Треск. Она тоже хрусталь. Переполненная горячей кровью чаша. 
Лотор рассматривает ее спину, как аккуратно лежат пряди ее волос, как медленно поднимаются и опускаются плечи. Он ждет, совершенно не зная, что она с ним сделает. Аллура же чувствует, что это – ее конец. 
Хира покидает зал незамедлительно, и тогда императрица, наконец, поворачивается. 
Аллура всегда любила солнечные дни, и сегодняшний не стал исключением. Свет окутывает ее, словно тончайший шелк, и она теряется в нем, обернувшись, выглядит темным силуэтом, утирающим слезу тыльной стороной ладони. Галра позволяет себе взглянуть на то, кем она стала. 

Они не отходят друг от друга и много целуются, и в какие-то моменты принцессе кажется, что она сойдет с ума от накрывающих волнами ее эмоций. 
В этот вечер в их цветах существует странное согласие – Аллура в непривычном для королевства темно-красном, обруч сменен на сверкающую камнями лалатику*, Лотор – в величественном фиолетовом – цвете Империи, волосы слегка вьются и едва касаются подбородка. Принц пару раз сдувает мешающуюся прядь с глаз, прежде, чем подойти. 

Она любила его еще тогда, когда, казалось, невозможно было испытывать столь сильное чувство. Осторожные движения, протянутая в приглашении на танец рука – уже тогда он стал ее погибелью, она знала это. Где-то глубоко эта мысль сидела, затаившись, и пока давая идти их истории своим чередом. 

– Будь осторожна, – голос матери ласков, как и прикосновение. Королева улыбается, то дотрагиваясь до локтя дочери, то проводя пальцами по запястью, – Ты знаешь, кто он такой. 
Некое предупреждение помогает сохранять рассудок в приемлемом состоянии. Она по-детски улыбается матери и говорит, что хочет стать такой же мудрой. 
Мелинор всегда была тем сказочным героем, который сказал бы: «Следуй зову своего сердца», и Аллура не посмела бы ослушаться ее совета. 

Императрица делает первый осторожный шаг. В ее движениях проскальзывают легкость и спокойствие. Несмотря на все ее старания и причиненную самой себе боль, Лотор все же выпустил наружу юную, любящую его принцессу. 
Экс-принц смотрит на правительницу снизу вверх, замечает, - она вздрагивает от холода. В зале эхом отдается каждый звук, но стука каблуков нет, Аллура боса. Мантия спадает с ее плеч, остается волной на ступенях. Оставшись в платье, девушка продолжает мучительное шествие. 
Холод Замка пробуждает воспоминания, которые ей, как хорошему правителю, лучше не помнить. 

На Дайбазаале всегда ветрено и очень сухо, часто бушуют песчаные бури. Девушка постоянно кашляет, так и не привыкнув к этому, и прижимается к Лотору, пытаясь спрятать свое лицо. Принц улыбается, приобнимая ее одной рукой. 
Ветер развевает его волосы, поэтому каждый поцелуй скрыт от посторонних глаз и заканчивается заливистым смехом. Она постоянно заправляет непослушные пряди за аккуратное заостренное ухо. А в моменты тишины, когда Аллура позволяет себе терять самообладание, утопая в его взгляде, дайбазаальский песчаный ветер, развевающий еще и ее платье, кажется самым лучшим укрытием. 
У Лотора нет когтей, это еще одно его отличие от галра. Неловкость и неведомое напряжение вызывает лишь улыбку, когда принц большим пальцем скользит вверх по щеке, очерчивая полукруг и дотрагиваясь до розоватых знаков на лице возлюбленной. Аллура шумно втягивает воздух, поддаваясь движениям чужой руки. 

Алтеанские знаки – наиболее чувствительные участки кожи, рассказывающие целую историю; алтеанца можно прочесть, словно книгу. Аллура родилась под вторым созвездием, ее узор, как и у многих, начинается с шеи, пирамидой спускаясь вниз. Посторонний не увидит ничего, кроме полулун на скулах. 
В ноги впиваются тысячи иголочек; Аллуре тяжело идти к тому, кого она прекрасно знает, – и кого она должна была забыть. 
Она должна слишком многое. 
– Я принесла себя в жертву Алтее, ты знаешь, – это звучит как предупреждение. 
Она не разрывает зрительный контакт, а Лотор слишком измотан для продолжения этой игры. Они оба боятся, что мир рухнет под тяжестью всего, что произошло между ними. 
– Я принесу себя в жертву тебе. 

– Я не сделала ничего плохого! – захлебывается слезами Аллура, – Ничего, слышишь?! 
Она сорвала голос. Пелена слез размывает фигуру Альфора. 
– Ты была с ним. 
Весь ее пыл остужают четыре слова, которые принцесса вторит за ним: 
– Я была с ним. 
Аллуре семнадцать. Она медленно опускается на диван напротив короля, глядя на него в упор, но периодически жмуря глаза. Высохшие слезы вызывают неприятное ощущение. 
– Это не плохо. То, что я делаю, никому не вредит, – принцесса всхлипывает, опустив глаза и прижав руку к лицу, – Почему ты не позволяешь мне?.. 
– Желаешь свободы действий? Мне напомнить тебе о том, что ты – наследница, но ведешь себя, как галрийская шлюха? 
Альфор никогда не принимал чувства дочери, как должно любящему отцу. Девушка была отнюдь не глупа, и потому не пыталась противостоять ему – она понимала, что перевес (по крайней мере, сейчас) не на ее стороне. Для короля дочь была неким бесчувственным товаром, будто ее можно завернуть в яркую обертку и преподнести, словно подарок. Но в одну ночь она лишила Альфора этой возможности, самостоятельно выбрав спутника жизни, которого раньше и сам король считал неплохим претендентом. 
Но это было раньше. 

С одной стороны, Аллура была рада смерти отца, но она никогда не признается в этом. Несомненно, она любила его, но не потому ли, что это был ее долг? 
Кронпринц, уже считающий себя пленником, встает в полный рост, как только императрица замирает у подножия ступеней. 
«Ты так измотана», – едва не произносит Лотор. 
Тело затекло от долгого нахождения в одной позе, ему кажется, что они здесь уже несколько варг. В напряженной, наэлектризованной тишине время течет иначе. 
Чувство стыда вспыхивает с новой силой, когда его принцесса подходит ближе - медленно, не торопясь, словно испытывая. 
– Боишься, что я оттолкну тебя? 

– Они... Вы использовали мою мать! Ты – один из них, и поэтому ты ничего не сделал?! – девушка отталкивает Лотора от себя. 
Мелинор исчезла. Она больше не вернется. 
– Аллура… 
– Не прикасайся ко мне! – ее истерия передается и ему. Алтеанка делает пару шагов назад, отворачиваясь и пытаясь проглотить подступивший к горлу ком. 
– Мы в чертовой пустыне, Аллура! Куда ты пойдешь, если я брошу тебя? – Лотор глубоко вздыхает, прежде чем подойти к ней, осторожно положив руку на плечо. – Я пытался говорить с ними, но Империя терпеть меня не может. 

– Где Мелинор? – резко, без какого-либо приветствия, юноша подходит к Хонерве, стоящей у панелей управления. Та не обращает внимания, игнорирует вопрос, продолжая вглядываться в бегущие строчки данных. 
Лотор ловит ее руку и повторяет вопрос уже громче. 
– Что отец хочет сделать с ней? 
Хонерва опускает свободную руку, смотрит вниз и хмурится, словно пытаясь что-то вспомнить. 
– Он убьет ее, – и даже не серьезность ее слов пугает, а неуловимый холод, полное безразличие. Принц отпускает руку матери; она продолжает: – Затем он убьет Аллуру, а потом, – Хонерва переводит взгляд на Лотора, – сделает что-нибудь и с тобой. 

– Я больше не боюсь тебя. 
Врет. Она боится того, как он действует на нее и что может с ней сделать. Но теперь у Аллуры есть власть, она может дать распоряжение, приказать. 
«…но ты все еще любишь меня». 
Между ними никогда не было большей недосказанности, чем сейчас. Их глупая война забрала все: любовь, семью, спокойствие. 
Императрица Аллура больше не спит по ночам. Выплакав все слезы, она пытается искоренить в себе всю гуманность, пытается убедить себя в том, что ее участь – жить во мраке, и она не достойна ни капли ответной любви. 

– У всего есть конец, – голова девушки покоится на его плече. Аллура, слегка привстав, целует Лотора в лиловую щеку, – Но я не хочу возвращаться. 
Прическа безвозвратно испорчена, бусины лалатики цепляются за волосы. Приемы долгое время были единственным местом их встреч. Лотор осторожно нащупывал ее руку, Аллура переплетала их пальцы. Это был их особый жест, некий ритуал, скрытый ото всех. Ведь только держа Лотора за руку, девушка могла продолжать беседу в обычном, бодром ключе. 

Аллура дрожащей рукой слегка касается запястья, ведет руку выше, до самого локтя, и стискивает чужое предплечье. Лотор сглатывает, чувствуя, как по коже бегут мурашки, и медленно дотрагивается до ее руки, отзеркаливая жест. Прикосновение отзывается болью, но девушка не желает отпрянуть, будто имперец излечит все ее раны, избавит от шрамов, царапин и драм. 
Это все больше походит на сон. Прикрыв глаза, девушка подается вперед, игнорируя боль в плечах, лбом прижимается к его ключице. Тиара неприятно врезается в кожу, но Аллура, как и Лотор, молчит, пытаясь, насколько это возможно, продлить столь странный и интимный момент. 
Лотор тоже любит ее. Всегда любил. 
Глухой звук затворяющейся двери оповещает об еще одной душе в зале, вызывает желание повернуться, но императрица еще сильнее сжимает руки принца. 
Хира не говорит ни слова, молча и недоверчиво глядя на Лотора, следя за каждым его движением и каждой эмоцией, и думает, насколько же это паршиво, – Аллура, столько лет истреблявшая галра, обнимает принца уже несуществующей Империи. 
Словно покоряется ему. 
Все заканчивается так же, как и началось – моментально. Аллура отпускает его, понимая, что чувства мешают думать трезво. 
«Ты знаешь, кто он такой». 
Девушка отходит назад, делая ровно два шага, как тогда, в пустыне, заводит одну руку за спину. До боли знакомые движения – и Лотор готов молиться, чтобы следующим не стал иной, вовсе не дружелюбный, жест. 
Аллура смотрит на него пару тиков, единым движением приказывает Хире приблизиться и говорит: 
– Отправь его в систему Пиррус.