На этот раз Инпуи повезло – проклятый крокодил, что дрых на его пристани вторую декаду, наконец-то убрался восвояси, и без него можно спокойно пристать к западному берегу Мен-Нефер. На вёсла посадили новичка, который Иу не понравился совершенно – мол, глупый и совсем зелёный для таких дел, в глазах – ни капли разума. Но жилы на его руках вздувались, как корабельные канаты, а большего Инпуи и не просил. Им нужен был тягловый осёл, а не хитрый подельник, и пока новичок справлялся прекрасно. Иу, правда, всё равно отсел от него подальше и нахохлился, как старый облезлый стервятник. Даже свалявшиеся седые волосы на его дурной башке торчали, как перья, и голая шея выглядывала из-под глухой шерстяной шали.
- Веди тихо, - шёпотом приказал Инпуи. – Тростник вёслами не бей. В такие ночи маджаи слетаются на любой шорох, как мухи на мёд… или что похуже.
А ночь действительно была замечательная. С небес светила полная луна и звёзды горели ярче. Даже небо из привычного чёрного стало лазуритовым, и песок к западу от Мен-Нефер теперь казался синеватым. Огромная ступенчатая пирамида нависала где-то вдалеке и загораживала небо чёрным колоссом. Под стенами храма при ней горели светильники. В той части некрополя людей теперь набито, как зёрен в гранате – неуёмный царевич всё-таки приказал снова учредить храм в честь Джосера. Ещё каких-то двадцать лет назад Инпуи мальчишкой сновал по тамошним гробницам и по фаянсовым переходам дворца под землёй, но теперь туда разве что с боем прорваться получится. Да и к чему? Царя с его подземным дворцом ограбили ещё во времена до Сенусертов и хека-хасут, нечего там теперь ловить, только если плитку со стен не сбивать…
Зато в гробницах всяких богатеев, которых ещё дед Инпуи застал, было чем поживиться, и надо быть глупцом, чтобы так не делать. Лодка пристала к папирусам. Новичок неплохо вёл – ничего не задел, даже не шуршал почти… Инпуи тихо выбрался из лодки. Новичок чуть громче, а Иу остался сидеть там. Его глаза что-то высматривали вдалеке. Один заплыл бельмом, второй – подслеповат из-за лет в темени пещер и гробниц, и что он с такими глазами пытался высмотреть – совершенно непонятно.
- Вставай, хрыч старый! – прошипел Инпуи, подавая Иу руку. – Ты прямо на кирках и верёвке сидишь!
- Верёвка, верёвка… - проворчал Иу, тяжело поднимаясь. – На кой чёрт тебе этот канат корабельный? Всю жизнь без них обходились. Нужен был мелкий и вёрткий мальчишка, а не этот бугай…
- Ну да, ну да, а кто тащить будет? Я в тягловый скот не нанимался. Давай верёвку, кирки и мешки. Работы много, а ночь коротка!
Иу выругался вполголоса, но протянул всё Инпуи. Новичок заткнул мешки кирки себе за пояс, верёвку повесил на шею и вытащил лодку на берег. Сам Иу раскатал по ней покрывало, что его молодая жена плела из речных трав, и в зарослях папируса она потерялась совсем. Они втроём выбрались из зарослей и направились на запад, старательно огибая следы людей и коней и прислушиваясь к далёким выкрикам подвыпивших смотрителей – в такую ночь преимущество было на стороне того, кто не шумел и не зажигал света. Ряды гробниц, надписи, небольшие святилища, наполовину занесённые песком… У первых из них, тех, кто ближе к реке, горели лампы с благовонным маслом и разложены свежие цветы, дворы расчищены и всё содержится в порядке. Чем дальше они шли на запад, тем более заброшенными казались гробницы – песок занёс дворы, некоторые колонны сбиты, стелы повалены. Даже не понять, чьи это были когда-то пристанища.
- Ты привёл нас полюбоваться на руины? – недовольно проговорил Иу. – Да тут всё украдено до нас! Твои дружки тебя обманули!
- Не-ет, дядюшка! – елейно протянул Инпуи. – Это я их обманул. Вот, видишь ту палку торчащую?
- Ну и?
- Копаем под ней. Кирки подержи.
Иу выдохнул сквозь стиснутые зубы, но новичок, не говоря ни слова, сунул ему скарб и принялся раскапывать означенное место. Инпуи присоединился к нему, и вскоре из-под песка показалась крыша святилища. Под небольшим козырьком показались довольно большие оконца для света, когда-то загороженные превосходными рамами из сикоморы. Но сейчас древесина высохла, стала ломкой, и одного удара кулаком новичка хватило, чтобы проломить её. К счастью, песок, хоть и высыпался в оконце, внутри лежал в виде песчаного ската. Пришлось отгрести песок от стены снаружи, чтобы он не мешал.
- Не проще было пробить крышу киркой? – с усмешкой спросил Иу.
- Ага, чтобы всё рухнуло раньше времени… это сырец, дядюшка. И он древний, как... да Апоп его знает, как кто.
Первым в окно ввалился новичок – на тот случай, если вдруг и в молельне устроят западню. Затем сам Инпуи, а потом по песку скатился и Иу, сжимая в руках пару кирок. Инпуи наконец-то зажёг факел об огниво, и в темноте молельни проступили очертания древней парной скульптуры, головы которой торчали из-под песка, и письмена на противоположной стене. Если бы не песок, то гробницу можно было бы считать совершенно нетронутой. Богатая нетронутая гробница… Инпуи усмехнулся. Если она настолько богата, как выглядит по молельне, этой находки хватит, чтобы укатить в Уасет, безбедно жить до самого саркофага и организовать себе погребение такое же роскошное, как это…
- Оп-па… - даже голос Иу, на что он ворчливый старик, можно было с натяжкой назвать довольным. – Сколько ж лет этой гробнице?.. Так, Мерира и Нефруптах, какое мне до вас дело… тут имена Иниотефа Сехертауи.
- Это когда?.. – спросил Инпуи.
- Это столько лет назад, сколько ты своей куриной башкой представить не сможешь! Долбите стену, погребение за ней.
Старый кирпич-сырец поддался быстро. Осколки его провалились внутрь, взметнув вверх тучи вековой пыли. Новичок, ещё не привыкший к подобному, невольно закашлялся и бросил кирку на пол, зажимая лицо руками. Иу тяжело вздохнул и посмотрел на новичка, как на последнее ничтожество. Инпуи поднёс факел. За стеной оказались небольшой коридор, сплошь заставленный всякими сосудами для масла и корзинами с истлевшей едой, и чёрная пропасть, резко уходящая вниз. Всё нетронутое, работа горшков такая тонкая, что впору их подносить самому царю… какие же несметные богатства унесли с собой Мерира и Нефруптах?
- Эй, тут ложная дверь, - впервые за ночь новичок подал голос и пальцем ткнул на нишу в стене, щедро украшенную иероглифами по краям и изображениями семейной пары и приношений для них. – Нужно её заложить чем-нибудь. Или хотя бы имена с глазами соскоблить.
Иу рассмеялся в голос, и старческий скрипучий смех оказался настолько заразительным, что Инпуи тоже не выдержал.
- О Птах, ты такой же тупой, как мой осёл!.. – проскрипел Иу сквозь смех.
- Эх, парень! – Инпуи похлопал его по плечу. – Не слушай этого дурака старого. Я, когда был мальчишкой, тоже боялся по гробницам лазать… но знаешь, что? Брехня это всё. Про ба, про двери в иной мир… я даже в подземном дворце гулял, пока там жрецы не набились, и ни один страж Джосера меня за пятку так и не схватил!
- Ты впервые натыкаешься на неразграбленную гробницу, - серьёзно произнёс новичок.
- Нет, - уверенно соврал Инпуи.
Не хватало ещё, чтобы суеверность этого парня всё испортила…
- Поржали и хватит, собрались! – Инпуи обвязал верёвку вокруг своего пояса. – Вряд ли тут глубина больше восемнадцати локтей, да и других шахт нет. Спускаете меня потихонечку, осторожненько… а потом бросьте мне мешки. Я там разберусь.
- А ты не боишься, что мы сможем сбежать с добром? – недоверчиво протянул новичок.
- Я тебе сбегу! – вдруг громко заорал Иу, и даже Инпуи невольно вздрогнул. – Я тебе, пёс шелудивый, так сбегу, что мать родная не узнает, а Осирис скормит Амт без суда как собаку!..
- Вот поэтому, парень, ходи на дело с родственниками. Они тебя точно в шахту не выкинут. Ты им как память дорог…
Новичок пропустил всю брань старика мимо ушей и схватился за конец верёвки. Инпуи встал на край, спустился, осторожно повис на одной руке, сжимая другой факел, и упёрся ногами в стену. Новичок стал осторожно спускать верёвку, удерживая её без особого труда – всё-таки хороший парень, не зря Инпуи его столько уламывал! Иу стоял рядом и тоже придерживал верёвку, скорее, чтобы чем-то занять руки. Толку от его иссохших старых рук, как от барана молока… Шахта, не в пример молельне, выложена хорошим камнем. Очень твёрдый известняк, судя по виду. Это объясняло, почему шахта не осыпалась за столько лет, как это бывало с другими…
Постепенно из темноты начали поступать блеск золота и камней. Инпуи посмотрел вниз, под ноги, и в это мгновение он мог бы поклясться, что здесь погребены если не царь с царицей, то царские дети точно. Столько золота, бирюзы и ляпис-лазури он не видел никогда. В свете факела виднелись очертания обитой золотом мебели, гора ларей и сундуков с подношениями, многие из которых были украшены костью бегемота. Друг напротив друга, на выложенных каменьями столиках, стояли превосходные статуэтки из кедра, изображающие юношу в одеяниях верховного жреца Птаха и девушку, такую изящную и прекрасную, что в эту статуэтку впору влюбиться. Инпуи подумал, что неплохо бы девушку оставить себе. На память. Какому гробничному вору посчастливится найти что-то подобное…
Собственный крик оглушил Инпуи. Верёвку отпустили, и он рухнул на дно шахты, едва успев поставить под собой ноги. Это было ошибкой – правая хрустнула, её пронзила такая невозможная боль, что Инпуи рухнул наземь и взвыл, как подстреленный зверь. Сверху послышался громкий свист, сдавленный хрип – и в следующую секунду тело Иу рухнуло рядом с Инпуи. Старик был изломан, словно паршивая кукла, и под ним тут же растеклась багровая кровь. Оба глаза старика – и обычный, и наполненный бельмом – остекленели, и лицо его застыло в гримасе ужаса.
- А я всё думала, когда же гробничные воры прознают и про нашу гробницу, мой возлюбленный муж! – произнёс чей-то женский голос. – Долго же мы ждали!..
- Живущий! – вторил ей повелительный мужской голос, подобный раскату грома, и Инпуи грешным делом подумал, что это был сам Страж некрополя. – Я ведаю, что ты впервые мараешь руки свои золотом правогласных, и готов простить тебя и не свидетельствовать против тебя, когда приведут тебя в Ра-Сетау перед лицо Усира Хентиаменти! Убирайся, не бери ничего, что оставили для меня и Нефруптах дети и друзья наши, проживи свою жизнь в согласии с Маат, и будешь тогда прощён! Не смей никогда красть у правогласных, и если ты вновь украдёшь – твоя душа будет отдана Амт!
Послышались громкие шаги, глухой удар обо что-то, и всё стихло. Вдалеке, в самом начале шахты, показались два лица – мужское и женское. Оба они были золотыми и от обоих исходил свет. Такой свет, которого не может быть в мире живущих. Такой, какой может исходить только от богов и их самых близких служителей…
- Посмотри, мой возлюбленный муж, как нелепы те, кто смеялись над нами и желали забрать наши сокровища! – женщина рассмеялась. – Они думали, будто мы не придём по их души! Они думали, что двери Дуата способны закрыться!..
- Как смешно лицо того, кто больше всего хотел нашего золота, о госпожа души моей! Ты верил, что открытая дверь закроется лишь из-за своих везения и глупости! Ты был единственно в разорённых домах, которые нет смысла защищать!.. – воскликнул мужчина. – Нет! О нет! Ты желал золота? Ты умрёшь в этом золоте, и не будет над тобой достойного погребения, Инпу не станет твоей защитой, тело твоё превратится в червей, и когда срок придёт – мы встанем перед Усиром Хентиаменти и скажем слово против тебя! Умирай, гробничный вор! Умирай долго и мучительно, и пусть взор твой не услаждает даже то золото, которого ты так жаждал!
Лужа крови Иу добралась да факела. Инпуи хотел схватить его, но он упал слишком далеко. При любой попытке двинуть ногой её прожигало болью.
И последним, что увидел Инпуи в неверном оранжевом свете, было умиротворённое лицо красавицы из кедра.