Ужин в Ритц вышел восхитительным. Каждый их ужин был таким, но сейчас Кроули уверен, что им обоим кружила голову удачная проделка, облегчение от не состоявшегося Армагеддона и просто радость, незамутненная и всеобъемлющая.

Соловей пел им свою песню, его действительно было слышно из самого парка, несмотря на то, что они уже приехали к магазину Азирафеля.

Кроули действительно хотел поговорить с ним о случившемся в магазине ангела, но сначала их украли, потом чуть не казнили. Страх, куда меньший, чем тот, что охватил его, когда их с Азирафелем разъединили почти забылся. Кроули решил отложить разговор до лучших времен.

Потому что ангел улыбался, солнечно и ясно, щедро делясь своим восторгом и нежностью со всем миром и Кроули. О, особенно с Кроули. Его улыбка пьянила Кроули чуть более, чем полностью.

У двери магазина они оба замялись. Им требовался отдых, обоим, но разойтись казалось ошибкой. Кроули верил в это и, глядя в лицо Азирафеля, он понимал, что тот ощущал примерно тоже.

— Полагаю… чаю? — мягко предложил Азирафель и потянулся к двери.

— Кофе, ангел, — фыркнул Кроули, шагая под козырек, — а потом тот ром. Про который ты обмолвился в ресторане.

Азирафель просиял, положил руку на дверную ручку. И вляпался в созвездие крошечных зрачков, просочившихся из магазина и рассеявшихся по всей двери. Его лицо неконтролируемо вытянулось, потемнело и, ради Сатаны, теперь он выглядел по-настоящему разозленным.

— Кроули.

Кроули внезапно стало не по себе. Он осторожно заглянул Азирафелю через плечо и увидел, как глаза дрожат на руке ангела, искрами сияя на его коже, куда они просочились с двери.

— Ох, черт. Азирафель…

— Господи, Кроули! И ты ничего не сказал! Ты поэтому полвечера тер горло? Что еще? Где?

— Не так громко, ангел, — зашипел Кроули и потеснил Азирафеля к двери, — пойдем внутрь.

— Тебе не будет страшно? — Лицо Азирафеля честное и расстроенное, открытое до безобразия.

Кроули не выдержал и закатил глаза, сдергивая с лица очки:

— Внутрь, ладно? Я все расскажу.

Азирафель закивал и резко щелкнул пальцами, не утруждая себя ключом. Они стремительно прошли книжные полки и мимо рабочего стола ангела. Глаза с его рук бросились врассыпную на стены, шкафы, затаившись в тенях.

В кабинете царил все тот же бардак, что оставил после себя Кроули. Он досадливо поморщился и хотел щелчком вернуть все в первозданный вид, но Азирафель его остановил, перехватывая руку. Сжал длинные худые пальцы и быстро отпустил. Ангел внимательно огляделся, прикрыл дверцу сейфа и поднял свою уцелевшую кружку.

Вопросов он не задавал. Похоже, что глаза и так ему все пересказали. Это, если задуматься, было любопытным. Кроули не знал всего механизма, но глаза, будучи частью ангела, практически всегда действовали самостоятельно.

Потолок над ними знакомо исказился. Огромное око с легионом зрачков воззрилось сверху вниз. Зрачки крутились во все стороны бестолковым роем, словно не знали, на чем остановиться или же им было невыносимо стыдно.

Ангел неласково зыркнул на потолок, и глаз, подернувшись рябью, впитался обратно. Кроули поежился, ища куда бы пристроиться подальше от разозленного ангела. Его взгляд упал на диван, но слишком поздно.

— Да будет свет, — молвил Азирафель, зажигая над собой и Кроули яркий ангельский шарик и без перехода цапнул мягкой ладонью Кроули за подбородок, задирая ему голову.

— Эй!

— Покажи, Кроули, пожалуйста. Мне так стыдно, вдруг я могу залатать тебя?

Кроули, не делая попыток выбраться из цепкой руки ангела, нахмурился. Горло и правда саднило, ангельский укус на сущности так и не думал проходить.

— Просто посмотри, там ничего серьезного, — наконец разрешил Кроули, расслабляясь и откидывая голову. Он мягко высвободил крылья, чтобы ничего не задеть, и размыл контуры физического тела.

Азирафель сосредоточенно притянул рукой ангельский шарик поближе к шее Кроули и замер. Проступающие на горле змеиные черные чешуйки тянулись неровным рисунком, задевая часть подбородка и спускаясь за ворот пижонского пиджака. Часть из них тянулась и назад, к затылку Кроули и лопаткам — Азирафель этого не видел, но догадывался.

Несколько же чешуек отсутствовали на своем месте, словно их вырвали. Сквозь небольшие раны красновато-желто и тускло горело адское пламя, из которого последние 6000 лет состоял Кроули.

Азирафель глубоко вздохнул и положил обе ладони Кроули на щеки, оглаживая пальцами его подбородок. Кроули вздрогнул. Когда большие пальцы ангела скользнули на горло, Кроули дернулся, отшатываясь.

Неясная ласка — она ли — растревожила беспокойное демонское нутро, как динамитная шашка осиный улей. Шея, как в физическом плане, так и не, горела еще сильнее. Кроули потер горло, стирая мягкое касание, обжегся на ранках между чешуек, но сдержал шипение.

Сделав еще шаг назад, он упал на диван. С шорохом уложил крылья за спиной и закинул ногу на ногу, категорично скрестил руки на груди. Азирафель нахмурился. Кроули криво ему ухмыльнулся.

— Ничего страшного, верно, ангел? Небольшой укус, совсем пройдет к ночи.

— Я бы так не сказал, дорогой мой.

Тьма, испещренная разнокалиберными глазами, жадно вытянулась над крыльями Кроули, постепенно затягивая в себя кончики черных перьев.

— Нельзя! — отрезал ангел и шагнул к Кроули. Тьма отпрянула, глаза бросились на потолок, чтобы оттуда щуриться и блестеть, как ненормальные. Кроули ощутимо напрягся, явно отклоняясь от Азирафеля, пока тот снова не потянул к нему свои руки.

— Давай же, Кроули, — серьезным тоном заговорил Азирафель, перехватывая Кроули за полу пиджака. Кроули действительно собирался дать деру. Ангел предельно аккуратно присел на диван в некотором отдалении от ощетинившегося Кроули.

— А можно как-то без наложения рук?

— А что с ними не так? Ты же знаешь, что я никогда не причинил бы тебе боль?

Кроули скептически поморщился, задрал голову и переглянулся с парочкой глаз на потолке. Лицо Азирафеля приобрело скорбное выражение. Он тяжело вздохнул и откинулся на спинку дивана. И угодил прямо в гущу черных перьев с крыла, вытянувшегося по спинке. Ангел задумчиво развернулся, посмотрел на Кроули, потом на его крыло и неожиданно зарылся в перья лицом, длинно выдыхая.

И засветился. На кистях, шее раскрылось несколько горящих глаз, не сводящих с Кроули внимательного и пристального взгляда. Кроули пронзила ощутимая дрожь и бесконечная, солнечная, омывающая все его существо благодать. Он ждал боли и жжения, но его только захлестывало волнами тепла и умиротворения.

— Что-то новенькое, — через силу оскалился Кроули, спешно раздумывая о том, что вообще, черт возьми, происходит.

— Если не руками, то можно так, — невнятно прогудел в задрожавшие перья Азирафель, даже не думая поворачиваться нормально.

Забытый всеми шарик ангельского света рассеялся без следа, а тьма, будто того и ждавшая, обступила их со всех сторон, медленно и торжественно покрываясь ровно такими же сияющими глазами, что и Азирафель.

— Ангел, да что ты творишь… — моральных сил не осталось. Кроули съехал вниз по спинке, буквально роняя на себя второе, свободное крыло. Вцепился ладонями в лицо и застонал сквозь зубы.

Лицо, горло, тело и крыло горели как объятые пламенем. Самым ласковым, любящим, изнемогающим от нежности пламенем. Если бы даже ангел прочитал целую поэму о том какой Кроули милый демон, так мучительно больно — до сжимающегося сердца — не было.

Но эта боль — Кроули силился подобрать ей название — не убивала. Выкручивала, заставляла надеяться на что-то, что вряд ли было реальным в этом мире.

Любовь ангела. Персональная, единственная в своем роде, а не рассеянная на всех и каждого.

Невозможно, Кроули просто повредился рассудком, иначе и быть не может.

Тьма упала на них куполом, а Азирафель наконец высунулся из чужих перьев. Сияющий свет волнами раздирал его физическую оболочку, как помехи радиосигнал, давая скачущую картинку. Он медленно придвинулся к сжавшемуся Кроули и сбросил личину, выпустил три пары крыльев и весь свет, что немало лет копил в себе.

Купол из тьмы и глаз дрогнул, но выстоял, наоборот, подпитываясь непосредственно от прямого ангельского благословления и воли. Кроули, все еще будучи не в силах хоть как-то посмотреть на ангела, попробовал вернуть себе оба крыла и скрыться за ними, но не преуспел. Азирафель вклинился между дрожащих крыльев, сжал его ладони, отводя от красного вспотевшего лица.

— Пожалуйста, мой милый, посмотри на меня.

Желтые змеиные глаза медленно раскрылись, Кроули уставился на ангела огромными зрачками. Свет с рук Азирафеля неотвратимо перетекал на его собственные руки. Засияли кончики пальцев, кисти, свет спрятался под рукавами пиджака, как сокровенная тайна.

— Что ты…

— Я играю на нашей стороне, Кроули. Нет больше никаких сторон, кроме нашей. Позволь мне залечить тебя до конца и попросить прощения.

Кроули сглотнул.

— Ты не виноват. Я сам расслабился, иначе бы твои питомцы обломали об меня все зубы. И огонь, он навредит тебе. Я не для этого поднимался в ваш курятник, чтобы подпалить тебе крылья, когда все кончилось!

Слова давались Кроули все легче, он даже сел ровнее и сам вцепился в ладони ангела, разворачиваясь к нему лицом на диване. Чувство было потрясающее, Кроули просто не мог от него отказаться.

Азирафель прикрыл обычные глаза, потянулся всем телом и прислонился к горячему лбу Кроули своим прохладным лбом.

— Не навредит, я почти залечил твое горло, осталось всего лишь небольшое «наложение рук», иначе ты отравишься.

— Так они еще и ядовиты? — Кроули изумленно вскинул взгляд на роящиеся вокруг них глаза. Те брызнули от его взгляда в сторону, выстраиваясь за спиной ангела в очертаниях крыльев.

— Совсем немного, но было бы неприятно. Я приступаю.

Кроули не успел ничего сказать, как шесть белых крыльев скрыли его от всего в мире. Мягкие и разогревшиеся ладони снова скользнули ему на щеки, а оттуда на шею, запрокинули голову. Они сжимали некрепко, но на мгновение Кроули дыхания лишился — следом к ноющим отметинам прикоснулись губы.

— …наложение… рук?.. — губы на шее явно изогнулись в улыбке, а руки, будто в подтверждение, плавно переместились на его ключицы.

Дрожь, уже мало зависящая от благодати, которой омыло его ранее, прошила все тело Кроули.

— Азирафель, — зарычал он, резко вклиниваясь в кокон ангельских крыльев своими, переплетаясь ими с белыми крыльями, тонкими и гибкими.

Одна его рука легла на плечо ангела, а вторая зарылась в волосы, но он все равно не успел — руки ангелы соскользнули с его ключиц, схватили за лацканы пиджака и подтащили ближе, чтобы накрыть губы Кроули своими.

Кроули укусил, не мог не укусить, хотя и собирался попросить прощения. Но слова умерли на языке, когда он поднял глаза на Азирафеля. Желтый свет сияния медленно уходил в голубой, глаза раскрывались и закрывались везде, где только можно было увидеть открытую кожу. И все они — абсолютно все, на ангеле и вне его — смотрели на Кроули. Голодно, алчно, с любовью такой силы, что кружилась голова.

Ангел лизнул свои губы, слизывая нереальную в голубом оттенке свечения вполне человеческую кровь.

— Кроули.

Глубокий голос — глаза самого Кроули потяжелели веками — прошелся бальзамом и убрал все волнения, очистил голову и избавил от сомнений.

— Один вопрос, ангел — какого черта только сейчас?

— Никогда не знаешь, что у демона на уме, мой дорогой.

***

— Скажи-ка, а ты не оставил мне парочку глаз в квартире?

— …кто знает.