Его проклятие — день,

Его спасение — ночь.

Дорожный плащ его — тень.

Он до бесед не охоч.

Слабеют все голоса

И в мышцах плещется боль,

Когда в ночных небесах

Летит воздушный король.

(Канцлер Ги — «Воздушный король»)

Если бы, покидая Лихолесье, Тауриэль знала, что через несколько дней, в тот самый момент, когда ее любимый будет молиться за нее, ее будут жестоко уводить прочь… Вырываясь и изо всех сил сопротивляясь, она будет умирать от отчаяния и воскресать от страха. Если бы она только знала… Но ничего такого она не ведала, и потому за пару дней до возвращения Кили домой, преодолев широкий Андуин, она с детьми вошла в один из прекраснейших лесов всего Средиземья. Если Имладрис был больше похож на некое, с виду даже человеческое, поселение, то Лотлориэн представлял из себя высокие могучие деревья. В центре этих зеленых летом и золотых зимой насаждений возвышались еще большие гиганты: деревья мэллирн — столица Лориэна, Карас Галадон.

Наверняка вторгнувшиеся в земли Галадриэль путники не остались незамеченными, но до сих пор Тауриэль так и не услышала ни скрипа тетивы, ни тихого шуршания сапог о ветки, ни приказов остановиться. Постепенно вдали замерцали нежно-голубые огни, и чем ближе путники подходили к столице, тем ярче становился свет. Деревья медленно расступались, открывая за собой великолепного вида город. Узорные дома, напоминавшие ротонды, располагались прямо вдоль стволов мэллирн; длинные плетеные лестницы тянулись от самой кроны до мощных корней.

— Приветствуем вас в во владениях Галадриэль и ее мужа Келеборна, — впереди стоял мужчина-эльф, вежливо поклонившийся приблизившимся гостям.

Тауриэль склонилась в ответном жесте, подавая пример малышам позади. Отдав дань вежливости и показав свои манеры, Тили с Элиабель с превеликим любопытством стали озираться по сторонам, буквально впитывая волшебные картины прекрасной страны.

Повсюду ходили эльфы, облаченные в белые одежды. С золотистыми волосами, голубыми глазами галадрим напоминали светлые души, спустившиеся на землю и теперь обитавшие на ней. Прекрасные, даже очень, но, как сказал бы Кили, их красота иная — застывшая. Небесная и почти недосягаемая. Однако, в отличие от той, что в Лихолесских темницах разглядел Кили, этой красоты не хотелось касаться. Она была сама по себе. Далекая, волшебная, но чужая.

— Чем мы обязаны вашему приходу? — по широкой лестнице спускалась сама владычица Лориэна. Ее умные глаза смотрели спокойно и ровно, а прекрасное лицо навевало мысли о древних айнур.

— Едва ли вы чем-то обязаны нам, — склонила голову Тауриэль. — Мы пришли сюда по своей воле, но с печальной вестью.

Стоявшие вокруг эльфы переглянулись, но промолчали. Даже не повернув к ним головы, Галадриэль улыбнулась и ответила:

— Говори, я слушаю.

— Я дочь Сумеречного леса. Больше двух месяцев назад на наш край стали совершаться странные нападения: небольшие отряды орков вступали в бой с нашими разведчиками, но не убивали их, а брали в плен. Мой владыка предположил, что их логово находится в Дол-Гулдуре, и потому наше войско устроило набег на старую крепость. Однако, вопреки догадкам, мы не нашли там ни своих пропавших братьев, ни сколько-нибудь сильного врага. Один из пойманных орков рассказал, что пленников увели куда-то еще, что ваши земли, а потом и земли запада постигнет та же участь и что скоро все дети Эру Илуватара исчезнут с лица Средиземья. Потому я и пришла вас предупредить.

— Что это значит? — прошептал на ухо своей супруге высокий светловолосый мужчина.

— Это значит, что мы с леди Галадриэль были правы.

Напряженное спокойствие нарушил неожиданный голос, а когда Тауриэль обернулась к новому участнику разговора, она с удивлением признала в нем Гендальфа. Стоявшие позади Тили и Элиабель чуть не запищали от восторга — все-таки волшебник не переставал баловаться с фейерверками, — но невольная серьезность обстановки не позволила им броситься с объятьями к старику.

— Что ты хочешь сказать, Митрандир? — спросил Келеборн.

— Только то, что сказал. Мы догадывались, что угроза исходит от самого Саурона, но даже не предполагали, что у Темного Властелина настолько обширные планы. Очевидно, что сейчас опасность нависла над обоими поселениями эльфов на востоке, но не ясно, почему именно они? Также не понятно, зачем ему пленники? Завтра же отправлюсь в Ривенделл оповестить лорда Элронда. Дурное у меня предчувствие.

— У тебя всегда дурное предчувствие, — нахмурился Келеборн. — Еще ни разу ты не приносил добрые вести.

— Нет. Твои слова пусты. Митрандир прав. Мы действительно были слепы. Надеясь на чудо, мы отворачивались от зла, которое тем временем росло, ничем не сдерживаемое, — разговор прервала сама Галадриэль, после чего повернулась к Тауриэль и произнесла: — Мы благодарим тебя, дочь леса. Ты не осталась безразличная к судьбе моего народа, и потому впредь мы всегда будем рады и тебе, и твоим детям. Вы устали с дороги, и я приглашаю разделить с нами ужин.

— Это честь для нас, но, боюсь, о нас уже волнуются, — как можно вежливее попыталась отказаться Тауриэль, но вдруг почувствовала, как ее легонько треплют за штанину.

Глянув вниз, она увидела умоляющие лица детей. Да, это неожиданно долгое путешествие стоило им немалых сил. А теперь идти в ночь — нелегкая работа.

— Похоже, тебе все же придется принять мое приглашение, — мягко улыбнулась владычица.

После того, как трапеза была окончена, двое сорванцов отправились-таки к Гендальфу, по которому они успели соскучиться, а Тауриэль медленно прохаживалась под высокими сводами мэллирн. Вся окружавшая обстановка была настолько волшебной, настолько сказочной, что девушка невольно огорчилась, что не довелось побывать здесь раньше. Голубые огоньки маняще плясали в широкой кроне, сбегая вдоль толстых стволов, как легкий ручеек; зеленые листья шелестели свой умиротворяющий напев, убаюкивая и успокаивая. Однако даже эта вечная идиллия не могла полностью излечить душу бессмертной дочери, и потому где-то на дне, невидимая, но все же ощутимая плескалась печаль.

— Я знаю, что тебя гложет, — неожиданный бархатный голос сзади заставил обернуться. Галадриэль стояла позади и, точно небожительница, казалось, сама источала свет.

Тауриэль с непониманием посмотрела на хозяйку Лотлориэна: даже она сама не была уверена, что ведает о беспокойствах собственной души.

— Это пройдет, будь уверена, — Галадриэль легко подобрала юбку и двинулась вперед. Поравнявшись со своей гостьей, она обернулась, заглянула в зеленые глаза и произнесла: — Время все расставит на свои места, вот увидишь.

Тауриэль не знала, что ответить, и просто промолчала. Злоупотреблять гостеприимством было невежливо, да к тому же и Кили скоро должен был возвратиться в Эребор, так что нужно было спешить. Попрощавшись с хозяевами и отыскав своих отпрысков, Тауриэль уже хотела было уходить, но тут ее остановили.

— Вы оказали нам огромную услугу. Позвольте, мы сопроводим вас до границ Лориэна. Ночью, знаете ли, всегда небезопасно, — заговорил мужчина-эльф, выполнявший роль стражника этих земель.

Не было причин отказываться от услуги, поэтому Тауриэль согласно кивнула и присоединилась к небольшому отряду охраны. Вскоре невдалеке, за деревьями, показались темные степи, а на небе проявилась серебряная луна. Виднелась опушка леса. Опять дорога, опять вперед, но теперь действительно нужно спешить. Неожиданно всех путников одолело странное ощущение: страх и тоска будто тенетами нависли на плечи, а грудь сжало от нехорошего предчувствия. Прошипел в листьях ветер, принося тревожные звуки.

— Рассредоточиться! — четко скомандовал тот самый эльф, что предложил сопровождение.

В ту же секунду с разных сторон из леса стали появляться черные фигуры. Мерзкими очертаниями и неприятным наречием они выдавали свою расу. Стража Лориэна мгновенно перегруппировалась, стараясь держать оборону, но налетчиков было неожиданно много. Скрываемые в ночи, они успешно подкрались к эльфийскому отряду и напали со спины. Тут же полетели стрелы, зазвенели извлекаемые клинки, прозвучал звонкий напев рога. Быстро сняв с плеча лук, Тауриэль выпустила первую стрелу.

— Держитесь позади меня! — крикнула она, стараясь закрыть собой детей. Перепуганные Тили с Элиабель жались друг к другу, с ужасом наблюдая, как прямо перед ними разворачивается самый настоящий кровавый бой.

Орки теснили эльфов прочь из леса, отрезая пути к отступлению, а когда впереди раскинулась широкая поляна, сражающиеся увидели одинокую темную фигуру. Передвигаясь на вороном коне, этот незнакомец в черном плаще, казалось, летел над землей. Как призрак, над которым время больше не властно. Парил, как тень, как отголоски другого мира, как воспоминание. Но в реальности этого воспоминания сомневаться не приходилось. От всадника веяло замогильным холодом, пробиравшим до костей; буквально источавший злобу и ужас, он глядел своим невидимым взглядом в самую душу, подчиняя ее и порабощая.

Сражение кипело со страшной силой, и тем ужаснее оно было, чем больше детей Эру брали в плен — не убивали, нет. Орки гибли от меткого оружия эльфов, но четко выполняли приказ. Когда сопротивлявшихся осталось совсем немного, те стали пятиться к лесу, насколько это вообще было возможно. Помощь владычицы Лориэна опаздывала, смертельно опаздывала…

Выставив вперед кинжалы, Тауриэль встала спиной к дереву, все еще закрывая собой детей. В этот момент трое орков бросились к ней. В стремительном прыжке она снесла голову первому врагу, метнулась ко второму. Словно тигрица, защищавшая своих детенышей, она изо всех нечеловеческих сил старалась спасти самое дорогое. Когда борешься за свою жизнь, можешь позволить себе быть бесстрашным. Но защищая других, такая роскошь более не ведома. В такие моменты инстинкты обостряются до животных, скорость возрастает, а разум затачивается до блестящего острия клинка. Рука рассекает плоть быстрее, чем черная кровь взлетает в воздух, срываясь с тонкого лезвия. Звуки вокруг затухают, чтобы секундой после… обрушиться громким детским криком.

Обернувшись, Тауриэль увидела, что к малышам приближается еще один орк. Осознание страшного пришло уже после того, как уродливую грудь рассек брошеный резной клинок.

— Бегите!!! — что есть мочи крикнула Тауриэль, кидая второй кинжал в новую цель.

От этого неожиданного крика матери слезы брызнули из глаз Элиабель. Дернувшись, она попыталась рвануть на помощь, но Тили схватил ее за руку. Заметив смятение на лицах детей, Тауриэль дрогнула. Ее прошиб холодный пот: если они сейчас же не сбегут… Нельзя, нельзя допустить, чтобы и их схватили!

— Я сказала — бегите!!! Прочь отсюда! Прячьтесь!

Уже не сдерживая рыдания, двое малышей бросились вглубь леса. Материнское сердце замерло, а потом Тауриэль увидела, как темная фигура в плаще медленно поднимает закованную в латы руку и пальцем показывает на нее — единственную, пока еще оставшуюся на воле. Непереносимый страх буквально взорвал грудь, затуманивая разум и сковывая тело. Душа немела… слабла. Вдруг сквозь это оцепенение до сознания долетела острая, как стрела, мысль. Если она сейчас сдастся, то кто тогда спасет ее детей? Если не она, то кто? Будь здесь Кили… Но его здесь не было. А далекие искренние молитвы «Хоть бы ты была в Лориэне… Ах, хоть бы была…», доносимые молчаливым ветром, уже никогда не будут услышаны их адресатом.

Собрав остатки мужества в кулак, вложив их в верное оружие, Тауриэль, не помня себя, устремилась навстречу всаднику. Несколько орков на пути пали как препятствия. Почти поравнявшись с фигурой, эльфийка прыгнула, занося нож в решительном ударе. Черный конь, тряхнув гривой, беспокойно переступил с копыта на копыто, когда в воздухе над ним взорвалось звоном противостояние. Клинки сошлись, но этого было мало для победы. Слишком, слишком мало. Всадник второй рукой отпустил поводья и с силой ударил соперницу в грудь, откидывая прочь. От мощного удара о землю воздух покинул грудь Тауриэль, на время лишая возможности дышать. Обессилевшие пальцы разжались, выпуская бесполезное более оружие.

Со сдавленным стоном Тауриэль подняла голову. Стараясь враз помутневшим зрением разглядеть пространство вокруг, она щурилась и моргала. Образы плыли, сливались, двоились, а грудь содрогалась в конвульсиях, просто крича о жажде вдоха. Едва различимый, постепенно проявился рядом тот самый эльф, что командовал отрядом: он стоял на коленях, опустив голову, по его лицу стекала свежая кровь — как чужая, так и своя. Позади стояли два орка и уже доставали кандалы для пленника. Заставив себя сконцентрироваться, Тауриэль всмотрелась в гущу леса — туда, куда побежали ее малыши. И, к своему ужасу, увидела, что одна из тварей схватила вырывающуюся Элиабель за горло. Тили метнулся к сестре, но был грубо отброшен в сторону.

— Не-е-ет… — из горла вырвался тихий хрип.

В отчаянии Тауриэль протянула руку, будто намереваясь дотянуться до своих детей. Преодолеть пространство и, казалось, само время. Сколько… Сколько еще раз ей придется тянуться к своему счастью, неотвратно теряя его прямо на глазах? Когда же… Когда же ей наконец хватит сил спасти самое дорогое?

Черный сапог буквально придавил ладонь к земле, заставив тонкие кости хрустеть, а откуда-то сверху донесся мерзкий кашляющий смех. Боль яркой вспышкой загорелась в сознании, проясняя его. Застонав, Тауриэль наконец смогла четко видеть. Видеть, как тот самый орк, что держал ее дочь, присмотрелся к своей добыче, а потом пренебрежительно отбросил ее в сторону. Тили тут же рванул к сестре, помогая подняться и готовый защитить, если нападение все же повторится, но его не последовало.

Тело Тауриэль ломило от ушибов и порезов, дышать было еще тяжело, но это почти не имело значения. И даже когда ее грубо поднимали и заковывали в цепи, она не могла побороть дрожь от благословенного ощущения, что ее дети спаслись. Они спаслись… Слава Илуватару…