— Мидория, мне очень жаль, — произнёс Киришима, как минимум, в пятый раз.

В свою же очередь, Изуку просто кивнул. Он вполне мог попробовать и заговорить, но пока что он ограничил себя ожиданием приезда полицейских.

Его горло жгло от рвоты, а на шее чувствовался ужасный зуд, но, к счастью, это было лучшим исходом. Это был точно шаг вперёд, если сравнивать прошлую его встречу с Шигараки. Что бы ни случилось дальше, по крайней мере это было не так плохо, как ОСН, или Пятно, или что-либо ещё. Никто не пострадал. Мать так и так запаникует, а Урарака не перестанет выглядеть невероятно напуганной, но важно было сфокусироваться на положительных сторонах. А если сделать что-то другое, то это лишь вгонит его дальше в панику.

Полиция прибыла быстро и начала расследование, незадолго до прибытия его друзей и одноклассников, которые окружили его, чтобы убедиться, что всё в порядке. К тому моменту от Шигараки не осталось и следа, как парень и ожидал, после чего его оторвали от его переволновавшихся одноклассников и направили в полицейский участок. Урарака и Киришима с беспокойством попрощались, между чем Эйджиро вставил ещё одно эмоциональное извинение, и это был последний раз, когда они видели друг друга сегодня.

Тсукаучи Наомаса забрал его с собой, и это радовало. Всемогущий доверял Тсукаучи, как и Мидория, хотя никто не побеспокоился сказать ему, как и почему они оказались так близки. Он всё ещё чувствовал себя в безопасности рядом с Тсукаучи, потому что он был полицейским, другом Всемогущего и, сейчас, он был одной из немногих личностей, кто знал хотя бы об одном самом сокровенном секрете Изуку.

Иронично, но это самое облегчение послужило для появления того, что Мидория не решался назвать панической атакой, потому что он ненавидел драму, но… почему бы, чёрт побери, нет, это была паническая атака. Он был вне опасности, он чувствовал себя в большей безопасности, чем раньше, и это значило, что теперь он мог себе позволить немного расклеиться.

Оно дошло до самого дна, сама мысль о том, насколько ему повезло остаться в живых, и Изуку никогда ещё так не был рад своей способности удерживать эмоции на ограниченную отсрочку. Только Урарака и Киришима могли видеть, как его вырвало от стресса в мусорный бак торгового центра, и только Тсукаучи мог наблюдать за тем, как он погружался в сдержанную истерику в середине своего рассказа о том, почему лидер злодеев не убил его.

— Извините, — выдохнул он, как только он перестал чувствовать, будто задыхался от совершенно чистого воздуха. Маленькие, холодные ручки гладили его волосы, а белый шум Рей утешительно ложился на его уши.

Тсукаучи успокаивающе держал его за плечо, единственное связывающее звено, удерживающее Изуку в реальном мире, как верёвочка на воздушном шарике. На мгновение, когда его рассудок помутился, он подумал, не улетит ли он в стратосферу, если Тсукаучи сейчас уберёт руку. Но он этого не делал, и парень стыдливо смотрел в пол, обводя углы плитки своими глазами, пока не закончил свой рассказ.

— Он сказал… что ты ему нравишься? — нейтральный тон полицейского заставил его вздрогнуть.

— Я не пытался… произвести хорошее впечатление, — сказал он. — Я просто не хотел, чтобы он положил последний палец.

— Я понимаю, — заверил его Тсукаучи. — Ты хорошо справился… ты отлично справился, оставаясь с ясной головой настолько, насколько было возможно, — он мягко сжал его плечо, прежде чем наконец отпустить. Изуку, удивительно, всё ещё был на земле. — Теперь мне осталось задать тебе последний вопрос, и я знаю какой это был для тебя долгий день, но мне нужно, чтобы ты хорошо сейчас подумал. Он что-то ещё говорил тебе? Какой-нибудь намёк на что-то, чем его группа занимается?

Парень покачал головой.

— Я, эм, — он немного шмыгнул, достаточно неловко. — На самом деле, он словно… был в этом не уверен? Будто… будто он был чем-то расстроен, и озадачен, будто никто не был также расстроен, как он.

— Будто он пытался самоутвердиться? — спросил Тсукаучи.

— Д-да, думаю. И… — он очень глубоко задумался, ментально выбивая из своего мозга что-нибудь полезное. — Извините, больше ничего. Ничего специфичного, короче говоря.

— Может быть, что-нибудь более глобальное?

— Ну, он что-то планирует, — произнёс он. Его руки держались за подол кофты, беспокойно её теребя. — Или… или его учитель что-то планирует. Я спросил у него, и он сказал, что, возможно, я спрошу об этом его сам, и… да. У них что-то есть, но… но Вы уже знаете об этом, так что это вряд ли поможет.

— Это может оказаться намного полезнее, чем ты думаешь, — сказал ему Тсукаучи и улыбнулся. — Не волнуйся. Даже если ты не сможешь добавить ничего нового в наше расследование, ты всё ещё смог сохранить ясный разум и держал ущерб на минимуме… на нуле, точнее говоря. Ты храбрый малый, и у тебя хорошая голова на плечах… я понимаю, почему Всемогущий привязался к тебе, — лицо Изуку будто набилось ватой, но он смог улыбнуться в ответ.

— Эй! Изуку! — а затем в помещении появилась Нана-сан, моргая периодически из виду. Она выглядела нормально и без крови, и она не казалась такой уж обеспокоенной, но она всё равно парила вокруг него, проверяя с разных углов.

Он улыбнулся, показав жестом знак приветствия на коленях.

— Чёрт побери, стручок, я уже начинаю думать, что следую совершенно не за тем магнитом неприятностей! — она наконец перестала мигать и остановилась на месте, крутя запястьями. — Тоши уже в пути, кстати. Он ещё не совсем здесь, но у меня закончилось терпение и я пошла вперёд. Ты в порядке?

Изуку слегка, непримечательно кивнул.

— Что-то ещё на уме? — спросил Тсукаучи.

— Н-нет, — произнёс он. — Я просто… рад, что всё закончилось. Пока что.

Они встретили Всемогущего снаружи, прямо когда он уже подходил к парадной двери. Изуку всё ещё немного трясло из-за паники, но при виде своего наставника он заставил себя успокоиться. Не доверяя себе ещё одну нормальную улыбку, он сгладил выражение лица в нейтральную физиономию. Костлявое лицо Всемогущего было сложно прочитать, но Мидория мог развидеть в нём облегчение. Герой его ничем не удивил; Всемогущий не был настроен на бой. Он не был заряжен мышцами, его одежда свободно свисала с него, но недостаточно для того, чтобы она смогла сесть на его геройскую форму.

Он почти… выглядел нормально, в таком виде.

Прикосновение к его голове удивило парня, из-за чего он невольно вздрогнул. Он ничего этим не имел в виду; он просто удивился, вот и всё. Он не ожидал этого. Но он заметил, как изменилось лицо мужчины, совсем немного, и он понял, что учитель принял это за испуг, и что прикосновение было нежеланным.

Но оно не было.

Он почувствовал, как рука героя начала уходить, и он последовал за ней вперёд, прежде чем смог остановить себя. Было неловко, и даже более неловко, чем от того, что он испугался обычного касания руки к своей голове, поэтому он закрыл глаза.

Всемогущий снова на секунду помедлил, но затем мягко взъерошил его волосы. Изуку наклонил голову к руке, снова, и постарался заглушить чувство никчёмности.

— Я рад, что ты в порядке, — сказал ему наставник. — И мне жаль, что меня не было там, чтобы я смог помочь тебе.

— Думаю, я налажал, — пробормотал он.

— Хм?

Изуку закусил свою нижнюю губу.

— Думаю…

Я решил. Думаю, ты мне нравишься, Мидория Изуку.

— Наверное, я ему помог, — сказал он, пытаясь не думать о маниакальной улыбке Шигараки, его радостном, почти дружелюбном тоне, когда их пути разошлись. — И… не в хорошую сторону. Я хотел выиграть время, и вдруг понял, что я могу просто… сказать ему, что он хотел слышать. Но, полагаю, я сделал всё только хуже, — он глубоко сглотнул. — И я открыл ему себя. И я знаю, что вы говорили мне раньше, как мне нужно раскрыться перед людьми и заявить о себе, но… не так. Не таким, как он.

— Ты не мог ничего сделать, гномик, — мягко сказала Нана, а рука Всемогущего остановилась на его затылке. — Ты с другими детьми был в свету прожекторов ещё когда Тоши пошёл работать учителем. И я понимаю, как ты не можешь изменить себя.

— В этом и заключается проблема такой силы, как у нас, — сказал Всемогущий, прежде чем Нана смогла закончить сказанное. — Наша причуда громкая, и яркая. Она редко даёт тебе возможность хорошо спрятаться.

— И это тоже, — вздохнула Нана.

— Всё произошло так быстро, — сказал мальчик. — Я думал, что смогу среагировать, но…

— Знаю, — рука двинулась с его головы на плечо. — И я многое возложил на тебя, так как долго не мог с этим справиться. Это моя вина, не твоя, — он мягко сжал плечо, заставив Изуку взглянуть вверх. — И неважно, что ты сказал Шигараки, неважно, что этим сделал, это был лишь один разговор, мой мальчик. Я заверяю тебя, что бы ты ему не сказал, это не заставит его сделать что-то, что он бы и так не сделал.

— Ты не можешь брать ответственность за всё, что делают другие люди, — добавил Тсукаучи. — Особенно злодеи. Они непредсказуемы и опасны, и лучшее, что ты можешь сделать, это минимизировать урон… что ты и сделал, сегодня.

Изуку кивнул.

— В любом случае, уже поздновато, — сказал ему полицейский. — И, полагаю, за тобой уже приехали.

Приехала его мать, сдерживающая слёзы и не совсем справляющаяся с этим. Она была не одна; Морино и старая Матсуда-сан были с ней, окружая её, как невидимые верные стражи. И вот так Изуку смог отложить свои волнения подальше на потом, потому что перед ним была его мать, плачущая и напуганная, и ему было легче заверить её, чем заверить себя. Это отвлекало и успокаивало его одновременно, и когда слёзы матери уже начинали высыхать, тогда он понял, что снова мог нормально дышать.

— Мы решили пойти с ней, просто на всякий случай, — сказала ему Морино, пока один из офицеров пошёл с ними, чтобы проследить за их отбытием. — То есть, не думаю, что мы бы смогли сделать что-то полезное, если бы что-нибудь случилось, но мы подумали тебе будет намного легче, если она пойдёт не одна.

Офицер Тамакава всё ещё мог его слышать, поэтому Изуку просто благодарно кивнул.

— А где ещё призрак? — подтолкнула его Матсуда-сан. Даже в призрачной форме, её рука оставалась грубой и морщинистой. — Тот с нами пойдёт или как?

Изуку недоуменно на неё взглянул, оглядываясь по сторонам, и нашёл Рей рядом с офицером Тамакавой, летающую вокруг его рыжей пушистой кошачьей головы. Парень незаметно указал на неё и взглянул снова на Матсуду-сан.

— Нет-нет, я имела в виду ещё одного, — сказала старая женщина. — Я вроде видела кого-то ещё с тобой. Какой-то ребёнок, — видя его удивлённый взгляд, она пожала плечами. — Значит, забудь. Наверное, напридумала всякого. Или там бегал какой-то излишне любопытный малыш и убежал.

Это было явно действительно неважно, но Изуку всё равно оглядывался вокруг и смотрел назад пару раз, пока они шли домой. Он мог поклясться, что видел какое-то движение пару раз.

***

Когда день почти закончился, Изуку решил, что Матсуда-сан была права. И ему не впервой было быть объектом преследования.

Это было неизбежно с такой способностью, как у него. У мёртвых может проснуться любопытство, если они достаточно адекватны, чтобы сосредоточиться, да и не то чтобы им было чем заняться. Так что они могут делать всё, что угодно, и пока они не нервничают и не ранят никого, Изуку спокойно не трогал их и давал за собой следовать сколько их душе было угодно.

Дело в том, что это обычно долго не длилось. Если они были неразумны, то они достаточно быстро о нём забывали и возвращались к остаткам своей циркулирующей памяти, которая обычно ими завладевала. А если разумны, то, в конце концов, улетали, как только необычная новость устаревала.

Были и более напористые призраки, но они обычно хотели разговаривать, по крайней мере. Если они были настойчивы, значит они хотели быть увиденными и услышанными как можно скорее. Но три дня преследования стали исключением. Три дня, за которые он так и не увидел его лицо или услышал голос, и это привлекло его внимание. И, в последнее время, он мог поклясться, что эти заметные шумы и секундные мелькания были всё ближе.

Рей была такой же растерянной, как и он, и это стало тревожить. Она много раз подлетала к призраку, чтобы поговорить, но, кто бы это ни был, он всегда исчезал при виде неё.

— Интересно, чем это спровоцировано, — прошептал парень своей подруге, когда он не спал почти в пять часов утра. Он просыпал ночи с плохими снами и похуже, но ему нужно было успокоить свои нервы, посмотрев животных на Ютубе, и он сомневался, что после этого пойдёт спать. — Сколько он уже преследовал нас?

Четыре дня, сказала она ему, и указала на многообещающее превью. Мидория тыкнул на него и они начали смотреть, как женщина мыла свою самоедскую собаку.

Изуку чувствовал, словно повседневность дразнила его. В последнее время, он часто был встревожен, так как произошедшее в торговом центре всё ещё было свежо в памяти и школьная поездка была совсем близко. Даже сейчас на полу его спальни были остатки подготовки к отъезду. Жизнь и тренировки с трудом двигались вместе, не обращая внимания на обломки всех тех бомб, которые на него скинули за последнее время. Он взволнован поездкой, но волнение быстро смывалось множественными беспокойствами.

Он не уходит, продолжила Рей. Но он и не показывается. Он всё ближе, но очень медленный.

— Так это всё-таки мальчик?

Думаю, да.

— Забавно, — сказал Изуку. Он перевернулся на кровати, выровняв скрещенные ноги, когда подступила судорога. — Возможно, совпадение, но я могу поклясться, что это начало происходить с торгового центра Кияши.

Рей резко на него взглянула водянистыми, тёмными глазами. Непослушные локоны чёрных волос спадали на её лицо.

— Я могу ошибаться, — сказал парень, опустив глаза, пока женщина на видео объясняла способы сушки шерсти. — Но тогда было много призраков, которые следовали за Шигараки. Может быть, я кого-то подхватил за собой.

Её глаза сузились. Почему кто-то из них хочет тебя, если именно он их убил?

— Мы не знаем, что он сделал, — прошептал он. — Нана-сан говорила, что узнала нескольких, в ОСН. Скорее всего, она имела в виду тех, кого увидела, когда Всемогущий столкнулся с Все За Одного. Если Все За Одного для Шигараки как учитель, то… не знаю. Может, пару призраков пошли за ним, — видео закончилось. Горло пересохло, а комната ощущалась слишком маленькой. — Может, у Лиги Злодеев с собой целая толпа призраков, и их там так много и они там были так долго, что они уже не знают, кого преследовать.

Было неприятно думать об этом, в основном из-за очень ярких напоминаний о сегодняшних кошмарах. Его лёгкие чувствовались одновременно и переполненными, и пустыми, пока Рей не нажала на ещё одно превью на его телефоне и он не вернулся к нормальному дыханию. Видео включилось до того, как он нажал на экран. В этот раз это были хорьки, резвящиеся в коробке от арахиса.

На следующий день он вышел на улицу, потому что это явно был его последний шанс, прежде чем он уедет в летний поход. Дочь мёртвой женщины потеряла свою любимую игрушку где-то в другой части города, и он хотел попробовать найти её перед тем, как уехать. Рей пошла следом, чтобы составить компанию и помочь ещё одной парой глаз.

Он знал, что призрак за ним шёл. Или мальчик за ним шёл, если верить Рей. Изуку не мог словить его взглядом, чтобы самому судить. Он знал лишь, что он был близко, но не хотел с ним разговаривать, или появляться ему, или сделать что-то, кроме преследования и исчезания, когда парень поворачивался в его сторону.

Где-то час он шагал мимо магазинов, разглядывал тротуар и подворотни в поисках излюбленной плюшевой собаки. Фиолетовая с широкими ушами, вот что ему сказала Шигеяма-сан. Не было ни намёка на неё на улице или в мусорниках, и даже продавцы и торговцы пожимали плечами, извиняясь.

К счастью, неподалёку был расположен парк, в котором по словам Шигеямы- сан любила играть её дочь. Он быстро мог дойти туда, пройдя через несколько оживлённых улиц. На одной из них был подземный переход, так что ему не надо было ждать и переходить дорогу. Так было быстрее, подальше от машин и прохожих, так что он мог ненадолго нормально поговорить с Рей.

Изуку помедлил, как только путь пошёл под землю, и сглотнул внезапный ком в горле. В последний раз, когда он шёл по подобному переходу, ему было четырнадцать и он чуть не задохнулся от чужой слизистой причуды. Это было неприятно вспоминать, даже с учётом встречи Всемогущего, появления навыков ближнего боя и причуды, но он бы всё равно хотел избежать подобных вещей.

Подожди здесь. Рей, как всегда готовая помочь, быстро всё проверила и вернулась к нему, сказав, что всё чисто. Сердце Мидории стало более лёгким, и он побежал вниз, чтобы пересечь её как можно быстрее. Оно не было таким уж тесным, чтобы спугнуть его, но чем быстрее он добежит до конца, тем лучше.

В конце концов, он не знал, что послужило этому. Может, это случилось из-за изолированности места; переход был пустым от людей и живых, и мёртвых. Может, всё из-за темноты, или насколько пол и потолок сжимали окружение. Или же он просто наконец смог дойти до него.

Рей предупредительно провизжала, когда Изуку ударили сзади.

У него не было времени среагировать, защититься, или даже не упасть. От удара он развалился на земле, кровь пошла из носа от падения на цемент, и призрак прижал его хваткой, больно впивающейся в его спину. Послышался ещё один визг, скрипучий высокочастотный статический шум, сверлящий его уши, и длинные ногти схватили его шею, пока ветер хлестал его сверху.

Рей яростно зарычала, и тут же когтистый груз оторвался от него. Изуку перевернулся на спину, чувствуя вкус соли и меди, и у него хватило времени только на то, чтобы поднять руки, как щит, прежде чем в него влетели снова.

Он пополз назад и почти добрался до стены, пока это… пока призрак не прижал его снова и не сгрёб широкими когтями. А ветер…

Не ветер, понял он. Не может быть. Ветер не звучал так — прерывисто, ритмично, прямо как

взмах крыльев.

Когтистые лапы схватили защищающие его руки, отрывая их от его лица. Изуку открыл глаза и посмотрел на призрака.

Дыхание застыло в его глотке. Он попробовал резко вздохнуть, но с воздухом вышел и его голос, и он звучал подобно всхлипу. Рей схватила взбешённого призрака сзади и потянула на себя, и у Изуку появился шанс поползти назад, когда он смог двинуться. Он тащился по грязному асфальту, пока его спина не уткнулась в твёрдую стену прохода, и он смог увидеть. Было невозможно не увидеть.

Чёрные ямочки на бледном, перекошенном лице смотрели на него. Форма призрака дёрнулась, черты нестабильно менялись и плавились, пока оно не забилась в хватке Рей. Оно было больше неё, и девочка всегда была сильна, но сейчас она едва могла сдерживать это.

Его, онемело подумал он. Не это. Его.

Челюсти духа рассоединились, он будто прилагал все силы, чтобы дотянуться до Изуку, деформированный, изувеченный и знакомый, такой знакомый. Ничто, кроме стрекотания и шипения не выходило из него, и всё же

И всё же

— Де… ку.

Отчаянно бросившись вперёд, он вырвался из хватки Рей и снова сделал рывок… нет, он пополз, он пополз к нему, таща за собой кожаные, кровоточащие из рваной мембраны крылья, а его руки не царапали его, не ранили, они хватались, стискивали его, цеплялись за него, словно призрак был в отчаянии. Словно призрак был в страхе.

И почему он не мог быть в страхе? Он выглядел не намного старше Изуку.

Изуку заплакал, и он не знал, когда слёзы начали литься, но теперь он не мог остановиться, потому что его лицо хоть и выглядело старше с тех пор, как он его видел в последний раз, хоть оно и дёргалось, плавилось, деформировалось и менялось перед его глазами, но он знал это лицо.

— Тсубаса-кун, — выдохнул он. — Тсу-Тсубаса. Это я. Ты помнишь меня? — призрак зацепился за него так, что когти прорезались сквозь рукав, и Мидория завыл от боли, но не остановил его. — Э-это я, Деку. Ты же помнишь меня, да? — Тсубаса закричал, и Изуку дрожал и рыдал, пока говорил. — Мы были… — друзьями, почти сказал он, но они не были друзьями, их даже приятелями было назвать сложно, потому что Тсубаса либо игнорировал его, либо задирал, как и все остальные. — М-мы играли вместе, с… К-Каччаном! Ты помнишь Каччана?

Тсубаса снова завыл. Он выглядел так молодо, такой же подросток, как и Изуку, и Изуку не видел его с тех пор, как он был маленьким, но он всё ещё выглядел маленьким, слишком маленьким, слишком молодым, чтобы так выглядеть.

Он мёртв. Осознание упало внутрь, почти запоздало. Мы играли, когда были малышами. Он смеялся над шутками Каччана. Он мёртв. Я знал его живым, я видел его, и слышал его, и говорил с ним, и трогал его, но теперь он мёртв.

— Что случилось? — с трудом произнёс он. — Тсубаса-кун… что с тобой случилось?

— Деку, — точнее, он думает, что Тсубаса сказал это. Он схватился за куртку Мидории. Отчаянный. Молящий. — Деку.

— Я не знаю, — прохныкал он. — Я не знаю, как я могу помочь. Кто сделал это с тобой?

Тсубаса закричал.

Боль разрезала череп Изуку напополам, и он сжался возле стены, прижав ладони к ушам, но он всё ещё слышал крики Тсубасы.

А затем всё кончилось. Парень открыл глаза (когда он их закрыл?), призрак пропал, и здесь была только Рей, дрожа в нескольких футах от него, смотря широкими глазами.

— Я не знаю, — прошептал он, и Тсубаса пропал, но он не переставал плакать. — Я не знаю, Рей, я не знаю, я не знаю.

Всемогущего не было здесь, чтобы спасти его, в этот раз. В этот раз, Изуку плакал, пока слёз не осталось совсем, встал на ноги, и потащился обратно на солнце.

Тсубаса шёл за ним, не издавая звука, — достаточно близко, чтобы коснуться.

***

Эйджиро обычно не был из тех людей, кто пёкся бы по поводу пунктуальности. До тех пор, пока он всё сделает до последнего звонка, всё отлично; это его единственный критерий.

Но сегодня был особый случай. У него было важное задание.

Прошла почти неделя с того случая в торговом центре, и с тех пор у Киришимы не было шанса поговорить с Мидорией. Они говорили всякую всячину друг другу, конечно, но они не совсем говорили. Просто на это не было времени, или удачного случая, чтобы отвести друга в сторону. Мидория с тех самых пор казался тихим и пугливым, смотря постоянно за плечо, будто он думает, что кто-то за ним шёл, и Эйджиро совершенно его за это не винил.

Если он и винил кого-то, то только, чёрт побери, себя.

Поэтому, он поставил будильник перед утром их школьного похода, и впервые он действительно встал в нужное время, вместо того чтобы перекатиться на бок и ударить будильник. Он с трудом встал, собираясь и качаясь, как зомби, и дошёл до школы на двадцать минут раньше, чем обычно.

Он не удивился, увидев Ииду одним из первых (скорее всего, самым первым) прибывших людей. Чувак приходит вовремя также, как Эйджиро опаздывает. Он также был удивлён увидеть здесь Мидорию, особенно потому что он выглядел, будто недавно умер. Сейчас его схожесть с зомби была ещё хуже, чем у Киришимы, и парень задумался 1) спал ли он вообще сегодня ночью, и 2) каким макаром он донёс полный рюкзак и здоровенную спортивную сумку, когда он выглядел так, словно его мог сбить с ног сильный ветерок.

Стыд скрутился в его внутренностях, и он огляделся вокруг. Иида, Яойорозу и Тодороки уже были здесь, но больше никого. У него явно было достаточно времени.

— Эй, Мидория, — он подошёл ближе, не очень то и незаметно, но Изуку понадобилось мгновение, чтобы осознать его присутствие. Фактически, он вообще его не заметил, пока Эйджиро не похлопал его по плечу. Мидория вздрогнул от прикосновения, и парень отдёрнул её, словно от огня. — Извини! Мне жаль, Мидория, я не хотел тебя напугать.

— Я в порядке, — издалека друг выглядел не очень, но вблизи вид был ещё хуже, когда он посмотрел ему в глаза. — Что-то нужно?

— Эм, я просто… могу я с тобой поговорить? На секунду? — Мидория моргнул, как сова, и Эйджиро добавил. — Лично, имею в виду.

— О-о. Хорошо, конечно, — Мидория посмотрел на Ииду и открыл рот.

— Мы с радостью приглядим за твоими вещами, — сказал тот, прежде чем Изуку смог сказать слово.

— Спасибо, — после этого, друг потащился за Эйджиро совсем недалеко, но достаточно, чтобы кто-то, кто не был Джиро или Шоджи, не смог их услышать.

Глубоко вздохнув, Киришима прямо перешёл к сути.

— Послушай, я знаю, что уже много об этом говорил, но мне очень, очень жаль за то, что случилось в торговом центре.

— Т’всё в порядке, — сказал Мидория.

Эйджиро покачал головой.

— Нет, чел, это реально не так.

— Я не знаю, за что ты извиняешься, — сказал он ему. — Ты и Урарака были первыми, кто нашёл меня. И не то чтобы вы были в курсе о злодее, плетущимся вокруг.

— Ну, да, то есть, после случившегося с чёртовым Пятном, я понял, что я получил достаточно таинственных сообщений от тебя, чтобы понимать когда ты в беде, — он неловко пожал плечами. — И, кроме того, я извинялся не совсем за Шигараки, а за… то, что было до этого.

Глаза Изуку на секунду рассредоточились.

— До этого…?

— Ну, эм, — он наконец дошёл до этого. — Лифт.

Что-то на лице Мидории напомнило ему об тяжёлых дверях убежища, закрывающихся перед его лицом.

— О, — произнёс он. — Это.

— Т-ты не должен ничего рассказывать! — быстро сказал Эйджиро. — Правда! Я просто… извини за то, что потащил за собой. И за то, как напугал тебя. Я подумал, что не сделай я этого, ты бы не убежал, и ты бы… ну, знаешь, — он снова пожал плечами, чувствуя себя неловко и беспомощно. — Мне надо было уделить этому больше внимания.

— Мне не нравится, когда люди знают об этом, — мягко сказал Изуку.

— Я-Я никому не скажу! — Эйджиро почти споткнулся, заверяя его об этом. — Конечно не скажу, это же будет противоположностью мужественности. Губы на замок, обещаю.

— Я имел в виду… Мне не хочется, чтобы люди знали, так что я скрываю это, — сказал он. — Ты не можешь читать мысли, Киришима.

— Мидория. Чувак, — он тяжело вздохнул. — Это… не совсем то, за чем я пришёл. Я хотел услышать что-то типа «я принимаю твои извинения», а не… а не то, что мне не за что извиняться.

Его друг устало ему улыбнулся.

— Я принимаю твои извинения.

Эйджиро вздохнул, а его плечи опали, как только он выдохнул.

— Хорошо тогда. Лады. Отлично.

— У меня всё хорошо с туннелями, обычно, — продолжил Мидория.

— А?

— Т-То есть… — Изуку переходил с ноги на ногу. — Я просто… Я обычно, ну, в порядке. Если я хожу куда-то, где не тесно. Я просто… не люблю быть в маленьком пространстве, когда я не могу куда-то уйти. Например, шкафы. Или… или лифты. М-мне легче, если я хожу через это пространство. Мне всё ещё неудобно, но я не, эм, — он не закончил предложение.

— Понял, — сказал Эйджиро. — Спасибо. За то, что сказал мне.

— Спасибо… за понимание, наверное.

— Эй, понимание это лёгкая часть, — Эйджиро смог улыбнуться ему. — Так… м-мы всё уладили?

Ещё один совиный взгляд.

— Разве мы не всё уладили до этого?

— Ну, то есть, не знаю? — разговор начал перерастать в перекидывания вопросами. — Между тем, как я чуть не затащил тебя в лифт и, ну, моей дружбой с Бакуго, я никогда не буду в этом уверен?

Мидория нахмурился, сбитый с толку.

— Ты можешь дружить с Бакуго, если хочешь, — эти слова смогли его успокоить, и он был в этом серьёзен, потому что он думал об этом с итоговых экзаменов. Чёрт, даже до этого он не был в этом уверен.

— Т-ты уверен? — его беспокойство поднялось на поверхность и вышло из него, прежде чем он смог остановиться. — Потому что я хочу, чтоб мы были братанами, ты и я, но Бакуго немного… вообще нехорош с тобой, и мне совершенно не нравится то, как он относится к тебе, но есть ещё другие вещи, которые мне нравятся в нём, и я просто… надеюсь, ты понимаешь, что с моей стороны нет сплошного одобрения его действиям. Если это имеет смысл, — пришёл его черёд переступать с ноги на ногу. — Я знаю, как это может быть неловко дружить с теми, кто тусит с людьми, которых ты не любишь, и…

— Киришима, я рад вашей дружбе с Бакуго, — прямо сказал Мидория, и Эйджиро уставился на него.

— Эм. С-серьёзно?

— Я не понимаю всех проблем Бакуго, — сказал ему он, и на мгновение друг снова выглядел уставшим, более усталым, чем раньше, если это было возможно. — Я знаю, что они у него есть, и я в каком-то роде понимаю какие они, но я не знаю, что с ними делать. И… мы были когда-то друзьями, но больше нет, и между нами слишком много плохих вещей, чтобы возвращать всё на свои места, и… иногда я желаю помочь ему, но не могу, и я… не знаю, что случится, если я попробую. Не думаю, что я тот человек, — он встретился с глазами Киришимы, кратко. — Ты можешь быть тем человеком, всё же.

Эйджиро запнулся.

— Чувак, я…

Мидория закрыл глаза, горячо помотав головой.

— Извини, я не должен был этого говорить. Айзава-сэнсэй… он сказал, что я не должен делать чьё-то развитие своей проблемой, так что мне не следует это делать и с тобой. Но… — боже, он выглядел уставшим. Киришима надеялся, что он сможет подремать в автобусе. — …он прислушивается к тебе. И ты очень хороший человек. Так что да, я рад, что вы друзья.

Эйджиро сжал губы и, вау, он вдруг захотел расплакаться, как странно?

— Я, эм. Очень рад, чел, — сказал он. — И… послушай, я знаю, как он тебя достаёт, типа, всё время, так что… если тебе понадобится, чтобы я… не знаю. Вмешался? Просто дай знать. Я постараюсь быть на чеку, так что… да.

Мидория моргнул, и его глаза на мгновение стали похожи на облака.

— Я могу попросить тебя кое о чём?

— То есть… я буквально об этом сказал, чувак…

— Я хотел кое-что у него спросить, — сказал Мидория. — Не знаю, ответит ли он мне. Я даже не знаю, ответит ли он тебе, но… есть кое-что беспокоящее меня.

— Хорошо, — кивнул он. — Что же это?

Изуку на секунду помедлил, а лицо застыло без эмоций.

— Мы перестали общаться, когда были ещё маленькими, но до этого у нас был общий друг. Я не слышал ничего о нём давненько, и я просто… хочу знать, что с ним. Куда он ушёл.

— Хочешь, чтобы я спросил о нём? — предложил Эйджиро. — Конечно я могу. Как его зовут?

— Тсубаса, — прошептал Мидория, слишком тихо, чтобы Эйджиро мог расслышать, но затем он кашлянул и повторил. — Его зовут Тсубаса. Просто… не мог бы ты узнать у Бакуго, как он поживает сейчас?

— Без проблем! — энергично согласился он. — Попробую как-нибудь незаметно вклинить это в разговор.

Его друг снова устало улыбнулся ему.

— Спасибо, Киришима.

— Без проблем, приятель!

Чудо из чудес, эта улыбка никуда не пропала, и в этот раз в ней не было ни намёка на желание съесть ребёнка.

— Как бы то ни было, я тоже очень рад, что мы друзья.

Эйджиро остолбенел.

Улыбка, в итоге, долго не продержалась, и Киришиме было жаль видеть, как она исчезала. Мидория оставшееся утро стоя клевал носом, пока они ждали остальной класс, и явно не слушая нервные беспокойства Ииды по поводу здорового сна. (Но серьёзно, Иида вообще знал Мидорию? Парень бы не знал нормального сна, даже если бы сон накинулся и укусил его.)

Эйджиро рискнул глянуть через плечо, когда они все уселись по своим местам, и он не смог сдержать улыбку от этого вида. Двигатель ещё не прогрелся, а Мидория уже отключился на плече Тодороки. Совершенно мёртвый для их мира. Это несомненно выглядело очаровательно, особенно когда Тодороки выглядел так ошарашенным этим.

В итоге он так долго на них смотрел, что Тодороки поднял лицо и заметил его. Киришима лучезарно улыбнулся ему и показал большой палец, и они оба разделили сочувствующий взгляд с двух концов автобуса.

Мидория хоть и был чертовски сильным, но, похоже, понадобится командная работа, чтобы присмотреть за ним.