кашемирМаркурио отложил планшет, когда из прихожей донёсся отчётливый звук проворачиваемого ключа. Со вздохом потёр глаза и бросил взгляд на часы. Брови сами поползли вверх: он и не заметил, что просидел так долго. Увлёкся проверкой работ, присланных учениками, и совсем забыл о времени.

Маркурио невольно бросил взгляд в коридор, где оборвался краткий стук каблуков. Рута тоже задержалась дольше, чем обычно.

Она возникла на пороге гостиной, выглядя как всегда безукоризненно в своём простом на вид платье – облегающий фасон, дымчато-серый кашемир, скромный вырез лодочкой. Но Маркурио знал, что в угоду другой своей работе, вся её одежда была брендовой, пусть и не выглядела таковой для несведущих. Даже светлые волосы, заплетённые в нарочито небрежную бретонскую косу, были выверенной частью образа.

Заключённая в бережные объятия, Рута мягко улыбнулась и довольно выдохнула, соединяя свой лоб с его. И Маркурио замер, наблюдая, как тень умиротворения возникает на узком, резко очерченном лице.

- Будешь ужинать? – мягко спросил он, не разрывая прикосновение.

- Нет, - Рута даже покачала головой, отстранившись. – Подождёшь меня? Я подготовила небольшой сюрприз.

- Конечно, - Маркурио улыбнулся, отпуская её в ванну, и потом ещё долгое время смотрел на закрывшуюся дверь.

Рута выглядела уставшей. Больше, чем обычно. Уставшей достаточно, чтобы открытым жестом попросить поддержки. А под густым запахом лаборатории угадывался едва заметный привкус крови.

Маркурио готов был поспорить, что Рута задержалась не потому, что хотела, например, поскорее увидеть результаты секвенирования. А потому, что ей снова пришлось принимать решение.

Чтобы чем-то себя занять, Маркурио проверил почту, потом новости, больше листая, чем действительно читая, и размышляя вообще о другом.

Он поднял голову только на звук открываемой двери и обмер.

Рута вышла абсолютно обнаженная, влажные, завившиеся после душа волосы выглядели так, как Маркурио нравилось больше всего: по-настоящему небрежные, непослушные и домашние. Его взгляд потёк вниз вслед за каплями воды. По гордой шее, аккуратной груди, плоскому животику и удивительно длинным изящным ногам с трогательно тонкими щиколотками.

Рута чуть повернулась, и Маркурио сдавленно застонал, заметив меж соблазнительных, округлых бёдер палево-серый волчий хвост, не оставлявший ни малейших сомнений на счёт того, как именно он крепился. Предвкушение кипятком обожгло его изнутри.

Маркурио шагнул навстречу, сам себе кажущийся неловким рядом с животной грацией Руты. Она со знакомой, тонкой и тёплой улыбкой очертила прохладными пальцами разлёт его бровей, мимолётно коснулась скул, губ. Приподнялась на носочки, запечатлевая на них почти целомудренный поцелуй, лишь напоследок дразняще обведя юрким языком.

Маркурио подцепил пальцами её подбородок, не давая отстраниться, и поцеловал по-настоящему. Глубоко и влажно-медленно, заставляя Руту покорно запрокинуть голову и схватиться за его плечи в поисках опоры. Он переместил руку ей на шею, бережно поддерживая под затылок, а второй властно огладил спину и бёдра, наслаждаясь ощущением нежной бархатистой кожи под пальцами.

Рута жадно глотала воздух в перерывах между вдумчивыми поцелуями, словно задыхалась. Её буквально трясло в его руках, и Маркурио опасно нахмурился. Он точно знал, о чём она его просила.

После принятия решения, Рута всегда приходила домой уставшая и полная вины. Сперва она просила поддержки и принятия, но этого оказывалось недостаточно. И тогда она просила о наказании.

Маркурио прервал глубокий поцелуй болезненным укусом, с силой надавил на плечо, заставляя Руту опустится на колени. Она определённо ударилась ими об пол, но не издала ни звука.

Всё ещё сжимая тонкое плечо, Маркурио требовательно толкнулся вперёд, вжимая Руту лицом в пах. А она в ответ на грубость сквозь ткань потёрлась скулой о затвердевший член, по кошачьи урча и преданно заглядывая в глаза.

- Ну и чего ты ждёшь? – низким, нарочито грубым голосом спросил Маркурио.

Рута одним движение спустила домашние брюки вместе с бельём, прошлась языком по всей длине, опаляя чувствительную кожу рваным дыханием. А потом обхватила губами крупную головку, чтобы с влажным пошлым звуком выпустить её изо рта и снова податься вперёд.

Маркурио молча наблюдал, как она старательно сосёт, мерно двигая головой, и упираясь руками в его бёдра. Удовольствие накатывало острыми волнами, и чтобы хоть как-то сдержаться, он старался не смотреть на яркие губы, скользящие, плотно обхватывающие член и вызывающие слабость в коленях. Вместо этого он сосредоточился на медных ресницах, бросающих тени на острые скулы.

Маркурио вплёл пальцы в ещё влажные волосы, и Рута встретилась с ним взглядом, позволяя. Увереннее зафиксировав её голову, он сам толкнулся в восхитительно узкое горло.

Двигаясь мелкими рывками, Маркурио несдержанно стонал, срываясь на какие-то бессвязные ругательства, и следил за тем, чтобы вовремя дать Руте вдохнуть. В уголках тёмных, вытянутых к вискам глаз выступили слёзы, но Рута вопреки всему выглядела настолько бесстыдно довольной, что это срывало тормоза.

С трудом отстранившись, Маркурио за локоть дёрнул закашлявшуюся Руту наверх и толкнул в сторону кровати.

- В колено-локтевую, быстро! – отрывисто бросил он, и Рута, путаясь в наверняка успевших затечь ногах, поспешила исполнить приказ.

Она встала, нетерпеливо переступая коленями и заставляя волчий хвост гипнотически покачиваться. Такая покорная и беззащитно открытая, что, склоняясь к ней, Маркурио вместо властной похоти ощущал лишь благоговение. Тёплый мех обласкал пальцы, и он медленно потянул игрушку назад, чтобы прижаться уже ртом.

Рута всхлипнула, пряча лицо в сгибе локтя, и прогнулась, подаваясь к нему бёдрами, заставляя Маркурио мимолётно улыбнуться.

Она не пыталась отстранится, хотя стыдом пылали не только щёки, но и острые босмерские уши. Только хныкала в ответ на дразнящие толчки языка, прося больше. И Маркурио собирался дать ей это.

Растянутое игрушкой отверстие приняло его легко, почти до конца, ударяя по нервам ощущением жаркой тесноты. Рута застонала, запрокидывая голову с чувственно приоткрытыми губами, на концах тонких пальцев мелькнули несдержанные когти.

Маркурио хмыкнул и, подхватив её под живот, потянул на себя, смещая вес и практически усаживая себе на колени.

- А теперь двигайся, - горячо прошептал он ей на ухо, пальцами одновременно нащупывая клитор.

Рута, зажмурившись и прикусив губу, почти заскулила от силы ощущений, но, поймав ритм, задвигалась увереннее. Резко вниз и с оттяжкой, сжимая в себе – наверх, одновременно потираясь о его пальцы.

- И’ффре… - потрясённо выдохнула она, сама не замечая, как ускоряется, прогнувшись, и руками опираясь на его бёдра позади себя.

Маркурио, закусив губу, уже в полной мере ощущал подступающий оргазм. Откинув в сторону пахнущие чем-то сладким волосы, он крепко сжал зубы на задней стороне провокационно открытой шеи. Рута ожидаемо вскрикнула, насадилась до конца и забилась в судороге, так крепко сжимая его внутри, что Маркурио зарычал и догнал её в пару рваных толчков, рухнув в оглушительно чёрную бездну.

Рута обессилено откинулась ему на грудь, тяжело дыша и не спеша слезать, только нашарила руку и переплела пальцы. Маркурио, никуда не торопясь, нежно зализывал следы укуса, пережидая отголоски крышесносного оргазма.

- В душ? – спросил он.

- Ох… Ещё чуть-чуть, - жалобно попросила Рута.

Маркурио хмыкнул, осторожно выскользнул из податливого тела и легко подхватил босмерку на руки. Она хихикнула, неубедительно обхватывая его шею руками, и беззаботно покачивала ногами, мешая идти.

В душе Маркурио с удовольствием снова скользил руками по тонкому телу, помогая смывать пену и обжигаясь о бугристые шрамы на внутренней стороне бёдер. Рута ничуть не способствовала эффективной помывке, прижимаясь ближе и нетвёрдо стоя на ногах.

Когда Маркурио нёс её в постель, она уже откровенно отключалась, моргая всё медленнее. Но на то, чтобы свернуться калачиком у него под боком сил у неё хватило. Как и на то, чтобы оставить смазанный поцелуй на его ладони.

- Seni seviyorum. Teşekkür ederim… - слабо прошептала она на айлейдисе, так и засыпая с его рукой, прижатой к щеке.

- Ben de seni seviyorum… - выдохнул Маркурио в тишину, ласково целуя Руту в острое ушко и улыбаясь, когда оно дернулось в ответ.

Засыпая, он думал о том, что не позволит ни одному решению сломать Руту окончательно.