После того, как вернулись Фили с Ирэйн, стало ясно, что в Синих горах придется задержаться. Старуха-повитуха, к которой ездили будущие родители, не особо щадя чувства молодых, сообщила, что при такой разнице в расах матери и отца, у ребенка могут быть сложности при рождении. Это означало, что Ирэйн так или иначе вынуждена воздержаться от любого волнения — будь то эмоции или же поездка. В итоге ни о каком возвращении домой до разрешения от бремени теперь не шло и речи.

Обсудив это дело, вся компания переглянулась, и было решено, что так тому и быть. Но раз уж им предстояло гостить у Герты дольше запланированного, не мешало бы и помочь ей в хозяйстве: гости — гостями, а еду готовить надо каждый день. Да вот только запасы этой самой еды за время пребывания всех шестерых в Чертогах Торина заметно поубавились. Не мешало бы их восполнить. Недолго думая, порешили отправить мужчин на охоту: а что — и полезно, и им по нраву. И вот, поднявшись далеко засветло, трое гномов оделись, снарядились и отправились в лес, подогреваемые предвкушением азарта и добычи.

— Помнится, давненько не выбирались на охоту, — нагибаясь под толстой веткой, произнес Фили.

— А мне больше нравилось, когда мы в детстве вместе с Торином в этом самом лесу учились выслеживать дичь, подбираться к ней, заманивать в капканы, — будто вспоминая деньки давно минувшего прошлого, мечтательно протянул Кили.

— Да Торин и сам был охоч до подобных развлечений, — откликнулся шедший впереди Двалин. — Помнится, мы с ним иной раз сутками могли пробираться по лесу в поисках крупного зверя. Выслеживали, загоняли… Зато потом, взвалив тушу на плечи, довольные несли ее домой.

Какое-то время попредаваясь воспоминаниям, гномы вскоре вышли на след кабана. Тяжелые отпечатки в мягкой от сырости земле выдавали весьма крупную особь, однако самого кабана пока видно не было.

— Следы вполне себе свежие, — приникнув рукой к земле, откликнулся Двалин. — Он должен быть где-то неподалеку. Наверняка, не далее как через четверть часа мы его встретим. Глядите в оба.

Вскинув секиру, он двинулся туда, куда указывали отпечатки копыт, и двое принцев последовали за ним.

— Двалин, можно тебя кое о чем спросить? — пока что на глаза никто из живности не попадался, и Фили решился на вопрос. — Ответь, что ты имел в виду, когда посвятил свою прошлую победу нашей матери?

От слов брата Кили тоже вскинулся. А ведь и правда? С интересом вперившись взглядом в широкую спину впереди, он весь обратился в слух.

— Что сказал, то и имел в виду, — не оборачиваясь, буркнул Двалин. — А что тебе с того?

— Сколько себя помню, ты ни разу не проявлял к ней такого внимания. Вы всегда были друзьями и только, — Фили старался подбирать слова, боясь обидеть старого товарища ложными подозрениями, однако вместе с тем ему очень хотелось убедиться, что предположения Ирэйн и его собственные догадки беспочвенны. И потому он продолжал говорить. — Мне показалось, что ты хотел чего-то… Как будто… Согласись, Двалин, просто так победы не посвящают!

— Погоди, Фили, — подал голос Кили, только сейчас начавший понимать, куда клонит брат. — Ты хочешь сказать…

— Нет, Кили, я…

— Стой-стой! — Кили вскинул ладонь, прося не перебивать его. Пользуясь этими секундами затишья, он хотел собраться с мыслями. — Двалин, а ведь Фили прав! Что ты имел в виду? Да еще и перстень матушке подарил.

— А вам не кажется, что это не ваше дело? — Двалин обернулся, и было видно, насколько его лицо сурово.

— Как это не наше де…

— Мы единственные защитники нашей матери, — не дал договорить брату Фили, — и нас касается все, что касается ее. И раз такое дело, то я должен знать.

— Много на себя берешь, — буркнул Двалин и вновь двинулся вперед.

Азарт охоты медленно, но верно сходил на «нет», уступая место горькому привкусу разочарования и нежелания скорой и уже неотвратимой ссоры. А так хорошо все начиналось. Но Двалин знал, что этого разговора все равно было не избежать. Рано ли, поздно ли — он бы состоялся.

— Так это что, правда, да? — после нескольких секунд угрюмого молчания вновь спросил Фили.

Двалин не отвечал. Пробираясь все глубже в лес, отодвигая пушистые хвойные ветки, он будто бы не замечал повисшего напряжения. Какое-то время оно ему удавалось, но Фили не желал отступать. Теперь, когда, как ему показалось, Фили нащупал верную, хоть и опасную, нить, он уже не мог свернуть. Уж лучше все выяснить сразу!

— Правда, что ты ее любишь? Любишь нашу матушку?

— Что?.. — опешил Кили, даже не догадывавшийся, что все настолько серьезно. — Как так?..

Кили на секунду остановился, стараясь осознать услышанное, а потом вскинулся с новой силой.

— Ты не врешь, братишка? Двалин, это правда? Да как так? Это же невозможно!

— Что значит «невозможно»?! — терпение гнома-великана окончательно пресытилось нетактичными восклицаниями молодняка, и теперь этот разговор грозил обернуться настоящим противостоянием. — Думаешь, ты один достоин счастья? Думаешь, только тебе дозволено плевать на мнение других и делать то, чего хочется? Как жениться на эльфийке — так ты сам себе хозяин, а как позволить матери точно так же распоряжаться собственной жизнью — так тут только с твоего позволения?!

— Погоди-ка…

Кили никак не ожидал такого отпора со стороны старого друга и потому в первый момент не нашелся, что сказать. К нему на помощь тут же пришел не дремавший Фили.

— Двалин, ты не можешь не понимать, что о матери некому заботиться, кроме нас с братом. Так что не стоит ждать, что мы будет смотреть сквозь пальцы на подобные вещи.

— На подобные?! Это на какие такие подобные вещи ты собрался смотреть? Дис — взрослая женщина, и принимать решения она вольна самостоятельно. Строите из себя защитников, а у самих еще молоко на губах не обсохло! У вас уже есть свои семьи, есть или скоро будут дети — так умерьте пыл и дайте другим тоже жить полной жизнью.

— Это матушка-то не живет полной жизнью? — опешил Кили.

Но тут же вспомнил грустную улыбку Дис, нет-нет да мелькавшую на ее губах. Она, конечно же, всегда старалась скрыть ее, спрятать ото всех и особенно от своих сыновей, однако те не были полными слепцами — тоже подмечали многое. Погрузившись в свои мысли, Кили не знал, что и Фили, и Двалин думали сейчас о том же самом. Невольно вспоминали то, на что раньше инстинктивно закрывали глаза. Такова природа живущих — не имея возможности изменить, сделать вид, что ничего не видел.

— Ясное дело, что вы заботитесь о матери, но ее личная жизнь — это только ее дело. Помогать — помогайте, а вот мешать не надо.

Оба принца молчали, отдаленно понимая, что имеет в виду Двалин. Возможно, где-то в глубине души, они бы и согласились с ним, если бы не предаваемая, как им казалось, память об отце и ущемляемое самолюбие. Да и не только в самолюбии было дело: долгое время считая себя главными мужчинами в жизни Дис, они не могли вот так сразу, без боя и уязвленной гордыни принять поражении и добровольно уйти в тень. Да и молоды еще были двое гномов для подобной мудрости: головы горячие, кровь кипит, дух не позволяет сдаться.

— И не стоит заблуждаться, будто все в этом мире крутится вокруг вас, — добавил Двалин. — Вам не переходят дорогу — так не стоит переходить и чужие. Есть вещи, вас не касающиеся, вот и не лезьте!

Если до этого момента братья еще колебались, то последняя фраза стала решающей. Здравость окончательно сдала свои позиции, без остатка выдавленная непокорностью. И если Фили застыл, не давая волю гневу, то Кили решил иначе.

— Хватит на этом, — оборвал наконец неприятный спор Двалин. — Языками чесать будем в другом месте и в другое время, а пока что нас ждет работа. Кабан уже близко — я чую его.

Мужчина в который уже раз зашагал вперед, когда в нескольких десятках метров, прямо перед гномами, вышел из-за толстых деревьев огромный зверь. Коричневая, местами с проплешинами шерсть стояла торчком, клыки вместе с головой мерно покачивались в такт тяжелого дыхания. Завидев гостей, кабан дернул копытом, принюхиваясь. Маленькая кисточка на хвосте хлестнула по темному боку.

— Кили, его лучше подстрелить прямо отсюда, — скомандовал Двалин. — Если он пойдет в атаку, туго нам придется.

Кили бросил напряженный взор в сторону Двалина, а затем медленно стянул с плеча лук. Стоило ему положить стрелу на тетиву, как кабан угрожающе фыркнул. Все шло хорошо, и Кили оставалось лишь точно попасть, однако… у него были другие планы. Практически не целясь, он выпустил стрелу. Он намеревался прогнать кабана и тем самым сорвать охоту, но наконечник сумел-таки чиркнуть зверю по пястью. Не успел Кили пожалеть о собственном малодушии, когда кабан дико взвыл от боли и, буквально источая бешенство, рванул на охотников.

«Ты промазал…» — так и читалось в удивленно-непонимающем взоре Фили, когда обоим братьям в последний момент пришлось отпрыгнуть в разные стороны. Вепрь пронесся совсем рядом, махнул головой, намереваясь лягнуть одного из них, но так и не дотянувшись.

— Хватит рассиживаться! Он сейчас развернется! — крикнул Двалин, и в его голосе можно было услышать нешуточное волнение за обоих принцев.

Будто в подтверждение его слов, кабан с трудом остановился. Разбрызгивая мягкую грязь, он тут же помчался обратно.

— Берегитесь! От него можно только увернуться! Не пытайтесь остановить!..

Но Двалин опоздал. С окаменевшим сердцем он видел, как подлетел в воздух зазевавшийся Кили. Того подбросило и швырнуло на землю, сильно приложив плечом.

— Жить буду, — с трудом выдохнул Кили, с помощью брата поднимаясь на ноги.

А в это время вепрь приготовился идти в новую лобовую.

— Ну ты, животина! — выкрикнул Двалин, тряхнув секирой и привлекая к себе внимание зверя. — А ну-ка попробуй меня завали! Давай-ка силушкой померяемся.

Кабан, будто поняв его слова, пуще прежнего взревел и стремглав понесся на Двалина, хрипя и стуча копытами. Захрустел попавшийся на его пути ельник. Кабан все приближался, а Двалин не спешил уклоняться. Как бывалый охотник он прекрасно знал, что убежать от такого зверя невозможно: вепри атакуют по прямой, и единственный шанс от них спастись — это уворачиваться. В этом же теперь и заключался путь к победе.

В тот момент, когда животное практически поравнялось с ним и вот-вот готово было снести храбреца, Двалин занес оружие и резко шагнул в сторону. Еще б секунда, и он обрушил бы мощную секиру на череп кабана — однако тот оказался проворнее. В последний момент кабан дернул огромной головой, и удар бивнем сбил Двалина с ног. Как назло, на этот раз животному хватило нескольких секунд, чтобы, вспоров землю копытами, остановиться возле Двалина. Кабан отчаянно хотел расправиться со своей жертвой. Оставались считанные метры, когда вдруг зверь дико взвыл, дернулся телом. Его ноги подкосились, и этого хватило Двалину, чтобы перекатиться в сторону. Когда же гном поднялся, то увидел, как зверь уносится прочь, а из его бока торчат две стрелы.

Двалин посмотрел на Кили. В его взгляде читалось многое: и благодарность за спасенную жизнь, и знание того, что в самый первый раз Кили промахнулся специально.

— Ладно, хватит отдыхать, — отряхивая от грязи штаны, пробасил гном-великан. — Нам еще дичь искать.

Трое охотников вернулись под самый вечер, грязные, уставшие, злые и с пустыми руками. Они упорно отмалчивались, как же так вышло, однако по их виду и нежеланию разговаривать и даже смотреть друг на друга становилось понятно, что там, в лесу, что-то произошло.

— Так ты мне не расскажешь, что стряслось? — лежа в кровати, спросила Ирэйн.

— Ничего особенного, — вешая на спинку стула жилетку, откликнулся Фили. — Просто нам не повезло в этот раз.

— Так ли уж дело в везении?

— Более или менее.

Но стоило гному обернуться и увидеть умный взор жены, как он понял, что не может держать все в себе. А главное — он хочет услышать ее мнение.

— Ты была права, — садясь рядом, устало произнес Фили. — Права насчет Двалина и матушки.

— И что же в этом такого плохого? — Ирэйн плотнее закуталась в накидку, стараясь заглянуть в опущенные голубые глаза.

Фили рвано вздохнул, а потом будто весь обмяк.

— Ты так спокойно об этом говоришь… Я тебя не понимаю…

— Похоже, ты не понимаешь самого себя, — взяв его ладонь в свою, улыбнулась Ирэйн. — Нет ничего предосудительного в том, что твоя матушка может обрести счастье с другим мужчиной. Разве она не заслуживает этого счастья?

— Счастья? Как можно о таком говорить, ведь у нее уже есть муж? Неужели то, что отец умер, не весомый довод?

— Для чего? Для того, чтобы хоронить себя заживо? Если Двалин и Дис любят друг друга, то разве это плохо, если они будут вместе? Вместо того, чтобы ревновать и препятствовать, ты бы лучше помог им. Счастьем нужно делиться, Фили. Если ты действительно любишь мать, ты услышишь мои слова.

Фили совсем затих, усиленно обдумывая услышанное, и так бы он и сидел, весь сжавшись в сгусток метаний и сомнений, если бы Ирэйн не потянула его руку к себе.

— Что ты… — хотел спросить он, когда почувствовал, как под его ладонью что-то шевелится. Живот Ирэйн был уже совсем большим, и малыш все чаще и чаще давал о себе знать.

— Он соскучился по тебе.

Видя, что такое общение заставляет Фили расслабиться и даже забыться, Ирэйн увлекла мужа к себе, вместе располагаясь на кровати.

Но если Фили оказался более разговорчивым, то Кили повел себя иначе, и Тауриэль так и не удалось выпытать у него, что же произошло этим днем. Единственное, что она знала — так это то, что ее гном умудрился снова промахнуться, на этот раз на охоте. А потому она не смогла сдержаться и не поддразнить супруга. Первые минуты ей это сходило с рук, а потом взвизгнувшую от неожиданности эльфийку повалили на кровать.

— Да ну ее, эту охоту! — ухмыльнулся Кили. — Лучше иди ко мне…