в глазах Кёркленда. Теперь настала его очередь вернуться в строй. Ему казалось, что грядёт вторая битва за Эль-Аламейн, которая решит судьбу всех.

С континента перебросили 51-ю и 44-ю дивизии, большое количество артиллерии и техники. Когда Артур узнал, что привезли американские танки «Грант» и «Шерман», он даже воспрял духом и ринулся узнавать, если среди них Альфред, хотя понимал, что здесь только жители его королевства или же из колоний.

- А когда почта будет?- спросил сержант, надеясь, что хотя бы тут всё прояснится.

- Чёрт его знает, когда письма придут,- раздраженно откликнулся ответственный за почту.- Тебя что-то конкретное интересует?

Осознав, что от Шотландии нет никаких новостей, Кёркленд хотел верить, что братьям на него совсем плевать. Он даже завидовал тем, кто получал письма из дому, потому что это очень сильно задевало сержанта до глубины души.

Всё, что Англия знал к середине-концу октября: Восьмая армия увеличилась до семи пехотных и трёх бронетанковых дивизий, а также до семи отдельных танковых бригад. Численность людей выросла до двухсот двадцати тысяч при тысяче ста танках.

Организацию новых военных действий Артур оставил за Монтгомери, прекрасно видя, что без него отлично справятся. И опять же, был немало удивлён, что его любезно уведомили о планах.

- Дезориентировать противника? Наконец хоть кто-то догадался до этого!- с восторгом воскликнул Артур, когда ему рассказали об этом.

На севере поставили маскировочные склады с пустыми коробками, а потом их заполняли по мере приближения времени атаки. На юге же строили ложный нефтепровод. Вроде создавался двойной эффект обманного манёвра, но Артур всё равно понимал, что противник что-нибудь да заподозрит. Потом, как ему рассказали, что на том же юге как бы «сосредотачивались» фанерные «танки», установленные на джипы, а на севере танки маскировались под грузовики с помощью фанерных бортов, Кёркленд рассмеялся, представляя всё это. Никто не понял его резкой перемены настроения, и даже не попытались.

Последние приготовления уже шли на высокой ноте, операцию «Лайтфут» было решено начать в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое октября, потому что было полнолуние. Кёркленд на секунду ощутил недовольство, но потом поколебавшись, решил ничего не менять.

- Я могу пойти в первых рядах?- с робкой надеждой спросил Артур, когда назначенная дата уже маячила на горизонте.- Или… я опять буду в запасных частях?

Ответа не последовало, однако Англия понимал, что дёрнуть могут в любой момент, и был готов к этому.

Наступление началось двадцать третьего октября в одиннадцать вечера с усиленной артподготовки, где приняло участие свыше тысячи орудий. Для ушей Артура этот грохот был сладостным звуком, и он надеялся, что всё пойдет по намеченному плану. Спустя двадцать минут канонада умолкла, и англичане пошли в атаку.

Если наступать, так сразу, подумал сержант, когда он шёл вперёд со своими солдатами. Было удивительно то, с каким упорством сражался противник, ведь всё просто и понятно:  с севера наступали 13-й и 30-й корпуса с заданием – пробить брешь в немецкой обороне и достаточно просторную для прохода двух бронетанковых дивизий из 10-го корпуса. На юге помогали индийская четвертая дивизия и две дивизии (одна из которых бронетанковая) из 13-го корпуса, им нужно было брать больший огонь на себя, тем самым продолжить дезориентировать врага относительно главного удара и оттянуть резервы.

Сержант Кёркленд даже забыл о носовом кровотечении, ведь план шел просто идеально. Бои были трудными, но никто не жаловался и не отказывался.

После пятого ноября, когда по идее всё должно было закончиться, ничего не произошло. Восьмая армия разогналась подобно локомотиву и шла только вперёд. Итало-немецкая армия отступала так же стремительно, как это делали сами англичане с союзниками. Артур усмехнулся, вспоминая всё это.

В ночь на тринадцатое ноября они взяли Тобрук, ставший для Англии неким символом стойкости, несмотря на то, что он был чуть ли не разменной монетой для каждой из сторон. А всё потому, что они имели десятикратное превосходство в живой силе и технике. Вот так надо было действовать с самого начала, подумал Артур, когда они двигались к другому пункту.

Двадцатое ноября. Англичане вошли в Бенгази, всего за две недели пройдя восемьсот пятьдесят километров. Артур знал, что всё идёт к концу. Когда он узнал, что ещё восьмого ноября американцы высадились в Марокко и Алжире, сержант встрепенулся и попросил узнать, если там Альфред.

- Как ты говоришь?-  спросил кто-то, когда Артур пришел спрашивать за Америку второй или третий раз.

- Альфред Ф. Джонс. «Ф» как Фрэнсис.

Время тянулось очень медленно, и Англия нервно топтался на месте, моля Бога, чтобы хоть что-то узнать. Но услышав следующее, надежда сгорела до горького разочарования:

- Его нет среди наших. Прошу прощения, сержант.

- Подождите!- сорвался кто-то, услышав разговор.- У меня шифровка, буквально только что.

Оторвав сообщение на длинной и узкой бумажке, офицер тут же передал его Артуру. Сержант, затаив дыхание, жадно читал послание:

В Лондоне тихо. Всё на мне до твоего возвращения. Альфред где-то в Тихом океане. Большего не знаю. Скотт Кёркленд.

Наконец волнение за них всех исчезло, хотя один вопрос Артур и заставил основательно напрячься: что Америка там забыл?

- Какой смысл в Тихом океане?- спрашивает сам себя сержант, тут же передавая сообщение на уничтожение.

Двадцать третье января нового 1943 года. Англичане вступили в Триполи. Тем самым отрезав итало-немецким войскам всевозможные пути, ведь Тунис оставался их последней территорией, где они могли ещё хоть что-то предпринимать.

В итоге, двенадцатого мая войска Оси сдались. Двести пятьдесят тысяч человек, половина из них немцы, капитулировали на полуострове Бон. Путь на Италию открыт.

Это ещё не конец. Это даже не начало конца. Но вероятно – это конец начала. До Эль-Алмейна мы не одерживали ни одной победы. После Эль-Аламейна мы не понесли ни одного поражения.

Премьер-министр У. Черчилль