Всё-таки Ярнам мрачный город. Дело не только в архитектуре и людях. Над всеми крышами, шпилями, улицами и площадями витает тревожное предчувствие беды. По глубоким ущельям, рассекающим город на несколько частей, струится желтоватая дымка. 

    Стоило солнцу спрятаться за облаками, как хмарь вырвалась из плена пропастей и бесплодных каменистых оврагов, окутав город затхлым саваном. Душно. Опять душно. Даже выглянувшее еще на несколько минут солнце оказалось не в силах разогнать дымку. Краски поблёкли. Сгустились тени. Кровь помогла — меня больше не душил кашель. Каждый вдох не отзывался болью в лёгких. Но духота и затхлость угнетали. Провожатые оставили нас на большом мосту и встретили следующую группу паломников*. Я огляделся вокруг и торопливо двинулся в сторону Центрального округа. За мной тут же увязался бородатый мужчина с провалившимся носом.

— Как вам лечение? — завязал он разговор, догоняя меня. — Мне сказали, что два переливания — и я здоров! А вам сколько назначили?

— Простите, я спешу, — ушел я от беседы. 

    Почему горожане не осушили болота? Неужели им нравятся эти затхлые испарения? Или болота тут не при чём? Откуда тогда выдувает эту мерзость? Как будто обычной для всех крупных городов печной гари недостаточно.

    Жутко хотелось есть. Чувство голода пришло внезапно и вцепилось в желудок когтистой лапой. Странно. С утра ведь ел. А ощущение, будто неделю голодал. Может быть, это симптом? Страх накатил парализующей волной. Ледяные пауки бегали по спине, вонзая в неё свои ядовитые жала. Так, тихо. Может быть, так и надо. Кровь просто запустила процесс излечения, и организм требует еды, чтобы быстрее восстановиться. Всё хорошо. Не паниковать.

    Пригладив волосы подрагивающей рукой, я глубоко вздохнул. Ладно, раз хочется есть, уступим себе. После короткого блуждания по лабиринту запутанных улочек я добрался до гостиницы. Она стояла немного в стороне от окружающих строений, отделённая сквером и крохотной площадью с фонтаном. Печальные, сбросившие листву деревья ярко контрастировали с весёлым журчанием воды. Поднявшись на второй этаж и забрав из своего номера немного денег, я тотчас отправился в ресторацию при гостинице. В длинном зале, заставленном ровными рядами столов, оказалось на удивление многолюдно. Поморщившись от шума, я протиснулся к официанту. Ресторация могла похвастаться богатым выбором мясных блюд. Разумеется, стоили они недёшево, но я мог позволить себе такое угощение.

    При мысли о мясе у меня едва не потекли слюни. Странно. Раньше особенно на мясо не налегал: не очень нравилось, да и врачи не рекомендовали. Но сейчас уже можно, я здоров. Хочу в это верить.Через полчаса принесли заказ. Я поразился тому, с какой жадностью набросился на еду. Будто взаправду неделю не ел. Вскоре передо мной стояли пустые блюда и тарелки, но сытость так и не пришла. Пересчитав деньги и покачав головой, я сделал новый заказ. Я ощутил насыщение только тогда, когда желудок оказался забит под завязку. Мелькнула мысль попробовать съесть еще. Но я тут же отмёл её: смерть от разрыва желудка весьма неприятна.   

    Оставив в сторону посуду, я откинулся на спинку стула и в изнеможении закрыл глаза. Теперь надо поспать. Вот посижу немного, поднимусь наверх и посплю. Из блаженной дрёмы меня вырвал резкий женский голос. 

— Вы понимаете? Вы меня слушаете? — злилась дама среднего возраста  на забитого мужичка за соседним столом. — Я не дура!

— Вы просто наслушались глупых баек, — попытался успокоить её мужичок и начал теребить воротник.

— Почему мне так и не показали его тело? — кипела женщина. — Он был моим двоюродным дядей!

— Церковь тщательно рас... расследует каждый случай неудачного ле... лечения, —заикаясь, ответил мужичок. — Видимо, воз... возникла необходимость немедленно исследовать те... тело!

— Я должна увидеть его! — расходилась дама. — Он заплатил уйму денег! А вы не уважаете волю родственников! Я начинаю подозревать, что дело нечисто. Что вы с ним сотворили, изверги?!

— Я не уп... уполномочен решать такие воп... вопросы, —  начал отнекиваться занервничавший  мужичок. — Обратитесь к вашему вра... врачу. 

    Нет, не хочу даже думать об услышанном. Хочу спать. Гул голосов раздражал, но на злость не осталось сил. С трудом встав, я вывалился из ресторации. В холле ко мне подбежал растрепанный портье.

— Вы Бернард Араго? — с затаённым страхом в глазах спросил портье. — Вы остановились в двадцать шестом? 

    Переполненный желудок требовал покоя. Глаза слипались. Портье пришлось повторить свой вопрос еще раз, чтобы я понял и ответил.

— Да, — без раздумий буркнул я.

    Я плохо помнил свой номер. Я редко запоминаю номера домов, квартир и названия улиц. Мне легче запомнить дорогу и ориентиры. Я отлично помнил, что мой номер на втором этаже, третья дверь от окна. Поэтому то, что к двери прибито число "двадцать три", я вспомнил уже тогда, когда портье торопливо ушёл прочь. Оказавшись в номере, я запер входную дверь на засов и рухнул на кровать. Родилась надежда, что стоит только поспать, и все опасения разрешаться сами собой. Закрыв глаза, я тут же провалился в сон, чёрный и душный, как заброшенная угольная штольня.

    Я был дома. За окном качалась старая яблоня. Вернулся ли я из Ярнама или только собирался отправиться в старинный город? Так трудно сосредоточиться. С некоторой опаской я вздохнул полной грудью. Не больно. Здоров. Значит, уже вернулся. За окном всё залито неземным лилово-красным сиянием. Сейчас ночь или день? Надо выйти на улицу и посмотреть.Выхожу из комнаты и иду к крыльцу. Двигаюсь медленно, с трудом, словно на дне озера. Почему никого нет? Возможно, все разъехались по делам. Возможно, это я всех разослал. Только зачем? Вспомню позже. Это не может быть особенно важным. Крыльцо залито тем же неземным светом. Яблони давно мертвы. Трава иссохла, цветы завяли и рассыпались в прах. С содроганием делаю несколько шагов по погибшему саду. Жалость и недоумение терзают сердце. Бедная яблоня! Я горевал по ней так, словно дерево было любимой девушкой, превратившейся к моему возвращению в дряхлую, иссохшую старуху, лежащую на смертном одре. Над садом нависало жуткое лиловое небо. Надвигается буря? Нет, непохоже. С неба тёк призрачный нечеловеческий шёпот. Повинуясь властному зову, я поднял взгляд к небесам.

    На фосфорическом небосклоне висела огромная красная луна. Истекающий кровью диск сводил с ума. Манил в бездну.  Вечный ужас. Спасения нет. Присутствие луны.

    Я очнулся, дико хрипя. Этот отвратительный хрип не мог принадлежать человеку. Забившись в судорогах, я скатился с кровати и с грохотом упал на пол. Реальность казалась продолжением кошмара. Всё тело мучительно зудело и чесалось. Хотелось немедленно сорвать с себя одежду и тереть обезумевшую кожу. Снова невыносимый голод. Что же со мной?! Страшно смотреть на себя. Боюсь, что если увижу своё тело, то окончательно стану чем-то ужасным. Пока не видишь, можно убеждать себя в том, что всё нормально.Воздух хрипло вырывается изо рта. Как же хочется есть. За окном давно стемнело. Стараясь избегать взгляда на себя и стоящее в углу зеркало, я подполз к окну. 

    Скоро взойдет луна. Я слышу её песню. Я закрыл глаза и беззвучно задрожал. Нет, нет, всё нормально. Мне просто приснился плохой сон. Сейчас я посмотрю на себя и пойму, что всё хорошо. Надо только набраться смелости. А с утра пойду на осмотр, и мне скажут, что я в порядке. Слышу лёгкий топоток. Крысы? В каждом доме есть крысы. Крысы прячутся под полом, лазают по стенам, скрываясь под обивкой. Крысы дышат, их крохотные сердечки перегоняют кровь по кусочкам свежего живого мяса. Дрожат и извиваются сочные голые хвостики. Тоскливо взвыв, я бросился отдирать половицу. Мой взгляд случайно упал на руки. Кисти покрывал густой чёрный волос. Сквозь неё проглядывало несколько гнойных язв. Пальцы заканчивались уродливыми чёрными когтями.