Эта история произошла в городе, погрязшем в преступности, коррупции, злобе и крови. В городе, которым управляли мафиози, преступные группировки, деньги и оружие. Этот город не знал милосердия к несчастным, не испытывал сострадания к отвергнутым, не протягивал руку помощи обездоленным, не помогал тем, кто ищет правду. Доверяй лишь себе, выживай, как можешь, стань либо охотником, либо жертвой – такие принципы определяли возможность выживания в этом мрачном месте. Это город-катастрофа. Это город-антиутопия. Всё это Готэм-Сити.

Пересекая один из готэмских мостов, такси стремительно приближалось к Нерроуз – острову, на котором располагалась самая неблагополучная часть города, и потому изолированному от его центра. Девушка, устроившаяся сзади на пассажирских сидениях, наблюдала за казавшимися ей такими далёкими отсюда высотками готэмского мегаполиса и уже, наверное, в сотый раз перебирала в голове все возможные неблагоприятные последствия, которые может повлечь за собой недавно принятое необдуманное решение. Всё это она слышала уже не раз от знакомых, но предосторожности по поводу её нового места работы не пугали эту смелую девушку.

Однако от назойливой телефонной вибрации в сумочке она вздрагивала и заметно нервничала. Телефон звонил, не переставая вибрировать, но девушка делала вид, будто ничего не происходит. Она игнорировала звонки, и скоро они прекратились. Она прекрасно понимала, какие проблемы может заработать себе этим, но куда больше было нежелание говорить сейчас по телефону с тем, кто ей звонил. Ведь она знала наверняка, кто это был.

Скоро автомобиль пересёк несколько жилых кварталов Нерроуз, которые лишь звались «жилыми», а на деле же были вовсе не пригодны для жизни, и через неширокую асфальтированную дорогу, обрамлённую высокими изогнутыми деревьями, подъехал к пункту назначения. Такси остановилось перед высокими чёрными воротами, сверху над которыми красовалась архаичная надпись «Лечебница Аркхем». За воротами и высокой каменной оградой с колючей проволокой наверху виднелось и само старинное, видавшее виды здание лечебницы – корпусы замка в пять-шесть этажей с готическими элементами архитектуры, окна которых обносились решётками, нагнетали и внушали лишь ужас. Приехавшая сюда девушка верила, что Аркхем станет местом, где она вновь начнёт помогать людям, что бы кто ни говорил про его обитателей. Ведь заключённые здесь преступники – тоже люди, которые нуждаются в помощи.

Дверь автомобиля открылась, и из него вышла среднего роста двадцатидвухлетняя девушка очень приятной внешности, одетая в длинное чёрное пальто, а под ним – приталенная белая рубашка, расстёгнутая от верха на пару маленьких пуговиц, и чёрная юбка-карандаш с завышенной талией. Такой строгий внешний вид разбавляли падающие на плечи большие локоны вьющихся огненно-рыжих волос, которые в сочетании с неестественно светлой кожей и шоколадным цветом глаз делали её похожей на модель с обложки модных журналов. Она поправила очки на носу, оглядела высокие ужасающие ворота и двинулась к калитке. Эту милую на вид девушку, которая пока с трудом вписывалась в рамки жуткой лечебницы для психически нездоровых преступников, звали Виктория Айрис, и скоро ей предстояло вступить здесь в должность врача.

Поступившее предложение на занятие должности врача в лечебнице Аркхем стало для Айрис ничем иным, как подарком, ведь она долгое время не могла найти работу из-за последствий своей недавней травмы. Поэтому, когда ей позвонили из Аркхема и предложили работу, девушка почти не раздумывая согласилась и попросила как можно быстрее предоставить ей возможность работать. Не то, что бы она была законченным трудоголиком, но имелись причины, по которым ей бы хотелось свести время своего пребывания дома к минимуму.

Приезд нового сотрудника в лечебнице ожидали. Потому, когда Виктория приблизилась к воротам, её встретил заведующий клиникой – главный врач в сопровождении двух охранников, которые открыли перед ней калитку и впустили на территорию лечебницы.

– Приветствую, миссис Айрис, – улыбался ей невысокий лысый мужчина в деловом костюме, с маленькими круглыми очками на носу.

– Профессор Стрейндж, – девушка приветливо улыбнулась в ответ, подойдя к главврачу, – рада познакомиться с Вами лично. Спасибо за то, что позвали работать у Вас.

Ей значительно льстило то, что Хьюго Стрейндж – профессор психиатрии, гений в своей области, о котором она так много слышала, – лично вышел, чтобы встретить её. Это внушало некоторое спокойствие и придавало уверенности.

– Вы довольно быстро согласились, к моему удивлению, – подметил Стрейндж, взяв девушку под руку и неспешным шагом поведя её через двор к парадным дверям лечебницы. – Вот уж не думал, что такая очаровательная молодая девушка рвётся работать среди невменяемых преступников в зловещей лечебнице.

– Не в этом дело, – смущённо улыбнулась Виктория, убрав упавшую на лицо прядь волос за ухо. – На самом деле я не считаю это место таким уж ужасным. И потом, я уже несколько месяцев не могу найти работу из-за... своей травмы.

– Да, да, я слышал что-то о Вашей госпитализации полгода назад. Сотрясение мозга, кажется?

Виктория чуть помрачнела, когда ей напомнили о том, что она пережила, и опустила взгляд к своим ногам. И в том, что Стрейндж знал о том происшествии не было ничего странного: об этом в городе узнали многие, после того как дело почти сразу же придалось огласке.

– Из-за этого все начали думать, что моя реабилитация могла не состояться в полной мере, и считать меня не вполне здоровой. Потому мне отказывали везде, куда я приходила устраиваться на работу. Даже в предыдущей клинике, где я работала до травмы, меня не восстановили в должности по той же причине. Так что, – она подняла голову и попыталась улыбнуться, – Вы не представляете, как я была рада, когда Вы позвали меня в Аркхем.

Стрейндж добродушно рассмеялся, польщённый значимостью своего поступка для этой девушки.

– Что ж, – сказал он, вновь остановившись и встав перед ней, прежде чем впустить в свои владения, – я рад Вашему рвению работать. Это похвально. Лишь бы этот запал никуда не испарился при виде того, что ждёт Вас внутри этих стен. К тому же... работа Вас ждёт крайне непростая.

Пусть этот мужчина и улыбался ей, но Айрис определённо ощущала за ним какую-то недосказанность или даже закрытость, скрывающую за собой что-то неприятное. На секунду ей подумалось, что она здесь неспроста, и предложение поработать психиатром – вовсе не обычная попытка восполнить нехватку квалифицированных кадров в лечебнице. Хьюго Стрейндж сделал свой голос максимально мягким и сказал:

– Я бы хотел, чтобы Вы поработали индивидуально с одним из наших пациентов.

– Так даже проще, – улыбнулась Виктория. – Легче ведь работать над терапией одного пациента, фокусировать внимание на его проблеме, нежели заниматься лечением сразу сотни проблемных подопечных.

– Поверьте, – усмехнулся профессор, – сотня психически нездоровых маньяков и убийц покажется Вам книгой для лёгкого чтения, нежели один этот юноша.

Звучало не особо воодушевляюще, и, тем не менее, Виктория смогла увидеть в этом некоторые плюсы: сложный случай – это всегда интересный случай, а ещё трудность работы позволит ей больше времени проводить в лечебнице, а не дома.

–  Но не буду Вас пугать. По крайней мере, не здесь, – сказал Стрейндж, вновь взяв слегка оторопевшую девушку под руку. – Идёмте внутрь. Я устрою Вам экскурсию и расскажу о Вашей должности.

Девушка, одновременно испытывающая и любопытство, и волнение, и страх, послушно шла за профессором, который повёл её прямиком к главному входу в один из корпусов этого старого поместья. А над Аркхемом тем временем сгущались клубы густых тёмных туч, взывая к привычному для этого места дождю.

* * *

Внутри это место куда больше напоминало тюрьму, чем лечебницу: зловещие коридоры давили своими голыми каменными стенами, а ряды камер, откуда доносились нечеловеческие вопли и множество других разных звуков, заставляли вспомнить, что здесь всё-таки содержат самых сумасшедших преступников города. Некоторые из них бросались на двери своих камер и яростно кричали, завидев идущего по коридору Хьюго Стрейнджа. Другие же обращали внимание на красивую девушку рядом с ним и пытались заговорить с Викторией, пуская слюни, как жадные гиены. Через каждые несколько метров в коридорах были выставлены сурового вида охранники. Решётки, ограничивающие блоки, открывались автоматически и пропускали новоприбывшую всё глубже и глубже, в самое сердце обители безумия.

Атмосферу Аркхема Айрис прочувствовала в полной мере, когда на неё почти что набросился один из заключённых, которого проводили мимо. Она успела даже немного испугаться, увидев его озверевший взгляд, но охранники, не позволившие ненормальному подобраться ближе к новенькой, дали понять, что в их сопровождении бояться ей нечего. Пора было задуматься, как приспосабливаться к общению со столь «необычными» людьми, которые здесь заключены.

Попутно заведующий лечебницей рассказывал Айрис о работе клиники, о местах, мимо которых они проходили, о пациентах и проблемах с ними, о методах их лечения. Виктория старалась его слушать, но больше смотрела: куда интересней было разглядывать эти не увенчанные вменяемостью лица, упрямо глядящие на неё из-за маленьких окошечек с решётками в дверях своих камер.

– Итак, – начал профессор Стрейндж, проводя свою новую сотрудницу дальше по коридорам. – Джером Валеска – пациент, которого я хочу Вам доверить, – и вручил ей папку с документами.

Виктория открыла её, и первым делом ей бросилась в глаза прикреплённая сверху на листе фотография заключённого. Это был совсем ещё юный рыжеволосый мальчик с сумасшедшими глазами и с широкой безумной улыбкой. Он смотрел с этой фотографии так, словно уже заранее знал, где закопает труп того, кто на эту фотографию смотрит. Девушка пробежалась глазами по текстам дела Джерома Валески, в то время как Стрейндж уже озвучивал ей основную информацию:

– В восемнадцать лет был помещён в Аркхем за убийство матери. Пребывает под нашим присмотром уже около пяти лет. Однажды сбежал, но, как Вы понимаете, был пойман. Имеет склонность к театральности и зрелищным убийствам. Очень умён, находчив и убедителен, что позволяет ему удерживать позицию некоего лидера в глазах остальных заключённых. Ему удалось расположить к себе даже некоторых охранников. 

– Кто работал с ним до меня? – спросила Виктория, продолжая изучать глазами документы.

– Я периодически провожу ему «интенсивную терапию». Также его лечили два психиатра, каждый из которых пробыл на этой должности недолго.

– Почему же? – девушка насторожилась.

– Один продержался полгода, после чего выбросился из окна с пятого этажа, – и бровью не ведя, рассказывал мужчина с лёгкой непринуждённой полуулыбкой. – Второй лечил Валеску четыре месяца, пока беднягу не нашли прибитого гвоздями к двери своего собственного кабинета с кровавым клоунским гримом на лице.

Айрис сглотнула, представив, как не пройдёт и трёх месяцев, а этот неуправляемый психопат сделает с ней нечто подобное, если не страшнее. Но девушка вдруг почувствовала уверенность.

– Что ж, ничего страшного, – она улыбнулась, показывая свою стойкость новому начальнику. – Я точно смогу найти к этому парнишке правильный подход. Тот самый, который не смогли найти предыдущие его лечащие врачи.

Виктория захлопнула папку с делом своего будущего пациента, решив для себя, что для начала узнала достаточно. Всё остальное, что необходимо, она желала услышать от самого Валески при встрече в процессе установления с ним нужного контакта.

Трое – Айрис, Стрейндж и охранник – свернули налево по коридору, пройдя мимо огромной столовой, где обычно кормили заключённых, однако сейчас помещение пустовало.

– А Вы не из пугливых, – подметил Стрейндж с нотками похвалы в голосе. – И всё же прошу Вас быть осторожной в общении с заключённым. За меры безопасности не переживайте: с Вами рядом будет охрана, а Ваш подопечный будет закован в наручники, как и положено.

Постепенно Виктория начинала осознавать, насколько странно было для неё находиться здесь. Словно это был какой-то чудной сон с правдоподобной историей и очевидно плохим концом. Слишком ли поздно убеждать себя развернуться и уйти? Точно ли тут её место? Рискует ли она, соглашаясь на эту работу? Все эти мысли подталкивали её спасовать перед трудностями и поддаться страху, а потому Айрис быстро взяла себя в руки. Ей и без того было, чего бояться, и уж точно не закованного в наручники умалишённого парня с маниакальными расстройствами.

Разговоры о работе продолжались, и скоро Виктория со своими спутниками оказалась в мало освещённом коридоре напротив большого шумного помещения. Здесь за решёткой под неусыпным надзором охраны свободные от оков разгуливали заключённые, все как один одетые в полосатые чёрно-белые униформы с нагрудными номерами.

– Это общая комната, – объяснил Стрейндж, когда Виктория невольно задержалась возле этого места, разглядывая обстановку внутри камеры. – Здесь пациенты могут общаться друг с другом, выстраивать контакты, повышать коммуникабельность, заводить друзей. Это необходимая часть их терапии.

Виктория сделала шаг вперёд, но сильно близко к решётке подходить не стала, и вытянула голову, рассматривая заключённых в общей комнате. Многие из этих взрослых мужчин и женщин выглядели как несмышлёные дети: вот худой престарелый мужчина с взлохмаченными седыми волосами прыгает по столам под восторженные взгляды своих зрителей; вот лысый бородатый здоровяк сидит на полу и подрисовывает зелёным мелом новый вагон к своему длинному поезду. Кое-кто выглядел мирным и даже вменяемым, например, тот мужчина средних лет, что глядел в свежий номер газеты сквозь тонкие очки и попивал чай из чашки. Кто-то громко читал стихи, кто-то разговаривал со своей рукой, а кто-то пытался доказать всем, что он король Готэма.

Обводя взглядом этих людей, Виктория остановилась на группе заключённых, сидящих за одним из столов. Они все с интересом наблюдали за стоящим на столе полным парнем, который неумело и несмело завывал песни дрожащим голосом перед человеком, чьего лица Айрис не видела. Он сидел спиной к ней, чуть поодаль от стола и слушал пение напуганного толстяка. Виктории стало интересно, она не удержалась и встала-таки ближе к решётке.

– Не то! – рассудил этот слушающий парень, у которого был выбрит затылок и виски, а оставшиеся волосы отливали медью.

Крупный парень на столе запнулся, дрогнув голосом, прокашлялся и начал вытягивать другую песню. Спустя несколько секунд парень на отдельном стуле вновь заявил, взмахнув руками:

– Нет, снова не то! Что за занудство, спой что-нибудь бодренькое, давай!

Возбуждённые зрители – сидящие вокруг стола заключённые – начали тыкать в беднягу на столе палками и бить по ногам, ехидно гогоча. Парень лишь произнёс первые звуки своей новой песни, как рыжеволосый тут же его прервал недовольно-расстроенным замечанием:

– Ой, нет, заткнись. Ты даже рот открываешь как-то скучно. Возможно, в этом вся проблема. Но ты не расстраивайся, это не беда, мы поможем тебе это исправить.

К этому человеку, который явно был здесь негласным лидером, подошёл один из заключённых-«зрителей», которому рыжеволосый что-то украдкой передал. У поющего бедняги успели проступить слёзы и вырваться жалостливый писк, прежде чем эта кучка неудовлетворённой публики стащила его со стола и окружила, неугомонно хохоча.

Эта ситуация сразу захватила внимание всех присутствующих, однако реакции никакой не было, даже от охраны. Общая комната наполнилась болезненными воплями, от которых у Виктории по спине побежали мурашки. Она бросала взгляды на охранников, которые упорно делали вид, что не видят происходящего, и на Стрейнджа, который смотрел на это с отчаянным бессилием. Когда же толпа разбушевавшихся пациентов отпустила пухлого парня, который лежал на полу и слёзно стонал, парень с бритыми висками поднялся со стула и подошёл к пострадавшему сквозь расступившуюся толпу своих приспешников. Лицо лежащего на полу парня истекало кровью: уголки его рта были разрезаны почти до ушей.

– Отлично выглядишь! Даже лучше, чем раньше, – задорно сказал их лидер, согнувшись над окровавленным лицом своего горе-певца. – Теперь сможешь открывать рот шире, когда будешь мне петь, – и похлопал плачущего парня ладошкой по щеке.

Виктория не знала, от чего ей больше всего должно быть жутко: от выходки этого законченного маньяка или же от бездействия наблюдающих за этим работников психбольницы.

– Что Вы делаете? – высказалась нахмурившаяся девушка, обернувшись сначала к охранникам, а потом – к Хьюго Стрейнджу. – Почему их никто не остановил? И откуда у заключённого нож? Зачем тут вообще в таком случае стоит охрана, если человека могут спокойно изувечить?

– Потому что, – отвечал профессор, лицо которого придалось оттенку мрачности, – это тот самый молодой человек, о котором мы с Вами говорили. Ваш проблемный пациент – Джером Валеска.

Где-то в глубине души она догадывалась о личности этого парня, ещё когда только увидела его, но, несмотря на это, всё равно осталась шокирована услышанным. Неужели ей придётся работать с такой необоснованной жестокостью?

Виктория взглянула на него ещё раз. Кажется, имя, прозвучавшее вслух, дало Джерому понять, что недалеко говорят о нём. Он медленно повернул голову к левому плечу, и девушка почувствовала нарастающее волнение, а после он полностью обернулся к ней. Это был совсем не тот парень с фотографии, которую она видела в его карте. Узнать его можно было разве что по рыжему цвету волос. Всматриваясь, Айрис не могла понять, что с его лицом, потому что издалека оно выглядело каким-то неестественным. Увидев по ту сторону решётки девушку, что впилась в него заинтересованным взглядом, Джером пропустил на своих губах недобрую ухмылку и неспешно двинулся в её сторону, минуя на своём пути мешающихся под ногами заключённых.

В ту же секунду Стрейндж предпринял попытку скорее увести отсюда новоприбывшую, поэтому приблизился к ней, взяв под руку, и торопливо сказал:

– Миссис Айрис, думаю, Вам будет интересно увидеть свой кабинет, идёмте.

– Он идёт сюда, – полушёпотом произнесла Виктория, точно загипнотизированная глядя на приближающегося заключённого.

– Да, поэтому нам лучше уйти. Не стоит Вам пока говорить с ним.

Все попытки заведующего оказались тщетными – Виктория ни на шаг не отошла от решётки и не свела взгляда с Джерома. Он словно завладел ею в эту минуту, но этот ощутимый контроль её ничуть не напугал. Интерес разгорелся с новой силой, ей очень захотелось, чтобы он подошёл ближе. Столь жадное профессиональное любопытство одолело её. Валеска так же ни на мгновение не отвёл взгляда от неё, пока медленно двигался к решётке крадущимся шагом. И по мере его приближения девушка смогла разглядеть его изувеченное лицо: кожа выглядела так, будто её неаккуратно пересадили, глаза обрамляли тёмные синяки, а уголки губ... разрезаны и швами вытянуты к скулам.

Они упрямо сверлили друг друга взглядами, пока Джером медленно проплывал мимо Виктории. Он оказался достаточно близко и уже почти отвернулся, готовый окончательно пройти мимо, как вдруг:

– Бу! – резко дёрнулся в сторону девушки.

Из вздрогнувших рук повалилась папка с документами. Виктория отпрыгнула на шаг назад, стараясь удержать сердце в груди. Было больше досадно, чем страшно, однако дрожь в руках никак не унималась. Ухмыляясь и тихо хихикая, довольный собой Джером вновь впился в неё глазами, заблестевшими увеселительным безумием. Айрис присела, собрала бумаги обратно в папку и выпрямилась. Как тут же вновь оказалась отброшена назад своим испугом, чуть было не споткнувшись: подняв голову она столкнулась лицом к лицу с этим сумасшедшим. На этот раз она уронила очки.

– Приветик, красавица, – буквально пропел Джером, растягивая губы в улыбке. – На мне что, цветы растут? Или я тебе понравился? Ты во мне почти прожгла дырку своим страстным взглядом.

Он присел на корточки, дотянулся через решётку до обронённых девушкой очков и поднял их, сдув прилипшую к диоптриям грязь. Потом на первый взгляд совершенно безобидно протянул их вперёд со словами:

– Ты уронила.

Виктория несколько секунд не могла заставить себя не то, что бы пошевелиться или сдвинуться с места, а даже возобновить дыхание. Его поведение было самым простым ребячеством, но по-особенному жутким, вселяющим ужас. Даже через решётку нужно быть осторожной, общаясь с ним. Всё же Айрис сделала шаг вперёд и не сразу поняла, что двигалась очень скованно. Борясь со страхом, она осторожно потянулась за очками. Здесь должен был быть ещё один предвкушаемый выпад со стороны Джерома, но он просто-напросто разжал руку и позволил удивлённой девушке забрать её очки.

– Видишь, я не кусаюсь, не нужно так бояться, – улыбнулся он, просовывая лицо между прутьями решётки. – Я Джером. Скажешь своё имя?

Не сложно было понять, что он играет с ней, и Виктория не собиралась этому поддаваться. Куда важнее, она была не прочь поиграть с ним в ответ. Посадив очки на переносицу, она пробежалась глазами по его лицу ещё раз, теперь уже не найдя его слишком уж жутким, и сказала с лёгкой усмешкой:

– Я вовсе Вас не боюсь: нас разделяет решётка. А моё имя Вы скоро узнаете. Ещё встретимся, – она опустила глаза на его нагрудный номер и прочитала, – заключённый «И-146».

Виктория резво отвела взгляд, развернулась и, махнув головой, зашагала дальше по коридору, даже не дожидаясь с интересом наблюдающего за её первым контактом с пациентом профессора Стрейнджа. Скоро и он поспешил за ней.

Джером некоторое время наблюдал за её отдаляющейся спиной, не сводя глаз, а на его губах медленно появлялась безумная улыбка, сулящая нечто определённо нехорошее. Кажется, он уже догадывался, какой будет их следующая встреча, что случится она очень скоро, и кем является эта очаровательная любопытная особа.

Парень отстранился от решётки и развернулся в комнату. Увидев заключённых, толпившихся над тем самым только что пострадавшим от его ножа парнем, Валеска недовольно нахмурил лоб и окликнул их:

– Эй, какого чёрта вы ещё не избавились от него? Уберите это. Мне наскучил его скулёж.

Послушные аркхемцы взяли бедолагу с разрезанным ртом за ноги и поволокли в сторону, чтобы тот не мозолил глаза их драгоценному лидеру. А Джером протянул руку через решётку, с наигранной заботой отряхнул форму охраннику, оценивающе хмыкнул, глядя на него, и ушёл думать над тем, как ещё может выжать максимум веселья из пребывания в общей комнате среди такого количества «расходного материала».

* * *

Кабинет Виктории достался небольшой, но весьма уютный и приятный. Мебели здесь было достаточно, чтобы работать: стеллажи с полками, уставленными книгами по психиатрии; письменный стол с ящиками, рядом с которым стоял напольный торшер; стул, невысокое кожаное кресло цвета бордо и ещё несколько маленьких деталей интерьера, таких как напольная вешалка и мусорное ведро под столом. Правда, воздух здесь стоял затхлый, словно это помещение часто забывали проветривать. А ещё отчего-то в носу чувствовался запах крови и сырого грунта, что заставило Викторию сморщить нос. Вид из окна, не завешанного никакой шторой, выходил с третьего этажа во внутренний двор, где сейчас разгружали больничные грузовики с медикаментами. Наблюдая за ними, Виктория говорила с профессором Стрейнджем, который неустанно рассказывал ей о её предшественнике, работающем в этом кабинете.

– Вы не должны были позволить ему сделать это, – её голос звучал осуждающе. Она всё ещё не могла отпустить то, что увидела пару минут назад.

– Джером делает то, что захочет, – монотонно сказал Хьюго, пробежавши глазами по корешкам запылившихся книг на полках. – Очень сложно контролировать его, принимая во внимания то, что он делает с неугодными ему. Факт остаётся фактом: мы до сих пор не понимаем как, но он подчинил себе, как нам известно, всех пациентов. Они слушаются его, подыгрывают ему, впитывают его мировоззрение и часто даже копируют, – профессор положил глаз на одну из книг, вытащил её и сунул подмышку. – Я ведь предупреждал: этот юноша очень убедительный. А потому самый опасный из всех, кого мы тут держим.

Виктория покачала головой, тягостно вздохнув. Становилось всё сложнее удерживать свой бойкий настрой, с которым она сюда ехала, после того как на её попечительство отдали самого отпетого психопата Аркхема, который режет лица своим товарищам по несчастью просто из скуки.

– И часто он вытворяет такое?

– Обычно, когда ему становится скучно. Но Вы не переживайте, – Стрейндж гаденько улыбнулся. – Пусть охрана часто и списывает ему это с рук, совсем безнаказанным он всё же не остаётся.

Виктория взглянула на него с вопросом, но вслух интересоваться не стала: если бы главврач хотел рассказать ей о наказаниях для Джерома, то не стал бы выдерживать многозначительную интригующую паузу.

Стрейндж потихоньку двинулся к выходу.

– Мы все надеемся, – сказал он, – что Вы посодействуете отучению Джерома Валески от мании к убийствам. Судя по вашей первой встрече, Вы ему понравились.

– Он пытался меня напугать... И у него это отчасти получилось.

– Ну что Вы! Поверьте, это самое безобидное проявление его внимания. Самое худшее Вы видели своими глазами в общей комнате.

– Не могу утверждать, что понравилась ему. Но явно заинтересовала.

– Само собой. Вами трудно не заинтересоваться, – льстиво улыбнулся профессор. – Я должен откланяться. Располагайтесь, обживайте новое рабочее место. Если что-то потребуется, найдите меня в моём кабинете.

Скоро Виктория осталась наедине со своими мыслями в этом тёмном кабинете. Она бросила взгляд за окно: грузовиков во дворе уже не было. Девушка прошлась по всему кабинету, потрогав всё, до чего дотянулась её рука: поверхность стола, пыльные полки, мягкую спинку кресла, даже стены. Здесь всё нуждалось в уборке, полагала она. Касаясь взглядом каждого уголка этой мрачной, но всё же такой приятной ей комнаты, она чувствовала разливающуюся по нутру радость от присутствия хоть где-нибудь, кроме дома. Этот кабинет станет её бункером, куда она сможет сбегать от всего плохого. Неужели она наконец-то нашла место, где сможет прятаться от боли и страха! Несмотря на то, что это место кишит сумасшедшими преступниками, Виктории здесь было куда спокойнее, чем в собственном доме.

Взяв в руки дело своего нового пациента, Виктория ещё раз открыла первую страницу с фотографией и вновь взглянула на того мальчика, что был на ней запечатлён. «Да уж, фотографией не передать того жуткого трепета, что он внушает одним своим присутствием рядом», – подумала Айрис с неожиданной для себя лёгкой усмешкой. Возможно, её успокоили слова профессора о том, что Джером расположился к ней, однако признать это она отказывалась.

Неожиданно раздался телефонный звонок из сумочки, заставивший Викторию вздрогнуть. Ещё с пару секунд она просто стояла и окаменевшая смотрела на источник шума, словно это не телефон зазвонил, а включился таймер бомбы. Но потом она всё-таки подошла и достала свой мобильный. Да, её предположения оправдались... Долго не решаясь, быстро придумывая варианты оправданий, она неохотно приняла вызов и заговорила не своим голосом, помрачнев лицом:

– Алло. Прости, я... Мне устроили экскурсию по новому рабочему месту, я не могла ответить на звонок. Прости... Да. Я поняла. Я всегда должна брать трубку, когда ты звонишь. Нет, не нужно, это лишнее. Да... Я? Я... эм-м-м... Мне нужно будет задержаться сегодня. Хочу привести в порядок кабинет и приступить к разработке терапии для своего нового пациента. Возможно, я задержусь до ночи. Нет, нет, не нужно! Не утруждайся. Я вызову такси.

Каждое произнесённое ею слово дрожало под тяжестью страха. Буквально на глазах, приложив к уху телефон, Айрис из уверенного, заинтересованного психиатра и просто милой светлой девушки превратилась в загнанную котом в угол маленькую беззащитную мышку. Она бы завершила разговор и вообще раз и навсегда выбросила этот телефон из окна, лишь бы только не слышать этот холодный голос из динамика.

Когда ей наконец-то позволили отклонить вызов, Виктория бросила телефон на стол, отшвырнув подальше от себя, словно какую-то заразу, и упала в кресло, совсем позабыв о слое пыли на нем. Облегчённый, но в то же время тягостный вздох не избавил её от нервного мандража. Всего лишь один телефонный разговор так сильно испортил ей настроение! Куда приятней было вспомнить про «удовольствие» лечить Джерома Валеску, чем ещё раз ответить на звонок от человека, который, по идее, должен быть ей самым близким.

Виктория зажмурила глаза и потёрла переносицу, сморщив нос. Понемногу успокаивая себя, она думала о важном: у неё снова есть работа, ей доверили индивидуальное лечение, и самое важное – теперь она сможет сбегать из дома под оправданным предлогом. Осталось лишь придумать, как выстраивать отношения со своим незадачливым подопечным. Джером явно был не из тех, кто добровольно согласится на открытую терапию: он вряд ли считал себя больным, а Аркхем – санаторием. Однако же Виктория не могла позволить себе сдаться. Где-то в глубине души хотела, но не позволяла. Ей доверили ответственное дело, и она должна справиться. Джером Валеска теперь – её забота.