Ричард Роджер с самого детства точно знал, какую профессию выберет в будущем. Однажды, когда он был мал, чтобы ходить в школу, но уже достаточно взрослый, чтобы осознавать мир, в их доме случился пожар. После он слышал, что виновата была парочка, что жила по соседству. Любители выпить, он забыли затушить то ли сигарету, то ли ещё чего, но, так или иначе, очаг пожара был именно от них. На улице стояла глубокая ночь, и, пока люди спали, огонь успел не только разгореться, подпитавшись оставшимся алкоголем, но и распространиться по всему этажу.

Ричард тогда был дома только лишь с матерью. Он спал, но проснулся, когда женщина в панике вбежала в его комнату, запирая двери и заткнув щель в полу полотенцем. Раскрыв окно, она выволокла полусонного сына из кровати и подтащила к свежему воздуху.

— Не спи! — взвизгнула она. Ричард мог бы поклясться и сейчас, что никогда в жизни не слышал в голосе матери такие истерические нотки. Поэтому он испугался сначала даже не пожара, а именно её крика.

Пожар на тот момент уже завалил вход, но и наружу выбраться они не могли: этаж был слишком высокий, а окно заклинило и не желало открываться больше, чем узкая щель форточки. И когда Ричард, кашляя от дыма, уже начинал чувствовать головокружение, дверь в их комнату выбили.

Из огня, как тогда показалось полубессознательному мальчику, вышел человек в защитном костюме. Одним резким движением он выбил раму, с которой не могли справиться ни Ричард, ни его мама, и помог им выбраться, передав потерявшую сознание женщину своему напарнику, и вытащив мальчика сам.

Спускались они по лестнице, которая крепилась к пожарной машине. И это тоже показалось маленькому Ричарду чем-то волшебным.

— Ты как, малый? — через некоторое время заглянул к нему в машину скорой помощи пожарный. Он был уже без шлема, улыбчивый, с добрыми глазами, вокруг которых собрались те самые морщинки, которые всегда появляются у много смеющихся людей.

— В порядке. Спасибо!

— Это моя работа, малый. Не дрейфь! Поправишься! Как зовут-то тебя?

— Ричард Роджер.

— Ну, бывай, Ричард Роджер!

Ричарду очень захотелось стать именно таким пожарным: сильным, смелым и весёлым. Поэтому первое, что он сделал, когда они с мамой вылечились и временно поселились у дядюшки, расспросил о том, что нужно сделать, чтобы пожарным-то стать. Мать только рукой махнула, понимая, что это временно восхищение героизмом пожарного, но дядюшка поступил иначе. Он терпеливо разъяснил парнишке всё, что тот хотел узнать.

Роджер шёл к своей мечте уверенно и непоколебимо. Учился, тренировался, сдавал все нормативы, учил правила.

Но в день перед самым экзаменом, он не смог дойти даже до здания. Торопился, бежал на красный.

Очнулся в больнице.

Мечта разрушилась «по состоянию здоровья». Ричарду сказали хмурые врачи, что он уже не сможет поправиться так, чтобы служить пожарным. Однако, он всё ещё может жить полноценной жизнью.

Юноша кивнул, вышел из больницы и остановился на пороге.

Он не знал, что ему сейчас делать. Ничего, кроме службы в своей жизни он не видел. Как он может жить дальше без своей мечты? Что же ему сейчас делать?

С помощью дядюшки он пробился на неплохую должность. Изучая всё, что могло помочь ему достичь мечты, он смог стать ответственным за пожарную безопасность. Проверял компании, заполнял отчёты.

Влачил своё существование, как мог. Неделя всегда начиналась с дешёвого мотеля и заканчивалась не менее дешёвым баром, где мужчина напивался до забвения. Иногда, если находил свободные уши, жаловался на судьбу свою, но вскоре завсегдатаи уже выучили его историю так, что могли суфлировать его, когда мужчина забывался, а потому и эта забава осталась в прошлом. До сегодняшнего дня.

— А я ведь могу вам помочь, господин Роджер…

Ричард прошёл необходимые проверки и зашёл в здание аэропорта, оглядываясь по сторонам. Он не помнил, кто именно сказал ему эту фразу, не помнил, как в его руках оказалась простая чёрная визитка без телефона и адреса с одной только подписью «Доктор Кромвель». Однако вскоре ему позвонили на его мобильный телефон.

— Доктор Кромвель сказал, что общался с вами на днях, — заговорил приятный мужской голос. — Он готов помочь вам вылечиться. Записывайте.

Кафе в самом конце, недалеко от туалетов. Третий столик от входа, там его встретит блондин в очках и костюме. Ричард его сразу узнает, как заверили его по телефону. Вся эта информация была сказана по телефону, после чего трубку повесили, не дав ему и слова сказать.

Однако, правда. Узнать этого мужчину было несложно, уж слишком выделялся среди местных.

— Доктор Кромвель обещал мне помочь, — хрипло проговорил Роджер, подсаживаясь к нему за столик. — Сколько это будет стоить? Что мне надо будет сделать? Какие анализы сдать? Я готов!

— О, боже мой, успокойтесь, успокойтесь, — засмеялся мужчина. — Ко мне можете обращаться «Юрий». Все проверки вы пройдёте прямо в нашем центре. Вам всего лишь двадцать три, молодой человек. Уверен, если вы, хм, справитесь, — с нажимом проговорил блондин таким тоном, словно там должно было быть другое слово, — то в пожарные вас точно возьмут! Вопрос только, ха-ха, захотите ли вы?

— Эта мечта всей моей жизни, — мрачно заметил Ричард. — Неужели вы думаете, что я передумаю?

— Не совсем, но не будем об этом! — бодро хлопнул в ладоши Юрий. — Идёмте же! Наш рейс уже совсем скоро!

***

М-Джи нахмурился. Глаза Ричарда на фото были пустыми. Видимо его снимали после потери памяти.

«4/7. Доброволец» — стояла приписка.

— Звучит, как издевательство, — раздражённо выдохнул Двадцать первый, откладывая папку и выходя из комнаты. Спустившись вниз, он сразу же почувствовал внимательный взгляд Франкенштейна, но ничего не сказал. После того, как он снова оказался на больничной койке, учёный, совершенно не скрываясь, следил за ним. На днях планировалась проверка, которая нужна была для промежуточных результатов. Возможно, этот пристальный взгляд связан с этим.

Лично М-Джи надеялся, что этой проверки хватит для того, чтобы избавить его от сна каждую ночь!

— Ричард Роджер. Доброволец, — из его уст это звучит ещё неправдоподобнее, чем оно выглядело на бумаге. — Но, конечно, его обманули. Он был четвёртым на том рейсе.

После биографии, М-21 некоторое время молчал. Но потом слегка качнул головой, показывая, что всё в порядке.

— Задумался. С этим парнем связано много историй. Он был несколько, м-м, трусоват и истеричен. В самый первый день, когда нас только загнали в одну комнату, он был первым, кто начал сеять панику. Благодаря М-Первому все только-только начали успокаиваться, но он вдруг вскочил и закричал.

— Почему ты говоришь так, словно ты здесь главный, а? Разве мы не должны выбраться отсюда? Нас похитили с целью продажи органов! А мы должны сидеть? Вот так вот просто сидеть?!

— Ну, тогда иди, — хмыкнул М-1. — Дверь там, окно — позади. Что же ты застыл? Бей окно или вышибай двери. Веди нас за собой к спасению и миру!

— П-почему я должен это делать?!

— Если не хочешь, зачем встал тогда? Сядь, не будоражь народ.

— Взгляд у Первого тогда был такой, что я бы спорить точно не стал. Чего уж про Тридцать шестого говорить? — невесело усмехнулся М-21. — Он часто мешал нашим планам из-за своей трусости и паранойи. Но сам по себе неплохой был. Правда приходилось следить, чтобы, когда мы что-то… делали, он был подальше.

— Мы не можем этого делать, М-21! — прошипел Тридцать шестой, вцепляясь в ворот футболки товарища. — Если учёные узнают, что мы шарим в их компьютерах! Ты что ли не слышишь меня совсем?! Отойди же, ну!

— Угомонись уже! — раздражённо проговорил Первый, отдирая руку Тридцать шестого от одежды М-21 и оттаскивая его в сторону. — Ради тебя же, в том числе, и стараемся. Вам надо знать, что эти парни задумали для чётных номеров.

— Но если они зайдут?! Они нас всех переубивают! Я… я буду кричать, вот!

— Тогда нас точно уничтожат, — хмыкнул мужчина. — Будь тише. Двадцать Первый знает, что делает.

— Самое плохое, что мы от него получили, — нас лишили тайника с водой, — поморщился М-21. — И следить стали тщательнее после этого.

В этот раз двери открылись неожиданно для всех. Операции на многих из них только недавно закончили и не всех ещё привели обратно. Но, зная информацию, они были уверены в том, что их приведут только лишь на следующий день!

В комнату прошли двое учёных, несколько медбратьев и М-36.

— Показывай, где запрещённые жидкости, — важно кивнул один из них.

— О, нет, — едва слышно прошептал М-21, опуская голову на колени.

— Вот идиот! — шипела в ладони Трёшка.

— Тут, — указал дрожащим пальцем Тридцать шестой. — Вы… иногда, конечно… забываете налить нам воды, вот кое-кто и придумал этот способ.

— Кто же это? — уточнил учёный, меланхолично глядя на то, как один из медбратьев вытаскивает часть стены и достаёт оттуда весь их запас воды. — ну, же, скажи мне, кто это?

— Я-я-я не знаю! Клянусь! Просто в какой-то момент мы все стали знать, ч-что здесь есть вода! И иногда пользовались этим знанием!

— Кажется, мы рано расслабились с этой серией, — вздохнул учёный. — За ними ещё рано переставать смотреть. Надо же, эти держаться дольше всех! Всё ещё имеют силы сопротивляться... Ха~, ладно. Подправь расписание наших медбратьев. Кто-то должен находиться в комнате просмотра. Всегда. И надо узнать, кто же всё-таки придумал этот славный план с водой? Кажется, надо усилить серии интенсивность… лечения.

— Нас тогда было уже не так много, человек двадцать только осталось, — пожал плечами М-21. — И той воды нам надолго хватало. Мне повезло, можно сказать. Приехал Кромвель, и у учёных появились более важные дела, чем поиск нарушителя. А Тридцать шестой… Утром следующего дня из нас всех не поднялся только он. Я всё ещё не знаю, кто это сделал. Честно говоря, я даже не думал об этом. Однако кто-то его всё-таки убил.

— Но он же предал вас.

— Предал, — кивнул М-Джи. — Вот только тогда были уже другие правила игры. Чем меньше народу, — мужчина помрачнел, явно что-то вспомнив. — Тем больше внимания. На тот момент на девятнадцать подопытных было около тридцати учёных. Внимание было… весьма пристальным, — М-21 облокотился на колени и сжал руки в замок. — Хах… даже сейчас злость берёт. Что за идиот его убил?

Подхватив свою кружку, М-Джи залпом выпил чай и протяжно выдохнул. Уходить пока не хотелось. Атмосфера пусть и была несколько напряжена из-за очередной истории смерти одного из его товарищей, но всё-таки настраивала на то, чтобы ещё немного отдохнуть на этом диване.

Через некоторое время, которое понадобилось всем, чтобы обдумать и обсудить услышанное, воцарилась тишина. Не та напряжённая, которая наступает, когда собеседники не знают, о чём ещё поговорить, а другая. Домашняя.

Франкенштейн почти сразу ушёл, извинившись и сославшись на работу. Все уже давно научились определять по тону начальства, о какой именно работе тот говорит. Сейчас это явно не было связано со школой.

Кадис Этрама ди Рейзел молча пил чай. По нему было видно, что благородный уже далеко в своих мыслях.

Регис и Сейра ушли в кухню.

Такео читал какую-то статью в телефоне, а Тао уже открыл свой ноутбук.

Под тихое клацанье клавиатуры, М-Джи и задремал.

Он редко когда спал где-то, кроме своей кровати. Видимо сказался регулярный приём снотворного от шефа, а время как раз подходило к его принудительному сну. Сначала эта была просто лёгкая дрёма, когда человек вроде бы спит, но слышит и осознаёт всё, что творится вокруг. Но после, видимо, он ушёл в более глубокий сон.

Вместо сна ему приснилась темнота.

Тишина и темнота словно обволакивали его, давили, заставляли чаще дышать. Никого не чувствовалось рядом и не было слышно ни единого звука, однако он ясно осознавал себя в этом месте. Словно он сливается с этой тьмой.

Проснись, Джеймс.

Вздрогнув от неожиданности, М-Джи сел на своём месте прежде, чем понял, что действительно проснулся. Открыв глаза, первое, что он почувствовал — внимательный взгляд. Кадис Этрама ди Рейзел смотрел прямо на него.

— Прости, тебе снился плохой сон, и я подумал, что будет правильно тебя разбудить, — проговорил ноблесс.

— Да, Рейзел-ним, — чуть хрипло ответил Двадцать первый. — Это как раз то, что мне нужно было. Спасибо. Пойду, переберусь в кровать, пока Франкенштейн не увидел нарушение.

Он уже не лежит в кровати почти полчаса от назначенного его лечащим врачом времени! К счастью, Франкенштейн, вроде бы, ещё не возвращался.

Кадис Этрама ди Рейзел чуть кивнул, но посмотрел несколько внимательнее. Казалось, что в его взгляде промелькнуло что-то, что он часто видел во взгляде Франкенштейна. Как будто одним только этим он пытался найти в М-Джи что-то, что нужно исправить, чтобы помочь.

Поклонившись аристократу и махнув рукой товарищам, М-21 поднялся в свою комнату, закинул в рот таблетку, запив её водой, и улёгся в постель.

Неприятный сон остался позади. Он явно ничего не значит. Просто отголосок всех тридцати шести прочитанных историй, не больше.

Свет ночника остался включённым. М-21, которого теперь всё чаще начинают называть иначе, ни за что не признается, что оставил его намеренно.