Дом семьи Яурозо оказался по-настоящему внушительным, с множеством комнат, но большая их часть оставалась закрыта, встречая гостей аскетичной бумажной клеткой сёдзи. Полы в доме при ходьбе слегка поскрипывали, напоминая «соловьиные полы» замка Нидзё. Правда, здешние «соловьи» как будто подхватили простуду. Ступая по поскрипывающим половицам, посланцы семьи Вонгола в сопровождении экономки вскоре очутились в просторном кабинете хозяина дома. В отличие от традиционных прихожей и коридора, эта комната была выполнена в западном стиле. Вдоль стен тянулись длинные деревянные шкафы, у окна стояло отвёрнутое кресло, в центре водрузился большой стол, заваленный бумагами. На нем покоился мигающий голубым цветом, пребывающий в спящем режиме ноутбук.

— Хозяин скоро подойдёт, — поклонившись, произнесла экономка. — Может быть, вам что-нибудь принести? Чаю или кофе?

— Спасибо, не нужно, — улыбнулась в ответ Хроме.

В этот момент в проходе возникла высокая фигура, и сам глава клана Яурозо вошёл в кабинет. Это был крепкого телосложения мужчина, чьи виски и бороду, однако, не пощадила седина, а живот — благополучный образ жизни. Нахмурив брови, в густоте которых тоже мелькали седые волоски, он воззрился на компанию гостей. Одним кивком отпустил экономку и, пройдя за стол, уселся в глубокое кресло.

— Итак, — начал он, — с какой целью вы пожаловали? Ваш глава сообщил мне, что этот визит несёт исключительно дружеский оттенок, но горький опыт подсказывает мне, что дружба с итальянской мафией имеет дурную привычку не складываться. Мне известно, что Вонгола — влиятельная семья, но это ещё ничего не значит.

— В первую очередь, мы граждане Японии, хоть и представляем итальянскую семью, — спокойно ответил Кёя. — В то же время репутация итальянских «коллег» нас касается не меньше.

— Говоря об итальянской мафии, вы ведь имели в виду Анго? — подала голос Хроме. — Нам известно о вашей с ними сделке, но лишь в общих чертах. И мы здесь для того, чтобы помочь разрешить конфликт.

— Помочь? — усмехнулся Яурозо. — С чего вдруг Вонголе помогать?

— У вас свои причины, — серые глаза Кёи сверкнули твёрдым металлом, — у нас — свои. Но этот конфликт не нужен никому. С вашей же стороны отказываться от сотрудничества весьма неразумно.

Хроме опасливо покосилась на Кёю. Он даже не изменился в лице, говоря столь провокационные слова, но ей казалось, что они только что перешли черту. Якудза на то и якудза: один взмах катаны — вот их черта. Интересно, насколько все плохо? Хроме непроизвольно погладила ободок своего Кольца Тумана.

— Мальчишка, да ты слишком дерзок для своего возраста, — Яурозо возмущённо оглядел Кёю с головы до пят, но его гнев сошёл так же быстро, как и появился. Нахмурив брови, он тяжело вздохнул, ещё раз посмотрел на небольшую компанию и произнёс: — Вот что… Мне некогда сейчас с вами это обсуждать. Может быть, мы вернёмся к этому разговору, но позже. Сегодня вечером в моём доме состоится приём, придут ещё семьи, будут иностранные представители. Это всё затевается, чтобы наладить международное сотрудничество, найти новые контакты. Если хотите, можете остаться. В конце концов, Вонгола — неплохой потенциальный партнёр. Но с тем вопросом, в который вы сейчас настойчиво суёте нос, — он окатил недовольным прищуром Кёю, — придётся повременить. Если всё устраивает, я скажу экономке, чтобы разместила вас.

Хроме задумалась, взвешивая доводы «за» и «против», но решение приняли за неё.

— Хорошо, — едва заметная улыбка скользнула по губам Кёи. — Мы принимаем приглашение.

— Ну и отлично. Утако, выдели им комнаты! — хлопнул в ладоши Яурозо, и вскоре в кабинет вернулась экономка.

Поклонившись хозяину, ещё раз улыбнувшись гостям, она пригласила их идти следом.

— Ваши вещи отнесут к вам в комнаты, не волнуйтесь, — говорила женщина, пока шли по коридорам большого дома. — Вот здесь вечером будет проходить приём, — она указала на просторное, оформленное в европейском стиле помещение. — Здесь ваша комната, — она быстро поклонилась Кусакабе. — Вот эта ваша, господин, — более низкий поклон Кёе. — А эта, госпожа, ваша, — последний поклон, и Хроме тоже склонилась в ответ.

Когда с церемонностью было покончено, экономка проводила каждого из них, показала и рассказала всё, что положено, и напоследок добавила:

— Если что-то понадобится, зовите горничных — они помогут. Через час будет обед. Пожалуйста, окажите честь — присоединитесь.

Поклонившись в последний раз, она ушла.

Обед прошёл спокойно — хотя бы потому, что на нём не присутствовал сам хозяин дома. Он был занят предстоящим приёмом и то и дело ходил по коридорам в сопровождении своих людей. Весь дом был полон мужчин в чёрных костюмах, а ближе к вечеру стали приходить и более разношёрстные гости.

Войдя в зал, где проходил приём, Кёя, Хроме и Кусакабе огляделись. В глаза бросалась показная вычурность, так контрастирующая со сдержанностью остальной части дома. Здесь, в отличие от того, что показывалось ранее, царила атмосфера важности и гостеприимства. За несколькими столами сидели дорого и по-деловому одетые мужчины в сопровождении не менее дорогих женщин. Между столиками ходили облачённые в кимоно горничные и предлагали саке или шампанское на выбор. Вдоль одной из стен тянулся длинный «шведский стол», на котором пестрили красками суши, карпаччо и нюрнбергские колбаски. Видно было, что глава клана Яурозо обстоятельно подготовился к приезду иностранных гостей.

— А здесь много иностранцев, — прикусив бамбуковую тростинку, присвистнул Кусакабе. — Европейцы тоже есть.

— Думаю, раз мы здесь, — Хроме обернулась к своим спутникам и остановила взор на Кёе, — стоит разделиться и посмотреть, что за публика. Если есть кто-то из Италии, будет полезно с ними поговорить, — не дождавшись ответа, она бросила: — Я пошла.

И, поправив ворот синей шёлковой рубашки, она проследовала вглубь комнаты. Когда её спина скрылась за пёстрым кимоно одной из горничных, Кусакабе обратился к Кёе:

— Хроме-сан права, Кёя-сан. Нужно прощупать этих людей.

— Да.

Даже недолюбливая большие скопления людей, Кёя понимал, что сейчас будет не лишним задержаться. Но недолго: пустой гомон и кутерьма утомляют. И, оглядевшись, Кёя неспешно двинулся к одному из столов.

Приём продолжался. Люди вели деловые беседы, рассказывали каждый о своём бизнесе, делились контактами, обменивались визитками, пытались шутить с горничными, дивились экзотике Страны восходящего солнца. Сам хозяин вечера восседал за дальним столом и, собрав вокруг себя двух американских банкиров, швейцарского адвоката и глав трёх других кланов якудза, вёл активную беседу. Его лицо то краснело от гнева, то бледнело от усталости, но его пыл ничуть не ослабевал. Засунув руки в карманы брюк и наблюдая за ним, Кёя стоял возле «шведского стола» и почти что был уверен, что тема, так волновавшая этого мужчину, напрямую связана с итальянской сделкой. Недаром же за столом сидел адвокат, чья визитка теперь лежала в нагрудном кармане пиджака Кёи.

— Господин будет саке? — к нему подошла горничная в ярко-синем кимоно, подпоясанном серым оби, и вежливо улыбнулась. В подтверждение своих слов она придвинула к нему разнос с пузатой бутылкой и маленькими плоскими чашечками очоко.

Покосившись на бутылку, Кёя слегка сжал губы. Заметив этот жест, горничная поспешила исправиться и извиняющимся голосом воскликнула:

— О! Быть может, шампанское? Я сейчас принесу.

И, семеня крошечными шажками, она проследовала к столу с закусками. Сменив разносы, она подхватила шампанское в окружении десяти бокалов и поспешила обратно.

— Вот ваше шампанское, господин, — вновь улыбнулась горничная, протягивая Кёе бокал, в котором уже колыхались маленькие золотистые пузырьки. — Если вы любите десерты, советую отведать намагаши. Они очень вкусные, специально для наших гостей, — поклонившись, горничная ещё раз улыбнулась и исчезла, намеревавшаяся угостить следующих гостей.

Кёя опустил взгляд. Тонкий, вытянутый бокал в его руке, поблёскивавший отполированным стеклом и игристыми пузырьками, столь любимыми множеством людей, казался Кёе обузой. И этот запах — пряный, жгучий. Алкоголь. Шампанское, конечно, не такое слащавое, как саке, но всё равно спиртное. А Кёя недолюбливал спиртное. Первый глоток вызвал настойчивое желание прекратить и избавиться от этого приторно-жгучего вкуса во рту. Глянув на стол, Кёя заметил тарелку с намагаши. Вылепленные из рисовой муки, в форме цветов, розовые, жёлтые, белые, они выглядели аппетитно и подходяще. Рука потянулась к одному из них, замерла над маленькой фигуркой сакуры. Но пальцы сомкнулись на белом лотосе. Внешний вид не подвёл — на вкус десерт действительно был хорош.

Почти поставив на стол шампанское, Кёя обернулся к Яурозо, как вдруг в груди запекло. В висках застучало, желудок скрутило узлом, а дыхание сбилось на рваное и тяжёлое. В ногах разлилась слабость, руки онемели. Звуки вокруг медленно исчезали, сменяясь протяжным гулом. Кёя тряхнул головой, пытаясь прогнать недуг. Тщетно. Выронив бокал, он пошатнулся и рухнул на пол. Рядом вскрикнули люди.

Хроме сидела за столом и, ведя непринуждённую беседу, изучала своего собеседника.

— И откуда такая милашка в рядах якудза? — улыбаясь, говорил мужчина рядом с ней. — А эта твоя повязка на глазу… Она настоящая? В смысле у тебя и правда…

— Автомобильная авария. Ещё в детстве, — давно привыкнув к подобным вопросам, спокойно ответила Хроме.

Вдруг она услышала крики и, удивлённая, обернулась. Вскочив со стула, она поспешила туда, где уже столпились гости. Эта чёрно-пёстрая каша из деловых костюмов и кимоно мешала пройти, но девушка сумела проскользнуть в центр. Когда же она вырвалась из оков зевак, то не поверила увиденному: прямо на полу лежал Кёя. Тот самый, непобедимый Хибари Кёя, чьё превосходство казалось непоколебимым. Но сейчас всё было не так. Его лицо побелело, а сам он как будто не дышал.

— Кёя-сан! Кёя-сан! — сквозь толпу протиснулся Кусакабе и бросился к начальнику.

— Что там происходит? Что случилось?! — раздался возмущённый голос Яурозо.

— Врача! — наконец придя в себя, закричала Хроме. — Немедленно вызовите врача!

Кто-то уже набирал номер скорой помощи, другие перешёптывались между собой. Вдруг сзади раздалось испуганное:

— Что это значит? Покушение? Это покушение?..

С того злополучного приёма прошло полдня. Яурозо не щадил своих людей, а они, в свою очередь, старательно расследовали инцидент. Кусакабе, точно преданный пёс, не позволял себе ни минуты отдыха и всё это время следил за ходом расследования. Результаты экспертизы еды и напитков, которые подавалась на банкете, поступали одни за другими, но пока что не было выявлено ни следов отравления, ни других токсичных веществ. Большой дом стоял на ушах, а в это время в одной из комнат восстанавливал силы сам виновник суматохи. Яурозо побоялся огласки и настоял, чтобы Кёю не отвозили в больницу. Вместо этого за ним следил семейный врач, который пару часов назад уехал, объявив, что состояние больного стабилизировалось. За жизнь Кёи можно было больше не опасаться, и члены семьи Яурозо вздохнули с облегчением. И всё же у них было полно дел с расследованием, отчего весь особняк напоминал бурлящий пруд во время дождя.

Хроме шла по поскрипывающему коридору, направляясь в сторону знакомой двери. Яурозо предпочитал вести свои дела сам, и встрять в них у Хроме практически не получилось, поэтому единственное, что оставалось — проведать Кёю и убедиться, что с ним всё хорошо. Зайдя в комнату, она увидела горничную. Та поправляла одеяло, но, услышав чужие шаги, обернулась к гостье.

— О, Докуро-сан!.. — она всплеснула руками и вздохнула. — Если б вы знали, как все мы сожалеем, что подобное произошло. Ума не приложу, как такое вообще случилось!

— Не корите себя, — ответила Хроме. — Уверена, вашей вины здесь нет.

Горничная покачала головой и ещё раз вздохнула.

— Знаете, а ведь я вчера угощала Хибари-сана шампанским, — с горечью в голосе посетовала она. — Я предложила ему саке, но он отказался, и тогда я принесла ему шампанское. Как подумаю, что именно оно…

— В шампанском не было яда, его уже проверили, — откликнулась Хроме и тут же задумалась. — Но… Постойте… Разве Хибари-сан пьёт? Он же всегда отказывается.

— Да, я тоже заметила, что он был недоволен, поэтому предложила отведать намагаши. А они как? Не отравлены, не знаете?

— Намагаши? — удивилась Хроме. — Десерты, вроде бы, тоже проверялись. Пока что следов отравления не нашли.

В ответ горничная вздохнула третий раз и, прицокнув, покачала головой:

— Знаете, они такие вкусные были в этот раз. Наша экономка специально заказывала их к приёму. Кажется, это сезонная новинка. Скоро же ханами, вот и намагаши были с добавлением сиропа сакуры. Я попробовала парочку. Они кисленькие, как слива — пальчики оближешь! — спохватившись, что разговор утратил нотки волнения, горничная вновь добавила в голос переживаний. — Знаете, последнее время у нас всё наперекосяк. Сначала у хозяина возникли какие-то проблемы. Потом один из недавних работников — на кухне трудился — неожиданно исчез, даже расчёт не взял. Теперь вот покушение на гостя во время приёма… Трудные времена сейчас, трудные.

Горничная запнулась и посмотрела на гостью. Поняв, что и так позволила себе болтать слишком много, она поклонилась Хроме и, указав на Кёю, уже более уважительным тоном добавила:

— Вы, наверное, хотите побыть со своим коллегой? Я вас оставлю. Врач говорил протирать ему лоб, если вдруг температура поднимется. Пока что в этом нет необходимости, но если вдруг понадобится — зовите меня. Я приду и всё сделаю.

С этими словами она ещё раз поклонилась и короткими шагами вышла из комнаты. Когда дверь за ней закрылась, Хроме перевела растерянный взор на Кёю. Он лежал на кровати, накрытый одеялом, а от его локтя тянулась тонкая трубочка капельницы. Сверху, на подставке, висел прозрачный флакон с физраствором, и из его горлышка медленно набиралась и падала капля. А потом следующая, ещё и ещё.

Поднеся руки к груди, как будто в молитвенном жесте, Хроме подошла к изголовью кровати. Сверху-вниз глядя на Кёю — того самого Хибари Кёю, который обычно сам смотрит на других свысока, — Хроме терялась в собственных эмоциях. Очень непривычно было видеть этого мужчину таким беззащитным, таким слабым. Но ещё непривычней было допустить мысль, что в сумбурном рассказе горничной крылся ключ к тому, что произошло с Кёей.

— Неужели… — Хроме не верила собственным словам. И тем не менее, всё указывало на это. — Неужели из-за сакуры? Это всё она, да? Ваша слабость перед ней так сильна?

Глядя на спящего Кёю, Хроме вспомнила разговор, который состоялся у неё с боссом незадолго до отъезда в Токио. Она тогда зашла уточнить у него детали будущей миссии. Тсунаёши вежливо изложил всю информацию, а когда она уже собиралась уходить, добавил в напутствие:

— Скоро зацветёт сакура, в Токио её много. Приглядывай за Хибари, пожалуйста. У него сложности с этим цветком.

Тогда Хроме не поняла смысла слов босса, но теперь смутная догадка казалась верной. Желая убедиться наверняка, она достала телефон из кармана джинсов и вышла из комнаты. В коридоре она набрала номер.

— Алло, Кусакабе-сан? Я бы хотела у вас кое-что спросить.

Спустя несколько минут она вернулась в комнату, полностью уверившаяся в своих выводах. Спрятав телефон, она ещё раз заглянула в лицо Кёи. Неожиданно в памяти всплыло старое воспоминание, когда она вот так же лежала на больничной кровати и медленно умирала. Много лет прошло с тех пор. Она тогда была тринадцатилетней девочкой, чужой волею попавшая в будущее и едва не расплатившаяся за это жизнью. Её учитель, её Мукуро-сама, не смог тогда ей помочь, а тем, кто смог, оказался Кёя. Это было так давно, что воспоминания утратили свою яркость, смазавшись, как перистое облако в ветреный день. Но Хроме до сих пор помнила больничный запах спирта, длинные трубки капельницы и белые простыни, провалившиеся на её впалом животе. И мягкое, чужое прикосновение: к её шее и правой ладони. А потом холодный туман заволок всю комнату; исчезли люди, звуки, голоса. Остался только один голос — что-то говоривший, но Хроме не помнила что. Помнила только, что откуда-то взялись силы, что постепенно исчез леденящий душу страх и что ладонь на животе постепенно ощутила наполненность.

Для нынешнего Кёи с тех прошло не более двух лет. Для неё же минуло почти двенадцать. Но за всё это время Хроме так и не поблагодарила своего спасителя. Она даже не сразу узнала, что именно Кёя спас её тогда. Тсуна рассказал позже. С тех пор всё так смазалось… Эти скачки из прошлого в будущее и обратно… Кто-то был взрослым, кто-то юным — словно разные люди. Тогда и Хибари Кёи как будто существовало двое: прошлый и будущий. Говорить «спасибо» юному Кёе казалось глупым — да он бы и не понял, за что. В те времена он был для неё просто «парень с Облаком». А сделать это после того, как, взрослая, опять вернулась в своё время, она просто не успела. Забыла. Это ведь было так давно! Все тогда были поглощены эмоциями, рады воскрешению Савада Тсунаёши и надеялись на то, что их реальность пусть чуточку, но изменится к лучшему. И вот, момент упущен, долг остался, но никто этот долг с неё не собирался спрашивать. Кроме, разве что, собственной совести.

Выплыв из оцепенения былых переживаний, Хроме ещё раз посмотрела на Кёю. Его веки немного подёргивались, а по розоватому лбу скатилась капля пота. Бросив взгляд на тумбу и стоявшую на ней миску с водой и полотенцем, Хроме вспомнила слова горничной. Она вышла в коридор и хотела позвать кого-нибудь из прислуги, но мимо неё прошагали двое людей в чёрных костюмах, а сзади раздался топот быстрых шагов. Все слишком заняты. Тщетность затеи казалась очевидной, и Хроме вернулась в комнату. Подойдя к тумбе, она чуть помедлила, задумалась, но потом закатала рукава. Обмакнула в воде полотенце, отжала. Холодное — оно действительно должно остудить лоб.

Кёя открыл глаза. Температура не мучила, нос улавливал приятный сквозняк, слабость оставила тело. Повернув голову, он увидел сначала капельницу, а потом спавшую на соседнем кресле Хроме. Рукава её свитера были закатаны, а колени поджаты к груди. Рядом на тумбе стояла миска со свисавшим мокрым полотенцем. Ещё раз оглядев Хроме, Кёя не смог не заметить: в свитере и джинсах, свернувшаяся калачиком, она выглядела странно по-домашнему. Совсем не то, что её обычные рубашки да костюмы. И что всё это значит?

— Не обязательно сторожить меня, — откинувшись на подушку, произнёс Кёя.

Хроме вздохнула, шмыгнула носом и открыла глаз. Сон быстро сняло, когда она увидела проснувшегося Кёю.

— Хибари-сан? — опуская ноги на пол и садясь ровнее, откликнулась она. Вскоре дрёма совсем прошла, и уже более осмысленным голосом Хроме добавила: — Как вы, Хибари-сан? Как себя чувствуете?

— Нормально, — чуть помолчав, ответил Кёя. — Что произошло?

Он внимательно смотрел на неё, и от этого взгляда на щеках Хроме выступил румянец. Стараясь в общих чертах обрисовать ситуацию, она улыбнулась, но Кёя не разделял её улыбки.

— Ну… На приёме вам вдруг стало плохо. Вызвали врача. Господин Яурозо очень переживал, потому что все посчитали это покушением. Они до сих пор ведут расследование, не были ли отравлены еда или алкоголь. Кусакабе-сан сейчас следит за ходом.

— Ясно, — Кёя закрыл глаза. Его брови дёрнулись к переносице, смыкаясь едва заметной морщиной.

Из раздумий его вывел неожиданный вопрос Хроме.

— Это ведь сакура? Все дело в ней, да? Сакура-кура?

— С чего ты взяла? — напрягся Кёя.

— Босс говорил, что у вас сложности с этим цветком. А на приёме вы ели намагаши — они с сиропом сакуры. И я подумала, что, возможно, не было никакого покушения, а всё дело в аллергии. Кусакабе-сан подтвердил мои догадки.

Кёя нахмурился ещё сильнее. Значит, он был прав. Сакура-кура. Болезнь, из-за которой его организм воспринимал сакуру как аллерген, давно была вылечена, но не зря последние четыре года он замечал подозрительные отголоски рецидива. Значит, она всё-таки вернулась. Неприятная новость… Теперь придётся искать этого шарлатана, доктора Шамала, и заставить его принять меры. Как же это раздражает. Это и то, что кто-то разгадал его слабость.

— У меня нет аллергии, — ледяным тоном отчеканил Кёя. — А у некоторых травоядных слишком длинный язык.

Больше не говоря ни слова, он стянул одеяло и сел в кровати. Оглядел надетую не свою пижаму, трубку капельницы, тянувшуюся к локтю. Сорвав пластырь, он вытащил иглу. На её конце темнела маленькая капля крови.

— Подождите, Хибари-сан! Что вы делаете? — опешила Хроме, глядя на то, как Кёя встал и босиком направился к выходу.

— Нужно сообщить Яурозо, что это не было покушением.

— Но мы не знаем, можно ли вам уже вставать с пос…

— У меня дурное настроение, — Кёя окатил её холодным взглядом. — Не мешай мне.