Оказавшись в ближайшем медцентре, Лана задалась вопросом, по какой причине возвращается в эти стены снова и снова, так часто в последнее время? То ли причиной была ёе патологическая неосторожность, то ли факт того, что вокруг постоянно происходило… что-то невероятно опасное и сложное. Выражаясь проще, какое-то бессмысленное месиво. Лана даже спросила себя, а не стоит ли ей остаться здесь навечно, раз уж на то пошло? Ответом было лишь мерное шипение аппарата вокруг глубокого пореза на плече, что постепенно затягивался, не оставляя никаких следов после. Лана глянула на свои руки, покрытые мелкими рубчиками, тонкими полосками шрамов, некоторые были куда заметнее, тянулись рваными линиями от запястья вдоль предплечья, заканчиваясь лишь около локтей. Лана задумалась, что шрамы всегда были только… когда она получила их все, почему они остались на коже, почему у неё не было доступа к полноценной медицинской помощи? Подобные мысли заставляли ощущать себя плохо, навевали непонятную тоску и ужасное непонимание, она не могла вспомнить, как получила все эти шрамы, как не могла вспомнить недавний вечер. Это с одной стороны вызывало у неё вопросы, а с другой… она не была уверена, что задумывалась об этом раньше, обо всем этом странном и непонятном, что сейчас вызвало так много вопросов, и о том, что же мешало ей сделать это ранее. В голове словно находился барьер, словно воспоминания складывались в закрытый ящик, ключа от которого у Ланы не было – “доступ запрещен, обратитесь к администратору”, – все казалось таким странным, таким неправильным, она же столько лет спокойно жила, веселилась, радовалась жизни и не было никаких сложных вопросов… наверное. Воспоминания в голове отдавались мутными картинками, ни вроде и были, находились там, внутри, но ничего конкретного из них Лана не могла выудить.

– Можно задать вопрос? – подала голос она, смотря на врача, который уже заканчивал работу с её ранами.

– Смотря какой, – с задорной ухмылкой ответили ей.

– Отчего бывают проблемы с памятью?

– Много причин. Травма головы или сосудистые поражения в головном мозге, а может быть стресс или нехватка сна. Или внешнее воздействие, магическое, имею ввиду. Зависит от того, какое именно это нарушение памяти. Что вас конкретно беспокоит?

– Я не помню, что было этим вечером, – вздохнула Лана. – Вернее, я помню начало дня, битву, а потом уже сразу ночь. Сейчас я пытаюсь вспомнить детство, но все размытое и состоит из непонятных обрывков.

Кожа на плече Ланы приобрела первоначальную целостность, врач отложил аппарат в его руке на специальный столик, с которого и взял его вначале, столик пикнул несколько раз и покатился в угол, занимая там статичное положение.

– Вам стоит пройти полноценное обследование. Я могу записать вас, – ответили спустя некоторую паузу.

Лана не знала, хотела ли ходить из кабинета в кабинет, рассказывать разным людям о том, что её беспокоит. По крайней мере, она представляла всё именно так, четких воспоминаний о посещениях медцентра у неё всё равно не было. Снова взглянув на шрамы, Лана задумалась: возможно, судя по всей открывшейся картине, она никогда и не была в медицинских организациях до этого момента. Может быть, она просто жила маленькой далекой деревушке, куда не доходит свет цивилизации, Лана всегда знала, что попасть на Битву – её мечта, но из-за пробелов и размытий она не могла составить полноценную картину того, как пришла к этой мечте. Всё, что существовало до прибытия на Линегрим и до Ситты состояло из туманных очертаний.

Это Лану уже не просто настораживало, а полноценно пугало, она подумала, может быть, стоило и правда пройти обследование, пока всё не стало хуже. Но хуже на данный момент было не ей, той девушке досталось намного больше, так что, решила Лана, пока что ей стоит беспокоиться о насущных вещах, потому она ответила врачу, что пока повременит с обследованиями. Он не настаивал.

Уже сидя на лавочке возле медцентра, вместе с волком по имени Эрн (он представился, но на этом диалог закончился), которого не пустили в само здание, Лана пыталась завести с ним разговор снова, но не особо успешно. Раненая Шином девушка оказалась знакомой, Лана видела её в тот день, когда всё и случилось, когда началась история с мечом. Она тогда, вероятно, случайно забрела в комнату ожидания стадиона, где находился Шин, но им было не до неё в тот момент, так что о ней ничего не было известно, однако Лана надеялась, что дух, сидящий рядом в ожидании, поможет прояснить ситуацию.

Однако волк только смотрел на главные двери корпуса, словно ждал, что та девушка выйдет из них, но вряд ли она могла вернуться в норму так быстро, ей сильно досталось, открытый перелом, который предполагала Лана, вряд ли был единственной проблемой. Чёрная шерсть духа расплывалась в ночном воздухе, сливалась с пространством, он казался почти невидимым, только ярко-синие светящиеся точки глаз выдавали его местоположение. Лана хорошо видела его в темноте даже при том, что тот был практически прозрачен, она попыталась дотронуться до него, чтобы понять, узнать, сможет ли потрогать, но волк только бросил в её сторону короткий неопределенный взгляд. Его точки-глаза продолжали гореть так же, как и секунду до, без изменений, ничего не выражая. Рука Ланы, очевидно, прошла сквозь него, не то чтобы она ждала иного исхода, ведь уже видела, что волк мог взаимодействовать с материальными предметами, только у него не было нужды взаимодействовать теперь с Ланой.

– Вы близки? – спросила Лана, не задумываясь о тонкости ума.

– Что? – тот явно не ожидал, что его невольный собеседник, перебрав все простые варианты, перейдет в раздел тяжелой артиллерии.

– Вы с ней близки, оттого ты ринулся её защищать? – повторила Лана.

– Какое тебе дело до этого?

– Я хочу понять ситуацию.

– Зачем?

– Мне хочется. Я никогда не видела духов, которые бы защищали простых смертных без особой причины.

– У меня есть особая причина, – пробубнил волк, отворачивая свои глаза-точки в сторону дверей медцентра.

– Ну, я о ней и спрашиваю.

– Тебя не учили не задавать лишние вопросы? – злобно дернул головой волк, оборачиваясь в сторону Ланы. Она смотрела в его синие глаза и думала, что они могли бы выражать. Его голос звучал, словно совершенно обычный голос, ни звона, ни хрипов, ни дополнительного объема, ни неточной локализации. За исключением прозрачности, он казался простым говорящим волком, будто простые говорящие волки существовали повсеместно. Лана смотрела в эти точки и думала, что хотела бы знать больше, отчего-то ей хотелось быть в курсе, понять, узнать историю, к которой она не имела отношения. Эти мысли собрались в голове в единое желание, которое Лана четким, ровным голосом вложила в одну короткую фразу, не отрываясь от синих точек глаз:

– Расскажи.

И волк, несмотря на предшествующие сопротивление и недовольство, внезапно начал историю.

***

Что-то давило сверху и прижимало к полу, не давая пошевелиться и сдвинуться с места, переставить лапу в другое положение, а картина вокруг была непривычной, незнакомой и неправильной. Секунду назад Эрн был не здесь, он не понимал, когда и как всё успело так поменяться, и почему поменялось так быстро, он всмотрелся в серые кирпичные стены, и те показались ему смутно знакомыми. Не то чтобы он видел конкретно их когда-либо, но серая унылая постройка была схожей со всеми стенами Уинфина. Дора не любила эти стены за их мрачную холодность, шершавые переходы и вечную серую гамму. Эрн потому их тоже не любил – из-за Доры. Которой поблизости не наблюдалось.

Что-то продолжало давить на него сверху, но не причиняло боли или сильного дискомфорта, Эрн не ощущал усталости от того, что не мог пошевелиться, у него не было мышц, что могли бы затекать, не было суставов, что могли бы болеть. Сейчас он был энергетическим сгустком, который удерживали на месте силой ему неизвестной.

Эрн никогда с таким не сталкивался.

Вокруг были лишь стены, ничего не заполняло пространство между серой кладкой и самим волком в центре комнаты. Круглое помещение, возможно, заполненное пустотой только ради того, чтобы поместить в него одного пленника. Эрн не мог посмотреть в разные стороны, но на уровне ощущений комната была пуста, как минимум, в ней не было никого живого, будь то материального или нет. Эрн задумался, для чего его могли посадить в комнату, из которой он не мог выбраться, для чего выделили целую комнату для него одного, пришел к выводу, что это было не к добру. Эрн пытался связаться с Дорой, но в ответ приходила лишь тишина.

Он даже не знал, было ли всё вокруг него реальным Уинфином или копией из обратного мира. И там, и там школа выглядела одинаково серой, и найти различия не представлялось возможным. Серость Уинфина была отчасти связана с восприятием Доры – ей не нравилось это место настолько, что в её воспоминаниях он выглядел только так. Но тот, кто создавал его облик со стороны обратного мира, кто-то более сильный, влияющий на проекцию, видел в серости не скуку или печаль, а дисциплинированность и строгое соблюдение правил, иными словами, он любил серый. Эрн не имел ничего против, ему не то чтобы нужна была своя точка зрения, но чаще он разделял мнение Доры в отношении цветовосприятия. Места, в которых была только Дора, всегда выглядели красочно, ярко, сочно, пропитанные зеленью травы и светло-голубым небом. Для Эрна обратный мир состоял из ничего – из унылой пустоты, так что он не был против, встретив Дору, стать её хранителем. По крайней мере, реальный мир состоял из куда как более интересного ландшафта.

Но конкретно это место в обоих мирах выглядело одинаково уныло и потому сейчас Эрн не мог сказать, что именно он видит. К тому же, он не понимал, как здесь оказался, а тем более для чего. И как теперь отсюда выбираться.

Неизвестно было, как много времени прошло с его здесь появления, эфемерное время текло мимо, не давая никаких подсказок, а вокруг была лишь темнота, и никто не заходил к нему. Эрн не сомневался, что кто-то из Уинфина считал его инструментом, рычагом влияния, потому Дора ему нравилась в своем отличии от монахов и прилежных учеников именно тем, что не относилась к духам другой стороны, как к средству, как к чему-то, что всегда под рукой в нужный момент. Эрну никогда не нравились все эти контракты с призывателями, основанные на односторонней выгоде, ему нравились красивые миры, что создавали призыватели своими путешествиями, но и спокойствие ему нравилось тоже. У контрактов было всего два плюса: возможность попасть в реальный мир и материализация, и не то чтобы они окупали тот вечный цикл подчинения, на который были вынуждены идти духи обратного мира, которым не повезло появиться на той, живой стороне. Иногда Эрн завидовал “настоящим” духам, их возможности делать то, что им хотелось, находиться, где им хотелось, взаимодействовать с окружающим миром, ведь они не были привязаны к пустой энергетической свалке реального мира.

Так что, в итоге, встретив Дору, которая не разделяла того собственнического, наплевательского, потребительского отношения, Эрн решился на контракт с ней, даже если официально она не имела на него прав. Тогда она была совсем маленькой по меркам её народа, и с тех прошло не так уж много времени по меркам самого Эрна, но Дора успела вырасти, пошла по своему собственному пути, и первый же её шаг на этом пути оказался шагом в пропасть.

Впрочем, Дора была сильной, и долго ждать ответа от неё Эрну не пришлось. Ответ её и не был словами. Пропитанная страхом и отчаяньем, она пришла сюда, в эту комнату, возникла из пустоты и темноты вокруг, её руки немного дрожали, но она будто бы знала, что делать, оковы рассыпались, давление прекратилось, Эрн поднял голову, чтобы посмотреть на Дору, но не успел разглядеть ничего в темноте, как они моментально оказались в совершенно другом месте – тихом, теплом, светлом и реальном. Совершенно не сером. Это была комната, из которой Эрн пропал.

Дора прислонилась к стене и сползла по ней вниз, волк тут же бросился к ней.

– Всё нормально, – ответила Дора очень тихим голосом, – я просто устала.

Эрн хотел дать ей возможность отдохнуть, тем более, понимая, что она сделала что-то необъяснимое, но интерес был выше всех других желаний, он спросил:

– Что ты сделала?

– Я не знаю, – ответила ему Дора. – Это Скай. Она сказала, что у неё есть знакомый призыватель, и она могла бы спросить у него, что можно сделать в этой ситуации… так что я просто поверила их словам. Но… что-то получилось, вроде как… по крайней мере, ты здесь.

Ничего странного Эрн не ощущал, всё было так же, как и всегда, но при этом его беспокоило что-то, чего он не мог понять. Он окинул Дору взглядом, заметил повязку на её руке, беспокойство только возросло, и вопросы посыпались потоком:

– Кто эта Скай? Что с тобой случилось? Что с рукой?

– Моя знакомая, я встретила её недавно на стадионе, – голос Доры звучал совсем тихо, затем она и вовсе остановилась, и на некоторое время повисло молчание. – Я проиграла.

Эрн словно ощутил боль Доры, хотя не мог её ощущать в самом деле, однако ему казалось, что он понимает, как важна для неё Битва, и как она теперь, наверняка, не может найти себя, отыскать новый смысл, и при этом, будучи напуганной и в эмоциональном диссонансе, она отправилась спасать его. Следуя наводке от неизвестного человека. Это было абсолютным отчаянием. Эрн понял всё из одной только интонации, с которой Дора произнесла два слова.

Ткнувшись лбом в её руку, он ощутил лишь соприкосновение, рука Доры прикоснулась к его шерсти, поглаживая. Эрн бы хотел чувствовать что-то, кроме механического давления, ему казалось, было бы неплохо, он каждый раз видел, как успокаивалась Дора, пока гладила топорщащуюся шерсть его материального облика, могло бы помочь ему справиться с его тяжелыми мыслями. Он думал, что не смог помочь Доре справиться с противниками, не был с ней, потому что находился так далеко, не способный хоть как-то повлиять на ситуацию.

– Прости, что… – начал Эрн, но Дора сразу же перебила его.

– Нет, это моя вина. Я сбежала из Уинфина, и они решили пойти другим путем. Ты ни в чем не виноват.

– Я не смог помочь тебе, когда тебе была нужна помощь, – настаивал Эрн.

Дора вздохнула, в её голосе звучала дрожь, было видно, как не хочется ей вспоминать и говорить всё это снова, но она говорила:

– Теперь это уже не важно. Теперь всё хорошо. Есть только ты и я. Никакого Уинфина. Никакой Шестой Битвы. Только ты, я и пугающая неизвестность, – поначалу она звучала так близко к беспечности, будто приняла и смирилась, но затем на её глазах выступили капельки слез, превратились в ручейки и потекли сплошным потоком, капая на черную шерсть, – Мне страшно, Эрн.

Капли скатывались вниз, и Эрн мог сказать лишь о том, как они исчезали по пути, он не мог помочь Доре, прижался к ней ближе, плотнее, надеясь, что её это успокоит. Он часто задумывался, какой он по ощущениям – холодный, теплый, или горячий. Дора говорила, что мягкий, но иногда Эрн думал, что это неправда.

– Мы справимся, – сказал он ей, в надежде, что это поможет. Дора кивнула, но не перестала плакать. Эрн не знал, что она пережила за это время, но сомневался, что что-то хорошее.

Этой же ночью Дора подскочила на кровати еще до рассвета, заметалась, словно собиралась бежать куда-то, Эрн подскочил следом, осмотрелся, чтобы узнать, не случилось ли чего плохого, но в комнате не было никого. У окна, возле которого он находился, впрочем, тоже. Причин для паники не наблюдалось. Дора тяжело дышала, словно находилась в состоянии страха, словно что-то напугало её. Быть может, подумалось Эрну, ей приснилось что-то плохое. Учитывая, сколько всего успело произойти за последнее время, не удивительно, что кошмары добрались до её снов так быстро. Эрн иногда думал, что бы ему снилось, если бы ему нужен был сон? Вряд ли это всегда было бы что-то хорошее.

– Что-то случилось? – спросил Эрн. Дора тяжело дышала, нечто действительно сильно напугало её.

– Не знаю, – шепотом ответила она так, словно не хотела, чтобы кто-то посторонний услышал, озиралась по сторонам, всматривалась в темноту. Эрн обеспокоенно подошел ближе, запрыгнул на постель, спросил:

– Тебе что-то приснилось?

– Возможно. Наверное… Я не знаю. Что-то странное. Словно… кто-то хотел поговорить со мной и звал куда-то, я хотела пойти, но не услышала, откуда голос.

Эрн задумался. С одной стороны, это мог быть псионик, но что сейчас в Ситте делать псионику, когда он не смог бы принять участие в Битве? Или, возможно, у него могла быть иная цель. С другой стороны, они в любом случае не могли сейчас узнать, что это было такое и кто мог быть источником.

– Тебе стоит поспать, – ответил ей Эрн. – Если это было важно, возможно, получится разобраться при следующей встрече, оно могло бы связаться с тобой снова.

Дора кивнула, закрыла глаза и плюхнулась обратно на мягкие подушки. Кровать под ней прогнулась, и Эрн чуть переставил лапы, чтобы удержать равновесие. За окном раздался грохот, и им обоим стало не до сна – здание напротив рассыпалось на части.

Во второй раз случилось нечто невероятное.

– Она что-то хочет от меня, – сказала Дора, посреди ночи в очередной раз проснувшись после попытки кого-то связаться с ней. На этот раз она уже не пыталась куда-то рвануть прямо с постели в полусне, и Эрн посчитал это хорошим знаком. Их пока не пришли выгонять из комнаты, вероятно, потому что до окончания Битвы комната и так не была бы кем-то занята, и никто не сказал им, что они должны съехать, так что проблемы всё так же решались здесь, в самом центре Ситты. Голос Доры звучал взволнованно и отчасти неуверенно, возможно, она сказала это, не до конца проснувшись.

– Кто? – переспросил Эрн, на этот раз уже не покидая поста на краю кровати.

– Не знаю. Она сказала, что я что-то должна сделать, но я ничего не поняла.

Эрн не знал, чем мог бы помочь. Дора же продолжала:

– Это место… было похоже на какую-то разрушенную площадь. Там были воткнутые в землю мечи и заросшие мхом каменные рисунки на земле, а еще столбы и какие-то части зданий вдалеке. Я не знаю, что это такое, и вообще важно ли, что… может, это обратный мир?

– Может быть. Может, с тобой пытается связаться другой призыватель, – предположил Эрн. Он часто пересекал маленькие островки призывателей в обратном мире, и кто-то даже просил передать какую-нибудь информацию, но он мало что знал о том, что те делают в свободное время. Которого у них, в самом деле, просто тонны.

– Я не встречала похожих мест, – нахмурилась Дора. – Возможно, оно очень далеко и потому я не могу понять, что она от меня хочет.

– Стоит попытаться найти её?

– Да, пожалуй. Этим и займемся.

Дора отбросила одеяло и подобрала под себя ноги, отползла к спинке кровати, облокотилась на неё и тяжело, глубоко вздохнула.

– На этот раз ты со мной? – насмешливо спросила она, и Эрн не мог бы дать ей какого-либо ответа, кроме положительного.

Они провалились в обратный мир, под воздействием Доры тот сразу же покрылся зеленью и растительностью, черная пустота неба затянулась беловатыми облаками на мерцающем голубо-зеленом фоне. Эрну было спокойнее, когда Дора находилась здесь, намного комфортнее.

– Если это призыватель, – начала Дора, – и она не может сама прийти ко мне, то это остров? Думаешь, со мной пытается связаться кто-то, кого уже нет в живых?

– Это нам и нужно узнать, – кивнул Эрн.

Никакой особенно полезной информации обратный мир не дал, у Доры не было ориентиров, да и сам Эрн не особо-то понимал, что стоит искать. Если это вообще был призыватель, и если это вообще был остров, а не очередная ловушка Уифина. Эрн решил не терять бдительности.

– Возможно, она сможет что-то сказать, пока я нахожусь здесь осознанно? Что-то более понятное, чем обрывки слов? – предположила Дора.

Вокруг в зеленой траве не было никого. Эрну казалось подозрительным, что здесь так пусто, хотя обычно рядом с Дорой постоянно собирались толпы мелких духов, которые иногда по её желанию появлялись в реальном мире, неоформленные и почти неосознанные сгустки энергии. Сейчас они словно пропали, быть может, после случившегося на Битве они передумали продолжать своё путешествие рядом, или дело было не в Доре.

Что-то зашумело вдалеке. Раздался свист и хлопок, напоминающий резкий взмах крыльев. Эрн и Дора подняли головы вверх, но ничего не появилось в их поле зрения. Шум крыльев превратился в гудение, затем стих вдалеке, и вновь появился совсем близко, трава зашевелилась, словно что-то раздувало её в разные стороны, а затем замерла на секунду и промялась под невидимым предметом.

Эрн насторожился, прижался к земле, вытянулся, готовый к возможной атаке, но невидимое что-то не двигалось. Примятая трава не меняла своего расположения. Дора сделала шаг назад, за Эрна, на всякий случай. Невидимый объект снова загудел, но на этот раз намного тише, наверняка, Дора не слышала этого гудения. Эрн его слышал очень хорошо. Но ничего не видел.

Постепенно границы объекта начали проявляться. Сначала по ним прошлась рябь, затем более крупная волна, а после волны окрасились в темно-фиолетовый и начали превращаться в очертания. Существо, что появлялось перед ними, явно было духом. И, вполне вероятно, духом весьма сильным, Эрн не знал, но предполагал, исходя из его способностей, которые тот демонстрировал. Фиолетовые волны местами давали искры желтого, светло-голубого цвета, иногда оранжево-красного, но не меняли положения. Когда облик окончательно проявился, силуэт его выглядел немного похожим на человека, вместо головы у него была зубастая вытянутая морда с выпуклыми глазами, конечности были покрыты аляпистой шерстью с розово-фиолетовыми и синими пятнами на общем темно-бежевом и выгнуты под углом в нескольких местах, словно гармошка. Руки его были сильно длиннее, чем следовало бы, и собирались в спирали, словно розовые змеи, в районе, где должны были быть локти. На теле его находилась рваная грязно-белая рубашка, местами с пятнами фиолетового цвета, искрилась и вероятно, была частью образа. На концах змеиных вьющихся лап располагались выглядящие острыми когти, по которым бегали синие всполохи. В целом, он выглядел нелепо, но мог быть опасен, так что Эрн не сводил с него взгляда.

– Кхем, – сказал им дух вместо приветствия, протянул что-то, зажатое между когтями, что при ближайшем рассмотрении оказалось небольшим синим камнем, с неровными, но полированными краями, – госпожа не может покинуть обитель, так что приглашает вас навестить её.

Его пасть двигалась очень странно, когда он говорил, вместо того, чтобы просто открывать рот, он делал круговые движения головой и щелкал зубами совершенно не в такт словам. О какой госпоже шла речь и зачем им стоило её навещать, Эрн только догадывался и верить на слово случайному знакомому не планировал.

– Что это за госпожа такая? – спросил он резко.

– Я вам сказать не могу, даже если очень захотите узнать. Моя работа маленькая, – ответил он, растягивая каждое слово на последних слогах, его спиралевидная рука растянулась, протягивая камень прямиком к Доре.

Она глянула на Эрна с беспокойством. Они смотрели друг на друга какое-то время, иногда поглядывая на камень, и в итоге Дора сделала один маленький шаг вперед, когда Эрн решил задать еще вопрос:

– Зачем тогда было это представление, если нужно было просто отдать камень?

– Мало ли, кто вы такие, – пожал плечами их собеседник, его спиральки вместо рук дернулись в такт движению, а ноги-гармошки сделали что-то вроде приседания. – Может, вы опасные.

“Это ты скорее опасный”, подумалось Эрну, но вслух он не решился говорить. Может быть, этот дух был больше напуган ими, чем они им, может быть, он врал, и пытался что-то сделать с ними, может быть, это всё была одна большая шутка. Эрн не знал, как он мог бы это проверить.

– Как зовут того, кто хочет нас видеть? – спросила Дора.

– Большая часть духов в обители зовет её Нимфой.

– Если в её обители есть другие духи, почему она отдала этот камень тебе?

– Её духи мелкие проказники, которые не способны выполнить ни одной сложной задачи.

– И ты тоже её дух? – спросил у него Эрн, ощущая подозрение.

– Вам ли есть дело до того, кто я и куда иду? Вот вам камень, моя работа на этом всё, – недовольно ответил дух и бросил камень в воздух, его рука-спираль быстро скрутилась обратно. Дора чудом успела поймать камень, едва не выронив. Впрочем, он вряд ли бы разбился на траве, вряд ли вообще имел возможность разбиться. В руках Доры камень засветился мягким голубым цветом и ровный луч протянулся куда-то в сторону горизонта. Дух исчез с гудением и искрами.

– Это же путеводная звезда! – воскликнула Дора. Эрн слышал в ее голосе слишком много воодушевления для ситуации и потому настороженно спросил:

– Мы пойдем по ней?

– Пойдем, – кивнула Дора, – нам ведь всё равно теперь больше нечем заняться.